Вечность и легкомыслие

Сегодня, в шесть тридцать утра, мой мир перевернулся. Сбрендил, слетел с катушек и помчался по прямой, как одурелый — так ведь говорят о подобных вещах? Я выныриваю из воды и хватаю губами воздух, точно рыба, выброшенная на сушу. Ванна жутко неудобная: она помещается в углу и занимает минимум места. На установке этого чуда дизайна когда-то настоял Минхёк. «В японском стиле» — заверил он. Последние полгода он вообще в восторге от всего японского: начиная с техники, заканчивая антикварными вазами, которыми уже заставлена добрая половина нашей комнаты. Удивительно получается: жил Минхёк всю свою жизнь без киотской вазы Сацума, но стукнул две тысячи двадцатый год, и он вдруг осознал, что ни минуты больше не может провести с ней в разлуке. Откуда только у людей берутся эти внезапные увлечения? Увлечения. Я вспоминаю помятого сном Бина, застывшего перед выходом в холле. Сегодня утром я вышел в общий коридор, чтобы почистить зубы, и обнаружил его перед дверью. — Донмин? — ответ был очевиден. Не оборачиваясь, он свел руки за спиной и тепло усмехнулся. Не вздрогнул, не удивился — наверное, слышал мои шаги. — Забавно, — бережно произнес Бин, — шесть тридцать утра, а туфель уже нет. Будь он девушкой, я бы присвоил его себе и сделал домохозяйкой. Видел бы его недовольное лицо каждый день — смешные мечты, не правда ли? Я никогда не ревновал раньше. Я вообще не догадывался, что умею всерьез ревновать, пока он не произнес эти слова. Пока не обернулся и не посмотрел на меня с этой противной щемящей тоской в глазах. Он любит его. Как мужчину. Земля покачнулась подо мной, и коридор пошел наискось. Стены выкрашены в синий, на них фотографии в рамках, как в семейной квартире. Это мы в прошлом. Все мы — шестеро, Бин и Донмин везде вместе, всегда рядом. Шероховатая стена под ладонью неестественно отдавала холодом, пока я искал ванную. Она всегда была за углом — прямо, и направо, но я почему-то забыл об этом. Вылетело из головы. Голова полна ненужного хлама; внутри неё - рой пустых мыслей. Почему это случилось? Дебют на носу, но мне кажется, что мои волосы поблекли. Я не хочу красить их снова. Почему я почувствовал это? Холодная вода приятно освежает лицо. Кто-то стучит в дверь. Бин? Нет, Мёнджун проснулся и барабанит во всю дурь, как может: ему срочно нужно в ванную. Почему так больно? Это всего лишь Бин, наш старый Бин, я знаю его тысячу лет. Что со мной не так? Я вцепился в ручку двери и отворил её. Мёнджун поднял на меня взгляд, коротко вздохнул и отшатнулся к стене, будто увидел призрака. — Нервный срыв, — прошептал я из последних сил, — нужен выходной. Пожалуйста. И вот сегодня у меня выходной. Психолог сказал, ничего страшного, и спихнул всё на близкий дебют — в общем, я выкрутился довольно легко. «Пару дней пусть отдохнёт, — серьёзным тоном обязал он, — потом на повторный приём». Чуткий Мёнджун весь день таскался за мной, как за самоубийцей, а Минхёк согласился сыграть пару раз в «Street fall». Это дорогого стоит, если учесть, что он терпеть не может эту игру. Я люблю их обоих, но мне нужно уединение. — Ты в порядке там? — в который раз спрашивает Мёнджун. Кажется, он даже не отходил от ванной с тех пор как проводил меня сюда. — Ещё не утопился! — смеюсь я, и он сердито стучит по двери. «Пошути мне ещё» — я буквально слышу его мысли. Он беспокоен и зол. Думает, всё случилось из-за комментариев к моей прическе — не всей публике она понравилась, однако же, всё это мелочи, на которые каждый из нас уже давно не обращает никакого внимания. Джину возвращается в общежитие только под вечер. Мы сталкиваемся в коридоре, когда я выхожу из ванной. — Я слышал об этом, — произносит он. «Об этом» — звучит, как какая-то болезнь, за которую должно быть стыдно, и я мысленно отгораживаюсь от него. — Так получилось. — Это Бин позвонил, — зачем-то добавляет он. Я не хотел этого слышать. Мне всё равно. — Он обеспокоен из-за юнита? — я продолжаю беседу, но самому хочется побыстрее скрыться в комнате. Лучше говорить с Мёнджуном, чем с Джину — наш лидер слишком сух и неповоротлив в неловких разговорах. — Не из-за юнита, — произносит он, — из-за тебя. Улыбнувшись, Джину касается моего плеча и пытается взбодрить. — Выздоравливай, хорошо? Тебе сейчас, как никогда, нужен отдых. Хочешь, заберу этих двоих к себе на время? — Не нужно, — я благодарно улыбаюсь, — проводить часы в одиночестве — не такая уж хорошая штука. — Верно, — он отвечает виноватым тоном, будто допустил ошибку. Джину тоже нужен отдых. Я не знаю, что сегодня за расписание, но в общежитии его не было весь день. Стоит замять разговор. — Тогда, до встречи завтра? — спрашиваю я. Он устало вздыхает и в трогательной улыбке поджимает губы. — До завтра. Утром я проведаю тебя, Санха, — и сжимает мое плечо чуть сильнее, чем следовало бы. Этой ночью у меня будет много времени, чтобы все обдумать.