Маленькая разбойница

      Бал окончен. Многие гости разъехались по домам, некоторых высокопоставленных особ, что захотели остаться, учтивые слуги Лорда Эйсецу проводили до свободных комнат.       Рю после сложного дня, что состоял из продолжительной поездки и внезапного торжества, утомился, и даже подготовленная заранее настойка от бессонницы ему не понадобилась. Подросток сопел в комнате один, потому что его сосед в лице Оби с пылким желанием целовал за стенкой красноволосого фармацевта.       Шираюки перебирала пальцами пряди волос юноши, что припал губами к девичьей шее (Боже!, к такой мягкой и притягательной). Девушка томно стонала, дрожа над лежащим в постели юношей. Его руки блуждали по её спине, периодически сжимая бёдра слегка потными от внутреннего волнения ладонями.       – Оби... – на выдохе произнесла Шираюки, прикусывая от наслаждения нижнюю губу.       – Да, Госпожа?       – Помнишь, ты мне сегодня обещал, что... будешь меня слушаться? – фармацевт смущалась как в первый раз, пряча несколько лихорадочный взгляд за чёлкой. Очаровательно.       – О-о-о, – у юноши заблестели глаза в предвкушении чего-то интересного, – Вы хотите властвовать надо мной? Не переживайте, Госпожа, я и так сделаю всё для Вас.       – Тогда... – она приняла сидящее положение, таким образом оседлав юношу. Шираюки покраснела: для неё до сих пор было странно и стыдно ощущать его возбуждение. Оби дышал, открыв рот; он не до конца прикрыл глаза, вожделенно смотря на любимую.       – Ты не мог бы завязать себе глаза?.. – фармацевт приложила руку к губам и отвела взгляд. Она всегда была ведомая в данном... пикантном процессе, и проявлять что-то такое ей было жутко непривычно. Но раз появилась возможность, то почему бы не попробовать?       Рыцарь вскинул брови и следом обворожительно улыбнулся. Господи, ну что за парень!       – Как прикажите, Госпожа, – Оби вытащил из кармана штанов длинный платок, специально проведя тканью по оголившейся женской ляжке. Черт, когда же она уже снимет это платье?       Юноша, наверное, не согласился бы на такое, так сказать, «разнообразие», если бы не был уверен в своих способностях подмечать опасность, не имея возможность видеть. Но, благо, в этом он был мастер – он часто выполнял заказы по ночам, настолько тёмным, что ни одна жалкая звёздочка не прорывалась сквозь завесу чёрных грозовых туч.       Из-за временного отсутствия зрения обострились другие чувства рыцаря: чётче звучал запах винограда её кожи, её мягкость, глубина дыхания Шираюки, эта приятная тяжесть девичьего тела на уровне паха – было прекрасно абсолютно всё.       Послышался шорох юбок и лент, которые фармацевт сняла с себя и откинула в сторону. Оби недовольно цыкнул – он лишился возможности увидеть обнажённое тело любимой девушки.       Было слышно, как бедняжка волнуется: её ноги дрожали, выдохи были прерывистыми, и сидела она продолжительное время неподвижно. Рыцарь мягко коснулся кисти её руки и начал ненавязчиво поглаживать, всем своим видом показывая, что он её поддерживает и не торопит. Ему в ней это и нравилось – Шираюки уже около двадцати, и девицы в её возрасте были либо замужними матерями-гусынями, серыми и неинтересными, либо распущенными хабалками. Девушка смогла в себе сохранить и отличительную скромность, и некую смелость (не будь её, она бы ни за что не бросила принца ради бывшего наёмника).       Как же ему с ней повезло.       Фармацевт, успокоившись, положила ладонь на грудь юноши. Он до сих пор был одет в костюм, и девушка начала его медленно раздевать, касаясь подушечками пальцев всех его шрамов, от самого большого, что рассекал обе грудные мышцы, до незначительных белесых полосок у пупка.       Оби начал дышать ещё глубже. Её прикосновения были подобны хлопанью крыльев бабочки – легкие, поверхностные, аккуратные, приятные. Он хотел прижать девушку ближе к себе, но не решился – Шираюки слишком сильно волновалась.       Пиджак и рубашка юноши отправились в дальний угол комнаты, и фармацевт окинула взглядом рыцаря от его мягкой копны на голове до волнующей полоски волос внизу живота. Оби был прекрасно сложен, им можно было любоваться, как картиной художника, и его шрамы как ничто другое украшали грудь, руки и плечи юноши, как бы Шираюки и не было грустно от того, что получать такие «украшения» было, скорее всего, чрезвычайно неприятно.       – Ты очень красивый... – случайно сорвалось с губ девушки. Её глаза восторженно блестели.       Оби тихо прыснул, и щёки его слегка побагровели.       – Только Вы можете быть такой искренне-прямолинейной, Госпожа.       Шираюки, нежно улыбнувшись, прильнула к мужской ключице так чувственно, что у рыцаря перехватило дыхание. Мужские руки дёрнулись было к девушке, но всё же опустились обратно на постель.       Её поцелуи были одновременно и страстные, и поверхностные, и казалось, что кожа Оби пылала под губами фармацевта. Через нижнюю рубашку Шираюки отчетливо чувствовались небольшие бусины её сосков (Господи, как же это возбуждало юношу): девушка, словно дразня, водила ими по груди Оби. Рыцарь кусал губы, одновременно и наслаждаясь процессом, и находясь словно под пыткой – так хотелось взять её под бёдра и как можно быстрее ощутить желанное тепло девичьего тела.       Шираюки мягко водила языком по пульсирующей жилке на его шее, чувствуя быстрый ход крови под кожей, гладила кожу, волосы, лицо рыцаря – всё, до чего дотягивались её руки, пока они, наконец, не дотянулись до пуговицы на мужских штанах. Штаны так же покинули своего хозяина, остывая от человеческого тепла где-то далеко от постели. Ничего страшного, завтра вся одежда найдётся.       – Оби... – позвала его девушка.       – Да, Госпожа?       Она хотела было что-то сказать, но вдруг осеклась.       – Ты мог бы прекратить меня так называть, а окликать просто по имени? Уж по крайней мере... здесь, – запинка позабавила юношу. – Сам понимаешь, как двусмысленно звучат твои слова в данной ситуации, – вот чёртова повязка. Наверняка фармацевт сейчас такая румяная и смущенная.       – Мне нравится Ваша реакция на моё «Госпожа», Госпожа. У вас всегда так смешно прыгают ресницы.       В следующую секунду произошло то, что юноша не представлял себе даже в самых смелых снах: Шираюки, целуя его ухо, прошептала:       – Если ты будешь хорошим мальчиком и послушаешься меня сейчас, – чёрт, что за подозрительно знакомые слова? – то я сделаю то, что тебе точно понравится.       Она сразу отпрянула от рыцаря, перестав дыханием греть его шею. Её глаза блестели, она была в восторге и в лёгкой панике от своей смелости. Оби же, положив предплечье вдоль повязки, громко выдохнул.       – Что же ты со мной делаешь, маленькая разбойница? – рыцарь называл так её очень редко, хотя девушке нравилось это прозвище.       Внизу живота приятно вязало у обоих; Шираюки была одновременно и благодарна Оби, что он её не трогает и не смущает ещё больше, однако с каждой минутой их ласк она желала почувствовать руки возлюбленного хоть где-нибудь.       Девушка все также сидела на юноше и гладила его пресс, кидая недвусмысленный взгляд на его пах. Ей нравилось его удивлять... не будет ли он сейчас ругаться из-за её самодеятельности?       Фармацевт слегка спустилась вниз, и Оби напрягся. Нет, это же Шираюки, она не будет...       – Ах! – юноша больно прижал ладонь ко рту, потому что уж непозволительно громко он подал голос. Но кто же знал, что эта милая и нежная скромница Шираюки будет проводить языком по головке его члена?!       «Какого черта...»       На самом деле девушка всегда хотела это попробовать: как-то с Кики они беседовали на эту тему (до сих пор не понятно, каким образом разговор зашёл в это русло), и Сэйран сказала такие слова:       «Мужчина по своей природе властное создание. Шисамэ совершенно такой же. Меня это никогда не устраивало, поэтому я находила и использовала рычаги давления».       По тяжелейшему дыханию Оби, по дрожи в его ногах и мельтешению головы девушка поняла весь смысл слов блондинки.       Плоть на вкус была соленой, как в принципе и вся кожа на теле человека – ничего удивительного в этом не было, однако на ощупь она была очень мягкой, такой нежной, что страшно было сделать лишнее движение. Шираюки облизывала всю длину достоинства возлюбленного, гладила его живот одной рукой, придерживая для удобства член другой.       Оби не верил в происходящее. Это было настолько неправильно, и так крышесносно приятно, что, казалось, он сходит с ума. Когда девушка вобрала его во всю длину, Оби опустил руку на голову Шираюки, зарываясь пальцами в её пряди, и настойчивыми движениями задавал удобный ему темп. Фармацевт не сопротивлялась, вслушивалась в речевой поток комплиментов и признаний любви – девушка никогда не видела юношу таким открытым.       Было видно, что Шираюки впервые пробовала делать минет – в какие-то моменты слегка болезненно ощущались её зубы, где-то неумело мельтешал её язык, потому что девушка не знала, куда его деть, однако, – черт возьми, – это одно их самых потрясающих воспоминаний, которое останется у рыцаря.       Через некоторое время Шираюки приноровилась, и если бы Оби не притянул фармацевта к себе для поцелуя, то точно бы излился ей в рот.       Поцелуй был жгучим, как перец, нетерпеливым. Юноша напористо, быстро, но в то же время мягко сжимал тело возлюбленной, вдыхал запах её волос, восторгался мягкостью кожи на животе, спине, груди, ногах, бёдрах – свои отпечатки хотелось оставить везде, как на своей собственности. Шираюки прерывисто дышала, дыхание её перемешивалось с тихими стонами и всхлипами (девушка слегка расплакалась от переизбытка эмоций). Она сняла повязку с Оби, целовала его веки, лоб, пока рыцарь, трепетно прикасался к её небольшой груди, к такой манящей небольшой груди.       – Шираюки, – что бы юноша там не говорил, на его «Шираюки» она реагировала гораздо ярче, нежели на его «Госпожа», – я могу это сделать?       Это ещё одна причина, почему фармацевту так нравился Оби – он всегда спрашивал её разрешения перед актом их любви, заботясь о её состоянии и настроении.       Настоящее золото, а не мужчина.       – Да, – прохрипела Шираюки. В её интонации отчетливо чувствовалось нетерпение.       Юноша перевернул девушку, аккуратно опустив её голову на потную подушку. Он не прекращал целовать её шею и тело через нижнюю рубашку (особенно уделяя внимание девичьим соскам), пока сам снимал с них обоих белье. Когда он коснулся случайно половых губ девушки, она с тихим стоном выдохнула, отвернув красное пропитанное стыдом и желанием лицо в бок. Оби ласкали слух эти звуки, поэтому он как бы невзначай начал поглаживать влажную от соков промежность фармацевта, неуклюже изображая, будто всё пытается снять с неё исподнее.       Перестав, наконец, мучить Шираюки, юноша объятиями прижал девушку к себе и мягко в неё вошёл.       Тихие стоны любовников отразились от толстых стен комнаты (не стоит забывать, что они гости в чужом доме). Девушка обняла юношу за шею, прижимаясь к нему всё теснее; рыцарь же, поглаживая алые волосы фармацевта, медленно начал двигаться – он всегда был предельно аккуратен в данном процессе, обращаясь с Шираюки как с сокровищем. Девушка обхватила его бёдра ногами, отчего угол проникновения изменился, и Оби вошёл до конца. Он звучно выдохнул, постепенно ускоряясь.       Фармацевт зажимала себе рот рукой, чтобы громкие звуки никого не привлекли, рыцарь осыпал девичьи щёки поцелуями и шептал, какая она замечательная и какая, на удивление, шальная.       – Маленькая разбойница, – повторил он, стискивая зубы от наслаждения.       Они уснули, когда начали исчезать первые звезды с неба, греясь теплом друг друга. Конечно Оби надолго не задержится в покоях девушки и уйдёт в соседнюю комнату, стараясь не вызвать подозрения у работающих Лорда Эйсецу, что по утрам заглядывали к гостям, предлагая тем помощь в утренних сборах. Но время ещё есть – у него есть прекрасные минуты вдыхать виноградный запах аловласой маленькой разбойницы.