Великолепный век

      В двадцать третьем веке было странно осознавать, что когда-то косметика была уделом одних лишь женщин, а её использование противоположным полом жестоко порицалось. В их эру космоса, когда сердца людей изо всех сил тянулись к гармонии и прекрасному, желание мужчин следить за своей внешностью являлось чем-то само собой разумеющимся, таким же естественным, как чистить зубы по утрам или принимать душ после спортзала. Технология «Гламур», представлявшая собой компактную коробочку не больше стандартного коммуникатора, позволяла наносить любой тип макияжа за пару минут, и при этом эффект держался целый месяц, что было особенно удобно для тех, у кого по роду деятельности оставалось не слишком много свободного времени.       Джим попробовал «Гламур» ещё во времена учёбы в Академии, и с тех пор не мыслил жизни без «смоуки айз» и ламинатора для ресниц — да, к хорошему привыкаешь быстро. Ну, а как можно добровольно отказаться от того, что подчёркивает твои выгодные черты, да ещё и без вреда для бесценного времени?       И однажды, покупая на очередной звёздной базе запасную коробочку «Гламура», он вдруг ясно осознал, что именно подарить на день рождения Боунзу.       Праздновали, как обычно, по-тихому, по-семейному, неторопливо распивая содержимое пузатой синей бутыли в медотсеке (Джим, полагая, что его подарок может не понравится имениннику, благоразумно прихватил с собой пару экземпляров высококачественного синтеголя).       — Что это? — удивился Боунз, когда Джим вдруг положил перед ним чёрную бархатную коробочку. — Надеюсь, не предложение связаться узами брака?       Кирк только фыркнул:       — Прости, Боунз, моё сердце уже занято другим.       — Да знаем мы этого другого… — проворчал Маккой.       — Не начинай, — перебил капитан. Их отношения со Споком застряли на отметке под красивым названием «броманс» и по какой-то причине не желали сдвигаться с этой мёртвой точки. Джим то решал плюнуть на всё и наконец поговорить со своим старпомом откровенно, то успокаивал себя тем, что результат этого разговора неизвестен и синица в руках уж всяко лучше журавля в небе. Иногда перед сном эти метания доводили его до ручки. Однако сегодня был день рождения его лучшего друга, и портить праздник своим нытьём не хотелось.       — Посмотри, — Джим открыл коробочку, предпочитая сменить тему, — вот здесь можно выбрать цвет, а здесь — интенсивность нанесения. Очень легко. И держится месяц.       — Целый месяц? Это вообще безопасно для здоровья? — поморщился Маккой.       Джим только закатил глаза.       — Не крутись, сейчас буду делать тебя красивым.       — Я ведь и обидеться могу.       — Я имел в виду ещё красивее, конечно же.       Джим выбрал режим небольшой пигментации бровей, лёгкие тени и едва заметную подводку верхнего века. После этого он поднёс прибор к лицу Маккоя. Встроенный компьютер тут же считал предложенный «ландшафт», вычислил подходящую схему нанесения и включил окрашивающий микроспрей.       — Вот и всё, — гордо известил Джим, — а ты боялся.       — Обязательно скажу тебе нечто подобное на следующем медосмотре.       Маккой опустошил свой бокал и подошёл к зеркалу. Джим с нетерпением ждал вердикта.       — В принципе сойдёт, — протянул Леонард, поворачивая лицо к стеклу то одной стороной, то другой. — Так уж и быть, скажу тебе спасибо.       Джим самодовольно улыбнулся — ещё бы, угодить Боунзу с подарком было той ещё задачкой! — и разлил по бокалам выпивку.       Спустя ещё полчаса он возвращался в свою каюту в прекрасном расположении духа. Правда, в кабине турболифта его немного повело, и он едва не приложился лбом о металлическую панель, но в целом вечер того стоил. Чуть подхихикивая, Джим вышел из лифта и двинулся вперёд по коридору, для верности цепляясь рукой за стену. Да, день рождения прошёл на ура, но растянуться посреди коридора было бы лишним. Джим сосредоточился на том, чтобы как можно скорее преодолеть путь до каюты, пока сзади не раздалось до боли знакомое старпомовское:       — Капитан?       — Вот блин, — прошептал себе под нос Джим, и с улыбкой повернулся к своему первому офицеру, едва не потеряв равновесие. — Мистер, Спок, какая встреча! Какими судьбами?       Вулканец приподнял бровь и терпеливо пояснил:       — После проверки результатов лабораторных исследований последних взятых нами образцов я направлялся в свою каюту для медитации.       — Серьёзно? Вот совпадение! Я тоже! — Джим знал, что умение поддержать любой разговор — его конёк. Возможно, это даже поможет скрыть от дотошного старпома факт опьянения. — То есть я, конечно, не собирался медитировать, но мог бы попробовать. Мне даже рассказывали, как это делается. Нужно сложить пальцы вот так, — Джим закрыл глаза, развёл руки в стороны ладонями вверх и соединил средние пальцы с большими, — а потом сказать: «О-о-о-м-м-м»!       Открыв глаза, он понял, что Спок поджимает губы, словно еле сдерживается, чтобы не улыбнуться. Но, конечно, это, должно быть, всего лишь воздействие синтеголя.       — Капитан, вы пьяны.       О, это даже не было вопросом. И Джим решил, что лучший способ сохранить лицо — во всём сознаться.       — У Боунза день рождения, — упрямо вскинул подбородок капитан, — я был не на смене, и синтеголь не вызывает похмелья, только опьянение, и не наносит вреда здоровью.       — Спасибо, что уведомили меня обо всём, о чём я и так знал. — Спок всё же дёрнул уголками губ.       «Это что, была ирония?» — подозрительно прищурился Джим и повернулся было, чтобы продолжить путь, но в этот момент у него снова закружилась голова. Возможно, последние пару бокальчиков всё же были лишними. Джим уже думал, что ему таки придётся поцеловаться с корабельным полом, но, разумеется, от этой печальной участи его незамедлительно спасли сильные вулканские руки. Джим покраснел и вдруг явственно вспомнил, за что именно любит своего первого помощника.       — Это было великолепно, мистер Спок, а теперь я, пожалуй, пойду, — произнёс капитан, когда его вернули в вертикальное положение. Но, как оказалось, ненадолго. Спок метнул быстрый взгляд на висевшую под потолком камеру и взял Кирка на руки, словно невесту.       — Спок, что… Отпусти! — начал возмущаться тот. — Сейчас же! Это приказ!       — Как вы сами заметили, мы не на смене, — монотонно произнёс старпом, двигаясь вперёд по коридору. — Я всего лишь помогу вам добраться до каюты за минимальный срок. Это вполне логично.       — Вот, что я тебе скажу, логичный ты мой… — продолжал возмущаться Кирк, рассеянно наблюдая, как его первый помощник набирает на панели код доступа. Откуда он его вообще знает?!       — … и заруби себе на носу… — уже едва ворочая языком предупредил Джим, когда его опустили на кровать.       — Джим, я отказываюсь делать какие-либо зарубки на своём лице, это бессмысленно и неэстетично, — ответил Спок, опускаясь на колени. — А сейчас я помогу тебе снять сапоги и уйду. А ты хорошенько отдохнёшь перед завтрашней сменой.       Словно сдувшийся шарик, Кирк умиротворённо вздохнул и подумал о том, как ему всё-таки повезло со старпомом. Когда его укрыли одеялом, он и вовсе почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.       — Спок, я тебя обожаю, — сонно промямлил Джим. Вулканец не сводил глаз с его рук и очень мило зеленел. — Ты знаешь, я подарил Боунзу «Гламур», и ему понравилось.       — У доктора Маккоя очень красивые глаза, — кивнул Спок. — Подчеркнуть эту красоту было правильным решением.       Джим почувствовал, как внутри что-то кольнуло и поднял обеспокоенный взгляд на вулканца.       — А мои глаза, Спок? Мои тебе кажутся красивыми?       — Я думаю, — старпом, который уже успел подняться на ноги, подошёл ближе к изголовью и склонился ниже, касаясь ладонью щеки капитана, — что глаза Джима Кирка самые прекрасные во всей Вселенной.       Капитан опустил свои длинные ресницы, почти ожидая поцелуя, но Спок неторопливо отстранился и направился к двери, скомандовав компьютеру приглушить свет. Джим чувствовал, что почти засыпает, но он должен был попытаться:       — Спок.       Вулканец замер и обернулся.       — Мне… мне нравятся твои тени. Очень. Они очень тебе идут.       Старпом вскинул бровь, и на его лице отразилось что-то среднее между самодовольством и смешливостью.       — О каких тенях вы говорите, капитан? Это мой естественный цвет.       Вжухнула дверь, и Джим остался в каюте один, но где-то на пути в царство Морфея до него наконец дошёл смысл сказанных Споком слов.       — В смысле, блин, естественный цвет? — спросил Кирк пустоту. До этого момента он был абсолютно уверен, что Спок тоже пользуется «Гламур»-коробочками.       Вполголоса повозмущавшись идеальности некоторых старпомов, Джим всё-таки заснул.       А на следующий день они наконец оставили броманс в прошлом.       P.S.       Утром после дня рождения Маккой вспомнил о подарке Джима, лишь оказавшись перед зеркалом в душевой. Увидев своё отражение, он сначала не понял, что с ним не так, однако быстро расслабился и ещё раз отметил, что вполне не против таких изменений. В общем-то ничего особо и не изменилось, однако ненавязчиво возросло ощущение общей ухоженности. А врачу и полагается быть именно ухоженным и собранным, потому новый образ Леонарду очень импонировал. Особенно ему нравилось то, что Джим был аккуратен в выборе интенсивности окрашивания, поэтому вряд ли кто-то из коллег заметит в образе главы медицинской службы что-то новое.       Леонард шёл по коридору, листая информацию в падде, когда рядом раздался какой-то грохот.       — Я в порядке, со мной всё хорошо, — заверял всех растянувшийся на полу энсин Чехов. — Просто засмотрелся на э-э-э… неважно! Я всего лишь случайно врезался в стену.       Маккой подошёл к тем, кто помогал Павлу подняться.       — Чехов, пройдёмте-ка со мной в лазарет, посмотрю, нет ли сотрясения. Заодно и зрение проверю, раз уж вы мимо дверей мажете.       — Доктор, — простонал энсин, загнанно глядя ему в глаза, но Маккой был непреклонен. Тем более, что из носа Павла потекла тонкая струйка крови. К сожалению, Леонард пока не дошёл до своей аптечки, поэтому всю дорогу до медотсека Чехову пришлось прижимать к носу собственный рукав.       На входе в лазарет Леонард столкнулся с молоденькой медсестрой.       — Доброе утро, доктор Маккой, — бодро поприветствовала она начальство, но подняв на него глаза, вдруг резко выдохнула и лишилась чувств. Леонард чертыхнулся и подхватил безвольное тело на руки.       — Что за чёртово утро? — проворчал он, укладывая девушку на ближайшую койку. За его спиной Чехов, всё так же зажимая нос, невнятно бормотал что-то про «невозможную красоту» и «страшную силу». Леонард решил, что энсина нужно обследовать на предмет сотрясения незамедлительно.       — Кристина, — произнёс Маккой входя в сестринскую, где Чэпел сортировала гипошрицы, — подготовь усиленный сканер мозговой активности, срочно. — Доктор задумчиво опустил глаза, размышляя, необходимо ли им ещё что-то, и вздрогнул, когда раздался грохот рассыпавшихся по полу гипо.       — Да что сегодня с вами со всеми! — прорычал Маккой. — Курс витаминов всему персоналу!