Причина сражаться

Лодочник лежал на пирсе, привалившись к одной из опор, и дремал, позволяя воде лизать ступни. Капюшон закрывал лицо мужчины в сгустке непроглядного мрака. Встрепенувшись от звука, лодочник посмотрел сначала в одну сторону, а затем в другую. Перед ним был некто в куртке с капюшоном. Невысокого гостя можно было бы назвать пухлым, если бы он не был скелетом. Санс. – Здравствуй. Мне очень нужно с тобой поговорить, – объявил он без промедления. Лодочник пожал плечами, мол, говори, какие проблемы. – Даже не скажешь ничего? Лодочник усмехнулся. – И у монстров, и у людей принято, чтобы тот, кто сказал, что пришёл срочно поговорить, сначала изложит свою проблему, а потом уже получит совет. – Обнажившиеся в ухмылке зубы блеснули. – Я, конечно, понимаю, временные линии, перезагрузки и все дела, но… Санс бы раздражённо вздохнул, но для этого требовались лёгкие, а выдачу органов при сотворении мира скелет благополучно проспал. – Хорошо, – начал он. – А вернее – плохо. Мне не до шуток. Лодочник меланхолично пожал плечами: излагай теми словами и в том темпе, в каком хочешь или хотя бы можешь. – Дела действительно идут отвратительно, если даже ты не шутишь, – наконец подтвердил монстр. – А шутишь ты часто и так – из последних сил, чтобы не так тяжело было от веса мира на плечах. Скелет пожал плечами и кивнул. – Кто-то должен за всем следить. И если мы с тобой оба этим занимаемся, а вот реагирую только я, – зло пробурчал Санс. Лодочник кивнул. – Того, что от меня осталось, хватает лишь на это, и кому, как не тебе, это понимать, – печально отозвался он. – Но ты явился поговорить не о нас. И вряд ли с Папирусом может случиться что-то по-настоящему плохое. Сгорбившись, Санс приложил к лицу ладони и раскрыл рот в беззвучном крике, после чего достал из внутреннего кармана шарф и сжал его в кулаке. – Да. Теперь с ним не случится ничего плохого. Он мёртв. – Лодочник поёжился. – Как и слишком многие. И я боюсь, что дальше будет только хуже. И что это – на этот раз – навсегда. – Он помолчал. – И я пришёл поговорить. Лодочник кивнул и поднялся. – Чего ты хочешь? Узнать, какая концовка истинная и финальная? – Монстр прикрыл глазницы. – Это тебе к Надоедливой собаке. Я – ничего не знаю доподлинно. Санс усмехнулся. – Тоби просто не захотел со мной говорить. – И после паузы добавил: – Если не знаешь, хотя бы выскажи мнение. Раздался смешок. – Да неужели? Тебе в кои-то веки интересно не говорить самому, а слушать? Ты ведь человеку даже сказать слова не давал. Как и все монстры в Подземелье. Вы даже её имя узнали не от неё. Впрочем… – Лодочник выставил ладонь вперёд, не давая себя перебить, – я выскажу наше с Герсоном мнение. Ангел действует согласно пророчеству снова, но на этот раз исполнит его ультимативно – Подземелье будет очищено. В прошлый раз остался Цветик, теперь не останется никого. И даже само Подземелье будет стёрто. Санс отшатнулся и вздрогнул. – Это, вообще, возможно? – Перебирая пальцами, скелет подбирал слова. – Разве маленькая девочка Фриск, готовая полюбить всех, может дойти до этого? – И приложил руку на грудь, над сердцем. Лодочник кивнул. – Я говорил ей, скажу и тебе: бойся того, кто говорит руками. Санс усмехнулся. – Ни ты, ни твой шрифт Windings… – начал он, но остановился, услышав лающий смех. – Причём здесь я? Это игрок. Тот, кто печатает слова, кто управляет движениями через клавиатуру. Он выше нас всех. И безжалостнее: смешно брать в расчёт чувства горстки пикселей на экране. Любопытный и косный. Лодочник положил костяные ладони на плечи Санса. – Я не могу смириться. Не могу просто сидеть и ждать. Не могу спать: я засыпаю – мне снятся кошмары, я просыпаюсь – и оказываюсь в кошмаре. Он вздрогнул, повесив голову. – Помни: тебе не победить Решимость: сколько бы раз ты ни убил дитя, оно воскреснет и продолжит бой. Поэтому знай: воевать нужно не с ней, а с игроком – устав и заскучав, он бросит свои игрушки, не приносящие радости. – Секунда молчания. – И нас, и Фриск. Санс слабо улыбнулся. – Значит, у меня осталось на одного друга и одну причину выстоять больше. Жаль: я никогда не был ни сильным, ни крепким, ни хотя бы храбрым, но… Как бы то ни было, я всё равно сделаю всё, что смогу… папа… Две фигуры в капюшонах молча стояли обнявшись.