Фреймы и стоп-кадры

      Под ярким солнцем переливаются белоснежные плиты. На имена — как же много имён! — и даты — какие короткие сроки! — осыпаются нежные лепестки вишен. — Сын, ты идиот! Как же ты облажался! — в голосе Мицки истеричный хохот и хрипотца сорванных связок, — я же тебя так любила!..       На плите — два имени, под плитой — осколок маски и чудом уцелевшая граната, рядом — такой же мраморный параллелепипед. И дальше, и ещё... — Догеройствовались, мальчишки, — Исцеляющая Девочка, совсем сгорбившаяся, даже трость не помогает уже, сдувает несуществующую пыль с имён молодых, таких молодых коллег. Хотя каких коллег? Юэй закрывают, несмотря на все старания директора, несмотря на заслуги студентов и учителей — пусть они мир спасли, да цена слишком высока. Не отдадут родители детей в школу, потерявшую почти половину геройской параллели за жалкие сутки... — Айзава-кун, Ямада-кун, — шёпотом, — простите старуху, не успела, была не там где-то, времени, сил не хватило... Я вас любила... — Я тебя любила, идиота, — эхом отзывается Мицки от дальнего камня, — и пусть я была для тебя старой каргой!..       На имена осыпаются нежные вишнёвые лепестки. Инко Мидория и Рей Тодороки не придут к своим сыновьям — из лечебницы их не выпускают.