-♡-
— Вы только посмотрите, какой красивый молодой человек! Тихо рассмеявшись, Тэхён поставил машину на сигнализацию и крепко обнял подошедшую бабушку. До этого момента он даже не представлял, насколько сильно соскучился за прошедший год — пока не увидел женщину, которая была для него второй матерью. — И я рад тебя видеть, ба. Ауч! От внезапно прилетевшего подзатыльника и недовольно поджатых женщиной губ хотелось только громче рассмеяться. — «Рад видеть, ба»? Бессовестный! Неужели за целый год не мог выкроить хотя бы парочку выходных, чтобы навестить своих стариков? Даже в году четыре сезона, и если не получалось приезжать слишком часто, то мог бы хотя бы раз в сезон на глаза показываться! — Успокойся, мать, что ты на него накинулась? — вмешался вышедший из дома дедушка. — Знаешь же, что молодёжь нынче только карьерой озабочена, семья у них вечно на втором месте. Тэхёну хватило такта, чтобы покраснеть от стыда. В действительности он своих родных очень любил всех без исключения, однако он уделял так много внимания карьере вовсе не потому, что она заменяла ему всех: просто, заваливая себя работой, у него оставалось меньше времени на посторонние мысли. В голове в последнее время царил лишь один человек, которого невозможно было вытравить оттуда никем другим, и потому занятые будни помогали не так сильно грузиться. — Карьера никогда не будет для меня важнее кого-то из вас, — взяв сухие бабушкины ладони в свои, он некрепко их сжал. — Я просто занят любимым делом, оттого и замотался немного. К тому же, мне обещали повышение в скором времени, нужно было усердно потрудиться. — Вот ведь прохвост, — Хаюн не смогла долго сердиться на любимого внука и улыбнулась. — Ладно, хватит болтать попусту. Сходите с дедом в баню, а я пока на стол накрою. Слушая демонстративные ворчания бабушки и попытки деда ту успокоить, Тэхён наконец-то расслабился. Старая комната, в которой он жил ещё подростком, ничуть за время отсутствия не поменялась — висели даже постеры с любимыми в то время футболистами на стене, а в ящиках стола обнаружились старые школьные тетради. В то время его не мучали никакие парни во снах, которые настолько западали в душу, что он даже встречаться ни с кем не может. И всё же… Казалось, что и до снов любые кандидаты были не теми. — Кстати, у нас теперь соседи новые, — вспомнила бабушка, когда Тэхён, распаренный после бани, за обе щеки уплетал её фирменную рыбу. — Тот дом в конце улицы, что пустовал несколько лет — его наконец-то купили. — Кому понадобилась эта дышащая на ладан хибара, когда вокруг полно домов поновее? — недоумённо поинтересовался Ким. — Говорят, что их предки когда-то жили там, — вмешался дед. — А потомки, видать, достаточно обеспеченные люди, поскольку уже привели там всё в порядок. — Семья в любом случае прекрасная, — засветилась улыбкой женщина. — Мы с Чон Минджу как-то столкнулись на рынке, и она показалась мне хорошей женщиной. Мы иногда ходим в гости друг к другу на чай. У неё двое сыновей… — Не заводи свою шарманку снова, — проворчал Гонук. — Тэхён взрослый мужчина и сам разберётся, с кем… — Да я вижу, как он разбирается, — нахмурилась Хаюн. — Уже под тридцать лет лбу, а всё бобылём ходит. — Бабушка, — закатил глаза Тэхён, поняв, о чём пытается завести разговор та. — Только не говори, что собираешься сводничать… — Кто-то же должен помочь тебе наладить семейную жизнь, раз уж ты сам не в состоянии, — она ткнула его пальцем в лоб. — Так вот, у супругов Чон двое сыновей. Младший как не от мира сего: постоянно в разъездах, носится со своим фотоаппаратом, как курица с яйцом, в отношениях ни с парнями, ни с девушками не заинтересован. Зато старший, как и ты, предпочитает мужчин. Я как-то видела его краем глаза — очень достойный человек. Воспитанный, спокойный, надёжный. — И ты поняла это, увидев его всего краем глаза? — скептично вздёрнул бровь Тэхён. — Что ещё заметила? Размер банковского счёта? Номер социального страхования? — Не дерзи, — легонько хлопнув внука по макушке, женщина поднялась, чтобы заварить чай. — По поведению о человеке можно много чего сказать. — Ну да, а можно просто притвориться, — крякнул дед. — Помнишь Чхве Лиён? С виду интеллигентная девица, а за глаза матерится похлеще сапожника, ещё и наркотики употребляла… — Нельзя всех судить по действиям одного. Да и в любом случае что Тэхёну мешает хотя бы просто встретиться и поговорить? От него не убудет. К тому же, я уже обо всём договорилась. — Что? — Тэхён даже немного опешил: прежде его бабушка никогда подобной настойчивости не проявляла. — Что значит «договорилась»? — Я просто обмолвилась Минджу, что ко мне приезжает внук, и она предложила встретиться семьями за ужином. Как раз её младшенький должен вернуться из своей очередной поездки… Ким вздохнул, но спорить не спешил — знал, что это бесполезно, если ба что-то вбила себе в голову. Ну и она была в чём-то всё же права: его никто не заставлял сию секунду бежать под венец с этим «достойным молодым человеком». Он просто сходит в гости и хорошо проведёт время в кругу не менее хороших людей и хотя бы на один вечер освободится от беспрерывных мыслей о юноше, который вот уже полгода сводит его с ума. Уже позже, разморенный долгой дорогой, горячей баней и сытным ужином, Тэхён пожелал всем спокойной ночи и поднялся к себе, где буквально рухнул на кровать, уверенный, что после такой приятной усталости проспит до утра без сновидений… _________________ Переместив ладонь со щеки на шею, Тэхён с упоением приник к манящим влажным губам, что не оставляли его в покое уже которую неделю. Граф Чон, тихо простонав прямо в поцелуе, робко придвинулся ближе, крепче стиснув в кулаках отвороты его сюртука, и податливо распахнул рот, пропуская чужой язык. Где-то на задворках разума у обоих крутилось осознание всей неправильности ситуации, но прикосновения были слишком долгожданными и желанными, чтобы найти в себе силы остановиться. — Из-за Вас я словно безумец, — хаотично покрывая влажными чмоками чужое лицо, Тэхён говорил сбивчиво, стараясь урвать от мгновения всё возможное. Под предлогом показать графу лошадь, не далее чем на прошлой неделе приобретённую отцом, Тэхён привёл юношу на конюшню, где в это время не было ни души. И пока старшие занимали себя малоинтересными разговорами о политике, охоте и всякой светской скукоте, младшее поколение решило посвятить себя куда более приятному времяпрепровождению. Так что в данный момент, с удобством устроившись на мягком сене, оба с упоением изучали друг друга. — Я и сам разум теряю в Ваших руках, — признался граф, несмотря на страх быть пойманным ни на сантиметр не отодвинувшийся от старшего сына маркиза. — Сердце останавливается от одной лишь мысли, что нас могут поймать, но и оттолкнуть Вас сил в себе найти не могу. — Никогда Вас не отпущу, — горячо прошептал Тэхён, вновь целуя и наслаждаясь чуткой отзывчивостью. — Бог свидетель, господин Чон: не позволю Вам уйти ни в этой жизни, ни в следующей. Сильное тело в его руках вмиг окаменело, а сам граф всё же отвернулся, шумно сглотнув и спрятав от Тэхёна свой взор. Ему пришлось к лицу юноши прикоснуться, дабы за подбородок мягко повернуть то снова к себе. — Нам вместе быть не позволят, — с нескрытой печалью оповестили его. — Мой отец без шуток убьёт меня, если узнает о нашей связи, а что сделает с Вами Ваш — даже представить страшно... Тэхён разделял чужую печаль и тревогу. Сам не единожды об этом думал, пока пытался в начале от этих чувств откреститься или хотя бы заглушить, а после — отчаянно продумывал план побега и неутешительные выводы о том, что пару из двоих мужчин даже на время приютить у себя никто не согласится: в лучшем случае побрезгуют, а в худшем… — Не думай об этом сейчас, — запрятав грустные мысли подальше и наплевав на рамки приличия, мягко улыбнулся Тэхён. — Сейчас ты со мной, и я хочу запомнить каждый миг, пока ты рядом. Он вновь в манящий рот впился поцелуем, терзая мягкие губы и языком ныряя во влажную глубину, тем самым отобрав у графа всякую возможность возразить или предаться отчаянию… …Заглушив чужой стон губами, Тэхён плавно качнул бёдрами, погружаясь во влажную глубину податливого тела, что уже блестело в неровном свете свечей бисеринками пота. Спрятавшись ото всех всё на той же конюшне, им приходилось быть тихими, чтобы не попасться; если подобное случится, обоим не избежать беды, а в случае, если расползутся слухи — мирным путём дело точно не закончится. Поэтому Тэхён с упоением заглушал юношеские стоны поцелуями или ладонью, ежели губами спускался к шее и призывно торчащим розовым соскам. Невозможно было оторвать губ и рук от этого тела, которое так и просило от него ласки; невозможно было насытиться поцелуями и вдоволь усладить слух этими очаровательными звуками, что почти ежесекундно издавал его ласковый мальчик. Тэхён с ним совершенно потерял голову и рисковал вполне потерять её в буквальном смысле, но ни за что не отказался бы от таких вечеров. — Ты так глубоко, — заполошно дыша, граф едва ли не до крови кусал губы или ребро ладони, заглушая себя самостоятельно в те моменты, когда Тэхён жадно оглаживал его крепкие бёдра. — Так глубоко... Плавные и медленные толчки чередовались с резкими и быстрыми, срывая с малиновых губ то выдохи, то откровенный скулёж. Капельки пота, стекающие вдоль позвоночника, щекотали Тэхёну кожу и немного остужали пыл, поскольку ветер конца сентября назвать тёплым уже можно было с сильной натяжкой. Но он бы ни за что не променял колючую солому, что в данный момент символизировала свободу, на комнату с удобной кроватью, где их запросто могли застукать и откуда в случае чего было бы попросту не скрыться. Эти сладкие хрипы лишь для его ушей. — Ты целиком для меня и под меня создан, моя жемчужинка, — шепчет, обдавая порозовевшее ушко горячим дыханием. — Плевать, что говорит мой отец, общество или даже сам король: ты только мой. В ответ на такое признание юноша лишь всхлипывает и до отметин впивается ногтями в сильные плечи, задохнувшись на особенно ощутимом толчке. Собственный член, зажатый меж телами, сладко пульсирует перед тем, как излить семя, пачкая их животы, а ещё через пару мгновений граф вздрагивает, чувствуя, как глубоко в него кончает Тэхён. Он заваливается на юношу, пытаясь перевести дух и испытывая удовольствие от того, как ласково копошатся в его волосах чужие, по-музыкальному длинные пальцы. Его бы воля — вечность бы так пролежал, но забрезживший на горизонте первый луч солнца, словно проклятый демон, разрушал всё волшебство момента. — Мы больше не должны видеться. Прозвучавшие в тишине слова показались Тэхёну раскатом грома. Утратив приятное чувство истомы, Тэхён приподнялся на локтях и хмуро уставился в обсидиановые глаза. — Что-то случилось? — Нет, и именно по этой причине нам стоит прекратить наши встречи. Пока... — граф сглотнул и заморгал чаще, силясь прогнать непрошеные слёзы. — Пока ещё не поздно, и мы можем выйти из этих «отношений» с минимальными потерями. — Разве ты не хочешь наслаждаться минутами, подобными этим, пока есть возможность? — Как ты можешь? — Глаза напротив всё же заблестели влагой, а нижняя губа задрожала, наглядно демонстрируя эмоции своего владельца. — Как ты можешь так спокойно говорить о грядущем расставании, словно чувства не имеют для тебя никакого значения? — Юноша, столкнув с себя опешившего маркиза, принялся натягивать на всё ещё влажное тело одежду. — Если ты в меня влюбишься, сможешь после отпустить, просто жениться на какой-нибудь леди и спокойно жить? — Разве не это нам уготовано по рождению? — нахмурился Тэхён и, копируя чужие действия, принялся одеваться. Граф, поджав на мгновение губы, внимательно всмотрелся в его глаза, словно выискивая там ответ. — А если я полюблю тебя? Достанет ли тебе смелости разбить мне сердце и жить, как ни в чём не бывало? Тэхён задышал чаще, разглядывая чужую печальную улыбку, и с удивлением отметил, как закололо его собственное... _______________ Это был первый раз, когда Тэхён пожалел о том, что проснулся. Цепляясь за ускользающий сон, он сел на кровати, стиснув переносицу пальцами, и попытался отыскать в памяти лицо парня, из-за которого так сладко ныло в груди. То расплывалось, словно в реку бросили камень, и её поверхность пошла рябью. Хотелось обратно — в тёплые объятия человека, в которого он так безрассудно до одури влюбился: впиться в мягкие губы и сжать в руках податливое тело. Сердце болело взаправду, а под закрытыми веками он впервые ощутил влагу, которой просто не мог найти объективной причины. С тех пор как он приехал в родной дом, его сны словно сорвались с поводка и задались целью окончательно свести его с ума, лишая рассудка и покоя. Тэхён с трудом сел на кровати и крепко зажмурился, силясь загнать влагу обратно, но непонятное ощущение пустоты в груди усугубляло ситуацию, не давало прийти в себя — наоборот вызывало желание завыть и забиться куда-нибудь в угол. Дверь в комнату едва слышно скрипнула, и раскрыв глаза, он увидел бабушку. — Ох, ты не спишь… А я так надеялась… Женщина села на край кровати и ласково погладила внука по голове. — Было бы слишком странно, если бы сны оставили меня в первую же ночь здесь, — тяжело вздохнул Тэхён. — Но что пугает меня сильнее — я, кажется, влюблён в парня, который мне снится. — Ты же понимаешь, что ничем хорошим это не закончится, милый? — твёрдо поинтересовалась та. — Любить иллюзию… Если ты что-нибудь с этим не сделаешь, то можешь сойти с ума. — Это не так-то просто… — Поэтому тебе и нужно послушать меня и навестить завтра семью Чон. Может, и не их старший сын, но я уверена, что однажды тебе всё же встретится человек, который станет для тебя особенным и затмит любые кошмары. И Тэхён послушался: с утра прошёлся по знакомым улицам, в обед помог бабушке приготовить утку, ведь «негоже в гости с пустыми руками», а вечером, нарядившись в любимую шёлковую бордовую рубашку и тёмно-серые брюки, повёз родных к Чонам. Тэхён плохо помнил состояние избушки, что стояла здесь прежде, однако труд, вложенный новыми жильцами в это место, его поразил ещё на подъезде: и не скажешь, что когда-то здесь догнивала свой век ветхая лачуга! — Они неплохо постарались, — вслух размышлял, выбираясь из машины. — Как будто заново отстроили. Подмигнув внуку, бабушка без робости толкнула калитку и повела своих мужчин за собой, прекрасно ориентируясь на чужой территории — видать, и впрямь частенько тут бывала. — Моя дорогая Хаюн! Навстречу к ним из-за дома вышла невысокая красивая брюнетка, которой Тэхён навскидку не дал бы больше тридцати, однако наличие двоих сыновей, старший из которых являлся его ровесником, подсказывало не делать поспешных выводов. А следом за той показались и двое мужчин, среди которых он с лёгкостью определил хозяина дома. — А вы, должно быть, и есть Тэхён, — Чон Минджу с улыбкой подошла ближе и протянула руку. — Ваша бабушка не говорила, что у неё такой красивый внук. — Здравствуйте, госпожа Чон, — сдержанно улыбнувшись, Тэхён двумя руками пожал чужую протянутую ладонь. — Очень рад встрече. У вас прекрасный дом, вы немало потрудились. — Ещё и такой вежливый, — восхитилась женщина. — Но, пожалуйста, не нужно так официально. Можешь звать меня Минджу и на «ты». — Как пожелаете, Минджу-щи, — не пошёл на поводу у той Ким. — Невероятная воспитанность, — одобрительно кивнув, она отошла поближе к мужу. — Это мой муж, Дживон, и наш старший сын Сынхван. Тэхён обменялся со всеми рукопожатиями, ни на ком особенно не заостряя внимания. — А где же младшенький? — спохватилась Хаюн. — Ты вроде говорила, что он должен был приехать. — Что поделать, у него одни фотографии на уме, — закатила глаза Минджу. — Помчался в Тэгу за линзами для фотоаппарата ещё с утра, должен скоро вернуться. Можем пока начать без него, он подтянется. Осматриваясь по сторонам, Тэхён направился вслед за хозяевами на задний дворик, где был установлен навес со столом и мангалом. Госпожа Чон хлопотала, доставляя на стол последние блюда, Хаюн принялась ей помогать, о чём-то оживлённо болтая на ходу, а оставшаяся мужская половина уселась за стол, так же вовлёкшись в беседу. Ким же садиться не спешил, чувствуя себя здесь немного не в своей тарелке. Интересно, Сынхвану тоже пытались его сосватать или тот вообще ни сном ни духом? Через несколько минут захлопавший по карманам господин Чон растерянно поднялся. — Милая, ты не видела мои таблетки от давления? — Должно быть, закончились, я утром выбросила пустую упаковку, — взволнованно пояснила Минджу. — Сейчас наберу Гу, пусть забежит в аптеку, если ещё в городе. Однако попытки дозвониться до младшего сына успехом не увенчались: протяжённые гудки так и остались без ответа. Заволновавшись, госпожа Чон не могла найти себе места, и Тэхён решил, что это его возможность привести голову в порядок вдали от этих кипящих энергией людей. — Я могу съездить в город, если хотите. Пять пар глаз, уставившихся на него в ответ, заставили его почувствовать себя немного неловко. — Ох, нам бы не хотелось тебя утруждать… — начала было Минджу. — Нисколько, буду только рад помочь, я всё равно на машине. — В таком случае, может, захватишь и нашего сына по пути? — поинтересовалась женщина. — Я буду звонить ему, пока он не ответит, и дам ему твой номер телефона, который надиктует мне Хаюн, чтобы вы нашлись. — Без проблем. Буквально сбежав с чужого садового участка, Тэхён уселся за руль, привычно щёлкнув ремнём безопасности, и вырулил на дорогу, ведущую к шоссе. Сообщение с номером пришло не сразу — он уже был на полпути в Тэгу, когда завибрировал телефон; незнакомый абонент, представившийся Минджу, сообщил, что до сына дозвониться всё же получилось, и подобрать того нужно в центре города. От пригорода до самого Тэгу ехать было не больше двадцати километров, однако с учётом вечерних пробок в нужном месте Тэхён оказался около восьми часов. От идеи ждать в машине он отказался сразу. В родном городе он тоже не был давно и потому, оставив машину на стоянке у торгового центра неподалёку, до места встречи решил немного пройтись — и голову проветрит, и в знакомую атмосферу окунётся. Впрочем, задрожавший в кармане брюк телефон его планы немного нарушил. Тэхён не внёс номер в список контактов, поскольку не знал, как тот подписать, а использовать услышанное ранее «Гу» казалось слегка неуместным: для подобного нужно было как минимум встретиться, как максимум — крепко подружиться. — Слушаю. — Эм… — На том конце провода немного запнулись, не то растерявшись от некоторой отстранённости, не то от… волнения? — Здравствуйте. Мать дала мне ваш номер. Это Чонгук. У Тэхёна ёкнуло ещё при упоминании имени, но и голос говорившего отчего-то казался таким родным и знакомым, что даже сердце в груди как будто сошло с ума. Сжав пальцами телефон, он бесшумно сглотнул и шагнул вперёд — тело словно желало оказаться ближе к собеседнику. — Да, мне… То есть, я понял. — Ему пришлось прокашляться, поскольку голос так и норовил дать петуха. — Я у перекрёстка недалеко от торгового центра «Сонам». — Как раз к нему подхожу, — звук просигналившего автомобиля донёсся до Тэхёна одновременно и наяву, и из динамика, и он автоматически повернулся в нужную сторону. — Как мне вас узнать? Пробежавшись глазами по разношёрстной толпе людей, Тэхён оставил вопрос без ответа, поскольку его взгляд уже столкнулся с другим, и застыл, кажется, перестав даже дышать. Несмотря на то, что лицо в его снах всегда расплывалось, это не помешало ему осознать. В двадцати метрах от него стоял он. Парень, к слову, смотрел на него не менее ошеломлённо, словно вбирая в себя его образ и стараясь рассмотреть и запомнить как можно детальнее. Принять, что напротив стоит образ из сна, прочно поселившийся в сердце, было одновременно и сложно, и невероятно сладко. Если Тэхён всё же потерял рассудок или каким-то образом попал в один из своих снов, то не хотел ни приходить в себя, ни просыпаться. Всё, что ему было нужно — это почувствовать, наконец, тепло чужого тела наяву. Цвет светофора сменился на зелёный для них, а они так и продолжали стоять, не в силах сдвинуться с места. Толпа пришла в движение, пересекая улицу шумным плотным потоком, но Ким боялся не то что взгляд от конкретного лица отвести — даже банально моргнуть, словно Чонгук от этого исчезнет. Тот, казалось, в себя пришёл гораздо быстрее, однако зелёный уже сменился красным. Тэхён наблюдал, как парень нервно кусал губы и теребил кончики рукавов в ожидании, когда город позволит им встретиться, а дождавшись нужного цвета, буквально рванул с места. Сердце в тэхёновой груди колотилось всё быстрее по мере приближения того, а когда парень замер перед ним на расстоянии вытянутой руки — словно вдруг и вовсе остановилось. — Тэхён? — Чонгук… Они выдохнули имена друг друга одновременно и оба задрожали, чувствуя, как пустота в груди начала потихоньку затягиваться. Тэхён не знал, кто двинулся первым, но уже через секунду обнаружил себя крепко прижатым к спортивному сильному телу, обнимая в ответ не менее крепко и жмуря глаза, которые вновь закололо. Уткнувшись лицом в тёплую шею, вкусно пахнущую чем-то сладким — родным, — он пытался дышать размеренно и не позволить прорваться невесть откуда нагрянувшей истерике. — Ты пахнешь всё так же… — не боясь показаться непонятым, проронил глухо, совершенно не обращая внимания на удивлённо глазевших на них людей. — Полжизни потратил, чтобы этот парфюм найти, — немного истерично хихикнули ему в плечо…-♡-
Они уже битых полчаса сидели в машине старшего и не могли отвести взглядов, глазея друг на друга, словно на что-то несуществующее. Столкнуться с тем, кто так долго изводил его во снах, из-за кого сердце в груди не знало покоя, а в душе царила пустота, одновременно было и до сумасшествия хорошо, и страшно. Господи, у Тэхёна действительно была прошлая жизнь?.. Робкое прикосновение чужой прохладной руки к его собственной, лежавшей на консоли, прошибло всё тело электрическим разрядом, однако отнимать ту он не спешил. Позволил их ладоням соприкоснуться, переплестись пальцам, и с каким-то извращённым удовлетворением осознал, что не было желания уйти от касания. Наоборот, хотелось оказаться ближе. — Даже боюсь представить, о чём ты сейчас думаешь, — заговорил Чонгук, поглаживая пальцем костяшки. — Но я так чертовски рад тебя видеть, что мне абсолютно плевать, как это выглядит со стороны. — Это какое-то сумасшествие, — признался Тэхён. — Я впервые вижу тебя, но ощущение, будто знаю всю жизнь. — Я столько лет тебя искал, — шёпотом признался юноша, и тэхёново сердце ёкнуло. — С тех пор как увидел тебя во сне, я спать нормально не мог и… — …и в груди было такое чувство, будто что-то вырвали, — закончил предложение за него. — Столько раз на влажной подушке просыпался… Но это всё равно звучит, как какая-то дикость. — Это слабо сказано. — Чонгук на некоторое время замолчал, разглядывая его лицо, и сжал руку крепче. — Мой старший брат советовал мне походить к психологу, и тот говорил про моё подсознание, про то, что меня не устраивает моя жизнь и я хотел бы быть кем-то другим… Я почти поверил в это, но, знаешь, вот сейчас смотрю на тебя — живого и настоящего — и понимаю, что все его слова просто чушь несусветная. — А я боялся, что в итоге просто поеду крышей… — Тэхён качнулся вперёд и прислонился лбом к чонгукову, утонув в ответном взгляде. — Полюбить человека, которого в реальности не существует, и хранить ему верность, как бы безумно это ни звучало — рано или поздно, думаю, я бы закончил в психиатрической клинике. — Но я ведь здесь, — шепнул Чонгук, и лёгкий ветерок от выдоха защекотал тэхёновы и без того чувствительные губы. Они оба потянулись друг к другу одновременно… Раздавшийся позади сигнал клаксона и затрезвонивший на весь салон мобильник Чонгука развеял сказку и заставил их испуганно друг от друга отскочить. — Чёрт, это мама, — пояснил парень перед тем, как ответить на звонок. Прокашлявшись и почувствовав, как запекло щёки, Тэхён меж тем улыбнулся и, заведя двигатель, выехал со стоянки, чтобы вернуться обратно на участок семьи Чон и вернуть потерянного сына. Его рука после завершения разговора вновь попала в плен чонгуковых ладоней, но он как никто понимал эту потребность — убедиться, что всё не сон; а вот при родных они себе ничего лишнего не позволяли и вообще сделали вид, что друг с другом не знакомы. Сейчас делиться шокирующими новостями ни с кем не хотелось. И всё же оставаться спокойными не выходило ни у одного, ни у второго. Отвечал ли Чонгук на вопросы матери или госпожи Ким, беседовал ли Тэхён о книгах с Дживоном, — их взгляды то и дело пересекались, глаза подмечали каждое движение. За этими переглядываниями Тэхён совершенно не обратил внимания на лукавый взор бабушки, которая внимательно за внуком следила и подметила его интерес, обращённый не на старшего, а на младшего сына Чонов. И совершенно не удивилась, когда он вызвался помочь Чонгуку, которого Минджу попросила проверить на кухне пирог и достать с верхней полки новенький сервиз. Застыв в дверном проёме, Тэхён опёрся о косяк плечом и наблюдал, как Чонгук, вытянув из духовки противень с пирогом прихватками, умело перекладывал тот на красивое блюдо. — Такой хозяйственный, — усмехнувшись, он не сумел справиться с собственными эмоциями, и в его глазах разлилась неприкрытая нежность. — А ты, кажется, помогать пришёл, — напомнил Гук и, отбросив прихватки в сторону, встал на носочки, потянувшись за чайными чашками. — Вот и помогай. Тэхён и не был против: подошёл вплотную и, сжав одной ладонью чонгукову талию якобы для удержания равновесия, спокойно дотянулся до искомого, ставя на столешницу по одной чашке за раз. И ему невероятно льстило то, как реагировал на его близость парень — как участилось его дыхание и как прытко забилась на шее жилка. Справившись с заданием, немного отстранился, позволив Чонгуку повернуться к нему лицом. В который раз засмотревшись на того, Тэхён поднёс ладонь к чужому лицу, мягко коснувшись щеки, что под его рукой тут же стыдливо вспыхнула. Пару раз моргнув, он будто вновь перенёсся в прошлое; декорации вокруг стремительно замелькали, сменяя друг друга. Привиделась та же конюшня, где он впервые губы Чонгука попробовал на вкус, где молодой граф впервые на его чувства ответил… Выдохнув порывисто, Тэхён к мягким подушечкам приник, глотая чужой стон, и голодно смял те своими, словно после долгой разлуки. Талию тонкую крепко в ладонях стиснув, поясницей парня вжал в кухонную тумбу, пока его самого обхватили за шею, не давая отстраниться ни на сантиметр, короткие ногти прошлись с нажимом по коже до мурашек, — и знакомые ощущения затопили его с головой. Он знал это тело едва ли не лучше собственного, знал, где и как прикоснуться, чтобы свести Чонгука с ума: оно уже не раз в его руках побывало, извиваясь и сгорая от ласк и откровенных касаний. Совершено отпустив себя и свои желания, он забрался ладонями под свитер, задирая тот к рёбрам, и принялся по коже жадно шарить, с наслаждением отметив, как задрожал в его руках Чонгук, отзываясь. Оторвавшись от губ, принялся горло влажно выцеловывать, чувствуя, как по телу побежали мурашки от чужих несдержанных стонов. — Тэхён… Тэхён… Всего лишь неровный шёпот, будто дыхания не хватало, а Тэхён уже лишался рассудка. Огладив взмокшую от пота спину, опустился руками вниз, бессовестно проник под пояс джинсов и белья и сжал в ладонях ягодицы — те идеально в них поместились. Чонгука притянул к себе поближе и потёрся пахом о пах, забыв о любых приличиях, а тот его вновь вверх подтянул за волосы, чтобы опять соединиться губами, по которым, кажется, всю жизнь скучал, даже не подозревая. — Целовать тебя настоящего круче, чем во сне, — заполошно дыша, подметил Чонгук. — Я мало что помню из прошлой жизни, — с нажимом проведя пальцем по припухшим губам, Тэхён лизнул те напоследок и мягко улыбнулся. — Нам нужны новые воспоминания, поэтому я хочу пригласить тебя на свидание. — В прошлый раз, когда ты сделал мне подобное приглашение, мы с тобой оказались в конюшне, где занялись сексом, — прыснул тот и вновь нырнул в объятия, уткнувшись лицом в плечо. — Господи, как же хорошо, что в двадцать первом веке в тебя никто не тычет пальцем за то, что ты гей! Расхохотавшись уже громче, Тэхён чмокнул парня в макушку, и, на пару прихватив поднос с чашками и пирог, они направились к остальным.-♡-
— Давай, скажи уже, — буркнул Тэхён, паркуя машину во дворе дома и бросая косые взгляды в сторону бабушки. Та, к слову, хитро улыбнулась и взяла мужа под руку. — Если ты и так уже знаешь, что у меня на уме, зачем говорить об этом вслух? — Говорить о чём, дорогая? — вмешался ничего не понимающий Гонук. — Вот, поделись с дедом, например, но перестань так на меня смотреть, — закатив глаза, Тэхён, впрочем, не смог сдержаться от улыбки, ведь губы так и норовили в той расползтись. — Поразительно, насколько мужчины невнимательны, — цокнула женщина и принялась объяснять мужу: — Мы позвали Тэхёна к Чонам, чтобы тот присмотрелся к Сынхвану, но он, похоже, заинтересовался Чонгуком. И что самое интересное, очевидно, этот интерес взаимен. — Разве Минджу не сокрушалась, что её младший сын совершенно безразличен к серьёзным отношениям? — Да кто устоит перед нашим Тэхён-и? — задала Хаюн риторический вопрос. — Мой внук настолько красив, что даже холодный, словно айсберг, Чонгук не устоял… Не став слушать их разговоры дальше, Тэхён пожелал всем доброй ночи и бегом поднялся к себе. Теперь возможные сны его не страшили: был ли смысл, если Чонгук отныне рядом? ______________ Тэхён с ужасом наблюдал за тем, как граф Чон за локоть тащил в гостиную своего бледного, словно смерть, сына, в эту самую минуту прекрасно осознавая, зачем именно его собственный отец привёз его сюда в такую рань и почему не проронил ни слова за всю дорогу. Сердце обливалось кровью и требовало сию секунду направиться к Чонгуку, который нуждался в его поддержке и ласке. — Как вам обоим только в голову могло прийти посметь заниматься такими богомерзкими делами в стенах моего дома! — негодующе рявкнул старший граф. — Уже всё поместье судачит о грехе мужеложства, а скоро весть об этом дойдёт и до самого короля, и наш род окажется опозорен лишь потому, что вы не сумели правильно воспитать своего сына, маркиз! — Позвольте, однако ваш сын виновен в данном инциденте не меньше, чем мой, — рыкнул в ответ обозлённый маркиз Ким. — А посему выходит, что мы оба за своими сыновьями не уследили и наказание предстоит перенести также обоим. Граф Чон от негодования стиснул зубы. — Как бы то ни было, Чонгук сегодня же отправляется к своей тётке в Англию, где проведёт остаток жизни в полной изоляции. Я лишу его наследства и вычеркну из семейного древа, как позорное клеймо — уверен, что это наказание будет вполне соизмеримо преступлению. Тэхён почувствовал, как у него закололо глаза из-за с трудом сдерживаемых слёз, но отвести взора от разбитого Чонгука сил в себе не нашёл. — Моего сына ждёт похожая участь, — безэмоционально произнёс в ответ маркиз. — Завтра с утра его будет ждать экипаж, который доставит прямиком в мужской монастырь, где он тоже проведёт остаток жизни в попытке замолить свои грехи. — Я не считаю свою любовь к Чонгуку ни грехом, ни ошибкой! — разозлившись и устав слушать этот обмен любезностями, словно их с младшим здесь и нет, Тэхён впервые позволил себе роскошь повысить голос на отца. — Вы оба понятия не имеете, что значит любить! Женились на тех, кого вам подсунули, даже не потрудившись научиться уважать своих жён, всю жизнь считали их вещами, тем, что само собой разумеется, а рядом с вами и они превратились в камень! А я жить так, как вы, отец, не хочу, — выплюнул Тэ, впервые бесстрашно глядя прямо родителю в глаза, не страшась более его злого взора. — Если уподобиться вам означает стать таким же чёрствым сухарём, то увольте. И даже если бы за мои чувства меня лишили завтра головы, я бы никогда не пожалел, что полюбил его. Он устремил взгляд на Чонгука, что, уже не скрываясь, плакал, пуская по щекам солёные водопады, и сократил меж ними расстояние, чтобы, наплевав на чужое присутствие, чмокнуть в губы и крепко обнять, не без удовольствия чувствуя такую же ответную хватку. — Обещай мне, что мы встретимся снова в следующей жизни, моя жемчужинка, — горячо и быстро зашептал младшему на ухо, в последний раз наслаждаясь их близостью друг к другу. — Обещай, что, несмотря ни на что, там мы снова будем вместе. — Я обещаю, обещаю, — успел шепнуть ему в ответ Чонгук перед тем, как их обоих растащили и, не дав попрощаться, увели с глаз. Тэхён, сидя с отцом в карете, что увозила их от имения Чонов прочь, наблюдал за мрачным строением до тех пор, пока серые стены не скрылись за деревьями. Его отец, напряжённый и по-прежнему злой, бросал на сына брезгливые взгляды, от которых Киму было ни горячо ни холодно. Да и до планов относительно него самого ему дела тоже не было. Ни в какой монастырь он не отправится. Яд станет ему сегодня последней трапезой. _____________ Закашлявшись, Тэхён даже не пытался распахнуть глаза — лишь сильнее уткнулся лицом во влажную подушку: должно быть, плакал во сне. Теперь пустота в груди превратилась в настоящую пропасть, а тоска по человеку, которого он сегодня увидел впервые в жизни, буквально сжирала изнутри, причиняя жуткую боль. Мысль о том, что ему снилась прошлая жизнь, после встречи с Чонгуком чертовски легко укоренилась в мозгу. — Всё выходит из-под контроля, — надрывно прошептал самому себе, растирая грудь в области сердца, словно это могло помочь избавиться от боли. Тэхён в который раз собирался справляться в одиночку: уже не впервой просыпаться посреди ночи с ощущением, словно из его жизни забрали что-то хорошее. Однако теперь всё действительно поменялось. Зачем страдать по человеку, с которым его отныне разделяют не жизни, а всего несколько кварталов? Ему не нужно было много времени, чтобы решиться. Выбравшись из-под одеяла, Тэхён накинул на плечи кофту от спортивного костюма и, как был, в серых спальных штанах, тихо спустился вниз, чтобы выскользнуть из дома. Часы в верхнем углу экрана показывали привычное время — половину четвёртого утра, — и Чонгук в отличие от него мог спать спокойным крепким сном, но увидеть того прямо сейчас хотелось настолько сильно, что было плевать даже на поздний визит в абсолютно неподобающем виде. К его удивлению, калитка оказалась незапертой, хотя с внутренней стороны на той обнаружился надёжного вида замок с торчащими из скважины ключами. Догадка, что его словно ждали в гости, согрела душу, но была отметена за неправдоподобностью — до тех пор, пока входная дверь не распахнулась, и его глазам не предстал совершенно бодрый Чонгук. — Ты не спишь? — вбежав по ступенькам на крыльцо, Тэхён замер в жалких сантиметрах от парня. — Как и ты, — тихо шепнул тот. — Ты упоминал, что тебя донимали сны, но и меня они донимали тоже, поэтому я предположил, что ты… Тратить время на пустое казалось непростительным. Они только и делали, что разговаривали во снах, разговаривали на парковке и молча вели беседы во время ужина, и от болтовни Тэхён уже, честно говоря, устал. Он больше не намерен распыляться на слова — теперь пришёл черёд действий, и именно поэтому, заткнув Чонгука поцелуем, он прижал того к себе, крепко обняв поперёк спины. — Я никогда и ничего не хотел в этой жизни так сильно, как тебя в эту минуту, — шепнул парню на ухо. — Если я слишком тороплю события, то сейчас самое время сказать мне об этом — потом я вряд ли сумею остановиться. — Даже под дулом пистолета никто не заставил бы меня сказать «нет», — с нежностью ответил Чонгук. — Я слишком долго тебя ждал… Вывернувшись из объятий, Чонгук взял Тэхёна за руку и, вопреки его ожиданиям, повёл его не в дом, а на задний двор; там, за навесом, в дальней части, обнаружился небольшой сарайчик для инструментов, достаточно просторный, чтобы превратиться во временную комнату. Достав с верхней полки спальный мешок и два толстых одеяла, Чонгук расстелил всё на полу и уверенно повернулся к Тэхёну, который всё это время наблюдал за ним, не отводя глаз. — Навевает воспоминания, да? — невесело усмехнулся парень. Ким понимал, о чём тот говорил, однако ощущения теперь отличались. — Мы были вынуждены прятаться, ведь никто бы не понял, — он погладил его по щеке, устроив вторую руку на пояснице. — Но сейчас всё иначе. Я собираюсь завтра же поговорить с твоими родителями и заберу тебя с собой в Сеул, когда закончится мой отпуск, или уволюсь и останусь с тобой здесь. Мне всё равно, где жить, лишь бы ты был рядом. — Я ни к чему здесь не привязан, — пожал плечами Чонгук, устроив ладони на чужой груди. — Ты ведь наверняка уже в курсе моего образа жизни — я колесил по стране, потому что не мог спокойно сидеть на одном месте, ведь был уверен, что мужчина в моих снах не мог быть нарисован моим воображением. Я верил, что где-то ты всё же существуешь, поэтому и заработал ярлык ветреного и холодного человека, не способного чувствовать. А мне всего лишь хотелось найти тебя… — И ты нашёл, — пройдясь поцелуями от его виска до шеи, Тэхён замер в сантиметре от чонгуковых губ. — Иди сюда. Накрыв, наконец, самые сладкие на свете губы, он принялся медленно освобождать парня от одежды, открывая вид на ладное тело с крепкими мышцами и загорелой кожей, чувствуя, что даже от лёгких поглаживаний Чонгук в его руках слабел. И всё же проворные пальцы того стащили с его плеч и кофту, и футболку, и останавливаться на этом явно не собирались, уверенно вцепившись в резинку штанов. Оказаться друг перед другом нагими было не страшно и не стыдно. Звучало абсурдно, но они не впервые видели такими один другого, знали тело от и до, изучив то руками и губами, помнили, как доставить удовольствие. Мягко опустив Чонгука на импровизированную постель, Тэхён принялся освежать в памяти эти знания, касаясь ладонями сначала щиколоток, затем вверх по икрам, к коленям и бёдрам, задержался на ягодицах, и вот его пальцы уже массировали позвоночник. — Всё так знакомо, и всё равно по-новому, — выдохнул Чонгук, простонав следом и прогнувшись в позвоночнике, когда настырные губы сжали его сосок. — Я помню всё из той жизни, но такое ощущение, будто ты прикасаешься ко мне впервые. — Не гонись за воспоминаниями, моя жемчужинка, — укусив его за ключицу, попросил Тэхён и улыбнулся, услышав тихий всхлип. Чонгук всегда был довольно чувствительным в эмоциональном плане, странно, что за всей этой напускной скорлупой никто не разглядел в нём драгоценность. — Ты и тогда так меня называл, — капельки хрусталя заблестели в тёмных глазах. — И буду называть каждый день грядущей жизни, — пообещал он, вновь целуя любимые губы. И вновь губы и руки ласкали податливое разгорячённое тело, утренняя прохлада, просачивающаяся сквозь мелкие щели, не помогала остужать пыл. Тэхён всё чаще касался нетронутой кожи зубами до лёгких покраснений, всё жаднее втягивал ту в рот до наливающихся кровью отметин и едва не урчал, чувствуя, как крепко сжимались чужие пальцы в его волосах. Незаметно для Чонгука подобравшись пальцами к чуть пульсирующему, всё ещё влажному от смазки входу, на пробу толкнулся одним и с удивлением осознал, что тот вошёл без каких-либо сложностей. — Говоришь, знал, что я приду? — промурчал, оставляя дорожку из поцелуев на внутренней стороне бедра. Лизнул кожу и фыркнул, когда Чонгук зажал его голову бёдрами от удовольствия. — Я… надеялся… — надрывно выдохнул тот. — Поэтому после ужина, когда все уснули, подготовился в ванной. Уткнувшись лицом в паховую складку, Тэхён простонал. — Умоляю, скажи, что тебя никто не касался все эти годы. — Никто, Тэхён, — разжав бёдра, успокоил Чонгук. — Я бы просто не смог… — И я не смог. Пытался, — всё же повинился, — но каждый раз даже от одной лишь мысли об отношениях с кем-то становилось от самого себя противно. — Выходит, мы любим друг друга сильнее, чем я думал, — ничуть не боясь громких слов, подвёл черту. — Поэтому прошу тебя: не останавливайся. Я устал быть без тебя. Он отвлёк Чонгука поцелуем, пока неспешно и основательно растягивал, чтобы не причинить боли. Тот уже почти целиком был в его метках, едва не каждый сантиметр кричал о принадлежности парня Тэхёну, а ему этого словно было недостаточно: хотелось быть и внутри во всех смыслах. Нащупав простату, он принялся целенаправленно массировать ту, наслаждаясь стонами, что с каждым нажатием становились всё громче. Мысленно похвалив Чонгука за дальновидность, Тэхён всё же зажал ему рот второй ладонью, чтобы хоть немного приглушить громкость, хотя сделать хотелось прямо противоположное. Порадовавшись, что в его квартире установлена отличная шумоизоляция и волноваться о таких вещах, как громкость, в будущем не придётся, он тяжело дышал, поскольку смотреть на такого парня было выше его сил. Извивающийся под ним Чонгук, который прогибался в спине настолько, что постели касались лишь лопатки и поясница, не мог не представлять, каково это — оказаться внутри, быть тесно сжатым эластичными мягкими стенками. Член стоял до боли крепко, а его страстная жемчужина, даже сквозь ладонь умудряющаяся выстанывать одно-единственное имя, нисколько не помогала справиться с этим жаром. — Давай, милый, ещё немного, — принявшись гулять губами по взмокшей шее, Тэхён слизывал с кожи бисеринки пота, добавляя к уже изрисованному полотну новые метки. — Кончи для меня, Чонгук. Содрогнувшись, будто только этих слов и ждал, тот прикусил его ладонь едва не до крови, пока щедро изливался себе на живот. Освободив руку из плена чужого рта, Тэхён сполз немного вниз, чтобы, кинув довольный взгляд на зажмурившегося парня, слизать с живота жемчужные потёки. — Дурак, — всхлипнул чувствительный сверх меры Чонгук, распахнув от неожиданности веки, и попытался оттащить от себя мужчину, вцепившись ему в волосы. — Зачем? — Я всё в тебе люблю, — Тэхён не поднял головы, пока кожа не стала вновь идеально чистой. — И всё, что между нами происходит — прекрасно. — В этой жизни ты ещё более невыносимый, чем в прошлой, — буркнул Гук. — Зато ты достаточно расслабился. — Тот не успел спросить, для чего, поскольку почувствовал, как о хаотично сжимающееся вокруг пустоты колечко мышц потиралось кое-что покрупнее пальцев. — Ты ведь прихватил с собой смазку? — Хочешь на одного меня повесить всю ответственность? — ухмыльнувшись, Чонгук приподнялся на локтях, обводя тело напротив просящим взглядом. — Из нас двоих лишь ты один был готов к тому, что сейчас происходит, милый, — наклонившись, доверительно шепнул он ему на ухо. — Я же просто планировал заобнимать и зацеловать тебя до смерти. Так что с тебя и спрос, любовь моя. Буркнув что-то про то, что нынче мужчины совершенно не джентльмены, чем заставил Тэхёна тихо рассмеяться, тот потянулся к спортивкам, из кармана которых извлёк пакетик смазки, и тут же покраснел от красноречивого взгляда. Щедро смазав дырочку и распределив остатки по члену, Тэхён приставил головку ко входу и бросил последний вопросительный взгляд на кивнувшего в ответ парня. Тот приготовился к боли, однако полученный оргазм и хорошая растяжка действительно помогли мужчине проникнуть почти безболезненно — Чонгук отделался разве что лёгким тянущим ощущением. Но чувствовать Тэхёна было так приятно, знать, что этот мужчина твой и ты в любой момент можешь прикоснуться, обнять, поцеловать — с этим ничто не могло сравниться. Медленно войдя на всю длину, Тэхён замер, гортанно простонав, ведь его так хорошо сжимали, что он мог запросто кончить только от этого. Вновь зажав Чонгуку рот ладонью, накрыл того своим телом, удерживая вес на локтях, и принялся медленно, враскачку, толкаться, выходя и входя обратно с осторожностью. Его собственное дыхание участилось не только от восхитительного жара и влажности, обхвативших его возбуждение, но и от вида отзывчивого Чонгука, который, запрокинув голову, насколько это позволяла чужая ладонь, глухо скулил, стискивая бёдрами его бока и впиваясь пальцами в спину. К рассвету на той наверняка останутся алые борозды. — Только представь, — сбивчиво зашептал мало что соображающему юноше на ухо, — теперь не нужно бояться, что нас кто-то застукает… Не нужно прятаться от наших семей, чтобы снова встретиться… Не нужно ждать безлунной ночи, чтобы я снова смог почувствовать вкус твоих губ и жар тела… Ты теперь мой до самой смерти… Вернув совершенно шалый взгляд на Тэхёна, Чонгук убрал его руку от своего рта, и, едва не захлебнувшись на вздохе, притянул к себе за затылок, чтобы с очередным стоном впиться в губы кусачим, болезненным поцелуем. Тёплый влажный язык настырно проник ему в рот, и он принялся посасывать тот, за бедро притягивая Чонгука к себе ближе, чтобы потеряться в этом безумии до самого рассвета…-♡-
— Именно такой я нашу последнюю ночь и помнил, — тихо проронил Чонгук, с удобством улёгшись у Тэхёна под боком и коалой обняв мужчину. Они, уставшие и вспотевшие, но по-сумасшедшему счастливые, лежали всё в том же сарайчике, хотя первые петухи давно пропели свою песню. — Но сейчас нет страха. Ким его понимал. Тогда, в той прошлой жизни, тревога их обоих без себя не оставляла ни на минуту, всегда заставляла оглядываться и бояться быть пойманными. Им приходилось всегда быть начеку, дёргаться от каждого шороха, с боем вырывать время для них, и не было ни единого раза, чтобы они смогли окончательно расслабиться и насладиться друг другом: страх всегда маячил где-то на периферии. Сейчас не от кого было прятаться. Он мог открыто привести Чонгука в родительский дом, зная, что мать не осудит, а отец не отречётся; мог спокойно держать его руку в своей и поцеловать в присутствии бабушки с дедом, — они оба получили свободу, пусть за ту и пришлось в прошлом расплатиться многим. — Помнишь, что я обещал тебе? — ласково погладив крепкое бедро, Тэхён второй рукой сильнее прижал парня к себе за плечи. — Я говорил, что не отпущу тебя ни в какой из жизней, и собираюсь это обещание сдержать. Тихо вздохнув, Чонгук губами прижался к его груди, тишину комнаты нарушили негромкие чмоки. — Я бы и сам от тебя по своей воле никогда бы не ушёл. Тянуло разрыдаться просто от того, что ему не нужно бояться из-за того, что он посмел полюбить мужчину. — Мы даже сможем пожениться, когда будем готовы. — А если я уже готов? — лукаво прищурившись, Чонгук посмотрел в самые любимые на свете глаза. — Тогда по приезде в Сеул мы первым же делом отправимся выбирать тебе кольцо. Слегка порозовев от удовольствия, Гук чмокнул припухшие за эту ночь губы и вновь спрятал лицо на чужой груди, с улыбкой засыпая под стук сердца, что давно принадлежало ему одному. В это утро они оба спали как никогда крепко без тревожащего душу прошлого.