Именем закона!

Элайджа Камски – икона стиля. Он смотрит с обложек модных журналов, его образы разбирают и копируют, и он точно знает, как совместить одновременно элегантность и небрежность, лощёный гений тысячелетия. Но в данный момент лощёный гений и мужчина-с-обложки был весьма помят, довольно лохмат и сильно небрит. – Мистер Камски, – Хлоя осторожно заглянула в мастерскую. – Ещё полчаса, и я закончу, – неопределённо махнул рукой Элайджа, даже не спрашивая, чего хочет Хлоя. И так ясно – уложить его в кровать, накрыть одеялом и всё остальное, что там положено делать с человеком, укладываемым спать. Может, поцеловать в лобик, он такого, вроде, не прописывал, но от этой самообучающейся системы всего можно было ожидать. – Вы говорили то же самое ещё два часа назад, – Хлоя была непреклонна. Что он такого ей в коде наворотил, что теперь так страдает? – Да-да, сейчас… вот тут ещё только надо подпаять… – пробурчал под нос Камски, не отрываясь от бинокуляра, под которым лежала плата. – И – пару правок в программу… отставание на три миллисекунды, никуда не годится… Камски ещё что-то бурчал под нос, ловко орудуя манипулятором, пока его не перебил рассерженный голос Хлои: – Если вы не заканчиваете работу в течение десяти минут… я вызываю полицию! Хлоя развернулась и вышла, чеканя шаг. Камски усмехнулся: даже искусственный интеллект может научиться шутить, ну надо же. Может, когда-нибудь и свободу воли обретёт, такими темпами. …когда под окнами раздалась полицейская сирена, Камски поначалу не обратил внимания – он как раз закончил паять и теперь помещал плату на соответствующее ей место. Делать это следовало в стерильном помещении в полном защитном костюме… ну, или хотя бы в специальной камере, используя манипуляторы – чтобы ни одна пылинка не попала внутрь биокомпонента, тем самым нарушив его работу. Сирена не унималась, и Камски, поморщившись, всё-таки выглянул в окно. Под окнами стояла полицейская машина, мигая красно-синим и противно подвывая. Впрочем, через пару секунд отвратительный звук прекратился, и Элайджа повернулся было обратно к плате… – Полиция Детройта! Вы арестованы! Дверь распахнулась с ноги, и хорошо, что она была просто прикрыта. Камски под нос сунули полицейский значок, и тот даже на секунду растерялся, пока не поднял глаза. – Гэвин! Что ты творишь? – Хлоя доложила о неподобающем поведении мистера Элайджи Камски! – отрапортовал Гэвин с усердием вышколенного полицейского. Камски был готов поклясться, что на работе Гэвин _так_ не говорит. – Поэтому вы арестованы и будете помещены в кровать до выяснения обстоятельств! Вы имеете право хранить молчание, издавать сопение и даже немножечко храпеть. Всё, сброшенное вами с кровати, будет уложено сверху на вас. Камски потёр висок, не зная, возмущаться ему или всё-таки расхохотаться. Гэвин всё ещё ходил в патрульных – хотя и метил на место уходящего на пенсию детектива Теннора – и в форме смотрелся весьма внушительно. – Хлоя может присутствовать при вашем сне! Если вы не ляжете спать прямо сейчас, вы будете уложены мной! Вам понятны ваши права? Камски всё-таки рассмеялся: – Когда Хлоя сказала, что вызовет полицию, я не думал, что она это серьёзно! Подожди, мне тут ещё закончить надо… – Никак нет! – Гэвин вроде бы аккуратно, но подозрительно цепко ухватил Элайджу и потащил прочь из мастерской, несмотря на некоторое сопротивление. – Эй-эй! Ты что творишь! – вот теперь Камски по-настоящему возмутился. Гэвин его проигнорировал, выталкивая в коридор. Одна из Хлой с видимым удовольствием наблюдала за происходящим. Щебечущий голос второй раздавался откуда-то с кухни – как потом выяснил Камски, Хлоя поила напарника Гэвина чаем. Но пока что ему было немного не до напарников. – И что? – уточнил он, скользя ногами по полу коридора, ведущего в спальню. – Что ты собираешься со мной делать? – Конечно же, укладывать! А если окажешь сопротивление полиции – я буду вынужден применить… ну, скажем, наручники! Рапорт, правда, потом составлять о том, куда они делись… но ради брата я готов и не на такое! Хлоя, открой, пожалуйста, дверь. Хлоя распахнула дверь в полутёмную спальню с уже разобранной кроватью. – Это форменное предательство, – возмутился Камски. – Это подчинение требованиям полиции! Ты сам прописал это в базовых параметрах, – ядовито заметил Гэвин, преодолевая последние метры. – Ну что, сам разденешься, или мне позвать Хлою? – Да что вы вообще тут устроили?! – Камски вывернулся-таки из цепких объятий брата, на время превращаясь в того самого пацана, которого так прикольно было огреть подушкой… и огрести в ответ. Не сказать, что Гэвин скучал по нему такому… ладно, скучал. – То, что Хлоя мне настучала, сколько ты уже не ложился! И во сколько лёг вчера… в смысле, позавчера! – Гэвин на секунду прикрыл глаза и потом добавил уже тише: – Ты должен лучше заботиться о себе. Твои разработки, конечно, достояние человечества и всё такое, но… Я волнуюсь. Камски выдохнул. Чёрт, брат не то чтобы часто говорил о чувствах, да – вот так… прямо. Действительно, что ли, волнуется? Именно это, наверное, стало последней каплей. Если беспокойство Хлои было привычным, а брат вечно устраивал какие-нибудь идиотские выходки, превращавшие успешного мистера Камски в взъерошенного ботаника Элайджу, то тихий и неожиданно-серьёзный Гэвин всё-таки заставил Камски вздохнуть и согласиться: – Возможно… мне и правда нужно немного поспать. – Вот! – Гэвин хлопнул его по плечу, возвращаясь к своему излюбленному колючему образу. – Теперь я слышу слова умного человека! Настоящего гения! Он развернулся, позволяя Элайдже спокойно переодеться. – Я к тебе ещё заеду как-нибудь! – пообещал Гэвин из-за двери. – Когда ты будешь не в своих андроидах… и вменяем! Камски фыркнул, подбирая в ответ колкость, но потом махнул рукой и упал на кровать. Почти вслепую нащупал одеяло. Чёрт, кажется, эти двое были правы – такой недосып даже ему не на пользу. – Уже уезжаете? – спросила Хлоя. – Да, у нас уже смена закончилась, – кивнул Том, напарник Гэвина. – Как бы нас в управлении не потеряли. Мы уже должны быть в гараже. – Фаулер опять орать будет на летучке, – хмыкнул Гэвин. – Детективам от него достаётся больше, так что наслаждайся спокойными деньками, пока можешь, – усмехнулся Том. Выходя, Гэвин бросил взгляд на окна в спальне Камски. Шторы были задёрнуты. Хорошо.