Казнь

Ух, мой друг, советую тебе закрыть эту историю, если не хочешь читать о том, как гордые неисправные циники, в борьбе за еще большее величество, без страха утилизируют людей, приравнивая тех, кто слабее или ниже, к общественному браку. Речь не о простой жестокости, а о жизненной несправедливости, парадигме людей, рожденных под счастливой звездой на небе, и людей, рождённых в луже грязи, в дворовой яме. Если ты готов узнать, о чем я говорю, тогда пойдём со мной, и я покажу тебе мир, в котором ты никогда не был и, благо, никогда не окажешься… Посмотри на этого светловолосого бледнокожего мальчишку в роскошной одежде, который сидит рядом с двумя милыми девочками-близняшками лет десяти. Они играют вместе, на равных общаясь друг с другом. Одна из близняшек, весело смеясь, встала и специально уронила на пол чашечку редкого хрустального сервиза, с улыбкой наблюдая за тем, как тёмная жидкость плавно растекается по мраморному полу, а осколки стекла с характерным шумом быстро разлетаются по просторной палате. Через минуту детям послышались стремительно приближающиеся шаги. Человек остановился напротив входа и распахнул тяжёлые двери. Стук мужских каблуков по мрамору сильно раздражал слух, но для всех троих он был настолько привычен, что они давно перестали обращать на это внимание. Мужчина незаметно поправил ниспадающий уппеланд, звонко цокнул каблуком и провозгласил: — Кто разбил любимый сервиз короля? Девочки растерянно подняли взор на их главного слугу и учителя, близкого и почтенного человека для короля Вильяма. — Миссис Фридесвида? — одна из блязняшек, сидящая ближе к светловолосому мальчику, который уже потупил взгляд, отрицательно замотала головой. Её лицо выражало беспокойство и грусть. Слуга перевёл взгляд на её сестру: — Миссис Луиза? Насупившись, та молчала, все еще внимательно наблюдая за тем, как медленно и плавно тёмная ароматная жидкость растекается по полу. Эти разводы напоминали ей щупальца, и та представляла, как в полу резко появляются трещины, разверзается большая щель, из которой вылезает крупный осьминог, крушащий всё на своём пути. — Миссис Луиза! — тон мужчины стал более недовольным и резким. — Да, это была я, — чрезмерно плавно и спокойно, будто бы совершенно без сожаления, пробубнила себе под нос принцесса. Фридесвида сочувственно перевела взгляд на мальчика. — Кажется, пора высечь кого-то как следует, чтобы убрать всю дурь из головы юных леди! Кензи, — слуга кашлянул, переведя взгляд на светловолосого, — вставай, мы идём на порку. Мальчик покорно встал со своего места самым первым и пошел за удаляющимся слугой. Сёстры, переглянувшись, направились следом. — Не реви ты, подумаешь! — Луиза раздражённо закатила глаза, пихнув сестру-близняшку локтём в бок. — Тоже мне, жалостливая нашлась! Едва все четверо зашли внутрь комнаты для порки, двери закрылись и до девочек стал разноситься душераздирающий крик полуобнажённого бледного мальчика, чья спина на их глазах с каждой секундой всё больше и больше покрывалась кровавыми полосами. Кензи был тем самым мальчиком для битья, который с ранних лет воспитывался и учился на ровне с принцессами, будущими наследницами престола. Однако, несмотря на то, что они практически всегда были вместе, привязан он был именно к Фридесвиде. Он недолюбливал Луизу за дерзкий и строгий нрав, а также грубые манеры, она всегда казалась ему девочкой, не знающей сострадания. Будучи старшей на несколько минут дочерью, Луиза знала, что первой взойдёт на трон после смерти отца, так как матери они с сестрой никогда не видели: та умерла сразу же после их рождения. Кензи никогда не видел своих родителей, но другие слуги рассказывали, что его подкинули совсем младенцем под ворота замка в тот же год, когда родились наследницы. Вильям решил, что Кензи станет королевским слугой, а именно — мальчиком для битья. Кензи был романтиком с ранних лет. Он отлично ладил с другими, часто помогал садовнику ухаживать за розами, пока никто не видел, так как именно эти цветы он втайне потом дарил младшей дочери короля. Он часто сидел в библиотеке, читая стихи английских поэтов, любил музыку. Можно сказать, в нём было что-то «королевское»… То, что есть обычно в наследниках. Мальчик очень уважал их общего учителя и всегда слушал его с упованием. Свою судьбу он принимал спокойно, зная, что ему с рождения предрешено отвечать за грехи принцесс, и не винил никого за это, так как знал по рассказам, что там, за высокой стеной королевского замка, людям живётся гораздо хуже, чем ему в покоях. Кензи был любимцем среди слуг, поскольку старался помогать всем, особенно женщинам, даже в том случае, когда его за это наказывали. Ведь он создан не для стирки белья, а для расплаты за чужие проступки. Ох, сколько же стихов он написал, но так и не отдал Фридесвиде! Он не знал, что за чувство двигало им, но именно оно уже долгое время позволяло ему держаться и не умирать после жестоких наказаний. Фридесвида, в свою очередь, любила ухаживать за Кензи, когда тот лежал без сознания несколько дней после очередной порки. Она считала его очень близким другом, с которым они часто делились секретами, играли и даже тайно убегали играть в королевский сад во время полуденного сна. Кензи казался ей очень умным и необычным мальчиком, его рассудительность и благородство были далеко не на уровне простого слуги. Когда девочки подросли и им исполнилось шестнадцать, Фридесвида поняла, что Кензи ей небезразличен. Как ни пыталась принцесса выбить эту дурную мысль из своей головы, дабы не позорить отца, ничего не удавалось. Поэтому девушка просто скрывала ото всех свои чувства, зная, что однажды ей все равно придётся выйти замуж за какого-нибудь принца, выбранного для неё королём. А там, глядишь, всё забудется… Одной ужасной ночью Фридесвида проснулась от страшных воплей её отца. Несмотря на то, что девушке запрещалось вставать без помощи слуг до восхода солнца, та моментально вскочила с кровати и в ночном белье побежала на крик. За минуту до того, как оказаться в палате короля, она заметила тень сестры, быстро скрывшейся за колоннами. Забежав в палату и увидев своего отца, лежащего в постели и истекающего кровью, хрипящего и жадно глотающего воздух, ноги Фридесвиды подкосились. Она упала на колени, дрожа и плача, не зная, как повести себя в этот момент. На полу рядом с постелью лежал окровавленный кухонный нож. На крики прибежали слуги, включая Кензи, увидевшие как младшая дочь, закрыв рот ладонью, издает истеричные нечленораздельные звуки, сидя неподалеку от только что убитого отца. Все, что было дальше — туманная и жуткая история о том, как Луиза, демонстративно плача на похоронах, винила себя, что не уследила за психическим состоянием своей младшей сестры, которая, по мнению всех, «убила» короля. Спустя какое-то время состоялся суд, где Фридесвиду приговорили к казни через повешение. Девушке все это казалось страшным и тяжёлым сном, после которого она проснётся и все-все будет хорошо. Будто это скоро закончится, и она снова будет учиться вместе со своей сестрой и с Кензи, отец будет приглашать девушек на обед и ужин, она станет проводить свободные часы в саду с любимым другом, слушая его интересные истории, или в библиотеке, читая французские романамы… Но шло время, а сон не заканчивался. Принцессе не разрешалось выходить из камеры и общаться с кем-либо до дня казни, который наступил довольно-таки скоро. Сидя на холодной сырой лавочек в камере, она тёрла виски и думала о том, как могла допустить это всё. Стоило ли ей обвинить сестру и отправить её на казнь вместо себя? Но доказала ли бы она виновность? Нет, она бы просто не смогла этого сделать. Внезапно девушка услышала столь привычный стук мужских каблуков, звон которых разносился по всему подземелью, в этот раз сильно действуя на нервы. К тюремной камере подошёл её учитель, достал связку ключей и распахнул тяжёлую дверь. Зайдя внутрь, он кивнул, окинул грустным и преданным взглядом Фридесвиду, а затем жестом показал, чтобы она следовала за ним. Та покорно приподнялась со своего места и, нервно шмыгая носом, устремилась вместе со стражей к выходу. Через время они были на месте. Толпа народа бушевала: сотни людей пришли посмотреть на это зрелище. Хрупкая девушка дрожала. Казалось, еще немного и та умрет от страха без всяких виселиц. Стража почему-то провела принцессу на балкон, находящийся чуть ниже другого, на котором величественно возвышалась старшая сестра. Толпа народа разъярённо кричала, требуя показать кровожадное зрелище, ради которого здесь все и собрались. Через время на всеобщее обозрение вывели деревянные салазки, напоминавшие кусок плетёной изгороди, которые протаскивали лошадьми к месту казни Кензи — её любимого мальчика…мальчика для битья. Его руки были связаны веревками так крепко, что на постоянно бледной коже выступили ярко-красные синяки. — Кенз… — голос девушки дрогнул. Следом вышел судья, читающий приговор: — Младшая дочь короля Вильгельма — Фридесвида — обвиняется в государственной измене! Месяц назад ей было совершено тяжкое убийство своего отца, предпосылками которого являлась борьба за трон. Старшая дочь короля — Луиза — утверждает, что ранее были попытки сестры убить и её. Младшая дочь приговорена к смертной казни, которая была обжалована её учителем. P. S. Приговор изменен! Наказание понесет ближайших друг обеих принцесс, королевский служащий — Кензи Миртчел. P. S. 2. Приказ от сегодняшнего дня — наказание исполнить! Приказ от завтрашнего дня — отправить Фридсевиду в ссылку! Фридесвида задрожала, из глаз потекли слезы, она была готова ко всему, только не к этому. Кензи встал на подмостки перед виселицей, задрал голову и поднял понимающий взгляд на Фридесвиду. Его яркие карие глаза безжизненно проскользили с одной принцессы на другую. Юноша будто бы знал, что умирает не за ту девушку, не за тот идеал, и от этого ему было грустно. Он в последний раз посмотрел на Фридесвиду, грустно улыбнулся ей и прыгнул, выбив подмостки из-под своих ног. Его и без того всегда бледная кожа приобрела голубой оттенок за короткое время. Сперва люди слышали хрипы и короткие стоны, но через время все стихло. И вот уже в петле болталось безжизненное тело юноши. Толпа ликовала, требуя продолжения и выкрикивая грубые фразы в адрес Кензи и принцессы, которую считали предательницей. Но казнь была уже закончена. Фридесвида тихо зарыдала. Она знала, что никто ей не поверит, знала, что не докажет ничего и никогда не вернет Кензи и отца к жизни. Всё, что сейчас было нужно — повиноваться. Она ненавидела свою сестру так пламенно, как только могла, ведь именно она лишила ее самых любимых людей. Ночь перед ссылкой была неспокойной. Фридесвида плакала, вспоминая, как нашла мёртвого отца и как на её глазах казнили человека, которого она любила. На следующее утро, едва взошло солнце, в камеру к принцессе зашёл учитель и протянул ей письмо, пробормотав: — Я знаю, что вы не виновны, мисс… Но мне не удалось защитить вас в суде, поскольку все обстоятельства были против. Единственное, чего мне удалось добиться — это сохранения вашей жизни. Я очень люблю вас и вашего отца, простите, что не уберег. Девушка взяла письмо и благодарно кивнула учителю. — Спасибо вам за всё… Мужчина слегка поклонился и вышел. Фридесвида открыла неопрятно сделанный конверт, в котором было написано небольшое четверостишье, посвященное ей: «Моя любовь, сегодня мне придётся умереть, А смерть придёт и будет в карие глаза смотреть. И будет гром, кислотный ливень, ядовитый мрак… Когда я в вас влюблялся, было всё примерно так.» После чего юноша писал о том, что он в последний раз исполняет своё предназначение, ведь если его принцессе грозит наказание, то именно он должен его понести. Кензи сожалел лишь о том, что расплатился жизнью из-за Луизы, так подло подставившей свою родную сестру. По его мнению, она не стоила даже его жалкой жизни королевской прислуги, однако он не хотел, чтобы казнили ту, которую он любил. Фридесвида прижала к сердцу письмо, понимая, что еще ни к кому не была так привязана, как к Кензи. — Принцесса! — тяжёлая дверь камеры распахнулась, и внутрь вошёл судья вместе со стражей, — нам пора уезжать. Спустя время она уже ехала, не зная куда, под чутким руководством неизвестных для неё людей. «Справедливости нет?» — размышляла она, — «Нет, всё-таки правосудие мы должны вершить сами!» Фридесвида тяжело вздохнула, пообещав себе однажды отомстить сестре за содеянное, но всё, что она выдала вслух — это короткую фразу: — Прощай, любимая Англия.