Хмель и пепел

Отец всегда говорил Ости быть сильной, независимо от происходящего. Мать учила улыбаться тем, кто выше, и скалиться на тех, кто её не заслуживает. Она часто путалась, но слушалась, сжимая зубы. Когда родители имеют вес в демоническом мире, вырасти доброй сложно. Хотя Мими это не помешало. Она всегда завидовала ей, ведь девочка получала всё, что желала, а папа, недавно вернувшийся из заключения и уже успевший восстановить часть влияния, потакал её прихотям. На тринадцатилетие Мими получила Северную Корею и спорткар, а Ости довольствовалась презрительной ухмылкой отца и замечанием о лишнем весе. Ей не раз говорили, что без должной обложки содержание никому не интересно. Лишь спустя пару лет у неё выросла грудь, а бёдра женственно округлились. Тогда же её стали допускать до званых ужинов, где она периодически ловила на себе похотливые взгляды пьяных друзей отца. Многие хотели провести с ней ночь и в аду это не было чем-то аморальным, напротив, расценивалось как комплимент. Единственным исключением был тихий флегматичный советник повелителя. Он всегда сидел в конце стола, никогда не пил, блюда лишь пробовал, а разговоры слушал, не вмешиваясь и не удостаивая её даже взглядом. В пятнадцать невинность – это товар, а когда твой отец Престол, то товар довольно дорогой. Она отдала его за бесценок сыну Сатаны во время очередного нудного светского раута. Её взяли в пустом кабинете заброшенного крыла школы: быстро и криво, порвав и без того голое платье. Люцифер тогда посмеялся и оставил её одну, напоследок кинув, что для неё это огромная честь и лицо можно было бы сделать и подовольней. Её тощая подружка отдавалась ему с куда большей охотой. Дома отец впервые похвалил её, а матушка всунула в руку абортивное зелье и, закрыв дверь, прошептала, что ниже этого уровня упасть нельзя, нужно держать марку. В ту ночь она поняла одну вещь: хочешь чего-то добиться – улыбайся, будь покорна и делай то, что тебе говорят. Даже если опыт неприятен, он имеет определённую стоимость. И она – элитная игрушка, недоступная простым бессмертным. Умение носить маску ни раз сохраняло Ости не только репутацию, но и жизнь. Во время процесса над отцом, когда эта убогая бывшая Непризнанная Уокер высокомерно глядела на униженного отца, лицо девушки оставалось спокойным. Мать металась и сжимала до побелевших костяшек плащ, просчитывая убытки и способы самоубийства, а бывшие товарищи отца лишь отводили взгляд, но она молчала. О, Ости прекрасно запомнила этот день. Белые, псевдо невинные стены зала суда, хладнокровная статуя равновесия, безразличная ко всему происходящему, уставший Серафим Кроули, секретарь Винчесто, слишком влюблённо для заинтересованной стороны глядящий на обвинительницу... Для Ребекки этот процесс стал триумфом, началом яркой карьеры, построенной на крови, интригах и слезах. Для Ости же он обернулся началом новой жизни, где она сама за себя. В тот день совсем ещё юная девочка поклялась, что однажды срежет с лица Уокер весь пафос и покажет, что таким, как она, в этом мире не место. Она ещё будет пылать в пыточных, которых чудом, как иронично, что не Божьим, избежали её близкие. Выходя из зала под гудение ангелов, она стискивает зубы, и всего на мгновение ловит на себе всё тот же безразличный взгляд советника Рондента. Он слегка наклоняет голову и одними губами шепчет: «Отомстишь». То, что происходило дома, смертные описали бы лаконичным словом «Ад». Мать в тот же вечер собрала вещи и ушла к Велиалу, падшему тысячи лет назад ангелу, славящемуся своим влиянием и абсолютным отсутствием жалости. Сам Сатана отослал его в дальние чертоги, чтобы сдержать гнев воина. Спустя пару лет Ости сидела на очередной никчёмной лекции ангела Фенцио, рассуждающего о жертвенности в любви. Казалось, эта тема давалась ему особенно тяжело: он то и дело отводил взгляд, морщился и сжимал посох. Даже завершил урок на пятнадцать минут раньше положенного и, гаркнув, разогнал не слишком расторопных учеников. Она вышла предпоследней и, свернув за пожелтевшую колонну, столкнулась с Меридой, служанкой матери. Когда-то шикарная женщина, рыжеволосая и беспечная, она до неузнаваемости изменилась. Медные локоны свалялись и окрасились в мышиный серый, извечно зелёное греческое платье сменилось пепельным безразмерным мешком, скрадывающим фигуру. Было непонятно беременна она или толста. На скуле проступало синее пятно, а один глаз оплыл настолько, что закрыть его не представлялось возможным. Она ухватила девушку за руку и свистяще прошептала: – Госпожа, ваша мать пропала. Сожалею. – Её здоровый глаз дернулся, она встряхнула плечами и, отступив за колонну, исчезла. В тот же вечер Ости вернулась домой, где обнаружила отца в невменяемо пьяном состоянии. На её рассказ он болезненно рассмеялся и, отхаркивая мокроту, закричал: – Все женщины Велиала пропадают! Каждая! Я предупреждал твою мать, но разве она слушала? Ей нужна была власть, сила, камни! Теперь её золотые перстни найдут в пузе какой-нибудь рыбы на одном из летающих островов. Если, конечно, будут искать. Презрительно скривившись, демоница покинула родительские покои. Она шла и шла, раз за разом прокручивая в сознании будничный ритуал, исполняемый ей каждый раз при посещении отца: вытереть слёзы, накрасить губы, дождаться пока регенерация справится с синяками. Иронично, но он никогда не бил ее в живот или по лицу: товар не должен потерять стоимости. Товар должен породить ещё один товар. Иногда она думала, что лучше бы родить мальчика или не рожать вообще. Вся власть мира в руках мужчин, а место женщины в тени у подножия трона. Всё же отец был куда умнее Велиала и не собирался собственноручно лишаться той, от которой ещё можно что-то получить. А может срок годности её матери просто вышел и от неё нельзя было взять ничего? В ту ночь Ости решилась спуститься на землю, минуя правила. Всё же дочь бывшего Престола не растеряла части привилегий, одна из которых – возможность переноситься в мир смертных через адский водоворот, о существовании которого, как и о вагоне поезда на небесах, знали, но не могли отследить. Она добрела до нужной пещеры, отодвинула плоский скользкий камень и, вложив намерение, шагнула. Кажется, в последнюю секунду девушка отвлеклась и её выплюнуло совсем не около излюбленного клуба Лас-Вегаса, а на заснеженных улицах незнакомого захолустья. Ей пришлось оглядеться, но, кроме серого кирпичного здания с непонятной надписью «Морг», ржавых ворот и обшарпанных корпусов, ничего видно не было. Изумрудный шёлк платья не грел и она попыталась собраться с силами, чтобы не растерять остатки тепла. В нескольких метрах вспыхнул костёр, но через мгновение погас от порыва ветра. Стало только холоднее. Не понимая куда идёт, зарываясь в снег каблуками, она почти на ощупь двинулась вперёд. Почему-то ей стало не по себе. Да, она бессмертна и едва ли уязвима, но это место явно не располагало к себе. На секунду ей даже стало жаль тех, кто вынужден проживать всю жизнь в подобных условиях, да ещё и с надеждой на отдых после смерти. Она, как никто другой, знала, что из ста шести умирающих в минуту, в Рай попадает только один. Людишки слишком много грешат не только физически, но и мысленно. И, оступившись однажды, искупления не жди. На твоей душе уже стоит метка и, когда наступит срок, ты окажешься сначала в лапах морского дракона, а потом и в преисподней. На лекции по истории Земли Мисселина рассказывала, что прежде за некоторую сумму денег можно было купить индульгенцию, грамоту об отпущении грехов. Всего лишь бумажка, развязывающая богачам руки и позволяющая продолжать жить в своё удовольствие. Ости точно знала, что каждый, кто оказался в Аду, заслужил своё место. За время своего существования она видела лишь несколько ошибочных приговоров. За такими душами являлись архангелы, накладывали заклятие забвения и отправляли уже бывших грешников обратно на землю, однако в условия ещё худшего существования, как правило, в неблагополучные семьи, тела больных детей или страны третьего мира. Отрезок времени также сокращался с примерных шестидесяти пяти лет до семи – десяти. Если жизнь окажется достойной и не вызовет нареканий, то добро пожаловать в Серебряный град. В иных же случаях наказание удваивается. За размышлениями девушка не заметила, как оказалась у железной двери непонятного ей здания с рукописной табличкой «Морг». Где-то на задворках сознания кружилось знание того, что это, но она слишком устала, чтобы вспоминать, да и ветер подгонял в спину. Стоило лишь прикоснуться к заледеневшей ручке, как её запястье накрыла крупная ладонь, обтянутая в грубую кожу. Энергетика мужчины напоминала пепел и хмель, но отчего-то не смущала, а успокаивала, словно приглушая окружающее. Она сразу поняла, что перед ней бессмертный, но эти оттенки не узнала, а оборачиваться было опасно. Этот кто-то явно сильнее и возможно она помешала его заданию. – Ты изменилась, Ости, – Проговорил демон и она сразу узнала советника Рондента, – Повзрослела. Но это вовсе не значит, что ты имеешь хоть какое-то право покидать школу в такое время. Да и Россия, правда? Дитя, в мире столько живописных мест, а ты предпочитаешь забытое Шепфой место на краю земли? Сюда даже учеников стажироваться не отправляют… – Он говорил уверенным тихим голосом, но нечто незримое выдавало тревогу. Ости догадалась, что за дверью находится то, чего ей видеть не следует. Вот только почему? – Если даже низшим ангелам и демонам здесь не место, то что в такое время здесь забыли Вы? – Она испугалась резкости вопроса, но отступать было нельзя. Если и поймали с поличным, то лучше нападать, а не тушеваться. – Глупо полагать, что сам советник повелителя явился сюда ради жалкой демоницы, не так ли? – Ты умная девочка и задаешь правильные вопросы. Но ты всё еще ребёнок и одно моё слово, – Тон его голоса даже не изменился, – А, впрочем, ты совсем замёрзла. – Рондент стянул шинель и накинул её на плечи Ости, а потом одним движением развернул девушку и легко подтолкнул к гудящему водовороту. – Ступай. Ступай же. Она шагнула в водоворот, расправив спину. Советник смотрел ей вслед, думая о том, насколько же иронична судьба. Если повезёт, девушка так никогда и не узнает, что от свидания с разворошённым телом матери в эту ночь её отделяла лишь металлическая дверь и его рука. Когда дочь потаскушки Уокер попадает на небеса, у Ости начинает дергаться глаз. Как и в случае с её матерью, весь мир словно схлопывается вокруг этой убогой. И ведь ничего особенного в ней нет: тусклые волосы, угловатая фигура, слишком крупные губы – наверняка в своё время сделала. Девчонка хлопает глазами и лезет, куда не следует. Родись она демоном, никто бы не взглянул. Вот только почему-то новенькая избегает гнева Геральда, когда этот рыжеволосый парнишка, чьё имя она едва ли помнит, подначивает её прыгнуть с крыши, не раскрывая крылья. Ости всегда презирала подобные развлечения: слабоумие и отвага. Доказывать свою причастность к их миру подобными забавами унизительно и по-детски. Но вот уже и противный непризнанный кружится вокруг неё и даже таскает на руках, чтобы бедняжка не потревожила свежие раны на спине. А через пару дней она видит смущенного сынка Фенцио, объясняющего девице, почему связь между ними не возможна. Апогеем становится Мими, недвусмысленно обнимающая младшую Уокер за талию. Да, они с Ости давно перестали быть подругами, но это не значит, что ей наплевать. В конце концов, дети верхушки Ада не должны марать себя о подобных. Через пару недель к ней в покои врывается окровавленный Люцифер и, не говоря ни слова, разворачивает к стене, разрывая корсет. Нет, ей не жалко вещей, но можно проявить хоть какое-то уважение к Givenchy. Он берет её быстро, не заботясь об удовольствии. Это просто попытка забыть кулаки отца, перенаправить агрессию. Синяки на бёдрах быстро заживут, а она получит какую-нибудь побрякушку в качестве извинений за испорченный товарный вид. Он никогда не спрашивал больно ли ей, точно так же, как никогда не говорил, что испытывает к ней хотя бы привязанность. Да и какая разница? Они демоны. Они оба хотят секса. И лучше лежать под сыном Сатаны, чем под каким-то мальчишкой, не способным предложить ей в будущем ничего, кроме своего тела и должности какого-нибудь низшего чина на побегушках. На следующее утро она узнаёт за что был наказан её любовник и карандаш ломается в руках. Нет, она не пойдёт закатывать скандал, но припугнуть девчонку стоит. Уроки Геральда проходят на улице и чтобы добраться достаточно пролететь пару метров вниз, либо спуститься по скользким мраморным ступеням, которыми, впрочем, никто не пользуется. Никто, кроме убогой непризнанной, только что сменившей крылья, благодаря Мисселине. Ости даже понравился этот хруст и вскрик. Было приятно наблюдать за тем, как малышка сдерживает рыдания и плетётся на место. И вот она, мышка, торопится попасть на урок. Кто же знал, что каблук подвернётся, а сила притяжения не подведёт? Она кубарем летит вниз прямо к ногам своих недалёких друзей. На последней ступени слышится удар, словно кто-то уронил пустую коробку. Проходит несколько минут, Мими тормошит подругу, голубки суетятся, появляется разгневанный Геральд и уносит её на руках в сторону корпуса. Занятие отменяют и Ости старается покинуть двор как можно скорее. Она же не могла убить её? Просто хотела напугать и не рассчитала силы. Не сдохнет… Не сдохнет же? Уже подходя к воротам, она ощущает на себе взгляд. Медленно оборачивается, но никого не видит, только хмель и пепел витают в воздухе. Ситуация быстро забывается, школе не до того: впервые за долгие годы гибнут ученики. Кто-то шепчется о Мальбонте, но она не верит в эти слухи. Просто эти Лора и Сэми перешли кому-то дорогу, а следы подчистить убийца не сумел или не успел. Это и не важно – Ости слишком часто теряла, чтобы бояться за каких-то одноклассников. Да и демонов пока не тронули, значит, это просто случайность. Гремит бал, с какой-то стати устроенный директором, пары танцуют, пьётся глифт. Она, как и всегда, сидит по правую руку от Люцифера, показывая каждой назойливой демонице, чьё это место. Убогая кружится в вальсе с себе подобным, он тянется к ней за поцелуем, но та проворно отворачивает голову и смотрит на них. Ости уже хочет рассмеяться и отпустить колкую фразу, но вдруг она замечает ответный взгляд Люцифера. Он приподнимает руку, разворачивает её ладонью и двумя пальцами подзывает непризнанную. Слишком властный, но такой интимный жест. – Милый, что происходит? – Она делает вид, что всё это лишь забавная игра. – Зачем тебе эта мышка, если есть я? Если хочешь, мы можем прямо сейчас пойти ко мне и… – Его рука касается её талии и она замолкает. – Не ревнуй, меня хватит на вас обеих. Я просто развлекаюсь. Ей хочется вздернуться, сказать, что она слишком давно его знает и он никогда прежде не позволял себе такого, но Ости молчит и покорно трётся об его руку. Дальнейшие события напоминают скорее не лучшую земную комедию, чем реальность. Вот эта девчонка подходит и, почти не сопротивляясь, садится к нему на колени, а его рука соскальзывает с талии демоницы и перемещается на бедро непризнанной, вот Дино и Мими замечают это и злобно отводят взгляд, вот уже сама Ости покидает диван под предлогом желания выпить, а, когда возвращается, не находит обоих. Она даже не успевает проклясть дочурку Уокер, как слышится звон разбитого бокала и Фенцио громогласно объявляет, что та исключена и добилась своего. На следующий день она караулит у башни, в которой проходит разбирательство, в попытке поймать хоть одного знакомого демона и узнать о приговоре. Полчаса назад она видела Люцифера, от которого буквально несло сексом, а через десять минут появилась Вики со счастливым румянцем на щеках, словно и не понимала насколько тяжело её накажут за содеянное. Какой бы стервой не была Ости, как бы не ненавидела эту девушку, но отправиться в небытие страшно и никому такого не пожелаешь. А что сделают с Люцифером? Вырвут крылья? Отправят в это загнивающее место, которое тысячи землян называют домом? Или отдадут на растерзание Сатане? А ведь даже и не знаешь, что хуже. Из размышлений её вырывает уже знакомая ладонь, обтянутая в чёрную кожу, а хмель и пепел окутывает тело, успокаивая, и так хорошо сочетаясь с её собственной дикой розой и красным сухим вином. – Ученикам запрещено находиться здесь. Тем более, во время занятий. Или мне доложить профессору Геральду? – Его тон мягок, а эти слова сказаны скорее из формальности. Они оба понимали, что никто никому не доложит, да и Геральд не станет наказывать способную ученицу за один прогул. Он вообще ещё на самом первом уроке заявил, что для рождённых демонов и ангелов посещение его занятий не обязательны, однако при условии, что те смогут сдать экзамен с первого раза не менее, чем на восемьдесят баллов. – Я не обязана отчитываться учителям каждый раз, когда направляюсь на прогулку, советник. – Вскидывается девушка, расправляя плечи. Она уже собирается уходить, но Рондент ловит её запястье. – Запомните две вещи, Ости. Первое: если лжёте, делайте это увереннее, контролируя не только лицо, но и энергетику, выдающую вас с потрохами. Второе: не старайтесь помочь тем, кто никогда бы не сделал того же и для вас. – Она хочет перебить его, сказав, что не понимает, о чём он говорит, а после вырвать руку и уйти, но тут натыкается на его сосредоточенный взгляд и слова застревают где-то в глубине глотки, а он продолжает. – На суде будет наше заинтересованное лицо, им обоим не грозит ничего больше выговора и назначения наблюдателей. Но, подумайте, Ости над моими словами. Возможно стоит искать перспективы в ком-то другом? – Фраза звучит многозначительно, но в ту минуту она не обращает на неё внимания. И лишь спустя год, перенасыщенный событиями, казнями, смертями, в том числе и её отца, двумя войнами и переоценкой ценностей, она вспоминает её. Вспоминает в ту минуту, когда уже бывшего советника провозглашают регентом при молодом принце Ада. Она впервые видит улыбку на его лице и улыбается в ответ. Имея его расположение, рано или поздно и она займёт своё место. Но уже не рядом с самодовольным сиротой, а с умным и хитрым, подходящим ей мужчиной, получившим всё и немного больше собственным трудом. Отныне она не товар. Никогда больше.