Циферблат

Грохнул гром. И молния сверкнула за окном как костлявая рука. Нобору вздрогнул и прижал колени к груди. Михо не брала трубку вот уже второй день. Что-то случилось. Что-то точно случилось. У кого узнать?.. Кажется, Михо ни с кем особо не общалась из группы, так, перебрасывалась парой слов. Всех их посиделки компанией ограничивались Коброй и Ямато, которых Нобору знал с детства. И Михо вела себя с ними расслабленно, много смеялась и увлеченно болтала. Тогда как в институте, когда Нобору приходил к ней на переменах, Михо сидела тихо и держалась отстраненно-одиноко. Несколько раз Нобору поднимал эту тему, но Михо лишь мотала головой — «всё нормально». Только сейчас ничего не было нормальным. Михо пропала — а зацепиться оказалось не за что. «Ты же ее парень, тебе лучше знать, где она», — эта вертихвостка-староста еще над ним и издевалась. Да, они с Михо встречались. И на этом развитие отношений заканчивалось. Всё завязалось само собой и шло естественно, спокойно, ровно. Им нравилось читать одни и те же книги, гулять на природе, пить какао. Они оба легко шли на компромисс — и ссоры не успевали даже разгораться. Нобору нравилась такая безмятежность. Вокруг Михо не нужно было скакать клоуном, покупать дорогие шмотки, добывать билет на закрытый показ... Она не требовала всего того, что Нобору слышал от других парней в группе, и Нобору радовался, как ему повезло. А теперь оказалось — у него нет ни запасного ключа от двери, ни телефонов её родителей. Михо просто перестала отвечать на звонки и не появлялась в институте. «Да ладно, моя регулярно раз в месяц уходит в игнор, якобы внимание я ей мало уделяю, а как в кафешку новую сводить...» — от одногруппников тоже не находилось поддержки. Кобра с Ямато патрулировали улицы и обещали подключить весь «Муген», только пока и с этой стороны было глухо. Бип-бип-бип. Никогда-никогда такого не было! Ветер завывал на улице так сильно, что деревья гнулись к земле. Стоял непрерывный не то гул, не то свист. Ветки шкрябали стекла. На душе залегли муть и тревога. Нобору отмечал автоматом, как стемнело, как швырнуло каплями будто на пробу, а потом полило, закрутило, завыло. Представилась хрупкая плачущая Михо где-нибудь под мостом — пусть только не на! Нобору подскочил, засуетился, накинул куртку. — Куда ты, дурень? — отец крякнул с кресла. — Мне надо! — Нобору хлопнул дверью, только тогда соображая, что не знает, куда идти. С крыльца лило и попадало даже на потертые кроссовки. Молния сверкнула, вспарывая небосвод. Нобору прислонился к отсыревшей стене, поднял к глазам руку с часами — подарком Михо. А Нобору ей подарил простенькую брошку... На циферблате стрелка приближалась к девяти. — Михо, где ты?.. «Повеселитесь там!», «Твои друзья-байкеры очень славные», «А вот чай я пью без сахара», «Тебе тоже нравится О. Генри?» Нобору вспоминал Михо — в лимонном пиджаке и голубой длинной юбке. В очках и с книгами. Рассудительную и скромную. Улыбающуюся тепло. Вспоминал и крепко стискивал ладонь. Из груди рвались рыдания и рокот. Пальцы заледенели. Это был последний вечер Нобору на свободе.