Знаете ли вы, каково это – потерять любимого человека и пытаться смириться с этим? Смириться, ведь тебе больше ничего не остается в этом мире, как делать вид, что все идет по плану. Что все, что с тобой происходит – реально. Ты не снимаешься в каких-нибудь фильмах ужасов или не играешь в страшилку, напялив на себя очки виртуальной реальности. Ты просто существуешь в это время. Существуешь, не потому что хочешь, а потому что надо. Ты ведь не можешь просто сдаться и бросить все свои старания?
Правда?
Безумно. Очень безумно. Разве такое бывает? Что ты просто живешь и в мгновение твоя жизнь становится пылающим адом. Что нужно было сделать в этом мире, чтобы заслужить подобную участь? Никто не рождается плохим человеком, тогда почему страдать приходится даже тогда, когда ты стараешься для остальных при любых обстоятельствах? В такие моменты хочется подумать –
«ну не-е-ет, этим человеком не могу же быть я?». Конечно не можешь, ты итак повяз в этой тянущей за собой глубоко в ущелья грязи. Честно ли это при том, что другие людишки, которые прячут за собой в шкафу явно не один скелет, до сих пор спокойно лежат в теплой кровати и попивают чай с молоком? А вам никто не скажет, всем абсолютно насрать на историю какого-то там чудика, с которым не общается то толком никто, все просто плевать хотели на окружение.
Ах да, чудик...
Зима.
Это очень плохо. В ситуацию нашего главного героя тяжело поверить, но зимой он может и не выжить. Конечно, если не будет прикладывать мало-мальных усилий. В свое время Дмитрий повидал многое. И нет, это «многое» – не какие-то путешествия в дальние страны или на малонаселенные острова, а настоящий
стресс и страх. Мужчина и подумать не мог о том, что происходило на самом деле. Хотя и правда, в такое даже в самых сказочных снах поверить то тяжело. Но ему приходится приживаться к новой природе этого мира.
Это был самый настоящий апокалипсис. Теперь на улицах вместо бабушек, толкующих между собой на скамейках, вы увидете бесформенные груды костей или гниющей плоти, а вместо торговых центров, что обычно кишат людьми, стоят полуобрушенные здания, совсем не пригодные для того, чтобы даже переночевать там. Зато можно не бояться больших собак по ночам, на их месте теперь машины для убийств, поджидающие тебя во тьме, за углом, или в старом сыром доме. Самые настоящие людоеды в странных обличиях, которые никак не походят на людей или даже животных... Настолько
мерзок и
отвратителен их внешний вид, что при встрече ты застынешь в немом страхе и отвращении, не зная куда себя деть.
Жизнь удалась – думал Дмитриев, пока она не показала настоящий свой облик.
Сейчас выживший сидел в своем укрытии, которое обнаружил на прошлой неделе. С собой у Димы был рюкзак с самыми необходимыми вещами и боевой пояс с кобурой, в которой находился «ГШ-18». Единственное было очень тяжело ходить на вылазки, запасы еды и воды следовало пополнять, но к счастью он не потреблял много пищи, поэтому еды ему хватало надолго.
Развлечений было мало и то одни из них – шахматы да карты, в которые в одиночку сойдешь с ума играть. Да, он был
один. Все, кто раньше окружали Дмитрия – испарились. Он даже связаться с ними не может. Из-за такого количества обрушений связь совсем пропала, поэтому телефоны были чертовски бесполезны. Пока ему остается только смириться с тем, что он не может ни-че-го.
За все то время, которое мужчина проживает таким образом, он ни разу не встретил здравомыслящее существо – человека. Ну конечно, при таком расскладе в мире остались единицы, если... Не он один...
Все может быть.
А может все не так уж и плохо?.. Все, кто так
ненавидел или
презирал Диму, скорее всего
гниют где-то в тех кучках трупов. Карма же существует, не так ли? Сейчас он может делать
что душа пожелает, практически все улицы в его распоряжении! Это ли не
свобода?..
Дмитриев уже какой день таращится в потолок, он и знать не знает: Какое сейчас время? Сколько он уже живет в подобной ситуации? И что ему
делать дальше?
Единственное, что ему точно известно – если и идти и стараться найти хоть кого-то, то он явно может
пожалеть об этом.
– Ах, твою мать... – зашипел мужчина, берясь рукой за висок, – сука...
О да, мигрень преследует Дмитрия уже не первый день. Остается лишь надеяться на то, что она не перерастет во что-то большее. Что-что, а в плане медицины Дима был не спец.
В помещении было довольно прохладно и сыро, но все же лучше, чем за порогом. Здесь хотя бы можно было немного расслабиться. Но тем не менее стоит поискать убежище получше, где он сможет нормально запереться и щели не будут уносить теплый воздух наружу. Если раньше ему было все равно на свою жизнь, то сегодня он пришел к выводу, что горячего чая ему точно не хватает. Да и в целом греющего душу обогревателя, нет, даже двух. Да-а-а, поздновато строить планы на будущее, не правда ли? А хотя, что бы изменилось, если б он строил их в прошлом? Ничего.
С такими депрессивными мыслями далеко не уйдешь, а продвигаться как-то надо. Взяв всю свою волю в кулак, Дима встал. И сел обратно. Нет, он же не может просто вот так выйти на «минное поле»? Для начала ему стоит подготовиться. Это не прогулка с друзьями в парке, а целая операция. Если действовать бездумно, то можно лишиться не просто пальца, а всех своих конечностей.
– Сейчас ты мне точно пригодишься... Если мы с тобой будем вместе и не подведем друг друга, то я готов каждую ночь желать тебе «спокойной ночи». – наверное со стороны мужчина выглядел сумасшедшим, но он здесь один, так что...
Оставив поцелуй на своем оружии «
на удачу», он надел рюкзак и всунул пистолет обратно в кобуру. Вздохнув, осмотрел комнату и направил свой взгляд на дверь, за которой будет
очень тяжело. Пора.
***
Погоду предугадать не получится, так что придется следовать своей интуиции. Сегодня действуем быстро, не останавливаемся и не привлекаем лишнего внимания. Мы проходили это уже с шестой десяток раз, все будет как и всегда: находим здание, осматриваемся, осторожно прокрадываемся внтурь и прислушиваемся, звуков нет – продвигаемся дальше. Находим что-то полезное и ретируемся обратно в свою коморку. Если вдруг вылезет «нечто» – дружок в кобуре разберется.
С такими утверждениями Дмитриев направлялся в ближайший небольшой магазинчик. Там, если повезет, он сможет забрать еще годные продукты и возможные медикаменты в комнате директора. Было бы неплохо также заменить свою одежду и постирать ее, но это уже роскошь. Собственно, хочешь жить – умей вертеться.
Не смотря на ужас всей картины, на улице было даже неплохо, неплохо без людей. Боже, кажется Дима действительно потихоньку сходит с ума. Без людей страшно. Слишком тихо и спокойно. Ожидаешь слишком многое от этой умиротворяющей тишины. Некомфортно.
Как хорошо, что в дневное время встретить что-то «инопланетное» – везение на процентов тридцать. Вот когда солнце садится, что происходит довольно рано в зимние дни, не стоит шуметь, даже если ты находишься в «save зоне».
Они слышат все. Слышат в радиусе километра. Поэтому если вдруг оказаться ночью в небезопасном месте, то совет – спрятаться как можно лучше, желательно запереться где-то или перекрыть к себе всевозможный доступ шкафами и различной гарнитурой. Сидеть молча и по возможности особо не шевелиться, по скрежету и звукам одежды вас могут услышать. А если ситуация намного хуже и вы оказались в поле или даже в лесу, то удача вам в руки.
Б Е Г И Т Е ! ! !
Тело чувствует легкое недомогание. Дмитрий конечно не эксперт, но понимает, что воздух не девственно-чистый и имеет в себе некую примесь радиации, после всего, что навалилось на эту Землю. Его состояние не сильно ухудшается, максимум, что можно почувствовать, находясь на улице довольно продолжительное время, это слабую усталость. Но это не четыре или даже восемь зиверт, так что его не особо волнует подобный исход. Впереди виднелось невысокое одноэтажное здание с погасшей и потресканной вывеской. Это оно. Там мужчина еще не был, поэтому какие-никакие вещи он точно найдет.
Зайдя в магазин, перед чем тщательно осмотревшись и проверив не следует ли за ним четыре или даже пять пар конечностей, он очень медленно и глухо прикрыл за собой дверь. Тихо. Вроде знак хороший, но быть в этом уверенным он явно не мог. Сделав пару шагов, Дмитриев остановился. В дыхательные пути резко ударил сладковатый запах с нотками аммиака. Глаза слегка заслезились, и одиночная капля тут же скатилась к подбородку. Мужчина резко взялся левой рукой за свою челюсть, подавляя подступающий рвотный позыв. Давно он не чувствовал этот «цветочный аромат». Здесь был живой человек. Был. Кажется этот человек
плохо спрятался. Судя по запаху, лежит он здесь больше, чем два дня. «Надеюсь, это был совершеннолетний тип» – кинул Дима и, сделав еще пару шагов, заворачивая за стойку с консервами, резко остановился и округлил глаза, прижав огнестрел к груди.
Стоп. Это не похоже на обглоданные останки. Это... Сделано человеком?..
Не веря своим двум, пока еще видящим глазам, перед Димой стояла ужасающая картина. Тело лежало на паре морозилок с мороженным, ноги и руки безжизненно свисали, а голова была запрокинута назад, замерзшая во льду. Из горла несчастного торчало острое лезвие, кажется нож без рукоятки. Брюхо было вспорото.
Видимо этим самым ножом. Некоторые органы валялись на плитке. А дальше Дмитрий просто отвернулся, ведь сил подойти и рассмотреть надписи, выскребанные острием на стене, уже не было. Вместо этого он постарался отойти как можно дальше и не смотреть в ту сторону, подавляя эмоции, что отчаянно рвались на ружу.
Все таки он не один. Конечно такой вариант учитывался, ведь как это ему должно было повести, что в целом мире он бы остался в одиночку против всей этой нежети. Но другой момент. Это точно человек. И возможно человек с плохими намерениями. Как бы странно это не звучало, но Диме ведь очень повезло не оказаться на месте этого... Бедняги...
Решив, что он не сможет исправить уже ничего, голубые глаза привлек блеск спереди. Взглянув, мужчина заметил ключ, что лежал на кассе в таком открытом месте. Кажется он от кабинета директора магазинчика. Но есть ли смысл проверять там с учетом того, что тут были
люди нелюди и они могли заметить сформированный металлический осколок в любое время.
– Это безусловно плохая идея... – сам же подметил. Решил не рисковать. Стоит вернуться к своей задаче и закончить то, с чем он сюда приперся.
На улице все также царила тишина. Сплошное удовольствие и рай для ушей, но далеко не для души. Хочется услышать хотя бы один радостный крик ребенка, которого мама отпустила погулять с друзьями на площадке, журчание мотора автомобиля или общего шума от простого нахождения толпы людей в одном месте. Но кроме звона в ушах, больше не было ничего.
Выходя из здания, в голове была лишь одна мысль:
«Надо торопиться». Темнеет очень быстро, так что нужно применить всю свою картографическую память и вспомнить, в каких районах можно без проблем хотя бы переночевать. Будет неплохо еще найти дом пороскошнее, где будет мягкая кровать и в какой-то степени чистая одежда. Но на это можно только надеяться.
Как ни странно, но такого страха, что был у него еще в самом начале всего выживания – уже будто бы и нет. Оказаться на месте тех костей, что валяются почти в каждом углу для него не было потерей. Да и зачем такая жизнь, в которой смысла никакого? У тебя нет круга общения, нет родственников, нет знакомых, нет друзей и нет любви... Все, что ты делаешь, так это скитаешься и прячешься от ублюдков ради того, чтобы... Ради того,
чтобы? Да мать твою, ради чего?
Ты и сам не знаешь, за кой хер все эти труды. Ради себя? Как чсвшно.
Проходя уже не первую улицу, если все эти руины можно было так назвать, горло начинало першить, а глаза уставать и слегка сушиться от недолгого контакта с воздухом. Дмитриеву нужно было срочно где-нибудь остановиться, на одну ночку пойдет любое закрытое помещение. Собственно оно и не заставило ждать. Мужчину заинтересовал небольшой домик, скрытый за обвисшей растительностью и обломками каких-то сооружений. На первый взгляд он выглдяит даже слишком
живым для этого мира. Быстро осмотрев свою находку, ему лишь осталось случайно не застать там кого-либо. Иначе может быть очень несладко. До такой степени несладко, что острый кинжал вонзится в грудь мужчины, и теплая жидкость со рвением вырвется наружу, оставляя искусные узоры на гниющих стенах. Художество.
Облака с розовой тенью мчатся куда-то вдаль, все больше и больше сливаясь со слоем обширного неба. Еле заметные огоньки начинают проявляться на небосводе, сияя как хорошенько промасленные драгоценные камни. Так хочется запустить свою ладонь туда – вверх – в самую высь, чтобы забрать хотя бы горстку бриллиантов. Долго осматривать их, впуская приятное мерцание в радужку глаз, и потом рассыпаться вместе с ними и блестеть для чужого взора и улыбки.
Зайдя внутрь, мужчина изначально проверяет дом на наличие чего-то живого в нем, затаивая дыхание и совсем не шевелясь, точно скульптура. Тихо. Да если это не везение, значит Бог действительно существует. Жаль только, что он навесил ему такую трудную участь, в таком-то случае. Спокойно выдыхая, Дмитрий запирает дверь. Гостиная, и в то же время наполовину кухня, доброжелательно встречает нового хозяина умиротворением и толстым слоем пыли на поверхности столешниц и полок. На всякий случай посетитель проходит чуть дальше, сжимая кобуру мелко подрагивающей рукой. Тремор у него с детства. Как же его раздражали те дети со двора, что вечно шутили про то, какой Димочка эпилептик, что он сейчас завалится на траву и будет изнемогать от приступа.
«Не подходите к нему, он больной на голову! Заразит еще своей трясучкой, ха-ха-ха!» – может и больной на голову, ведь ему под силу приставить металлическое дуло к чужому горлу или виску, но хотя бы справедливый. От всех тех детей Дмитриев всегда отличался своей бескорыстностью и чувством сострадания. Пока сборище семиклассников разгуливали по вечерам, подбирая чужие окурки и закидывая камнями собак-дворняжек, Дима все понимал. То, какая жизнь непростая и совершенно непредсказуемая ленточка, ведущая тебя все глубже в ожесточенно искривляющееся пламя. То, как легко потерять все, что может устанавливаться по плану годами. То, насколько черствы и жестоки бывают окружающие люди. Он понимал многое. Еще с самого детства мама учила его любить эту жизнь и даже в безвыходных ситуациях искать тот, самый яркий и пробивающийся сквозь все препядствия, лучик.
Мам, знай, что я держусь изо всех сил и помню все твои ласковые слова и теплые касания, помню твою нежную улыбку и глаза, полные дорогого мне счастья. Каждый раз, когда мне становится одиноко, я вспоминаю наше прошлое: вот мы сидим вместе и смотрим фотографии из моего детства и твоей юности, а вот находим древний бабушкин рецепт в старой записной книжке, готовим вместе ужин. Вот мы поругались... Несильно, из-за какой-то мелочи, о которой я уже и не помню совсем. Я тогда очень расстроился, мне не давали покоя эмоции, словно пытка в монастыре, поэтому первый извинился, а ты лишь посмотрела на меня опечаленно, но искренне улыбнулась и раскинула тонкие руки, приглашая меня к себе в объятия.
Мама. Мне всегда будет не хватать твоей заботы, твоей красивой улыбки и сверкающих глаз. Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вновь посетить твое упокоение и подарить букет из твоих любимых нарциссов.
Только спустя некоторое время мужчина замечает лестницу, ведущую, видимо, на второй этаж. Скрип половиц окончательно приводит разум в норму, все мысли сразу же улетучиваются и остается лишь зрение и слух, живущие настоящим. Поднявшись, он видит небольшой коридорчик, по бокам которого располагаются три закрытые двери. Плечи Димы выпрямляются, и он подходит к первой. Внутри ничего примечательного, обычная детская комнатка: односпальная кровать у стены, рядом тумбочка, на которой наверно должен стоять светильник, напротив спального ложа – стол, и еще одну часть стены уже занимают шкафы. Медленным шагом человек подходит к столу и замечает уже пожелтевшую бумагу под слоем серой пыли. Пальцы невольно проходят по краям стола, собирая на кончиках чужие частички, и останавливаются, удерживая больший вес на верхней части мебели. Рисунок, явно нарисованный ребенком, характеризует счастливую семью: мама, папа, сын и собака. Все они улыбаются до ушей и стоят рядом с небольшим домиком. Примитивно, но что взять с детей, хех. Мельком улыбнувшись кончиками губ, мужчина расслабленно заходит в комнату напротив.
Первое, что он примечает сразу же – кровать с пружинным матрасом и, недолго думая, кидается в объятия такой редкости. Пыль гроздьями вздымается в воздух и кашель сразу же выходит из горла. Для такой роскоши можно и потерпеть. Как же давно он так не расслаблял свои мышцы, повалившись мертвяком на мягком ложе. Еще немного и он готов с легкостью закрыть глаза и провалиться в глубокий сон. Даже если к нему в дверь будет ломиться нечто, он все равно будет лежать до последнего, игнорируя любые признаки опасности.
Взгляд чертит круги, проглядывая каждый угол комнаты. Кажется, будто здесь и никогда не было живой души. Эта комната довольно уютная, по меркам нынешней «уютности» конечно же. Да, пыли много, но пока это лучшее, что он находил за последние, может, месяца три. В общем, не время думать об этом, нужно проверить еще последнюю комнату и после набивать щеки заевшейся тушенкой.
Нехотя сползая с помятой кровати, Дмитрий упирается взглядом во что-то торчащее из под мягкого покрова прямо у его ног. Опираясь правой рукой о прогнувшийся матрас, он плавно заглядывает в темноту под широкой мебелью. Каково его удивление, когда он обнаруживает торчащий дробовик и коробку патронов. Вот это скоровище он откопал. Казалось бы, такой милый дом, ничем не отличающийся от пары-тройки последующих, но хозяева всегда были на стороже. Сдув с продолговатого дула крохотные пылинки, Дима крепко сжал ружье и поместил в свой итак набитый до краев рюкзак.
Улицы поглотила кромешная тьма. Хоть глаз выколи, слишком темно, чтобы даже рассмотреть свои руки в десяти сантиметрах от лица. Окна, точно зеркала, вглядываешься и видишь лишь жмурящееся лицо по ту сторону. Глаза, словно капельки, но в этих каплях сверкает искра – та надежда, что сидит глубоко в лазурной океаном радужке. Уголки губ плавно плывут вниз. Лицо, из только что напряженного, переходит в расслабленные черты и на мгновение выражает всю ту усталость и печаль, что гложит душу. Кажется, будто сейчас крепкие ладони аккуратно лягут на щеки, и прозрачная бусинка окатит поалевшую кожу. Но высокий силуэт лишь томно вздыхает и берется за рюкзак.
Этот день был слишком муторным. Вроде бы даже без нападений, но что-то неясное осело глубоко в закоулках сознания, что-то, что явно хочет вырваться наружу, сделать этот глубокий вдох и выдохнуть с облегчением. По руке вдруг тонким слоем проходится лезвие и кожу начинает обжигать. Мужчина, что пытался осторожно проколоть металлическую банку с пищей, перестарался, и нож, точно по маслу, скатился с крышки прямо к загнутым пальцам. Прошипев, будто уж, завидевший опасность, он потряс рукой и достал бутылку с кристальной жидкостью, чтобы смыть быстро выступающие ярко-красные пятнышки. Окончив с легкой раной, Дима вернулся к первоначальному делу.
Живот закручивается в узел и вновь расцветает, когда консервированные кусочки говядины тают, будто бы невероятно вкусное блюдо в полости рта. Еще никогда мужчина не давился консервами с таким наслаждением. Раньше ему никак не нравилась всякая пища в жестяных банках, кроме ананасов, они как раз были им очень любимы. Он и подумать не мог, что будет пропускать каждый лакомый кусочек через горло с таким аппетитом. Кажется, в юности парень никогда бы не поднес к языку хоть маленькую дольку от шпротов, но сейчас же он бы не отказался и от такого разнообразия. Интересно, сможет ли он когда-нибудь снова ощутить тот вкус свежих фруктов или жаренного на гриле стейка? Найти бы хоть маленькую бутылку газировки, сока, или даже опьяняющего мозг спиртного. Помнится, когда-то Дмитрий мог позволить себе прилично выпить и на следующий день проваляться в мягкой постели, иногда лишь переворачиваясь с бока на другой. Вот бы снова пролежать так день другой, ни задумываясь о том, где ему брать тепло, где ему брать пропитание, куда идти и сколько же сука времени уже накапало?! Судя по мраку, покрывающему весь город черной пленкой, сейчас даже не часов одиннадцать ночи. Слишком долго мысли утомляли его разум, надо бы уже и спать ложиться.
Последний раз Дима переваривает всю свою жизнь от шаловливого детства, вплоть до наступающего дня. Воспоминания пулями летят одно за другим, каждое несет за собой свои эмоции. Кажется даже, что после каждого такого воспоминания меняется тон комнаты: вспоминая дивную природу, те живые деревья, цветы, что распустились после зимних заморозков. Улыбчивых людей, что беззаботно бегают и играют с собаками, оставляя мокрые удаляющиеся следы на сухом, совсем чистом асфальте. Хохочущих детей, которые что и делают, так это носятся вольным ветром, бегая друг за другом. От таких теплых и приятным осадком оседающих где-то в сердечке мыслей, комната непроизвольно окрашивается в такую же теплую душой краску, уже не наводя ужас, только от громоздящей пыли на всех поверхностях, а придавая помещению пожитость и подходящую атмосферу. Но также, если вспомнить все подводные камни и бегло пройтись глазами по комнатке, цвета вдруг омрачняются и возвращают ту былую забытость, то одиночество и мрак, копившиеся в четырех стенах не один год. Может ему всего лишь показалось и это вовсе не имеет никакого значения. Может это здание и не пропитано холодным окрасом, а может и все воспоминания из его головы, совсем и не его. Выдумал, ведь жизнь льется сладким медом только тогда, когда намажешь. А пока, остается захлебываться в мечтаниях, надеясь на то, что сами по себе они вдруг окажутся в теплых ладонях и сделают для тебя нечто, переворачивая будущее вверх тормашками.
