❀❀❀
«Люблю тебя!»«И я тебя, солнышко! Жду не дождусь нашей встречи, когда я смогу тебя зацеловать. (つ≧▽≦)つ»
«Витя, мы скоро увидимся, всего через несколько дней. Ты прилетаешь 31-го… (￣ ￣|||)» Юри не может сдержать нежной улыбки, переписываясь в чате. Даже сейчас, спустя почти год, всё произошедшее кажется сном: Виктор Никифоров, пятикратный победитель финала Гран-при и действующий чемпион мира по фигурному катанию, бросив всё, срывается и летит в Японию, чтобы тренировать его, Кацуки Юри. Юри никогда не считал себя каким-то особенным или выдающимся. Всегда были те, кто лучше и талантливее, но Виктор выбрал его. Увидел что-то внутри, разглядел под многочисленными слоями сомнений и неуверенности и поверил. Поверил в Юри даже больше, чем он сам в себя верил. И это придало сил — серебряная медаль финала Гран-при служит достойным тому подтверждением. Да… Медаль на шее, и любовь в сердце. Виктор стал не только его тренером, но и человеком, открывшим для него удивительный мир любви, за что Юри был несказанно благодарен. Это теплое, всеобъемлющее чувство, проникающее в каждую клеточку и дарящее яркое счастье… Что может быть чудеснее? Разве что официальное подтверждение их союза. Бросив последний взгляд на заставку с платиновым блондином, Юри отбрасывает телефон и идёт в спальню. Там, на верхней полке шкафа, за стопками свежевыглаженной одежды, он находит небольшую тёмно-синюю коробочку и бережно открывает ее — два золотых кольца блестят на бархатной подложке. Символ преданности и любви, обещание всегда быть рядом. Юри не может не мечтать о том, как эти кольца будут восхитительно смотреться на их сплетённых пальцах.❀❀❀
От волнения Юри слегка ерзает на стуле и, пригубив принесённую официантом воду, украдкой рассматривает зал: блеск хрусталя и позолоты, отражённый множеством сияющих зеркал, панорамные окна с видом на несмолкающий Невский и услужливый незаметный персонал, — это место дорогое. Но Виктор этого, несомненно, достоин. Да и не делать же предложение руки и сердца на кухне, в самом-то деле. К слову, Виктор опаздывает. Юри волнуется, но не винит его — Никифоров персона медийная, его вполне могли задержать журналисты в аэропорту. По-хорошему, Кацуки бы стоило подождать с предложением (кто вообще предлагает руку и сердце на Хэллоуин?), но он так соскучился по Виктору, что даже промедление в день кажется пыткой. Осталось подождать совсем немного. Виктор входит в зал, как всегда идеальный и прекрасный, словно и не было утомительного перелёта за его плечами. Небрежная грация движений и тонкая, снисходительная улыбка в уголках подрагивающих губ — так могла бы идти модель по подиуму на Неделе мод в Нью-Йорке. — Виктор! — Юри поднимается, приветствуя своего тренера. Вместо рукопожатия мужчина сгребает его в объятия, оставляя в волосах быстрый невесомый поцелуй (они в общественном месте!). — Мы что-то празднуем? — любопытствует Виктор, усевшись с другой стороны стола и кивнув подошедшему официанту. — Не могу не заметить, что обычно мы ходим в места… мм… попроще. Есть повод? — Разве я не могу тебя просто порадовать? Обязательно должен быть повод? — лукаво улыбнувшись, отзывается Юри. — Для моего Вити самое лучшее! Тебе нравится? — взволнованно уточняет он, склонившись над столом. — Безумно, — заверяет Никифоров, озорно сверкнув глазами, и Юри совсем не уверен, что Виктор сейчас говорит про вечер. Их прерывает вернувшийся с заказом официант. Пока он расставляет на столе закуски и мясное, Кацуки пытается побороть смущённую дрожь и лёгкий румянец на щеках. К счастью, Виктор берет инициативу в разговоре на себя, красочно рассказывая о своей поездке в Москву. Здесь и истории про вечно ворчащего тренера Якова, и подтрунивания над вздорным, но таким талантливым дебютантом Плисецким… Юри слушает, просто наслаждаясь мягкими интонациями любимого голоса, позволив им увлечь себя, отгородить от остального шумного мира. Здесь только он и его возлюбленный. — Виктор… — Юри запинается и поднимает растерянный взгляд, ища поддержки в небесно-синих глазах. Парень нежно сжимает его руку, приободряя. — Витя… Ты был прав. Я пригласил тебя сегодня в этот ресторан не просто так. У меня есть повод. Надеюсь… надеюсь, он будет приятным для нас обоих. — Юри? — Виктор, не перебивай! Ты… ты станешь моим мужем? Говоря это, Кацуки вытаскивает из нагрудного кармана заветную коробочку и протягивает её мужчине. Мгновения ничего не происходит. А затем… Глаза Виктора — безбрежный океан. Живой и великий, удивительный в своём нескончаемом многообразии. Совершенный. Радость подобно солнечным лучам пронизывает этот океан первозданной сини, вспыхивая в самой глубине яркими искрами счастья. — Юри! Мой Юри… Конечно я стану твоим мужем! Разве я мог когда-либо сказать тебе нет? Виктор не может сидеть на месте. Он вскакивает, обходит стол и, заключая взволнованного и смущённого японца в объятия, целует. Пусть на них смотрят, пусть говорят… Блондин просто не может оторваться от этих сладких губ, не может не покрыть мелкой россыпью поцелуев черты любимого лица. И Юри ему отвечает. Конец вечера проходит сумбурно: их поздравляют и фотографируют некоторые посетители, Виктор что-то им отвечает. Наверняка новость об их помолвке взорвёт вечерние таблоиды. Кацуки же слишком устал и слишком счастлив, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Наверное он всё же слишком много выпил за ужином. Юри сонно утыкается в широкое и удобное плечо жениха, с удивлением осознавая себя в мчащемся по городу такси. В салоне полумрак, и косые блики уличных фонарей неровно падают на стекло, частично освещая лицо Виктора. В этой игре света черты мужчины становятся резче, острее и какими-то чужими. Кажется, сожми сейчас Юри в ладонях это лицо и не узнает под пальцами привычный выверенный рельеф. Взмах ресниц — и морок рассеивается. — Вить, — Юри ластится, потираясь щекой об темный кашемировый шарф и вдыхая аромат дорогого парфюма. Виктор пахнет… летом. Беззаботным солнечным днём, кристальной чистотой полуденных небес и мягким запахом роз. Странный аромат, но… это Виктор. — Всё закончилось? Прости, я, кажется, заснул… Мы едем домой? — Не волнуйся, малыш, спи, —возлюбленный обнимает его, помогая устроиться удобнее, и Юри довольно урчит, словно большой домашний кот. Смысл сказанных слов ускользает он него, тая в зыбком мареве сна. — Скоро мы будем у меня дома. Я познакомлю тебя с родственниками, ты им понравишься, поверь. Ты будешь лучшим, Юри… Они нас ждут.❀❀❀
Обрывки слов, голоса, музыка… Всё сливается в далёкий монотонный гул, из которого Юри не может вычленить и слова. Он старается, напрягает слух, но… Возможно, у него получится открыть глаза. Вроде бы простое незамысловатое движение, о котором и не задумываешься в повседневной жизни, но как же тяжело оно даётся! Попытка за попыткой, Юри чувствует, как беспомощно трепещут его ресницы, и наконец ему удается. Из видимого — высокий сводчатый потолок, украшенный мозаикой. Темные линии многократно сплетаются, превращаясь в затейливые, незнакомые узоры. Где он? Юри пытается повернуться, встать, но с ужасом осознает, что не может пошевелить и пальцем. Словно невидимые путы сковывают тело. Он чувствует, что лежит на чём-то твердом и холодном, ощущает странно знакомую структуру. Камень? Паника сжимает горло, мешая дышать. Нужно бы закричать, позвать на помощь, но он борется просто за вдох. Бьётся головой о каменную поверхность, пытаясь наполнить легкие живительным кислородом. Слёзы текут по щекам. Он не хочет вот так вот умирать! Наконец удалось немного повернуть голову. Теперь он видит большой зал, полный незнакомых людей. Помещение празднично украшено свежими живыми цветами, букетиками кленовых листьев, сплетенными с багряными гроздьями рябин, и небольшими светящимися тыковками. Гости же наряжены в странные и яркие одежды. Хэллоуин. Он попал на вечеринку в честь Хэллоуина. Только так Юри может объяснить, происходящее вокруг. Но от этого не легче. Как он здесь оказался? Его похитили безумные сатанисты? И где Виктор? Что, если они уже убили его? Нет, нет, нет! Виктор не мертв! Он просто не может. Кто угодно, но не Виктор… Он просто не здесь, но придёт. Непременно придёт и спасёт его. — П-помогите… — слабый шёпот слетает с сухих потрескавшихся губ. Юри не уверен, что за музыкой и смехом его слышно, но это всё, что он сейчас может — шептать, умоляя о спасении. По залу проходит взволнованный ропот голосов: «Велес, Велес!», и толпа почтительно расступается. Мужчина, облачённый в белый шёлк и золото украшений, выходит в центр, и Юри с содроганием узнаёт в нем Виктора. Да, черты лица неуловимо изменились, став чище и величественнее. Элегантную тройку «Армани» сменила узорчатая туника, а в длинных, струящихся жидким серебром волосах — цветочная корона. Но это его Виктор, несомненно. — Витя-я… — хрипит Юри. Слёзы, теперь уже облегчения, застилают влажной пеленой глаза. — Ты… — О малыш, ты не должен плакать, — укоризненно шепчет Виктор, ласково вытирая слёзы с его щёк. — Успокойся, солнышко, всё будет хорошо, я рядом. Тшш… Ну что ты, не плачь. — Витя! — Юри не может прекратить тихонько плакать. — Я так испугался… Что происходит? Где мы? Эти странные люди… Они ничего тебе не сделали? Я… я не могу пошевелиться. Думаю, они чем-то опоили меня. Нам нужно бежать. Мы же были в городе, где-то должны быть другие люди… — Юри, любовь моя, — Виктор нежно касается поцелуем его лба, — всё хорошо. Это и есть то место, куда мы направлялись. Мой дом и моя семья, — мужчина небрежно машет в зал, указывая на разномастную толпу. — Сегодня Велесова ночь, хотя сейчас её чаще называют Хэллоуином. Время, когда истончаются границы между мирами, позволяя миру людей слиться с миром духов. Время богов и священного дара, своеобразная сделка. Люди всегда что-то просят, постоянно… Но знают ли они цену своего благополучия? — Я не п-понимаю, — теряется Юри. — Какой праздник, какие боги, Вить?!. О чем ты вообще говоришь? Почему я не могу пошевелиться? — Потому что тебе и не нужно, — поясняет Виктор. — Ты здесь не для этого. И кстати, моё настоящее имя Велес. Шум толпы нарастает, когда в зал входит статный коренастый мужчина в годах. Юри с удивлением узнаёт в нем Якова Фельцмана, тренера Виктора по фигурному катанию. Как и Виктор, тот выглядит иначе: потёртый серый костюм и бесформенную шляпу сменяет дорогое одеяние, вышитое жемчугом. В руках Якова массивный серебряный посох. — Яков?.. — выдыхает Юри. Он уже ни в чём не уверен. Вероятно, он просто сошел с ума и это плод его больного воображения. — Род, верховный бог, — поправляет Виктор-Велес, прежде чем отойти от парня и стать рядом с Яковом. Яков произносит речь. Его густой голос, отражённый и усиленный каменными сводами, гулко разносится по залу. Юри пытается слушать, но он слишком напуган, чтобы понять весь смысл сказанного. Фельцман что-то говорит о всеобщем благоденствии, о древних традициях и о жертве. Юри пробует вырваться. Он напрягает все тело в нечеловеческом диком усилии, чувствуя, как внутри заходится сердце, как мышцы сжимаются в стальные канаты, легкие вбирают воздух… Он едва царапает камень, тело всё так же неподвижно. — Нет!.. Нет! — он кричит до хрипоты, срывая связки. Возможно ли, что его услышат и придут на помощь? Яков обращается к Виктору: — Велес, в этом году тебе выпала великая честь принести жертву. Одна жизнь — один год благоденствия и процветания. Таков наш порядок. Никифоров благодарно кивает, принимая из рук старшего мужчины роскошно украшенный кинжал. Юри не может отвести взгляда от длинного, сияющего смертью лезвия. — Н-нет… — едва слышный хрип. Сил нет уже ни на что. Только поднять потухший, затравленный взгляд и смотреть. Смотреть, запечатлевая оставшимися крохами сознания эти последние секунды. На краткий миг их взгляды пересекаются. Глаза Виктора — холодное равнодушие вечности.❀❀❀
Велес мягко ступает по залитому солнцем саду. Легкий ветерок ласково шепчет в его волосах, перебирая длинные серебристые пряди. Мужчина не может сдержать счастливой, беззаботной улыбки. Он аккуратно обходит пышные шапки гортензий, что разрослись вдоль дорожки, норовя совсем поглотить узкий проход, проходит мимо гордых свечек гиацинтов и едва ли замечает живописные звезды разноцветных лилий. Сад всегда удивительно прекрасен, но сегодня Велесу нужен только один цветок — синяя роза. Он находит её на клумбе с другими розами. Не зная, можно и не заметить, настолько она скрыта от любопытствующих глаз резной листвой и тугими лозами, но Велес знает. Бережно, словно это величайшее сокровище мира, он касается нежных, ещё покрытых утренней росой лепестков. Удивительная роза! — Ты отвратителен. Просто и категорично. Велесу даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за спиной. — Из твоих уст почту за комплимент. — Эти люди так глупы! — раздражённо фыркает юноша, подходя ближе. Золотистые рваные пряди цвета спелой пшеницы и зелёные, словно молодая листва в лучах солнца, глаза — Лель. — Чисты и наивны, я бы сказал, — возражает Велес, аккуратно надламывая жёсткий стебель. — Не будь грубым, Лель. Притворяться Плисецким явно не пошло тебе на пользу. Взгляни… — он ловко очищает стебель от острых шипов и протягивает его Лелю, — Это мой Юри! Разве он не прекрасен? Знаешь, он был таким простодушным и милым! Даже сделал мне предложение… Велес снимает с головы цветочную корону и искусно вплетает в неё ещё один цветок. Обод из синих роз. Возможно, это кажется жестоким, но здесь, с Велесом, эти цветы будут жить вечно, навсегда оставшись в мире полном благодатного света и любви бога. Ни боли, ни слёз, лишь всеобъемлющая любовь. Не это ли лучшая награда? — О да! Наивный мальчик знатно потешил твоё самолюбие, раздув его до ещё больших размеров. Скоро твоё эго перерастёт даже твоё величие, а ты, кстати, второй бог после Рода. — Возможно, — соглашается Велес. — Но что плохого в том, чтобы любить себя? Во всяком случае, он был прекрасным даром богам в этом году. За Юри мне даже дать и два года благоденствия не жалко. — Ты невозможен, — сокрушённо вздыхает Лель. — Но ведь за это ты меня и любишь? — Велес оставляет на кончике носа парня дразнящий поцелуй. — Не ревнуй, солнышко. Знаешь же, что я весь твой. Скажи лучше, ты сыграешь для меня? Лелю бы разозлиться, накричать из-за Юри, оттолкнуть и гордо уйти, но… Велес это Велес. Ещё раз глубоко вздохнув, он покорно достаёт свирель и начинает играть.