***
Чарльз весь день сидит неподвижно в комнате и не понимает, почему его и весь этот день не мучают. Какие-то особые дни сейчас?***
До полуночи осталось 5 минут. Генри стоял возле кабинета, где сидел Генерал. Стикмин очень дрожит. Казалось, сейчас его ноги сведёт, и он упадёт. В тишине хорошо слышно напрягающе тикающие часы. Длинная стрелка всё приближалась и приближалась к цифре 12. Слышны нервные постукивания пальцами за дверью, следящие также за временем. Секунды дошли свой круг и часы показывали ровно полночь. Постукивания прекратились. Генри робко открыл дверь и посмотрел на Гейлфорса. Перед ним лежала анкета Чарльза. — Он не вернулся? — посмотрел Генерал на Генри. Стикмин покачал головой. — Вы дали ему слишком мало времени, Генерал. Я не верю, что он погиб. — Пойми, Генри. Я не мог дать ему больше. За неделю можно добраться до любой точки мира меньше, чем за неделю. Чарли же не дурак тащиться пешком, — пытался убедить Генри Гейлфорс. — А что, если Чарльз в плену? А что, если его держат где-то и не дают знать, что с ним? — продолжал Генри. — Я мог бы и согласиться с тобой... но последнее место, где ты его видел – это ракета, которая взорвалась. Чарли не вернулся с тобой, не дал никакого знака, что вообще вернулся на Землю. Никто ничего не говорит об этом. В такие случаи происходит лишь один итог, хоть и бывает, когда приходится потом исправлять. Но постоянно надеяться на чудо нельзя! — расставил точки над i Гейлфорс. Генри расстроенно опустил голову. Поднял глаза на щёлк ручки и смотрел запись состояния пилота. Слёзы потекли сами собой. Руки Генерала дрожали. Они словно делают что-то безвыборное, о чём будут потом жалеть очень долго. А хотя, стоп... — Хочется нам признавать это, или нет. Но поставить можно лишь один итог. Наш пилот Чарльз Кэлвин... признан мёртвым. — еле выговорил Генерал. От последней фразы Генри сорвался. Он схватился за свой рот и сильно засопел носом. Он вспомнил, как Чарли ему сказал про поддельную смерть. На лице Кэлвина не было никакой печали. Казалось, он не поверил даже этим слухам. — Я бы не отреагировал точно так же... — прошептал Стикмин самому себе. Затем он снова посмотрел на Генерала, которому стало действительно плохо. Тот откинулся на спинку стула и одной рукой держался за сердце, другой за голову. Были слышны тихие болезненные стоны. Генри немного испугался и, встав со стула, подошёл. — Генерал! Вам плохо? Гейлфорс попытался ответить, что всё нормально, однако выговорить получалось только первые три буквы. Генри положил руку на его лоб и с тревогой метнулся за мокрой тряпкой. Генерал попытался встать, но еле как вылез из под стола. Вдруг он почувствовал опору на спине и холодную тряпку на горячем лбу. Генри осторожно вёл Гейлфорса на диван. — Прилягте... — сказал он надавливая на плечи. Генерал напряжённо лежал на диване, тяжело дыша. Затем он взглянул на Стикмина. — У тебя слёзы сами по себе идут... И медленно закрыл глаза. Генри удивлённо вытер рукой щёку. Неужели он и Чарльз сумели за неделю заставить переживать Генерала так сильно?