Ftisland — Becoming you И каждый день я думаю о тебе. И каждый раз всё, что мне нужно, это ты.
— Я выбыл! — радостно закричал Хангёль. Сынён улыбнулся, будто это был его выигрыш. Он стоял в стороне, пока друзья играли в камень-ножницы-бумага, решая, кто будет платить за выпивку в этот раз. У него впервые не получалось отвести взгляд от весёлой улыбки Хангёля и это казалось чем-то волшебным. Середина зимы колола руки Сынёна холодом, но он не спешил убирать их в карманы пальто. Он всё время поправлял свой шарф, потому что горло сегодня отчего-то саднило. Наверное, не стоило вчера открывать на ночь окно в спальне. Вдыхая холодный воздух, ему казалось, что что-то в лёгких мешало ему сделать глубокий вдох. Что-то неприятно наполняло их изнутри. Может быть это была аллергия на что-то или он простыл? Хорошо, если так. В любом случае, ему жутко хотелось домой, а последняя бутылка соджу оказалась явно лишней. — Ты точно не пойдёшь с нами продолжать? — поинтересовался Усок. Он хитро посматривал на проигравшего в игре Сыну, а тот, кажется, совсем не был опечален тем фактом, что ему придётся платить. — Точно, — кивнул Сынён, отводя прилипший взгляд от друга. — Плохо себя чувствую. — А что-то случилось? — подал голос Хангёль. Он подошёл к Сынёну и поднёс ладонь к его лбу, проверяя температуру. Сынён смахнул чужую руку. Но на самом деле ему было приятно, что друг выказывал заботу подобным образом. — Наверное просто устал. — Напиши, когда приедешь домой, — попросил Хангёль. — Ребята, пока, — Сынён помахал друзьям и пошел в сторону ближайшей станции. Уже в метро он почувствовал что-то неладное. Голова начала кружиться от нехватки кислорода, но он успел спокойно добраться до дома прежде, чем стало бы ещё хуже. Внутри квартиры ему наконец-то полегчало и он смог вдохнуть полной грудью. Хотя неприятные ощущения всё же не покидали. Сынён в шутку надеялся, что не станет кашлять цветами. Он хмыкнул, ведь эта мысль была глупой, так как симпатия к Хангёлю не могла стать настолько сильной, чтобы влюбиться. Да и к тому же мало кто болел этой болезнью, вероятность слишком мала. Хотя, лёжа прямо в пальто на кровати, закрыв глаза от дикой усталости и позабыв написать другу, засыпая, ему стало вдруг интересно, какими цветами была бы его любовь к Хангёлю. Он узнал это за завтраком, подавившись тостом с клубничным джемом. Кашель был не сильным, но Сынёну показалось, что ещё секунда и ему бы можно было заказывать билет на тот свет. Он нахмурился, сфокусировал свой взгляд после приступа и обомлел. Пару красных лепестков красовались прямо на бутерброде и заставили парня задрожать от страха. Это не было похоже на розы, но Сынёна волновал совсем не вид цветка, а то, что он, кажется, влюбился до смерти. В прямом смысле. Не может быть. Абсолютно точно не может быть. Его чувства не менялись с тех пор, как он год назад понял, что Хангёль для него не просто друг. Но это не могло быть любовью или влюблённостью. И он не мог заболеть ЭТИМ. Это невозможно. Почему именно сейчас? Разве что-то изменилось? Да и кто из ныне живущих в этом мире болеет этим? Один на миллиард? Потеряв всякий аппетит, Сынён встал со стола и в гневе кинул недоеденный тост в мусорную корзину. Его охватило отчаяние и тут же возник новый приступ кашля. Влажный и противный. Горло обдувало холодным воздухом, делая кашель ещё более невыносимым. В тот момент, когда со стороны двери раздался громкий звук, Сынён отчётливо почувствовал, как в груди распустились бутоны, которые наровились вот-вот выйти наружу. — Ты мне не написал вчера, — с порога начал ворчать Хангёль. — Я уснул сразу, как только моя голова коснулась подушки, — попытался оправдаться Сынён, моментально делая вид, что всё хорошо. Он собрал остатки посуды со стола и закинул в раковину. — Это не оправдание, — младший прошёл на кухню, где находился его сосед, и прислонился к стене. Вид его был недовольный. Сынёна это позабавило. — Почему вообще я должен был? — с усмешкой в голосе спросил он. — Ты ничего не должен был писать. Если не хочешь — не пиши, — вздохнул Хангёль. — Я просто привык, потому что ты всегда отмечаешься мне, когда возвращаешься домой после пьянки без меня. Я ведь знаю, что ты можешь уснуть, не дойдя до двери нашей квартиры. А потом снова кто-нибудь украдёт твой кошелёк. Сердце Сынёна болезненно заныло от этих слов. — Это было один раз. Но вчера всё обошлось, — он сделал паузу. — Ты опять ночевал у Усока? — спросил Сынён. Но ему совсем не хотелось слышать ответ. Он его и так знал. — Да, но я понял, как ужасно соскучился по своей кровати, — Хангёль потянулся и улыбнулся другу прежде, чем отправиться в свою комнату. — Мог бы уйти со мной вчера, — сказал Сынён слишком тихо, чтобы уже ушедший друг смог услышать его. Его паника чуть стихла, но он всё ещё чувствовал, как дрожало от страха его тело. Рядом с Хангёлем, как оказалось, было гораздо легче переносить ужасную боль в горле и груди, было гораздо легче сдерживать неизвестные цветы. Но, когда они разошлись в первый раз после обнаружения недуга, Сынён понял: это были красные гвоздики, а ещё, чтобы остаться незамеченным, ему нужна была помощь. С тех пор перед выходом он начал пить таблетки, подавляющие его жуткий кашель. Сынён прекрасно знал, что придя домой, побежит в ванную и из его рта снова будут цвести бутоны минимум час. И с каждым новым днём это время увеличивалось. Он понимал, что медленно умирает и ничего не мог с этим сделать, ведь признавшись и не получив в ответ искренних чувств, Сынён убил бы себя сам ещё быстрее. Но никто не должен был ничего заподозрить, особенно Хангёль. Через пару недель Хангёль зачем-то, к недовольству Сынёна, который и так пребывал в скверном настроении в последнее время, пригласил всех друзей к ним домой. Они ели пиццу в гостиной. — Здесь как-то странно пахнет, — вдруг заметил Усок. — Чем? — поинтересовался Сыну, сидящий с ним рядом как и всегда. — Цветами? — ответил тот и выхватил из рук Сыну кусочек пиццы. Сынён чуть было не подорвался с места и не начал оправдываться, но его прервали. — Разве? — встрял Хангёль. — А, я сегодня ходил в парфюмерный магазин. Там было очень много цветочных ароматов. — Решил купить новые духи? Дай понюхаю, — сказал Усок и наклонился к шее Хангёля. Сынёну захотелось откашляться, но он задержал дыхание вместо того, чтобы выйти в уборную, дабы не привлекать внимание. Сыну успел схватить его за руку. — Ты чего? — шёпотом спросил он. Сынён отрицательно махнул головой. — А принюхиваешься и немного по-другому пахнет, — всё не унимался Усок. — Луговыми травами? — Наверное так и задумано, — влез Сыну. — Интересно. Потом покажешь, где этот магазин? — Угу, — согласился Хангёль. — Сынён? — позвал его Усок. — Да? — неохотно отозвался Сынён. Ему просто хотелось, чтобы все ушли. Все, кроме Хангёля. Хотя, если тому было угодно побыть с Усоком, то пусть уходит. Кто он такой, чтобы его останавливать. — Пойдёшь с нами? — Не хочу, — резко ответил Сынён. Через пару дней они всё-таки пошли в тот парфюмерный магазин вчетвером. Хангёль — чтобы показать куда якобы ходил, Усок — чтобы усмирить своё любопытство. А Сыну и Сынён будто бы просто для того, чтобы проследить за этими двумя. Кажется, первым двум было так весело, что вскоре они позабыли, куда собственно шли. Сыну молчал и умиротворенно улыбался, слушая Усока, который не прекращал отпускать глупые шуточки. Сынён лишь делал вид, что ему было до этого дело, замечая только невероятную химию между Хангёлем и Усоком. Он больше не мог выносить этого. Совсем не из-за своих чувств, а из-за усиливающихся приступов кашля, которые он больше не был в состоянии так долго контролировать. — Мне нужно идти. — В смысле? — удивился Хангёль. — Мы же в кино собрались? — Я не собирался. — Но Сынён… — Хангёль, завтра… — остановился старший. Ему нужно было срочно придумать оправдание. — На завтра мне ещё нужно сделать кое-что. — Хангёль, — вмешался Сыну. — Сходим вместе в следующий раз. Сынён посмотрел в расстроенные глаза друга и попытался выдавить из себя улыбку. Всё-таки Хангёль улыбнулся в ответ и они распрощались._____
Однажды в выходной день Сынён ушёл на подработку и Хангёлю, к сожалению или к счастью, пришлось быть дома одному. Обычно они проводили выходные вместе: кушали фастфуд и смотрели всякие фильмы. Но не сегодня. Хангёль стоял возле подоконника на кухне прямо над открытым окном и сжигал маленький букет одуванчиков. Он будто делал это на автомате, будто не в первый раз. Ему не хотелось замечать что-либо вокруг, поэтому и не сразу услышал, как кто-то зашёл в квартиру. — Что ты делаешь? Чем здесь пахнет? — спросил Сыну, подходя к Хангёлю сзади. Младший отпрыгнул, хватаясь за сердце от испуга. — Что ты здесь делаешь? Как ты зашёл? — тут же спросил он и закрыл собою вазу с подожёнными цветами. — Сынён сказал пароль, — спокойной ответил тот. Он посмотрел парню за спину и вопросительно вскинул бровь. — Мне нужны были конспекты. — Возьми их в комнате. — Что это? — Сыну подошёл ближе. — Сжигаешь цветы? Зачем? — Это не то… — начал Хангёль. — Не то? — Просто балуюсь, — младший упёрся руками о чужую грудь, чтобы оттолкнуть от себя. — Хангёль? Ты случаем не влюблён? — Да нет. В кого мне? — нервно посмеялся Хангёль. — Ну, не знаю. В Усока? — предположил Сыну, улыбаясь. Всё было возможно, но он сомневался. Точнее, ему не хотелось, чтобы это было таковым. Совсем. — С чего бы мне? — Просто шучу. — Да даже если и влюблен в кого, то какая тебе разница? — начал дерзить Хангёль и взял старшего под руку, выходя из кухни. — Просто если это та б… — Нет, я же сказал, что просто занимаюсь ерундой, — не сдавался младший. — Ты уверен? — на всякий случай переспросил Сыну. — Абсолютно. Они зашли в комнату к Сынёну и Сыну сразу же обнаружил на чужом столе нужные тетради. — Тогда хорошо, — добавил он, запихивая в сумку конспекты. — Пообедаем вместе?_____
Через пару дней на выходных Сынёну стало совсем плохо. Он не мог заснуть ночью с субботы на воскресенье и пошёл спать к Хангёлю, зная, что ему станет легче. Хангёль лишь сонно что-то пробурчал под нос и закинул на старшего ногу. И действительно, словно не было никакой болезни, будто всё было хорошо. Сынён улыбнулся, чувствуя тепло чужого тела, и зарылся носом в волосы младшего. Они пахли просто замечательно. Не чем-то определённым, хотя немного источали аромат шампуня с кокосовым маслом. Его сердце забилось чуть быстрее, но он всё же быстро заснул. Ведь рядом с Хангёлем всегда хорошо и спокойно. Утром они вместе чистили зубы, но Сынён почувствовал, что витала лёгкая неловкость со стороны друга. Хангёль молчал и не поднимал глаз, даже на шутки никак не реагировал. — Всё хорошо? — всё же спросил Сынён. — Плохо спал, — устало ответил тот. — Закинул на меня свои конечности и говоришь, что плохо спал? Подобное должен был сказать я. Кончики ушей Хангёля в миг покраснели. — Да пошёл ты, — сказал Хангёль, бросая зубную щётку в стакан, пихнул старшего в плечо и вышел из ванной. — Только попробуй ещё раз прийти ко мне ночью. — Я даже подумал переселиться в твою комнату, раз тебе так понравилось спать на мне, — пошутил Сынён, решив про себя, что ни за что не признается ему в своих чувствах._____
На прошлой неделе выпал первый снег, который шёл до сих пор, наполняя грустное сердце непривычным холодом. Улицы местами покрывала белая пелена и это придавало атмосфере некоторую волшебность. Но Сынёну почему-то было особенно волнительно этим вечером. Дышать и так становилось труднее с каждым днём, особенно, когда Хангёля не было рядом, а того не было целый день, что доводило Сынёна до новых и очень сильных приступов. Казалось, что эти цветы в груди скоро разорвут его на части, казалось, что они пустили корни в кровь и обратного пути нет. Казалось, что он скоро умрёт. Они с Сыну договорились сходить после учебы в их любимое кафе. Сынён уже подошёл к нему раньше назначенного часа, вдохнул свежего и ледяного зимнего воздуха, который тут же до боли защекотал его горло и грудь. Парень задержал дыхание и повернул голову к прозрачной витрине кафе. Увидев перед собой Хангёля с Усоком, мило беседующих друг с другом, его сердце закололо, а тело вдруг стало слишком тяжелым. Тоска пробила его с ног до головы и парень в миг почувствовал себя никем, ничтожеством. Перед глазами стало темнеть и ноги понесли его вниз по улице подальше от этого места. Спотыкаясь и почти падая из-за застилающих глаз слёз и скользкого асфальта, руки в панике шарили по карманам пальто в поисках таблеток. В конце концов заражённые цветами легкие и недостаток кислорода заставили его остановиться и свалиться с ног. Подставляя ладони, Сынён кашлял на них кровью с цветами. Боль пронзала его тело, но он не мог это остановить. С каждым новым вдохом он терял себя, покрывая белоснежный снег, лежащий под ним, красными пятнами и такими же красными лепестками. Дрожащими и кровавыми руками он попытался набрать номер Сыну, но с каждой секундой его разум отказывался воспринимать реальность и тело уже было не подвластно ему. Перед тем, как вокруг стало абсолютно темно, он вспомнил, что таблетки были в заднем кармане джинсов. Сынён помнил, что говорил что-то, сквозь мрак слышал чей-то голос, ощущал тепло чужих рук, прикосновение к своим губам. Он пришёл в себя уже в парке. Это не было раем и, кажется, он был ещё жив. — Сыну? — спросил Сынён, различая перед собой знакомые очертания. — Тебе точно не надо в больницу? — обеспокоенно спросил старший. Он держал голову Сынёна в своих руках, пока тот не смог поднять её сам. — Что? — взгляд Сынёна всё ещё был расфокусирован, но он почувствовал, как ему стало легче. Видимо, друг дал ему таблетку. — Я хотел отвезти тебя в больницу, но ты всё сопротивлялся. Я так сильно испугался. — Сыну? Ты… Я… — пытался что-то сказать Сынён. Честно, он не знал, как ему всё объяснить. Он понимал, что должен рассказать о цветах и о Хангёле, но не мог начать, и тем более попросить о помощи. Сыну сделал всё сам. — Почему ты не сказал мне? — Разве это имеет значение… — Сынён посмотрел старшему в глаза. — Я же всё равно умру. — Заткнись, — Сыну дал другу подзатыльник, но тут же смягчил взгляд и погладил ладонью чужие волосы. — Сынён, мне жаль. Это ведь Хангёль, да? — Как ты узнал? — Я предположил, но ты только что подтвердил это. Знаю, как Хангёль смотрит на гвоздики каждый раз, когда проходит мимо, — Сыну схватился за голову. — Господи, какого черта вы заставляете меня волноваться? Сначала Хангёль заболел… — Что ты сказал? — не веря своим ушам переспросил Сынён. Он в нетерпении схватил руку друга. — Ему тоже плохо, хоть он и пытается скрывать это. Думаю, он тоже влюблён в тебя. Недавно я видел, как он сжигал одуванчики на вашей кухне и могу с уверенностью сказать, что это не были любимые цветы Усока, — парень тяжело вздохнул. — Вы оба такие идиоты. Сыну, кажется, говорил что-то ещё, но Сынён лишь чувствовал, как боль в груди начала отступать, как пришло головокружение от внезапного облегчения. Он подорвался почти сразу, и, не придя в себя до конца, не прекращая звонил Хангёлю. Десять, двадцать пропущенных? В кафе того уже не было, по пути в их квартиру гудки всё так же невыносимо ныли в ухо. В какой-то момент Сынён не на шутку разволновался, вспоминая слова Сыну, что Хангёлю тоже было плохо. Что если Хангёль влюбился раньше него и сейчас где-то не был в состоянии сделать даже один единственный вдох. Он открыл дверь в квартиру. — Хангёль? Ты дома? Паника потихоньку сошла на нет, когда Сынён услышал шум в ванной. Но сердце до сих пор колотилось как бешеное. Его больше ничего не волновало, поэтому он без каких-либо либо колебаний зашёл в ванную. Сынёна не остановила даже запертая дверь, замок был почти сломан ещё вчера, поэтому не составило никакого труда его доломать. Хангёль стоял под душем, смывал с себя одуванчики и с испугом повернул голову, когда заметил на себе изучающий взгляд старшего. — Какого чёрта, Сынён?! — закричал он. — Хангёль, — позвал друга Сынён, стараясь не цепляться взглядом за нижнюю часть тела. Его лицо стало красным. Он вдруг почувствовал, как по спине пробежали мурашки, как внизу живота становилось тепло, но это должно было быть второстепенным, ведь они толком ещё ничего не обсудили. — Что это за цветы? Осознавая свое неловкое положение, Хангёль натянул на себя край занавески и попытался прикрыть своё достоинство. — Что ты несёшь, Сынён? Я моюсь, и это душ, а не переговорная, — парень махал рукой, призывая друга уйти. — А ну иди сюда, — подозвал старший и сделал шаг навстречу. — Не подходи, извращенец! — крикнул Хангёль и прижался спиной к холодной стене, не выпуская из рук занавеску. — Иди сюда, а то я сам подойду, — пригрозил Сынён. На самом деле ему хотелось наброситься с допросом, а потом зацеловать парня до смерти, но он лишь стоял, очарованный забавной картиной. — Сумасшедший, я без одежды. — Я вижу, — ухмыльнулся Сынён. — Что за цветы? — спросил он нежным голосом. — Одуванчики, — признался Хангёль, виновато опустив взгляд. — Ты влюблён? — спросил Сынён. Почему-то у него не возникало сомнений, в кого. Почему-то слова Сыну казались ему самой настоящей правдой, которая не требовала уточнения у хозяина этих чувств. В конце концов Сынён любил одуванчики больше всего на свете. — В меня ведь влюблён? — Просто решил принять одуванчиковый душ. Выйди, пожалуйста, — отчаянно попросил парень. Не выдержав, Сынён сделал пару шагов вперёд и оказался под струями горячей воды. Напротив него блестели ничего не понимающие глаза и ему так хотелось в них утонуть. Он чувствовал, как его одежда промокает и тяжелеет, как его сердце выпрыгивает из груди. Прикусив нижнюю губу и громко вздохнув, игнорируя струи воды, заливающие уши, Сынён нежно погладил ладонью горячую щёку Хангёля, затем другой рукой схватил за шею, притянул к себе и крепко прижался своими губами к его. Хангёль застыл, чувствуя, как его переполняли эмоции. Он не понимал, что всё это значило, и почему тот, в кого он был так долго и безответно влюблён, целовал его, но вскоре парень расслабился и отпустил занавеску, притягивая друга ближе к себе. Сбросив с себя промокшее пальто, Сынён углубил поцелуй. Чужие руки уже расстёгивали его рубашку, касаясь пальцами пылающей кожи. Воздуха совершенно стало не хватать, к счастью, совершенно не из-за цветов, а из-за любви и нарастающего желания. Когда вся оставшаяся одежда была сброшена на кафель, старший остановился, чтобы посмотреть на Хангёля счастливыми глазами, чтобы взглядом рассказать о своих чувствах, чтобы получить то же самое в ответ, чтобы позже прильнуть губами к влажной шее, чтобы наслаждаться чужими стонами оставшийся вечер, чтобы никогда больше не ощущать распускающиеся бутоны в своей груди.Я могу сделать это с любовью и найти тебя где угодно.