heal me

Малфой ошибся. Где-то только что умер не один клювокрыл, а целое стадо. — Магловский Лондон? — вглядывается, словно ища признаки того, что она окончательно двинулась, — Грейнджер, ты понимаешь, о чём и кого ты просишь? Ох, она отлично это понимала. Попросить Малфоя провести её в Лондон, к маглам, всё равно, что предложить диабетику стакан сиропа. Безрассудно, смертельно глупо. Но никто, кроме него не смог бы ей помочь. Невидимая мантия больше не принадлежала Гарри, а если бы и так, Гермиона всё равно не в силах объяснить другу свои мотивы. Конечно, Малфою она тоже не собиралась ничего рассказывать, но, зная тягость слизеринца к хоть мало мальской власти, она решилась. Пусть это будет сделка. — Безусловно. Я не останусь в долгу, Малфой, — заметила заинтересованность, она на верном пути, — Считай это сделкой. Одолжение за одолжение. Конечно, в пределах разумного. Драко вглядывался в лицо напротив. Если бы пару лет назад ему сказали, что грязнокровка Грейнджер будет просить его о помощи, да еще и предлагая что-то взамен… Ну, он бы вызвал санитарный патруль, чтобы сумасшедшего быстро угомонили. Потому что это несусветный бред. Что с тобой происходит, Грейнджер? — Полагаю, пределы разумного у нас несколько отличаются. Мерлин, ну конечно. Она была готова к этому. К тому же, раз они торгуются, значит, для себя он уже всё решил. — Я не стану выполнять ничего, что навредит моему или чьему либо здоровью. Малфой ухмыльнулся. Такое условие его устраивало. — Ну что ты, Грейнджер. Я же Пожиратель в отставке. Кровопролитие, да еще и твоими руками… Не входит в круг моих интересов. — Так что, по рукам? — стараясь не выдать внезапного облегчения. — Считай, что так. Но я пойду с тобой. — Что, прости? — Что слышала, Грейнджер. Я должен убедиться, что ты не натворишь ничего, пока я пособничаю тебе, — ты же не думала, будто я просто подожду тебя у точки аппартации? — Кроме того, я так и не услышал, зачем тебе посещать свой любимый магловский мирок. — Это тебя не касается, Малфой. От тебя мне нужно только перемещение. Дальше я сама. Значит, думала. — Тогда сделка отменяется, — встаёт с дивана, потягивается, — Надо сообщить директору, что Староста девочек не в себе и собирается слинять из школы… Гермиона вскакивает. Хочется схватить его за волосы и треснуть, как следует. Придурок, я вижу твои манипуляции. А может дура ты, Грейнджер? Потому что дала ему такой козырь. — Я должна посетить аптеку. Драко оборачивается, пытаясь вспомнить значение этого слова. Вроде бы что-то связанное с колдомедициной. — Зачем? Думаешь, маглы могут больше колдомедиков? — К сожалению, колдомедицина не славится хранением врачебной тайны. Вот оно. — Секреты, Грейнджер? — Да, — смотрит с вызовом, — Если бы их не было, разве я стала обращаться к тебе? Драко любил секреты. Так было всегда. И если в детстве он использовал их чтобы навредить, то сейчас, повзрослев, предпочитал более искусные методы. Манипуляция. Один из уроков Люциуса. — Ладно. — Ладно? — Ладно, Грейнджер. В конце концов, никогда не знаешь, что может понадобиться от грязнокровки, — оглядывает её, — Мы заключили сделку. Отправимся в субботу, утром. Отлично, у нее даже будет время прошерстить запретную секцию. — Замечательно. У тебя есть что-то, что не будет кричать «посмотрите, я волшебник»? — Мой гардероб, Грейнджер, не твоего ума дело. — Я просто не… — Разговор окончен. Суббота, семь утра. На этом всё. И Драко поднимается к себе. Принимает душ, переодевается, ложится в постель и думает. И зачем я согласился? В ней было что-то. Во взгляде, в опущенных плечах. В том, как она скуксилась на кресле. При нём. Словно они не злейшие враги. Она не боится меня. Драко уставился в изумрудный балдахин. Грейнджер его не боится. Либо есть что-то, что пугает Старосту девочек больше, чем просьба помощи у бывшего Пожирателя. Чёрт, ему необходимо поговорить с Блейзом. И что это за хрень была на завтраке? Завтра они всё обсудят, и всё станет нормально. Так было всегда. Сон медленно прокрадывается под опущенные веки, унося Драко в царство Морфея. Гермиона так и сидит на кресле, пораженная случившимся. Она смогла. Он согласился. Они никогда не разговаривали так долго. Почти без оскорблений. Почти нормально. Живоглот прыгает на стройные колени, трётся пушистой щечкой о грудь, прося о ласке. Перед глазами снова проносится ошеломляющая картина. Малфой смотрит перед собой. Расслабленно гладит её кота. Волшебство нового уровня. — Глотик, ты совсем не разбираешься в людях. Жёлтые глаза прикрываются, словно пропуская мимо её комментарий. Коты не подпускают к себе зло. Может, её кот бракованный. Сломанный. Под стать хозяйке. Гермиона поднимает рукав платья. Отметки почти исчезли. Может зря она так распереживалась. Надо попытаться поспать. Душ, пижама, Муффлиато на комнату. Прохладный воздух, теплое одеяло. А потом лицо Беллатрисы. Боль, горячее дыхание на щеке. И тяжелый взгляд серых глаз. Четыре утра. Сердце стучит чуть ли не в горле, рука ноет. — Л-люмус, — дрожащим тихим голосом. Стигматы на месте. Годрик, помоги. А дальше, пока трель будильника не разрежет воздух, рассматривать комнату, уверяясь в правильности своего решения. Плевать на гордость, плевать, что он захочет взамен. Когда цель — не сойти с ума, любые средства будут оправданы. Даже если приходится заключать сделку с дьяволом. Даже если он чистокровный. *** — Пэнс, не видела Блейза? Малфой уже закончил со своим завтраком, а место Забини все еще было пустым. Вторник встретил студентов холодным ливнем и ветром, который разбивался о старинные витражи, превращаясь в неприятные завывания, напоминающие детский плач. В замке было прохладно, так что юные волшебники нахохлились, словно воробьи на жёрдочке, и грели руки о чашки с горячими напитками. — Нет. Вы еще с ним не разговаривали? — буднично спросила Паркинсон, поправляя шерстяной жакет. — О чём? — нахмуривается. Пэнси не встречается с ним глазами, слегка пожимая плечами. — Ну, знаешь, о всяком… — расплывчато, — У вас же завтра первая тренировка? Он точно будет там. Драко хмурится, обдумывая слова подруги. Что-то не так. Он не в курсе, и это раздражает. Забини никогда ничего не скрывает, только не от него. Они доверяли друг другу больше, чем человек может доверять даже самому себе. Знали каждый скелет в шкафу, даже если кости принадлежали им самим. Так было всегда. И будет. Просто надо разобраться. Паркинсон поднимается, вслед за Тео. — Так ты идешь? Трансфигурация через 7 минут. Драко кивает. Пора на урок. Первая совместная пара с Гриффиндором. Гермиона сидит рядом с Долгопупсом, опустив глаза на пергамент. Укуталась в красный широкий свитер, слишком большой, доходящий ей до середины бедра. Тёмные брюки исчезают под сапогами. Упаковалась, как капуста. Он бы и не узнал её в этих новых шмотках, если бы не вездесущая россыпь золотых кудрей. Она не появилась на завтраке, хотя встала раньше него. Он проснулся от шума воды из ванной, а когда прошел почистить зубы, снова ощутил этот запах. Лаванда, пряности. Грейнджер. Из её комнаты ни звука. Ну и к нарглам это. Хочет бегать, пусть бегает. Тонкие пальцы теребят перо, губы движутся. Повторяет материал, не замечая никого вокруг. Заучка. Драко отворачивается, понимая, что слишком долго смотрит на её губы. Забини так и не появился, и судя по всему, до завтра они не увидятся. Пэнси занимает его место, попутно обсуждая что-то с Гринграсс. — Доброе утро, уважаемые студенты, — в класс заходит Макгонагалл. Даже кресло директора не остановило старуху от преподавания любимого предмета красно-золотых, — Приготовьте свои пергаменты и перья. Сегодня у нас теория. По левой стороне, которую занимал Слизерин, прокатился недовольный вздох. — И так, тема… Все уткнулись в свои записи. Спустя пол часа изнурительной тягомотины Драко услышал шепот. — Она выглядит плохо. — Она всегда так выглядела, Пэнс. Почему тебя вообще заботит… — Не всегда. Посмотри, она какая-то рассеянная. Не по-грейнджеровски. Драко поднял голову. Грейнджер подпирала лоб рукой, часто моргала. Лист перед ней пестрел от клякс и зачеркиваний. Когда девушка в очередной раз ошиблась, изящная рука бросает перо и стискивает переносицу. Глубокий вздох, снова берет перо. — Я все еще не пойму, почему тебя это заботит? — Она тебя вытащила, Малфой. Она живет с тобой бок о бок. И она чёртова Гермиона Грейнджер, которая никогда не ошибается. Ты придурок, если считаешь, что это, — Пэнси кивнула в сторону гриффиндорской половины кабинета, — Нормально. — Нихрена не поменялось, Пэнс. Она грязнокровка, и общая гостиная ничего не меняет. — Тогда почему ты продолжаешь пялиться туда, когда думаешь, что никто не видит? В столовой ты не спускал глаз с их стола. Значит, ты тоже это замечаешь. Замечаешь её. — Это сеанс мозгоправства, на который я не записывался? — выходит слишком резко. Пэнси фыркает. — Просто убедись, что однажды не проснешься с покойницей в соседней комнате, — и девушка возвращается к конспекту. Драко не думал о Грейнджер в таком ключе. Конечно, он помнил, что было в зале суда. Знал о её «военных последствиях». Но ни разу не рассматривал вариант, что грязнокровка может сделать что-то такое. Не в её духе просто так сдаваться. Гриффиндорцы так не поступают. А её вчерашняя просьба, как снег на голову. Но червячок сомнения уже поселился в его голове. Еще одно в коллекции, которая и так была переполнена. Блейз, ну где тебя носит… *** Гермиона снова в запретной секции. Пинс была слишком занята с первокурсниками, чтобы допытываться до ученицы, поэтому, едва взглянув на знакомый пергамент Макгонагалл, быстро впустила девушку, тут же ретировавшись. Обед, проглоченный под внимательным взглядом Джинни, встал комом где-то у солнечного сплетения. «Ты похожа на птичку, Герми! И даже твои сиськи не спасут, если слишком сильный ветер решит унести тебя куда подальше». Вкуса она почти не почувствовала, но хотя бы притупилась тошнота, которая была неотъемлемым спутником недосыпа. Сегодня предстояло изучить все, что имелось на тему колдомедицины. Книг было на порядок больше, чем по непростительным, но Гермиона уже решила, что ужин она не осилит. Поэтому, прислонившись к древнему стеллажу, погрузилась в чтение. — Библиотека закрывается! Гермиона подавляет расстроенный стон, готовый вырваться из груди. Снова ничего. Она успела отсмотреть только половину, но там не было даже близко той информации, которую она искала. Вернув все на место, предусмотрительно сбив порядок на полке, чтобы завтра продолжить с нужного места, Гермиона вышла в коридор. Обновив согревающие чары, проследовала в Башню. В гостиной горел камин, и было тихо. Живоглот чинно спал прямо на кофейном столике. Дорожка света, льющаяся на ступеньки, ведущие к комнате Малфоя, известила девушку о его присутствии. Даже если он был там не один, то вчерашнему совету последовал. Ни звука. Девушка быстро принимает душ и переодевается в тёплую толстовку и пижамные брюки. Забирает учебники, спускается обратно в гостиную, устраивается на диване. Живот предательски урчит, хотя голода она не ощущает. Посовещавшись с самой собой призывает домовика. Эльф, кажется, уже привык к её поздним просьбам, поэтому с невозмутимым видом приносит волшебнице немного тёплого салата и чай. Драко закончил своё эссе. На часах почти полночь, а сна ни в одном глазу. Не найдя Блейза в слизеринской гостиной, он решил заняться делами. Отсмотрел графики префектов, набросал письмо матери и даже забежал к Снейпу, у которого провел добрых пару часов. Они тренировались в окклюменции. А потом вернулся в Башню, и не найдя свою соседку, вечно пропадающую где-то, сел за домашние задания. Драко не слышал, как она пришла, поэтому, когда решил взять что-то почитать с книжных полок над камином, был крайне удивлен. На диване лежала Грейнджер с учебником на животе. Очевидно, уснула. Кругленькие губы, что на занятиях так приковывали к себе внимательный взгляд серых глаз, были приоткрыты. Подойдя ближе, Драко заметил, что она дышит как-то слишком часто. Что за фигня? Наклонился ближе. Её веки трепетали, будто сон был неглубоким. Беспокойным. Что тебе снится, Грейнджер? А потом тишину разорвал судорожный вздох. Словно кто-то резко схватил ее за горло. Драко отпрянул, пятясь к себе в комнату. Резко хлопнул дверью, надеясь, что она проснётся и уберется к себе. Прижимается лбом к прохладному дереву, из-за которого слышатся шорохи. Он представляет, как она подскочила, осмотрелась, и убежала в свою комнату, о чем свидетельствует щелчок опущенной ручки. Ну вот, все нормально. Отлипнув от двери, Драко садится на постель. Смотрит в темноту, стараясь проанализировать, что он только что сделал. Почему не разбудил её, заставив отвечать на свои вопросы?Или почему не остался стоять над ней, пока она мучается? Невольно вспоминается гостиная Менора. Тогда ты тоже просто стоял. А потом отчаянно пытался урвать себе немного гематом от авроров, лишь бы этот жуткий образ полумертвой Грейнджер перестал терзать сознание. Телесные неудобства на какое-то время позволяли перевести дух. Правда заключалась в том, что он никогда не желал видеть её боль. Не физическую. Одно дело болтать языком, плюясь заученными до дыр остротами, а совсем другое — ломать по-настоящему. Всё это было так… Непривычно. Эти сомнения, эти действия, эти мысли. Усмехается. Думал, война обошла тебя стороной, Малфой? Идиот. Ты ничем не отличаешься от них. От неё. *** Среда. Ранний подъем, прохладное утро. Дождь закончился только к середине ночи, и теперь вокруг стоял потрясающий запах петрикора. Так пах он сам. И это было великолепно. Драко наконец-то на метле. В своей стихии. Рассекает воздух, наслаждается скоростью полёта. Древко идеально лежит в руке, позволяя маневрировать с невероятной четкостью. Сегодня он не заинтересован в ловле, просто вспоминает, какого это — быть собой. Мышцы уже начинают ныть, но это больше радует, чем приносит дискомфорт. Капитан команды Слизерина изредка нарушает приятную утреннюю тишину. — Грэхем, Гойл, просыпаемся! Вы как сонные мухи! — Да иди, ты, Флинт! Легко говорить, стоя на трибунах! — Мне тебя пожалеть, сосунок? Еще раз! И они начинают снова. Пока, едва не свалившись от усталости, приземляются на поле. Потные и довольные. — Малфой, надо поговорить. Блейз опускается рядом. Он пришел с опозданием, когда Драко уже наворачивал пятый круг в воздухе. Выглядит обеспокоенно. — Сначала душ, — кивает. Горячая вода согревает, снимает усталость. Он зашёл в душевую последним, поэтому теперь в полном одиночестве наблюдал, как капли пара оседают на светлом кафеле. Когда бледная кожа приобрела красный оттенок, выключает воду. Обворачивает полотенце вокруг бёдер и подходит к шкафчиками. Раздевалка совершенно пуста, спортсмены сразу после душа рванули на завтрак, голодные как волки. На скамейке растянулся Блейз, лениво закинув смуглые руки за голову. Он уже переоделся и ждал друга. — Ты там свариться заживо решил? Драко закатывает глаза и переодевается. — Где ты был вчера? — садится на скамейку, откидываясь спиной на шкафчики, мысленно сожалея, что утренний прием пищи придется пропустить. — Маме срочно понадобилась помощь с документами. У нее новый бойфренд, — скрипит зубами, — Кто-то из Министерства. Он вроде ничего Все знали о крутом нраве матери Забини, но они не часто это обсуждали. — Ты в норме? — Да, конечно, — Блейз садится, отзеркаливая позу собеседника, — Но поговорить хотел не об этом. Я начал встречаться кое с кем. — Дафна снова решила «начать сначала»? Мерлин, Блейз, сколько можно позволять ей вертеть тобой? — Да нет же, — мулата передёрнуло, — Я туда больше ни ногой. И это сложно было назвать отношениями. Драко внимательно оглядел друга. Забини в этом году был более расслабленным. Поначалу его непоколебимое спокойствие списывалось на то, что война закончилась. Потом, на то, что Драко избежал казни в Азкабане. А теперь… Почему он не замечал очевидного? — И как давно вы вместе? — Полтора месяца. Но, Мерлин, такое ощущение, что мы вместе целую жизнь. Я никогда не испытывал ничего подобного. — Приятно слышать, хоть я и не понимаю, почему узнаю об этом только сейчас. Кто-то со слизерина? Блейз отводит взгляд. Вот и та часть, которую он репетировал в своей голове последнюю неделю. — Пуффендуй, — наблюдает за удивлением на лице Драко, — Алиша Ривер. Малфой осматривает друга в поисках ответов. Ну, давай же, скажи что ты шутишь. — Грязнокровка? Ты шутишь? — слова вылетают быстрее, чем он может их остановить. Взгляд Забини ожесточается. — Не смей, Малфой, — остро, с нажимом, — Я не желаю слышать этого слова в её сторону. Но да, её мать — магл, а отец — сквиб. Охуительно, Блейз. Драко молчал. Это было… просто жесть что это было. Какого Мерлина, блять. — Я не понимаю, — честно и искренне. — Вижу. Я и не рассчитывал, что ты это хорошо воспримешь. Но, знаешь, Драко, я ведь никогда по-настоящему не верил в это. В Лорда, в превосходство крови и всё такое. Ты в курсе. Это была правда. Блейз всегда был на стороне Драко, но никогда на стороне Пожирателей. Чудом избежал метки, не иначе. А теперь это. — Эй, — Малфой поднимает голову, — Я всё равно твой лучший друг, — наставительно, как с ребенком, — Просто мой выбор идет вразрез с твоими предубеждениями. Были ли это его предубеждения? То, что с таким рвением из года в год вдалбливалось в светлую голову. Сначала отцом, потом тёткой, а там и Лорд и всё это… Блять. Его картина мира давно дала трещину, но сейчас все рассыпалось. И это охренительно пугает. Но что-то в этой ситуации откликается в его душе. Не даёт покоя. Что-то, чего он сам не может осознать. — Так у вас, — Драко выдавливает полуулыбку, перешагивает через себя, — Всё серьезно? Блейз облегченно вздыхает. — Я думал ты уже и не спросишь! Она удивительная!.. И под оживленный рассказ слизеринцы бредут на урок. Драко будет прокручивать этот разговор до конца недели, подкармливая хаос в своей голове. А потом придет к выводу, что ему похер. Наплевать, в кого влюблён Забини. Потому что если твой друг счастлив, значит всё правильно. И ты можешь хоть подавиться своими предубеждениями, когда целая Вселенная пытается показать тебе, насколько они неправильные.