Ранчо говорит.

Ранчо гаварит кагда если хочиш научитса палутшэ писать нада тринироваца. Можна писать днивник а можна ище писать писмо. Я думую писмо ето интиресние. Я умею писать но у миня ниочинь харашо получаитса. Паэтому я ришил писать тибе. Здраствуй дарагая Джалика толька ето нада писать в вирху Ранчо гаварит. *** Дорагая Джалика. Думаю ты заметила, что я уже пишу полутше. Аказывается писать правильна это трудна, надо думать куда ставить все эти знаки и какие буквы нада писать а не как тебе кажица. Ранчо меня учит, но ни толька писать а ище всякие другие вещи. Здесь очинь красиво, это я про место где мы сийчас живем называица Ладакх. В городи не так красиво, мне здесь нравица. Ранчо говарит, что я делаю успехи. А чиво бы мне не делать успехи если мне Ранчо все объисняет. В следущий раз напишу падробние. Суреш только я привык, кагда миня называют Милиметр. *** Дорогая Джалика! Предаставляиш Ранчо сказал, что ему надо уехать на пару дней в Дели, а я тогда сказал, а какжи школа, ее надо закрыть. А Ранчо сказал, что не надо путь дети приходят, а я их буду учить. Я сказал, что я ведь этово не умею, но Ранчо щитает, что я могу учить самых млатших писать буквы, с детьми постарше потринироваться в дробях и процентах, это у меня и в самом дели здорово получаитса, а самым большим устроить практичиские занятия во дворе. Я дажи не знаю, что чуствую, я никогда ни думал, что смогу быть учителем. Но раз уж Ранчо мне это дело доверил, придетса постараца. Очинь хочу узнать, как дела у тебя. Суреш. *** Дорогая Джалика! Извини, что долго не писал, было очень многа дел. Помниш, я рассказывал про то, как мне пришлось самому учить детей? У меня все получилось! Я два дня вел уроки у трех классов, точнее это один класс сидят все вместе, но поделины по возрасту. И дажи старшие называли меня сэр! Ранчо говорит, что не сомнивался во мне, и теперь у него есть памощник, который всегда можит его заминить. Теперь я учусь еще старательнее, нельзя же чтобы я отставал от своих учеников! Мне кажитса, что правильно писать труднее всего. Надо очень много всего помнить, и чтобы это было интиресно читать. Я так пока не умею. Но обизатильно научусь. С любовью, Суреш. *** Дорогая Джалика! Ты только не подумай, что я про тебя забыл! А ничего не писал, потому что был занят. А получилось вот что. Я как то зашел в школьную библиатеку. Это на самом дели чулан, но здание школы очень маленькое — одна классная комната, еще одно небольшое помещение рядом и чулан, который бибиатека. Я даже уже не помню, что мне там понадабилось, а вспомнил — словарь. И пока я искал словарь, мне попалась какая то книга, я ее аткрыл и начил читать. И про все забыл. Эта книга оказалась гораздо интересние учебников. Теперь почти все свободное время я читаю. Ранчо говорит, что я тогда аткрыл не книгу, а целый мир. Вот уж точно! Скучаю по тебе, Суреш. *** Дорогая Джалика! Чуствую себя как-то неловко, как будто сделал что-то нехорошее. Но это не так, просто случайно вышло. Расскажу тебе, как было дело. Ранчо занимался с ребятами на школьном дворе, они изучали свойства аэродинамики. Я дописывал упражнение по грамматике. С наружи поднялся ветер, а окна были открыты. Я увидил, как с рабочего стола Ранчо смахнуло несколько бумаг и встал, чтобы закрыть окно. Потом подабрал разбросанные листки, но когда хотел положить их на место, задел книгу на столе и она упала на пол. Точнее, это не совсем книга, я видел, что Ранчо туда что-то записывает. И еще я замичал, что он иногда просто смотрит в открытую книгу и сначала улыбается, потом делается задумчивым, а потом… вид у него становится такой, будто ему больно. Я бы конечно не стал заглядывать в эту книгу, но она уже лежала на полу, а рядом валялся выпывший из нее листок. Я его поднял и оказалось, что это фотография. Эту фотографию я сразу узнал! Ведь я сам ее сделал! На ней Ранчо стоит рядом с Пией у ворот инжинерного коледжа, их руки слегка касаются. Возле Ранчо расположился задумчивый Раджу, а за ним Фархан озабоченно смотрит в кадр — боится, как бы я не грохнул его камеру. Я торапливо засунул фотографию обратно в книгу и вернулся к упражнению. Но правила и исключения были где-то далеко. Я ведь думал, что это дело прошлое — многие дружат в коледже, а потом разбегаются по своим жизням. Конечно, Ранчо, Раджу и Фархан казались большими друзьями, а Пия и Ранчо… ну, в общем, не мое это дело, что у них там было, но ведь всякое случается между людьми. А оказалось, что Ранчо до сих пор еще там, с ними. Тогда почему же? Но и спросить не могу, я вроде и так уже подглядел то, что у Ранчо только в душе. С любовью, Суреш. *** Дорогая Джалика! Ранчо сказал, что пора строить новую школу и уехал в Дели добывать какие-то разришения, средства и прочее. И я почему-то не сомневаюсь, что добудет. К тому же, дело действительно нужное, нашу школу и зданием не назовешь, так — пастройка. Не так далеко отсюда раньше была школа — тоже небольшая, но настоящая. А потом случилось землятресение, и ее разрушило почти до основания. Это было очень давно, лет тридцать назад, а то и больше. С тех пор с образованием у здешних детей было непросто. Кто-то ходил в школу в городе, но это далеко, а дети тут принимают активное участие в домашнем хозяйстве. Тут уже не до того, чтобы тратить несколько часов в день на дорогу. Когда Ранчо начал здесь работать, он с местными жителями и построил школу, куда дети ходят сейчас. Она, конечно, получилась очень маленькая — было бы где сидеть и укрыться от непогоды. Ранчо уехал, а я днем провел уроки и ришил сходить посмотреть на то, что осталось от старой школы. Не знаю, почему мне это пришло в голову, может падумал, что найду там что-то полезное для нового здания. Я побродил по руинам, уже понимая, что тут ничего интересного не увидишь, но когда возвращался, решил сократить путь (не самое умное ришение, учитывая обстроятельства) и перепрыгнул через обломок стены. И провалился куда-то вниз! Было не так уж высоко, я быстро поднялся на ноги и огляделся. Вокруг было много разбросанных вещей, которые можно встретить в школе — разбитые стулья, поломанные полки, отсыревшие до неузнаваемости книги. Я уже было собирался уходить, — вылезти наверх было нетрудно, так как доски сверху обвалились вместе со мной, внизу даже было светло, — но тут мое внимание привлек почти уцелевший стол со шкафчиками. С трудом выдвинув каждый, я извлек от туда несколько хорошо запакованных в плотные папки школьных журналов. Они пострадали гораздо меньше книг, и самый большой из них я вынул и открыл. И чуть не выронил его из рук от удивления! Это оказался не журнал, а альбом с фотографиями, и на меня из него смотрел… Ранчо! Мне понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что это, конечно, никакой не Ранчо — фотография была старая, нецветная, поблекшая от сырости и времени, к тому же подпись под ней гласила, что сделана она была тридцать пять лет назад. И все-таки этот человек в окружении детей, очевидно их учитель, выглядел совсем как Ранчо, разве что немного постарше. Отец, принимая во внимание такое сходство и год, указанный в альбоме? Но милионер Чанчад ведь никак не мог быть учителем в заброшенной школе. Догадки еще больше сбивали меня с толку. Взяв альбом с собой и продолжая удивляться, я выбрался наверх и зашагал обратно. Не могу объяснить, что все это значит, но знаю, что должен показать свою находку Ранчо. С любовью, недоумевающий Суреш. *** Дорогая Джалика! Все разъяснилось! Но это… я даже не знаю! В общем, все по-порядку. Я показал одну фотографию Ранчо и сказал, где нашел альбом. Нужно отдельно описать, как воспринял все это Ранчо. Сначала он просто безмолвно смотрел на фотографию, а потом вдруг шагнул ко мне и… крепко обнял. — Спасибо, Суреш... спасибо! Я ведь думал, что у меня больше ничего не осталось! Я тоже ходил туда, старался найти… А ты… — он что-то еще довольно бессвязно бормотал, не знаю, видел ли я когда-нибудь, что Ранчо не может найти слов. По его лицу текли слезы, но он их не вытирал, однако, на всякий случай слегка отодвинул от себя фотографию — в самом деле, она уже видала достаточно сырости. Я тоже очень разволновался, но все же успел сообразить, что теперь можно задать кое-какие вопросы. И вот что мне рассказал Ранчо, — передаю, как запомнил, именно так он и говорил, как будто не про себя. Жил-был один человек, отец которого всегда много работал, чтобы дать сыну образование. Этот человек выучился и стал учителем в сельской школе. Он очень любил свою работу, но однажды школу разрушило землетрясение. Зима тогда выдалась с постоянным холодом и ветром. Нечего было и думать о том, чтобы попробовать построить хотя бы подобие школы своими силами или заниматься под открытым небом. Местные власти не особенно заботились об этом, а на все вопросы отвечали “завтра” или “когда-нибудь”. Так этот человек остался без работы, а дети без учителя. Он очень много знал, умел хорошо преподавать, а вот пахать и выращивать скот, что здесь могло пригодится, не умел. Да и своей земли у него не было. Зато уже были жена и сын. И он решил с семьей уехать в город и продолжить свое дело там. Но в городе ему сказали, что учитель должен, помимо диплома, иметь много других бумажек, и намекнули, что преподаватель с внешностью уроженца Ладакха не особенно походит для городских школ. И тогда этот человек нанялся садовником в богатый дом, потому что хоть и не умел пахать, любил цветы и разбирался в садоводстве. А жена его устроилась там же прачкой. Их сын жил с ними и, как мог, помогал всем слугам. Когда мальчик остался один, он уже сам умел убирать в доме и ухаживать за садом, но больше все же интересовался книгами и добычей новых знаний. Однажды ему пришлось сделать выбор — сохранить свое имя, или отказаться от него, но в замен получить неограниченный доступ к знаниям. Он выбрал второе, но всегда мечтал о том, что когда-нибудь вернет себе свое имя, а детям в Ладакхе — возможность учиться. Только этот мальчик тогда не знал, что заплатить за это нужно будет цену, гораздо дороже имени — придется еще познать любовь и дружбу, а затем лишиться их. Вот что рассказал мне Ранчо. Ты слышишь, Джалика? Ты помнишь?.. С надеждой, Суреш. *** Дорогая Джалика! Поверить не могу — я в другой стране, в большом городе; Ричмонд, штат Виргиния. И все здесь говорят по-английски, а я понимаю и могу ответить. Я так привык тебе все рассказывать, что пишу даже сейчас. Я показал Ранчо все письма, они так и остались у меня, ведь отправить их я не мог — просто не знал, куда. Я не знал, где ты живешь, как выглядишь, что делаешь. Единственное, что я точно знал — ты меня помнишь. Ведь ты была старше. Тебе было двенадцать, а мне восемь, и мы, наконец, решили сбежать от наших дяди с тетей. С тех пор я их никогда не видел и не испытываю подобного желания. Улица, подвалы, приют. Хорошая американская семья, сказали мне. Но я никогда не мог быть уверен, потому что уже тогда знал, куда может попасть красивая девочка, которая осталась одна. Поэтому я хотел, чтобы мы всегда были вместе. А без тебя мне в приюте делать было нечего, я предпочел поверить в хорошую семью, некоторое время еще подождал — вдруг она не такая уж хорошая, и вернет тебя обратно, а потом сбежал. Мне повезло — работать я умел, все что-нибудь да подворачивалось, на а уж когда в колледж попал…. Там и познакомился с Ранчо, который потом дал мне возможность учиться, прочитал эти письма и сказал, что попытается помочь мне тебя найти. А ведь я даже не думал, что это возможно! Мне про тебе больше ничего не рассказали, как я ни просил. Я стал рассказывать все, что помню, а Ранчо постоянно куда-то писал, дедал запросы, вел переговоры. Я все равно не надеялся, что в и самом деле смогу увидеть тебя, но я очень хотел быть уверен, что действительно была семья, которая взяла тебя к себе. А теперь я здесь, в городе, где ты живешь, и уже совсем скоро мы встретимся. Я немного беспокоюсь — узнаешь ли ты меня, узнаю ли я тебя, ведь столько лет прошло, а я даже не мог связаться с тобой заранее — требуется подтверждение личности, документов и всего прочего в агенстве на месте — какие-то правила конфиденциальности. Но Ранчо говорит, что любовь ничего не забывает, а раз Ранчо говорит, значит так оно и есть. Здравствуй, дорогая Джалика! Это я, твой Суреш.