Из двух зол мы выбираем наименьшее.
Юнги закрывает голову руками, прижимаясь к облезшей кафельной плитке школьного туалета. В помещении стоит ужасная вонь, ведь никому из пед состава нет дела до благоприятности обстановки. Их дело лишь учить, как они всегда твердят. А что в углах туалета кафельная плитка слоями мхом покрылась — это все равно. У них отдельные удобства. Поэтому туалет давно перестал быть посещаемым местом, но Юнги его видит чаще классных комнат. Омега с ярко выкрашенными в синий волосами с размаху ударяет Чона в солнечное сплетение, из-за чего парень сгибается, сильно сжимая зубы. От боли их сводит, а в зеленоватых глазах застывают хрусталики слез. Пелена не даёт четко видеть одноклассников, но их мерзкие улыбки въелись в кожу Юнги. Они выбиты на ней уродливыми ожогами. Боль, она словно волны в море: накатила и отступила. Но омежка с золотыми часами тиссот на левом запястье не даёт выдохнуть, резко хватает Юнги за светлые волосы, запрокидывая его голову. — Я не могу трогать твоё личико, чтоб твой братик ничего не заподозрил. Ты ему, конечно, нахуй не сдался, но все же, — омега шипит ядом это прямо в ушную раковину Юнги, толкая того другому омеге. Тот кривится, отталкивая от себя парня, как грязную обертку, которой даже противно касаться. Младшего Чона пинают словно мячик, в итоге он падает, протирая грязнейшую плитку со слоем многовековой пыли, плечом заезжая в небольшую лужицу. Приятно верить, что там просто вода из-за сырости. — А ты ему же не расскажешь, верно? Лиен поправляет свои яркие волосы, присаживаясь на корточки перед парнем, угрожающе скалясь. Юнги испепеляет его взглядом, сжимает зубы от безысходности, но отрицательно мотает головой. Хочется встать, дать отпор, плюнуть в лицо этой синеволосой твари. Но Юнги не может. Получит больше травм — люди брата, приставленные к Юнги, могут что-то заподозрить. А малейшая ошибка — они сообщат Чонгуку. — Умница, — омежка хмыкает, похлопывая Юнги по щеке, пока тот не дергается. — Ещё увидимся, Юнги-я. Удачного дня! Громкий смех компании отдаляется, и тогда Юнги может выдохнуть. Побои минимальны, если не сопротивляться, но новые синяки вновь пополнили фарфоровую кожу омеги. Омега усёк это уже давно. Чем меньше сопротивление — меньше к тебе интерес. Ты быстро наскучиваешь. Ведь интереснее ломать тех, кто показывает стальной стержень, у кого сила внутри. Юнги сломали давно. Не одноклассники элитной школы, куда отправил его Чонгук, а жизнь. С самой первой секунды она не возлюбила своё дитя, своё творение. Она с презрением на него глянула и кивнула своей сестре. Смерть за Юнги с рождения по пятам ходит, давит на него, испытывает на прочность, все мечтает с собой забрать. Чон Юнги — младший брат названного короля этого города Чон Чонгука. Альфе двадцать пять, и только по его слову решаются все законные и незаконные дела города. Чонгук все — правительство, глава председательского совета, органы здравоохранения и полиция в целом. Иначе, в городе полная монархия — бог которой Чон Астарот Чонгук. «Астарот» поплыло в народе издавна. Имя второго демона Ада люди дали старшему Чону после смерти прошлого главы. Как тот погиб, стоит лишь гадать. Чонгук занял кресло ровно через три дня. Утром он может принимать вопросы в пенсионном совете, поднимать государственную зарплату всем врачам, вести переговоры о поставках рыбы с порта атлантического океана. А ночью контролировать поставки всех видов порошков на теневой рынок. Только Юнги себя таковым не чувствует. Его мир в перевёрнутом виде. Да, Юнги живет в шикарном родительском особняке, ест лучшую еду, каждую неделю Чонгук присылает ему дорогие украшения и часы, личные стилисты в полном распоряжении парня, и денег он может попросить у брата сколько тому угодно. Но за этой мишурой омегу избивают и обижают в школе, ибо завидуют. А зависть — она слишком заразительно впивается в мозг человека, не даёт отступ. Она, как чума — поражает человека, заливает его глаза пеленой ненависти. В голове лишь одна мысль красным мигает: уничтожить цель зависти. Чонгук больше четырёх месяцев назад на заре улетел в Японию. Как он тогда объяснил — по важным делам. Делам, что длятся уже долгие месяцы. Завистники Чона младшего будто глоток воздуха сделали без верхушки. Решили, что теперь им дозволено все. Юнги очередной раз убедился, что все, что он имеет, лишь благодаря брату. Нет Чонгука — нет Юнги. Омегу стали унижать и оскорблять. Единственный в особняке, кто знает о ситуации Юнги — хрупкий омега Вонхо, что выполняет все просьбы по настоятельству(приказу) Чонгука. Возможно ещё догадывается Тэхён — водитель Юнги. Но тот всегда понимающе молчит, ни слова не говорит. Вонхо много раз всучивал телефон, советовал брату позвонить, рассказать все. Но Юнги каждый раз его лицо представляет, как оно перекосится в гримасе злости. Юнги слишком любит брата, чтоб отвлекать. Хосоку — правой руке Чонгука, что улетел с ним же, Юнги тоже отказался звонить. Вонхо лишь остаётся глубоко вздыхать и наблюдать, как парень бездумно смотрит в стену, покачиваясь, обхватив коленки руками. Чон, шипя, выходит из территории школы, направляясь к темному Рэндж Роверу Тэхёна, что ждёт его каждый день. Юнги кидает грязный бежевый рюкзак на сидение, из окна ловя взгляд одноклассников. Они завтра повторят, Юнги это в коллапсе серых радужек видит. Тэхён в зеркало заднего вида молчаливо глядит на борьбу взглядов, а потом просит Чона пристегнуться. — Сегодня Чонгук возвращается, — как бы ненавязчиво говорит Тэхён, убавляя радио. У Юнги вмиг внутри все холодеет, будто градус в машине скакнул за минус. — В смысле приезжает? — сглатывает ком в горле омега, приближаясь к сидению альфы. — В прямом. Его самолёт приземлится в Корее через час. Тебе стоит привести себя и одежду в порядок, если так и хочешь оставлять все в секрете, — одним движением поворачивает руль Тэхён, глянув на в разы уменьшившегося омегу. — Но Чонгук за километры чувствует ложь. Он контрабанды предотвращает, а ложь родной крови ещё во дворе почувствует. — Ничего ему не говори. Тэхён, прошу тебя. Ни ему, ни Хосоку, — сглатывает Юнги, касаясь плеча альфы. Ловит его взгляд. — Пожалуйста. Ким молчит, сконцентрированно крутит руль, заезжая на территорию особняка. Рэндж Ровер тормозит у парадного входа, где уже их выглядывает Вонхо. Омега не торопится выходить, все сжимает плечо альфы, глядя на его профиль умоляющим взглядом. — Не скажу, но советую тебе самому все рассказать ему. Если он узнает не от тебя, будет хуже, — сдаётся Тэхён, а омега благодарно кивает и выходит из авто. Ким смотрит на прихрамывающего омегу и мотает головой. Он уважает Юнги, только потому будет молчать. Братья сами разберутся. Да и легче, если Чонгук не будет в курсе, ведь тогда он сожжет весь город, а пепел с оставшейся плоти скормит выжившим.⛩⛩⛩
Юнги уже долгие минуты стоит перед зеркалом в пол и рассматривает белоснежную кожу, усыпанную множеством грязно-сливовых пятен. Он не готов к встрече с братом. Ни морально, ни физически. Юнги понимал, что рано или поздно Чонгук вернётся домой, командировка закончится. И на сколько долго омега сможет скрывать побои? На душе противно скребёт, будто кости ломаются. Под весом предстоящей лжи родной крови не выдерживают. В дверь тихо стучат, и в комнату заглядывает голова Вонхо. — Он здесь. А Юнги и говорить не нужно. Только двери стоило приоткрыться и впустить в комнату воздух с холла, омега сразу почувствовал эти нотки оливок, что смешались с самым крепким алкоголем. Эта смесь простреливает до звёздочек в глазах, что успела выветриться из особняка. Юнги даже искал парфюм с похожим запахом, чтоб воссоздать видимость запаха, усмирить часть нужды в родном брате. Но нет даже ничего похожего, он единственный в своём роде. Вонхо с сожалением оглядывает омегу в зеркале, побои которого сразу прячутся за голубой худи. — Обезболивающее будет действовать около часа, ночью я приду и вновь нанесу мазь. Если ты будешь один, конечно, — парень говорит без доли улыбки, а Юнги понимает. Его даже передергивает, представь он лицо Чонгука, перекосившееся гримасой злости. Не зря его Астаротом кличут. — Я буду один, — Юнги выдыхает, поправляет свои светлые волосы и выходит в коридор, когда Вонхо остаётся на этаже, мысленно желая Юнги удачи. Младший Чон не просто стал для омеги братом его работодателя, он стал другом, тем, кому нужна помощь и поддержка. Юнги такой, что будто дотронься до него — рассыплется мелкой крошкой, что потом не собрать. Но Вонхо знает, что у того стержень внутри стальной. Что тот не просто так от брата все скрывает. Поэтому и поддерживает его каждый раз, как только может. Юнги идёт по запаху, концентрация которого все усиливается к холлу. Он сразу видит фигуру брата, облаченную в чёрное строгое пальто от диор. Тот смотрит в ответ, не моргает. Из-за приглушенного света антрацитовая радужка его кажется в тоны темнее. Чонгук смотрит исчерпывающе. Так, что у омеги тело крупной дрожью берётся, коленки трястись начинают. Так, что кожа будто лоскутами отходит там, где взгляд брата скользнёт. Тот облизывает омегу с ног до головы, будто восполняя те четыре месяца. Юнги кажется, у него и так сломанное ребро ломается ещё больше. Эта мнимость настолько сильна, что он стискивает зубы, чтоб не зашипеть от боли. Эта боль в голове скорее, чем физически ощущается на теле. Сзади Чонгука Тэхён и Хосок стоят. Они омеге трёхголового Цербера напоминают. Те, кто охраняет вход в светильную. Чонгук слегка улыбается, расставляя руки в сторону, и движется к диванам. — Иди ко мне, сахарок, я скучал, — альфа присаживается на шоколадного цвета софу и хлопает по своим коленям. Юнги думает с секунду, а потом движется к брату, застывая напротив и упираясь коленками о его. За эти четыре месяца у альфы очень сильно отросли волосы, которые он собрал в хвост сзади. Юнги налюбоваться им не может, просто стоит и заглядывает в антрацитовый океан, где уже давно потонул. Чонгук резко тянет его за запястья, из-за чего тот приземлятся брату на колени. Старший сразу зарывается в светлые пряди за ухом, внюхивается. Наслаждается чистым, без всяких примесей любимым запахом. — Я так соскучился, малыш. Очень сильно, — альфа водит носом по шее и слегка прикусывает. Юнги давит в себе стон, крепко сжимая зубы. За долгие месяцы по телу разливается полное чувство покоя и умиротворения. Чонгук рядом, с ним ничего не страшно. Он стена, что всегда защитит омегу. Младший запрокидывает голову, давая брату большее пространство. — Тэхён говорил, что мой умный сахарок выиграл региональный конкурс по экологии, — он шепчет прямо в ушную раковину, что омеге хочется выгнуться и заурчать от удовольствия. Но ещё больше хочется повернуться к брату, зарыться носом в его дорогое пальто и запятнать его своими слезами. — Да, он проходил на прошлой неделе. Мне при всей школе вручили сертификат, — улыбается омега, умалчивая, что после вручения его сильно избили в том же туалете, а свидетельство о первом месте утопили в туалете, порвав на кусочки. В тот день была порвана не только эта бумажка, но и сам Юнги. — Теперь с ним я могу подать заявку в любой научно-экологический университет. Чонгук хмурится, заглядывая брату в глаза. — Ты и так без проблем сможешь подать заявку в любой университет страны. И тебя примут. Зачем тебе сдался этот экологический? — Но я хочу стать экологом, я говорил тебе, — в ответ хмурится Юнги, а Тэхён прикрывает глаза, предчувствуя вновь приближающийся конфликт. — С моими связями и положением ты выбираешь самую убогую профессию, — Чонгук притягивает омегу ближе за талию, а Юнги давит болезненный стон. — Ты меня обижаешь, — отводит взгляд младший, сразу чувствуя горячее дыхание на скуле. — Хорошо, мы поговорим об этом позже. Не хочу в своё возвращение с тобой ругаться, — спокойно говорит альфа и машет в сторону Хосока. — Я привёз тебе кое-что. Считай это подарком за первое место, малыш. Перед ногами Юнги тут же появляется большая белая коробка с известным логом Шанель. Альфа одной рукой поднимает коробку и кладёт на кофейный столик перед коленями омеги. Юнги не озвучивает, что каждый подарок брата он очень сильно ценит. И не саму дорогую вещь, что может весить огромное количество карат, а чувство того, что брат думал о нем, помнил. — Это сделано специально для тебя и по твоим меркам. Такого ни у кого нет, — шепчет Чон и скидывает крышку. В коробке покоится комплект костюма в любимых тонах омеги. Чёрная толстовка-пончо с темно-желтыми ремешками, сзади которой лично придуманный и нарисованный Юнги принт. К ней идут темно-желтые штаны, снизу которых чёрными корявыми буквами исписано «Шуга». Юнги сглатывает и поворачивает голову к брату. Чонгуку не нужно ничего слышать от омеги, он все читает по глазам, в которых застыл неподдельный детский восторг. Парень много дорогой и красивой одежды видел в своей жизни, но этот костюм особенный. Сзади толстовки нарисован Астарот с тлеющими крыльями, на шее которого чёрная орхидея. Точно такая же, как и на запястье Юнги. — Это... это очень красиво, — улыбается омега, дотрагиваясь до приятной ткани. А внутри такое тепло разливается. И не от новых тряпок, а от внимания брата. Что тот запомнил рисунок Юнги, что в этом все связано с ними. — Померь, хочу посмотреть как он сидит на тебе, — хочет знать, убить ли ему дизайнеров и модельеров, кто работал над костюмом, или нет. Юнги вмиг бледнеет, когда Чонгук крепче перехватывает талию омеги. С болезненным шипением подскакивает с колен, делая три шага назад. — Он будет прекрасно на мне смотреться, — тянет вымученную улыбку омега. Чонгук хмурится, ещё раз проходясь взглядом по хрупкой фигуре. — Но я хочу сейчас посмотреть. Если ты стесняешься Хосока и Тэхёна — они выйдут. — Нет, я померю в комнате и спущусь, — Юнги вмиг хватает коробку и бежит наверх. Как только он скрывается за дверью своей комнаты, хватается за ребро, с болезненным стоном сползая по стене. Из глаз брызгают предательские слёзы, что разбиваются о чёрные буквы бренда. Чонгук хмурым взглядом провожает удаляющуюся фигуру брата, а потом переводит его на застывших в дверях альф. — Найди тех, кто обижает моего сахарка, — кивает он Хосоку, переводя взгляд к хмурому Тэхёну. — А ты сейчас же рассказываешь мне все, что знаешь, если не хочешь кормить червей на кладбище.⛩⛩⛩
Юнги последний раз оглядывает себя в зеркале и пару раз пшикает любимыми духами. Костюм просто идеально сел на худое тело омеги. Чонгук знает размеры брата вдоль и поперёк, от этого омеге хочется пищать. Тэхён, как и всегда стоит на улице у Рэндж Ровера, облокотившись о капот. Он оглядывает омегу и улыбается. — Тебе идёт, — но тут же хмурится, глянув на часы. — Ты снова не поел. — Из-за обезболивающих я ничего не хочу, — пожимает плечами омега. — Сегодня съездим в больницу, — альфа открывает дверь авто, пропуская Юнги. — Зачем, мы же на днях были? Мне все вправили, просто нужно подождать, чтоб кости сформировались и срослись заново, — хмурым взглядом смотрит Юнги на севшего за руль Кима. — Для диагностики. Юнги кивает и откидывается на сидение. Странное чувство, но с приездом Чонгука в город, омега будто смелее себя почувствовал. Будто брат вернул на место выбитую с головы корону. Юнги — брат самого известного человека города, а его обижают так, будто он никто. Наверное, он и есть никто. Чонгук сам и не подозревает, как важен для Юнги, как придаёт ему сил. Как с ним омега чувствует себя не никем. Парень оглядывает ненавистное здание и выдыхает. Небо, затянутое свинцовыми тучами отражается в стекле машины поверх отражения Юнги. Первая капля разбивается об асфальт. — Возьми зонт сзади, — кивает Тэхён, а омега мотает головой. — Добегу. До встречи. Альфа провожает взглядом омегу и выдыхает. — Удачного дня.⛩⛩⛩
Юнги сидит на науках, когда срабатывает пожарная тревога. Все ученики в панике покидают кабинеты, потому что об учении и слова не было сказано. Омега хватает телефон с парты, выбегая вместе с потоком. Более младшие классы в панике пищат, расталкивая всех. Огромная толпа учеников движется к запасному выходу. Отовсюду слышны крики преподавателей, что машут руками, регулируя толпу. Юнги резко хватают за капюшон толстовки и заталкивают в пустой кабинет. Никому нет дела до вскрикнувшего парня, его голос тонет во всеобщем гуле. А через минуту здание будет пустое. Омега понимает происходящие, только когда встаёт с пола, поднимая голову. Голубая макушка Лиена не может не броситься в глаза. Омега с поганой ухмылкой стоит у закрытой двери кабинета, окружённый привычной свитой. — На какие жертвы ты идёшь, чтобы встретиться со мной, — улыбается Юнги, придерживая саднившее плечо. — А ты разговорился сразу, я смотрю. Братца под боком почувствовал? Он не поможет тебе, — скалится Лиен и делает шаг к Юнги. — Тебе тоже ничего не поможет, узнай он это. Только поэтому я и молчу. — Да ну, — Лиен в шоке смотрит на омегу и заливается смехом, который подхватывают и остальные омеги. — Серьезно что ли? Обо мне заботишься? Парень делает ещё пару шагов, тормозя в метре от Юнги. — Да ему наплевать на тебя, вот почему, — скользит взглядом по костюму и скалится. — Выебываешься. Братец приехал, он сразу шмотки новые напялил. Ходит тут с гордо поднятой головой, решил отличиться от всех. Корону на голове почувствовал? — омега шепчет это прямо в губы Юнги и скалится, когда тот пытается отстраниться. Не даёт, хватает за шею, притягивает ближе, носом утыкается в щеку замершего Юнги. — Я ее сниму. Шепчет тихо, ладонью скользит по загривку омеги, а второй рукой резко прижимает к себе. Лиен носом ведёт по виску и прикрывает глаза. — Ты пахнешь, как самая последняя блядь, — синеволосый ведёт рукой по талии и надавливает на рёбра. Юнги болезненно стонет, отдергивая руку омеги, но ее перехватывают, а попытки предотвращают. — Какого это осознавать, что тебя никто не спасёт? Ты в моей власти, Юнги-я, — надавливает сильнее, наслаждается вымученным шипением. — Ты мой, — прямо в ушную раковину шепчет, а его голос змеей ползёт по сознанию Юнги. Тот в шоке распахивает глаза, а Лиен улыбается. Так, как не улыбался омеге никогда. — Я очень хочу слушать твои стоны. И стоны боли, и удовольствия. Пока мне удаётся лишь первое, но скоро будет и второе. — Что ты несёшь? — Юнги пытается оттолкнуть омегу, но тот держит крепко. — Ты меня так заебал, Юнги-я, что все мысли лишь о тебе. Ты во снах ко мне приходишь, раздвигаешь свои блядские ноги, а мне жутко хочется нагнуть тебя. Хочется ударить, но голую кожу. Я уверен, что твои ягодицы идеальны для моих ладоней. — Что ты, блять, несёшь?! — Юнги со всей силы отталкивает Лиена и тут же жалеет. На дне серых глаз загораются искры злости. — Я предполагал, что ты не поймёшь по хорошему. Придётся как обычно, — фальшиво грустно выдыхает Лиен и щелкает пальцами. На Юнги сразу движутся четверо омег, а сам Лиен запрыгивает на парту, как зритель в первом ряду, что пришёл насладиться шоу. — Если будешь стонать, все закончится раньше. Твой выбор, — скалится омега. У Юнги внутри пустота мёртвая. Нет никаких чувств и эмоций, будто их все вырубили разом. У Юнги внутри лишь лампочка сирены мигает, но без звука. Он не выстоит против четырех крупных омег, а поломанные рёбра ещё даже не срослись, чтобы сломаться вновь. — Зачем тебе это? Почему я?! — на грани истерики кричит Юнги, уворачиваясь от первого удара. — Сам не знаю. Чувствами не руководят. Я и сам не в восторге, — ненавязчиво пожимает плечами синеволосый. От второго удара Юнги не успевает увернуться. Он приходится в солнечное сплетение омеги, из-за чего тот валится на пол, сжимая глаза из которых брызгают слезы. — Нет, я в восторге, — спрыгивает с парты синеволосый, рукой останавливая свиту. — Я в восторге от твоей красоты, от твоей сумасшедшей силы и стержня. Ты терпишь, но тебе очень больно, — наступает на рёбра Юнги, а тот не сдерживается, воет в голос. Лиен улыбается и присаживается на корточки, убирая светлую прядь с глаз. — Я наслаждаюсь. Это уже зависимость. Ты стал моей зависимостью. Я тоже задаю себе вопрос, почему ты. Не знаю ответ. На свете столько дури, но моё тело и разум хотят тебя. Конкретно тебя. Я хочу тебя. У Юнги в глазах чернеет от боли, а тошнота подступает к горлу. — Что мне мешает взять тебя прямо здесь? Омега потерял надежду, что кто-то спасёт его. Все сейчас на улице, в панике ждут пожарные машины и эвакуаторы, а Юнги медленно разлагается в этом кабинете, пожираемый вскрывающим вены взглядом другого омеги. Лиен тянется к брюкам парня, но дверь кабинета с грохотом срывается с петель. Юнги сразу чувствует этот ворвавшийся потоком любимый запах оливок. Он ударной волной сносит всех присутствующих. В кабинете резко холодно становится, даже стены коркой льда покрываются. Свинцовые тучи за окном в разы темнее стали, будто погода способствует настроению Чонгука. Омега поднимает взгляд на брата и сразу опускает. Чонгук не смотрит на него, но у него в них провода оголенные. Он глядит так, что кожа лоскутами слезает, лопается. Юнги боковым зрением видит блеснувший глок в руках Хосока, что стеной стоит сзади. Кошмар, что преследовал его долгие месяцы осуществился, и в реальности он намного ужаснее. Омеги пятятся к окну, но им не спастись. Юнги это знает. Лиен дергается и падает на спину, когда Чонгук резко подлетает к нему. Он хватает омегу за ворот рубашки, смотрит прямо в глаза. Юнги пошевелиться не может, хоть взгляд этих антрацитовых омутов не на него направлен. Не на него, но он будто чувствует эту затапливающую изнутри все дёгтем волну. Чон не понимает, как Лиен выдерживает взгляд его брата, на его месте Юнги бы уже пеплом рассыпался. — Обычно я не бью омег, но ты почему-то решил, что тебе принадлежит то, что принадлежит мне, — ткань рубашки трещит под хваткой Чонгука. Он смотрит в самые глаза, пытается выжечь его, мечтает каждый палец отрубить, что касался его омеги. — Он не принадлежит тебе, — спокойно отвечает омега, приподняв один уголок губ в ухмылке, глянув на испуганно сжавшегося Юнги. Котёнок. Маленький и невинный котёнок, которого хочется прижать к себе и приласкать, послушать его урчание и вибрацию. — Он твой брат и не принадлежит тебе, как омега. — Омега, что лез к другому омеге сейчас втирает мне что-то про неправильность кровных уз? Гомосексуализмом понесло, — кривится Чонгук. — Он принадлежит мне до кончиков пальцев. От омеги совсем не веет страхом, он смотрит прямо, с неким высокомерием. У Чонгука от этого пальцы скручивает. Хочется протянуть руку к хрупкой шее, надавить и переломить. Послушать такой приятный треск ломающихся костей. — Но ты позволил себе больше. Позволил распустить руки. Забылся, Ли Лиен? Тебе напомнить из какой помойки вышла твоя семья? Если бы не я и моя диктатура, ты и все тебе подобные пропахали бы там, откуда вы и вышли. Я знаю о тебе все, — скалится альфа, заметив на дне голубых глаз промелькнувшую ненависть. — Тебе повезло, что мой глупый братец не сказал о тебе. Так бы твоя голова слетела ранее, — Чон кивает Хосоку, что резко наставляет пистолет на запищавших омег, которые в попыхах выбегают из кабинета. — Надо тебе вбить в голову, что мое трогать запрещено, — рычит Чонгук и бьет Лиена по губе. Тот от силы удара падает рядом с Юнги. Он со спокойным видом вытирает кровь с губы и улыбается кровавой улыбкой, поднимая усмехающийся взгляд на альфу. У Чонгука будто тормоза срывает, Юнги отчетливо видит затапливающую радужку тьму. Он хватает омегу за синие волосы и со всей силы бьет о пол. Юнги вскрикивает и подрывается с места, но его тут же перехватывает Хосок. Чонгук ударяет ещё раз, хватая того за руку. Младший брыкается, отталкивает Хосока, но тот держит крепко, просит успокоиться. — Чонгук, прекрати, — сипит омега, чувствуя затапливающую слезами слизистую. Но альфа будто не слышит, находясь где-то у себя в сознании. — Чонгук, прошу тебя, остановись. Прекрати! — срывается на рыдания омега, хватаясь за рёбра. От рыданий и напряжения сломанные кости дают о себе знать, потоками боли накатывая на омегу. Чонгука будто в холодный омут опускают. Омега перед ним еле дышит, а Юнги заливается слезами в руках Хосока, сползая на пол. Чонгук делает два шага к брату, подхватывая того на руки. — Вызови ему скорую, — кидает он Хосоку, прежде чем дверь за ними закроется.⛩⛩⛩
Чонгук сажает брата на пассажирское сидение, а сам садится рядом на водительское место под недоумевающий взгляд Тэхёна. — Я сам поведу, — как отрезает. Не самая лучшая идея по мнению Кима, но он не спорит. У Чонгука внутри будто ядерная война прошла. Альфа жмёт на газ, вливаясь в поток машин. Юнги обхватывает себя руками, затуманенным взглядом рассматривая небоскребы. — Куда мы едем? — шепчет омега, повернув голову к Чонгуку. У того профиль сосредоточенный, брови сведены, а волосы слегка растрепались из собранного хвоста. — В больницу. Твои кости явно не в порядке, — Юнги вздрагивает от голоса родного брата. От него таким морозным холодом веет, что парню не по себе становится. Альфа очень зол. — Насколько надо быть глупым, чтоб молчать о таком? Насколько, малыш? А если бы я приехал позже, ты бы терпел это полгода, год, да? Кому ты показываешь свою силу и для чего? Юнги ничего не отвечает, зарывается носом в свои колени и всхлипывает. — Я действительно впервые не понимаю тебя. А если бы я не успел? Если бы Хосок поздно сообщил бы мне о тревоге, а сначала я звонил бы, а не сорвался к тебе? Ты бы дал ему себя оттрахать? — Чонгук со всей силы сжимает кожу руля и тормозит на обочине, поворачиваясь корпусом к брату. — Я боялся увидеть смерть, — всхлипывает, поднимая голову, смотрит прямо в антрацитовые омуты. — Я знаю, на что ты способен, поэтому и не говорил. Я не хочу опять видеть чужие смерти от твоих рук. Альфа смотрит на сжавшегося на сидении омегу, расставляя руки. — Иди ко мне, малыш, — и Юнги переползает на бёдра брата, прижимаясь всем телом к тому. Чонгук аккуратно приподнимает подбородок омеги и касается вишневых губ, проводит носом по линии подбородка. Рука альфы скользит вниз по оголенной спине, пока сидение авто медленно ползёт назад, давая больше пространства. Омега обнимает брата за шею и тянется за новым поцелуем, пока с него стягивают белье. Парень стонет и выгибается, пока Чонгук медленно вводит два пальца в истекающую смазкой дырочку. Брюнет покрывает лицо Юнги мягкими поцелуями и шепчет что-то успокаивающее на ушко, обжигая горячим дыханием. Аккуратно проводит ладонью по рёбрам, сразу нащупывая неровность. Внутри вновь гнев к горлу подкатывает. Синяки разбросаны по всему телу его брата. Некоторые уже тускнеют, а некоторые свежие. — Ты очень глупый, сахарочек, — Чон слишком скучал по своему мальчику, слишком жаждал встречи с ним. Никогда не сможет оставить его. Даже если сильно захочет. Юнги уже настолько въелся в днк Чонгука, что без него альфа не дышит, не живет. Юнги сжимает кулачки во все ещё зажатой ладони брата, тихо хнычет, заглядывая в антрацитовый омут. — Просто не убивай никого. От твоих рук кровью несёт. — Только тех, кто заслужил, — слегка улыбается и резко толкается, заменяя пальцы пульсирующим членом. Не даёт брату возмутиться. Младший стонет громко, что даже окна в авто дрожат. Чонгук двигается плавно и размеренно, дышит жарко, опаляя покрасневшее ушко омеги, и шипит, когда брат сжимает его особенно сильно. Он очень узкий и горячий, и от этого крышу сносит по самое основание. Прижимает его к коже руля, исследует любимое тело оголодавшими руками. Тот словно воск, плавится в горячих объятиях. Альфа толкается в него еще раз и кончает глубоко в брата, из-за чего по телу дрожь блаженства проходит. Юнги выгибается вновь, запуская высвободившееся ладони в смоляные волосы альфы. Оттягивает, старается боль причинить, наказывает за то, что заставил переживать. А Чона кроет. Так, как не крыло уже долгие месяцы без его брата. Хотя это прерогатива Чонгука была, наказать своего глупого братца. — В больницу и домой. Твоё наказание ещё впереди, сахарочек.⛩⛩⛩
Лиен стоит у окна в пол, разглядывая просыпающийся город под своими ногами. Светлые стены больницы освещаются кромкой восходящего солнца. Омега протягивает здоровую ладонь, будто ловя золотистый луч. Рядом стоит капельница, не дающая омеге передвигаться на далёкие расстояния. — Господин Ли, чего же вы не спите? Вам нужно отдохнуть, — в палату заглядывает молоденький бета, приветливо улыбаясь. Лиен поворачивается на него, разглядывая утонченные черты лица и улыбается в ответ. — Вам лучше? — Вполне. Мне просто не спится. — Я могу дать снотворное. Вам нужно поспать, — бета тянется к карману, но омега слишком резко отрезает: — Нет. Медбрат вздрагивает и с вопросом глядит на вмиг улыбнувшегося омегу. — Просто при снотворном он не придёт ко мне. Он всегда приходит ко мне во снах, — Лиен отворачивается к окнам, а бета расстроенно выдыхает. — Стонет и выгибается. А его блядские вишнёвые губы... Вылизал бы всего. Медбрат показательно кашляет и удаляется из палаты, оставив таблетки со снотворным на тумбочке. — Это все стоило, чтоб понять, кто за тобой стоит, моя слабость. Но это не надолго. Чонгук падет, а ты сядешь на мои колени и тогда все мои сны воплотятся в реальность, — ухмыляется омега и кидает телефон на свою кровать с открытым чатом, где одно единственное прочитанное сообщение светится.«Ты мне должен, братец. Пора отдавать долг. Уничтожь Чон Чонгука.»
У настоящих историй любви финалов нет