heal me

Дни тянулись, словно ириска между зубами, растягиваясь и сливаясь в один липкий комок. Визиты матери больше не приносили той радости, что была вначале. Его тяготили ее беспокойные взгляды, эти тени под глазами, слишком заметное дрожание тонких рук. Она так о нем беспокоилась, и это его бесило. Мама, оставь меня, мы оба знаем, что я обречен. — Сын, ты выглядишь, — Нарцисса обвела сына взглядом, — слишком стройным. Ты ешь хоть что-нибудь? Мама, знала бы ты, как мало меня это заботит. — Еда здесь, — Драко запнулся, не давая вырваться ругательству, вертящемуся на языке, — не то, о чем бы я хотел разговаривать. Как обстоят дела дома? Малфоя передернуло на этом слове. Как можно назвать домом место, которое было резиденцией для Пожирателей Смерти, в которой так жестоко пытали невинных. Невинную. Спасибо, отец. Ты извратил даже нечто родное. Мысли об отце были непрошеными. Надо гнать это дерьмо, пока не свихнулся. Но я уже близко. Скоро мы встретимся, папа. Скоро. — Все в порядке, Северус помогает решить вопросы с ремонтом. Состояние твоего отца еще не до конца перешло в наши руки, но той части, что уже есть, хватит на отстройку нескольких новых поместий. Нарцисса ободряюще улыбнулась, Малфой фыркнул. — Может, так и надо было сделать. Её взгляд ожесточился. Разве я не прав, мама? Разве ты не считаешь, что надо было спалить это место едва Люциус оказался под стражей? Разве тебе не страшно засыпать в нашем великолепном чистилище? — Мы обсудим этот вопрос позже. — Так ты за этим навестила меня? Или есть что-то более стоящее моего внимания? Нарцисса смерила сына многозначительным взглядом и расправила плечи. — Да, действительно, я начала не с того. Твое слушание назначено на следующий вторник. Там будет Гарри. Судя по всему, основными свидетелями назначат Золотое Трио, хоть и не в полном составе. Набирайся сил, сынок. И Нарцисса покинула помещение. Поттер и Уизли. Какая ирония, злейшие враги придут на его казнь. Даже не сомневаюсь, что свидетельствовать будут против. Хотя Поттер и был тем, чье решающее слово сняло все обвинения с Нарциссы, именно он настаивал на заключении Люциуса в Азкабане. Нарцисса действительно была не причастна, именно она позволила троице и сыну покинуть поместье до того, как Беллатриса поняла намерения сестрицы. И Драко даже не мог злиться на избранного, потому что Люциус действительно заслуживал все, что с ним теперь происходит. Как и его сын. Я соучастник. Мы все это знаем. Малфой примирился со своей участью еще в первую неделю. Просто хотел чтобы все кончилось. Несмотря на его помощь во время битвы, несмотря на то, что он был Пожирателем ради безопасности матери. Он заслуживал смерти. И эта мысль казалась такой логичной, что следующие дни пребывания в заточении он с раздражительным нетерпением ждал, когда приговор придет в исполнение. Ждал и бросался на приходящих авроров. Но эту неделю казалось, будто даже они перестали обращать на него внимания. Похер. Их защитные заклинания все равно перестали приносить удовлетворения. Даже боль стала менее ощутимой. Было бы больше сил, я бы бросился на стражника с кулаками, а не ядовитыми репликами. Чтобы хреновы недороботы заставили меня корчиться на полу в муках, а может, даже применили вожделенное непростительное. И тогда бы я наконец-то почувствовал что-то кроме это тупой ноющей пустоты внутри. Осталось 4 дня. Кровавый вторник принесет ему покой. И он не увидит ее, но так даже лучше.

***

Неделя как она вернулась из Мунго и три дня что она провела в своей собственной гостиной. За это время Гермиона успела немного обжиться, и сегодня у них с Джинни намечался поход в Хогсмид. Рыжая бестия буквально силком обещала заставить Гермиону пройтись по магазинам, и главным аргументом стало вознаграждение героини войны. Помимо Ордена Мерлина, Министерство взяло на себя все расходы за пребывание юной волшебницы в больнице. Но их щедрость, очевидно, не знала границ, так что Золотому Трио выплатили охренительную компенсацию. И под словом охренительная она имела в виду именно это. Денег бы хватило на покупку хорошего домика, и еще бы осталось. И несмотря на то, что Гермиона действительно этого заслуживала, было неловко их тратить. Но вразумить Джинни не представлялось возможным, так как когда подруга, увидев скромные остатки никудышного гардероба гриффиндорки, пришла в экзистенциальный ужас и сказала, что не примет никаких отговорок. Джинни, знала бы ты, как мало меня волнуют тряпки. Особенно сейчас. Поэтому, кутаясь в красно-золотой шарф, подруги направились на шоппинг. Джинни сразу предупредила, чтобы ни о каких «Шапках-невидимках» Гермиона даже не заикалась, поэтому в планах были магазины, в которых она привыкла видеть слизеринцев. Зайдя в «Вандерс» она сразу почувствовала себя не в своей тарелке. У нее были деньги, но все это место будто кричало «pureblood only». К ним выплыла девушка консультант, окинувшая одежду Гермионы презрительным взглядом, от туфлей и до плеч. Но как только она рассмотрела лицо, то ее глаза загорелись восторгом. — Гермиона Грейнджер! Вау! Это «Вау» резко расслабило девушку. Возможно, все пройдет не так плохо, как она себе это представляла. — Я так рада видеть Вас в нашем магазине! Меня зовут Амалия. Чем могу помочь? — Добрый день, Амалия. Я бы хотела… Джинни бесцеремонно перебила девушку. — Ей нужно обновить гардероб. И под словом обновить я имею в виду — полностью. Амалия понимающе прищурилась, и кивнув удалилась. Но не прошло и минуты, как появилась снова с парящими за спиной вешалками. — Здесь теплые и легкие мантии, платья, юбки, брюки и блузки. Вы гораздо стройнее, чем на колдографиях, — с грустью в голосе произнесла волшебница, но поняв, как это прозвучала тут же исправилась, — мы отрегулируем размеры. Определитесь с фасонами. Здесь все по цвету вашего факультета. Насколько мне известно, старшекурсники не обязаны носить форму? — Да, вы правы. Главное цвета. Спасибо. Можете сразу убрать платья с открытыми плечами. Амалия непонимающе посмотрела на девушку, но потом до нее дошло. Все знали о жестокости Беллатрисы. О, ради Мерлина, хватит так на меня смотреть. Я же жива. По крайней мере снаружи выгляжу вполне живой. Да что же это… Джинни была готова вступиться за подругу, но консультант взяла Гермиону за руку и поманила за собой. — Пройдемте, у меня есть кое что для Вас, мисс. Они оказались в новом помещении, и Гермиона сразу поняла, что это был отдел аксессуаров. — Вот, примерьте, — она протянула гриффиндорке что-то, похожее на гетры, только тоньше. Атласная перчатка, возможно. Но размер изделия подразумевал, что будет закрывать только предплечье, от запястья до локтя. Гермиона провела взглядом по аксессуару и хотела отказаться, но консультант уже покинула помещение, отправившись подбирать одежду для Джинни. Осторожно закатав правый рукав и стараясь не смотреть на шрам, Гермиона натянула на руку эту незамысловатую вещь, окрестив ее для себя митенкой. Очень по-магловски. Как вторая кожа. Ткань была бледно-золотая, и немного светилась. Красиво. Сзади раздался взволнованный вздох, и она обернулась к девушкам. Джинни едва сдерживала слезы, а консультант сияла улыбкой. — Вам очень идет, мисс! Осталась последняя. Она меняет цвет в зависимости от наряда. Гермиона неуверенно кивнула. — Примерим платья? Спустя добрых пару часов довольные девушки покинули «Вандерс». Гермиона обзавелась двумя бордовыми платьями, облегающими тело и подчеркивающими талию, с коротким и длинным рукавом, парой юбок чуть выше колена, мантиями на теплую и холодную погоду, и несколькими уютными свитерами, которые отлично на ней сидели. В «Баттонс», лучшем обувном Хогсмида, Джинни едва сдерживалась от ярости. Гермиона наотрез отказывалась мерить каблуки, но когда хитрый продавец заклинанием переобул сопротивляющуюся гриффиндорку в самые-удобные-туфли-на-всем-чертовом-свете, а затем в такие же бархатные сапоги до колен, рыжая модница одарила Гермиону сладкой улыбкой. Ей действительно шло. Было странно ощущать себя так. Простой девушкой, радующейся покупкам. Новое ощущение принесло хорошее настроение, и уставшие, но радостные подруги решили отметить «укрощение гардероба Грейнджер» в Трёх Мётлах. Они прошествовали к свободному столику и оставили заказ. Когда сливочное пиво приятно расслабило собеседниц, Джинни завела разговор о Гарри. — Ты моя самая лучшая подруга, Гермиона, — Джинни заговорщически понизила голос, — и я не могу с тобой не поделиться. Мы с Гарри сделали это. Гермиона плавала в своих мыслях, поэтому переспросила. — Сделали? — Гарри Поттер лишил меня девственности! — немного громче чем предполагал контекст воскликнула Джинни. Гермиона подавилась пивом. — Джинни! — Мы тут все взрослые! Мне 17, Гарри 18. Мы любим друг друга. — Джинни мечтательно закатила глаза, стараясь придать себе легкомысленный вид, но смущенный хмельной румянец растекался на веснушчатых щеках. Взяв себя в руки, Гермиона постаралась улыбнуться. — Да, я понимаю, и я рада Джинни, конечно. Просто это все так… — не находила подходящего слова чтобы описать эту ситуацию. Нет, безусловно она была рада за подругу. Каждый заслуживал быть счастливым. Но противный внутренний голос нашёптывал что-то завистливое и неприятное. Конечно она не завидовала. Нет, только не Джинни. — Неожиданно? — закончила предложение, наблюдая внимательным взглядом за подругой. — Нет, скорее слишком ожидаемо. — Гермиона осеклась, понимая, как это прозвучало, и тут же уточнила. — После войны все так изменилось, мы повзрослели. — И именно поэтому я решила не терять времени. Какой смысл оттягивать то, чего мы оба хотели? Теперь я люблю его еще больше. — Я думаю он чувствует точно так же, Джинни. Подруги улыбнулись друг другу, и продолжили беседовать. Какого это быть с тем, кого ты любишь? Ощущать его тепло, делить постель и знать, что он на твоей стороне? Любить и быть уверенной, что это взаимно? Правильно. Это было бы правильно. Гермиона постоянно прокручивала слова их разговора. Не терять времени. Время. В этом есть смысл, не так ли? Из размышлений ее вырвал надменный тон, который мог принадлежать только одному факультету. Забини, Паркинсон и Нотт чинно проплыли к соседнему от девушек столику. Джинни расслаблено махнула рукой вошедшим, и получила в ответ такие же ленивые кивки. Гермиона даже не смотрела в их сторону. Воспоминания о Малфое с силой вгрызлись в ее мозг, и в груди заныло. Что с ним? Она запретила себе думать об этом. Но сейчас все ее запреты превратились в пыль, когда к ней обратилась Пэнси Паркинсон. — Грейнджер, приятно видеть тебя в добром здравии. Гермиона перевела рассеянный взгляд на Пэнси и кивнула. — Привет. — Не отойдем на минутку? Этот вопрос стал неожиданностью для всех сидящих за столиками. Джинни хотела вмешаться, но Гермиона махнула ей рукой. В конце концов, вряд ли с ней что-то случиться посреди бара. Подружка Малфоя впервые заговорила с ней, не отпустив за пару предложений ни одного едкого комментария. Что-то новенькое. Но, судя по долгому взгляду Нотта, подружка была бывшей. Что, бросила своего драгоценного аристократа, посчитав того почти покойником, и перепрыгнула на другого? Это было не слишком в духе слизерина. С другой стороны, они не были семьей. Перед глазами замаячил неприятный образ. Беременная Паркинсон под руку с Малфоем прогуливаются по магическому Лондону. На её припухшей руке дорогущее кольцо. Муж и жена. Но картинка стремительно испарилась, под красноречивый кашель Пэнси. Девушки отошли к стойке, и слизеринка заказала напиток. — Давай без прелюдий. — резко бросила Паркинсон, поворачиваясь к Гермионе, — Я правда рада что ты жива, хоть и вид у тебя еще хуже чем обычно, — Гермиона поджала губы, но не перебивала, — Ты же знаешь что Драко сейчас ожидает суда? Мерлин, а на что ты рассчитывала? На дружескую беседу о погоде? Конечно она будет говорить о Малфое. — Да, но, насколько мне известно… — Не верится, что я делаю это, Мерлин. — Пэнси закатила глаза и скривилась, будто ей предстояло проглотить здорового слизняка, — Грейнджер, его слушание состоится через 4 дня.- слизеринка смотрела ей прямо в глаза., — Я прошу тебя быть там. Хотелось расхохотаться. Они в параллельной реальности? Если так, то ей хотелось переместиться обратно. Туда, где слизерин отпускает издевательские колкости гриффиндору, а не просит об одолжении.  — Пенси, я не могу… — Можешь, черт тебя дери. — лицо Паркинсон стало напряженным, — Он спас вас, и я не верю, что он пытался тебя убить. — Гермиону передернуло. Он хотел, Пэнси, ты бы знала это, если бы была там. — В любом случае ты жива, а это что-то да значит. Гермиона вперила взгляд в барную стойку. Становилось тяжело дышать. Не хотелось вспоминать об этом. Не хотелось слышать эту треклятую фамилию. Не хотелось ничего. — Послушай, я не прошу тебя защищать его. Просто будь там, чтобы они видели, что ты в порядке. — Панси опустила глаза на принесенный напиток, — Что он не убийца. Змея. Ты знаешь на что давить. Ты читаешь меня как раскрытую книгу, на страницах которой без запятых тысяча и одно слово «сломленная». И, как истинная холоднокровная, ты не поступишься чтобы этим воспользоваться. А я мышка. Поэтому вместо того, чтобы бежать от кобры, стою и рассматриваю трещинки в деревянной столешнице, не в силах пошевелиться и убраться подальше от тебя. Как много ты знаешь, Пэнси? Как много ты не знаешь. И Гермиона кивает. А затем выходит из Трёх Мётел, не дожидаясь Джинни. О, Мерлин, дай мне сил.