💔💔💔
Джисон встречает Минхо ещё у парадного входа в общежитие. Минхо хочет сразу сказать, чтобы не мелькать у коменданта перед глазами, то поднимаясь, то спускаясь, но Хан так тепло держит его за руку и так ласково улыбается, что Ли забывает, что вообще хотел сказать. Поднимается с ним на этаж и даже говорит о чём-то будничном, когда Джисон спрашивает о прошедшем дне. Он смотрит так искренне и честно, задавая вопросы, будто ему правда интересно, какие пары были у Минхо в этот день и чем он обедал. Минхо удивляется, видя на небольшом столике у кровати разложенный ужин. Выглядит вкусно, да и ещё бутылка вина прямо по центру. Кажется, Джисон на что-то решился. Интригует. Минхо прищуривается, прикидывая, откуда у Джисона деньги на алкоголь и закуску. Он слетел со стипендии ещё в прошлом полугодии, подработки нет, а родители «балуют» смешной сотней, которой едва хватает на проезд. Ли хочет спросить, но чувствует, что вопрос этот бестактный. — Вау, — говорит он. Джисон скромно улыбается, стоя у двери, закрывая ту. — Я подумал, что вкусный ужин будет классным дополнением к фильму, — негромко и даже робко щебечет он. — И ты оказался прав, — хмыкает Минхо, рассматривая в руках бутылку вина. — Что будем смотреть? — поворачиваясь, уточняет он. — Я... Эм... Ну, а что тебе нравится? — теряется Хан. — Ужастики. Джисон дёргается от его ответа, и Минхо видит, что ответ его пугает. — Ужастики, получается, — старается улыбнуться Хан. — Ещё комедии. Что думаешь об этом? — Да, это было бы лучше, если можно, — тепло улыбается Джисон. — Можно? Минхо самого почти передёргивает от этого постоянного «Можно?» но виду старается не подавать. — Можно, — кивает он.💔💔💔
Ужин действительно вкусный, а кино — интересное. Минхо не замечает, как опустошает свою тарелку, зато видит, как Джисон елозит приборами по своей, практически не поднося палочки ко рту. Минхо хотел бы указать на это, но решает не отвлекаться от фильма. Насаживает на палочку кусочек говядины из общей тарелки и протягивает его ко рту Хана. У того не остаётся выбора. Кусочек за кусочком, бокал за бокалом, и Джисон перестаёт прикрывать губы, смеясь с фрагментов фильма. Он расслабляется, и Минхо даже обнимает его талию, обвивая ту двумя руками и укладывая щеку на плечо. Джисон смелеет. Сам тянется за поцелуем, касаясь кончиками пальцев шеи, и сам притягивает ближе, но быстро ослабляет руку. Минхо пытается сообразить. Он вроде имел претензии, расставаться вроде ехал, но губы Джисона на своих собственных туманят разум получше вина, и снова думать немного не получается. Руки бесконтрольно лезут под футболку Джисона, и Минхо ощущает мелкие мурашки от нежных касаний. Он гладит бока, слегка сжимает, спускается поцелуями к шее. Пальцы цепляют край ткани, и Хан поднимает руки, помогая ту снять с себя. Минхо улыбается, слыша тихие полустоны, слабо прикусывая ключицы. Чужое разгорячённое тело отзывается так ласково, что у него самого под ложечкой сосать начинает. Джисон всегда так мягко реагирует на ласку и так мягко сам её проявляет, что у Минхо под рёбрами щемило лишь от поцелуя. Он был неловким в тот день. Он всегда такой, но с покрасневшими губами и немного потерянным взглядом казался ещё более растерянным и крошечным. Минхо тогда не отпускало несколько часов. Слишком робко, слишком нежно, слишком чувственно. Просто слишком. И сейчас тоже слишком. Слишком, когда он тихо стонет, выгибается и дрожит от едва уловимых касаний. С Джисоном каждый раз как первый. Или Минхо просто влюблён. Два в одном дают адский симбиоз. Симбиоз двух тел, сливающихся воедино, лишь дотрагиваясь друг до друга. Джисон неловко теребит в пальцах пуговицу на рубашке Минхо, но расстегнуть не решается. Хватается за плечи, всхлипывает и снова к чёртовой пуговице тянется. — Можно? — спрашивает тихо-тихо. Минхо бы уже разозлился при других обстоятельствах. Джисон задаёт этот дурацкий вопрос постоянно, будто у мамы разрешения вымаливая, но Минхо не его мама. Он не знает: можно или, чёрт подери, нет. Но в эту секунду он говорит: — Можно. Как и в любую другую до этого. Джисон расстёгивает рубашку, но не снимает. Минхо думает, что он просто нравится Хану в ней, посему не делает того же. Остаётся в по большому счёту ненужной вещи, но если она смотрится хорошо, это устраивает. Джисон не сопротивляется, когда Минхо медленно прижимает его лопатками к матрасу и выкладывает влажную дорожку от вылизанной шеи к затвердевшим соскам. Он расстёгивает ширинку на джинсах Хана, но не пытается их стянуть. Обоюдной стимуляции руками кажется достаточно для первого раза. У Минхо не закрадывается мысли о большем. Порнхаб и ладонь спасают от стресса уже много лет. Друзья твердят, что стоило бы в клуб сходить, найти уже кого-то, а он всё по видео кликает, держа руку на члене. Минхо ничего не имеет против секса на одну ночь. Это хорошо, на самом деле, для того же здоровья. Но сам дурак он, похоже, — любовь ищет. Не стоит у него, если сердце не колет. Сам придумал, кстати. У Минхо была любовь. Одна и на долгие годы. Честная причём. Он чувствовал, и к нему испытывали чувства. Не получилось просто. Так случается. Иногда нужно разорвать прошлое в клочья, чтобы двинуться навстречу лучшему будущему. Так и было. И это не плохо. Это хороший опыт. Минхо почти не скучает. Прошло уже несколько лет, давно пора забыть. И Минхо на пути. Сам же подошёл к Джисону. Джисон милый. С ним хочется быть. И все «но» исчезают, стоит только поцеловать. С Минхо такое впервые. Его прошлые — единственные — отношения были наполнены разговорами. Не нравится — скажи. Обсудим, похихикаем, поцелуемся. С Джисоном иначе. С ним целоваться нужно вместо разговоров. Странно, но приятно. Губы у него мягкие. Хочется их касаться, сминать своими, языком увлажнять. Минхо целует. Целует и обо всём забывает. Чужой член в ладони, чужие губы на своих, и сердце заходится в сумасшедшем ритме. Что может быть лучше? Только если рука Джисона скользнёт за пояс брюк Минхо, но в целом есть ощущение, что он кончит лишь от поскуливаний Хана. Джисон снова использует это злосчастное «Можно», и в другой раз Минхо бы действительно возмутился, но, когда чужие губы изгибаются, моля разрешение избавиться от одежды, это торкает. Немного триггерит, когда Джисон просит снять с себя джинсы, формулируя просьбу в вопрос с дебильным «Можно?» или просит раздеться Минхо. Минхо старается не думать. Джисон кажется солнечным, обнимая за шею и раздвигая голые коленки в стороны. Он целует отчаянно, и Минхо решается на отчаянное. Гладит бёдра Хана и скользит ладонью вниз, чтобы сжать пальцами мягкие ягодицы, раздвигая их в стороны. Джисон сам голову на подушку роняет, выгибаясь. Минхо вылизывает его шею, невесомо проходясь подушечками пальцев между половинками. Он хмыкает, касаясь нормально, и действительно удивляется тому, что нежная дырочка легко поддаётся нажатию. Губы невольно растягиваются в улыбке, стоит Минхо понять, что Джисон готовился перед его приходом. Колечко мышц растягивается довольно просто, принимая внутрь несколько пальцев даже без смазки. Дырочка гладкая и скользкая — Джисон не пожалел смазки, растягивая себя, но скольжения для члена всё равно мало. Минхо не хотелось бы травмировать его, но мысль о том, как Джисон растягивался в их крошечном душе перед его появлением, будоражит разум. Возможно, если бы не сунутая почти в лицо смазка, Минхо сделал бы что-то плохое. — Используй, пожалуйста, — шепчет Джисон. Минхо кивает, отрываясь от поалевшей от поцелуев шеи. Он смотрит прямо в глаза, а затем целует в висок. Джисон в этот раз не спрашивает. Резко переворачивается на живот и отклячивает задницу, выгибаясь в спине. Минхо смотрит какое-то время удивлённо, но вдруг соображает, что это приглашение. Ладно. Он всё равно собирался вылизать эту сладкую дырочку. И если Джисон ни капельки не против, то так даже лучше. У Минхо была такая мысль, когда он только коснулся бёдер Хана. Он всегда скромный. Но если алкоголь действует так хорошо и сбалансированно, то тем лучше. Минхо даже не думает ни о чём другом, поглаживая аккуратную розовую дырочку пальцами. Наклоняется и ласково целует. Нежит языком нежную кожу и довольствуется сладкими стонами. Он крепко держит Джисона, надавливая ладонями на поясницу и локтями прижимая бёдра. Он замечает рубцы на ягодицах, отстраняясь. Небольшие, но заметные. Джисон практиковал бдсм? Любопытно. Следы похожи на шрамы от плети. Но неважно это сейчас. Джисон похож на милую лягушку, оставаясь прижатым грудью к кровати. Он кряхтит что-то неразборчивое в подушку, пока Минхо вылизывает его как кот самое вкусное лакомство. Ласкает языком дырочку, толкается внутрь, целует колечко мышц. Минхо касается губами поясницы, приставляя к колечку мышц пальцы, которое принимает сразу два с радостью. Он разводит их в стороны, делая дырочку шире. Наверное, это смущает, или почему до ушей доносит сдавленный скулёж. Это красиво — колечко пульсирует вокруг пальцев, пытаясь сжаться. У Джисона коленки разъезжаются в стороны, как старая стремянка, едва Минхо перестаёт удерживать его, отстраняясь. Всё равно мило. Минхо ложится рядом, прижимаясь со спины, заставляя Джисона носом вжаться в стену. Он тяжело дышит, кусая в загривок, и мягко толкается внутрь. Замирает на мгновение, но Джисону не нужно привыкать. Он качает бёдрами навстречу, побуждая двигаться. Минхо двигается. Сначала осторожно, но наращивая темп. Целует Джисона в шею, гладит ладонью торс, задевает торчащие соски и опускает руку ниже, чтобы обвить член в кольцо из пальцев. Он изгибает кисть, лаская орган, и нежит головку пальцами. — Я.... Я не могу... Я хочу кончить.... — всхлипывает Джисон, накрывая руку Минхо своей. Минхо улыбается. Это мило, что Джисон решил предупредить. Он убирает руку от чужого возбуждения, замирает и давит на плечо Хана, чтобы тот лёг на спину. Минхо целует в губы, снова нависая над Джисоном, и сжимает в ладони уже оба члена, заставляя их тереться друг о друга. Хан стонет, и Ли отстраняется, чтобы посмотреть на лицо, искажённое приятным чувством. Он кончает в ту же секунду, просто наблюдая за тем, как Джисону хорошо. Невыносимое чувство — ощущать в венах удовольствие другого человека. У Минхо дыхание перехватывает. Он тянется к губам Джисона и целует, как в последний раз. Так лениво и тепло, словно стоя над бездной и держась за руки, словно ощущая как время подхватывает и похищает в бесконечность. Минхо слишком хорошо, чтобы что-то чувствовать.💔💔💔
Минхо лежит чуть выше, просунув руку под шеей Джисона, и обнимает его за плечи, целуя в висок. Джисон же больше похож на безвольную куклу, которая, как уложили, так и лежит. Минхо всё равно нравится. Нравится касаться Джисона. Нравится обнимать. Это же Джисон. Его хочется рядом. Такого ласкового и игривого. Но... Джисон не оказывается ни ласковым, ни игривым. Неуверенным кажется и будто не в своей тарелке чувствует себя. Минхо так не нравится. Он хочет что-то сказать, однако Хан опережает. — Я в душ схожу, — шепчет он, но даже не приподнимается. — Можно? — спрашивает, оставаясь лежать неподвижно. У Минхо снова триггер. Его будто прошивает словами Хана насквозь, заставляя вздрогнуть. — Почему ты спрашиваешь? Джисон тоже вздрагивает. — Ну... — и замолкает. Подбирает слова или нет, но Минхо беситься начинает. — Джисони, — старается звучать ласково. — Ты не должен спрашивать у меня разрешения, прежде чем что-то сделать. Я ведь не твоя мама, я не знаю, можно тебе или нет, — звучит всё равно чуть резко, но в голове Ли это крик отчаянья. Самый громкий. Джисон весь подбирается, отворачивается, даже вроде хочет встать, но без разрешения не решается. — Извини, — с чувством вины произносит Минхо ему на ухо. — Я просто хотел сказать, что... я ведь ничего тебе не запрещаю. Почему ты продолжаешь спрашивать разрешение? — Нет, ты извини, — вдруг подскакивает Джисон, пугая Ли в эту секунду. Он бросается в объятия, скорее желая дать, а не получить. — Сон... — Я всё понимаю. Мне Чан объяснил. Это привычка. Плохая привычка. Я, честно-честно, стараюсь избавиться. И я избавлюсь. Не злись, хорошо? — лежа на Минхо, тараторит на ухо Хан, обнимая так крепко, как только может. — Почему... Почему ты думаешь, что я стану злиться? — Ты не станешь? — Мне дышать тяжело, — шипит Минхо, слабо хлопая Джисона по рукам. — Извини... Минхо шумно вздыхает. Смотрит без осуждения, но очередное извинение ни за что режет по ушам. — Что Чан тебе объяснил? Джисон жмётся, снова становясь крохотным и маленьким. Трётся кончиком носа о плечо Минхо, как котёнок, и Минхо тяжело с этим. — Я в душ схожу, ладно? — Джисон осекается. — То есть просто схожу. И... Просто. Минхо аккуратно берёт его за руку. Не сжимает, не противостоит уходу, понимая, что Джисон не в душ уйти хочет, а уйти от разговора. Накрывает его ладонь своей. Джисон всё ещё может уйти. И то, что он проверяет это, шевеля ладонью, даёт понимание. Не уйдёт. — Поговори со мной, — просит Минхо. Джисон остаётся лежать. Дышит через раз. Дрожит. Минхо в плечо целует, но быстро отстраняется. — Что с тобой случилось раньше, если ты так реагируешь? — спрашивает очень тихо, поглаживая по голове. Джисон молчит, прижимаясь крепче. Тычется носом в шею и размыкает губы, чтобы что-то сказать, но каждый раз не говорит. — Сони, — не выдерживает Минхо, — кто-то тебе что-то запрещал? — Мгм, — едва слышное. — Родители? — У-у, — отрицательное в ответ. Минхо вдруг реальность кости прошивает. Это не Джисон отсталый со странными реакциями. Это Минхо идиот. Полный идиот. Держит теперь слёзы на глазах и хлопает губами, беззвучно шепча извинения. Получается, Джисон спрашивает: «Можно?» не потому что тупой и с первого раза не понимает, что можно. Получается, что прикрывает рот, смеясь, не потому что странный. Получается, что шрамы на бёдрах, не потому что хотелось острых ощущений? Минхо вздрагивает от собственных мыслей. «А сколько ещё следов на его теле не заметил?» — вдруг осеняет вопрос. Минхо лежит с приоткрытыми губами и сомкнутыми с силой веками. Пытается сообразить, как под толщей того груза, которым пронзает сознание, оставаться сильным. Тяжело. Минхо медленно выдыхает, собираясь что-то сказать. Пауза затянулась. Только... — Мин, ты хороший, — шепчет Джисон куда-то в шею. — Очень хороший, — он быстро отстраняется, заглядывая в глаза. — Я знаю. Чувствую. Я совсем скоро избавлюсь, честно. Я уже хожу к психологу. Немножко осталось. Ты же подождёшь, правда? Минхо только кивнуть может, чувствуя, как начинает в глазах щиплеть и обжигать щёки. — Мне очень нравится с тобой. Психолог говорит, что это по-здоровому. Я пока не понимаю, но слушаюсь. Он хорошо о тебе отзывается, — Джисон запинается. Всхлипывает. — Мне пока тяжело. Я пытаюсь полагаться на свои чувства. Они иногда кажутся мне обманчивыми. Но я чувствую, что нравлюсь тебе. И ты мне тоже. Я почти люблю тебя. Почти, потому что пока рано, да ведь? Я потом скажу. Пока нравишься. Не хочу пугать. Ты такой добрый ко мне и смотришь так нежно всегда. Я честно-честно не хочу, чтобы ты смотрел по-другому. Я очень стараюсь быть хорошим для тебя. Хочу, чтобы ты улыбался рядом со мной. Ты красиво улыбаешься, знаешь? Приятно, когда эта улыбка для меня. И я... — Сони.... Джисон замолкает. Будто в эту секунду ему позволили замолчать. Ему давно было пора. Он говорит от сердца, это слышно. И это сложно. Джисон опускает голову, выдохшись, и тихонько всхлипывает. — Я обниму, ладно? — и обнимает, не дожидаясь согласия. Минхо заставляет это мнимо улыбнуться. Он обнимает в ответ. Его разрывают чувства, и выпитые бокалы не играют на руку. Он становится каким-то слишком чувствительным. Или так должно быть? Минхо хочет его в клубочек свернуть и окунуть в мир, где Джисон останется залюбленным им же. — Сони, как с тобой поступили? Джисон вздрагивает, но плечи быстро опускаются. И дрожь пронзает уже Минхо. — Ты будешь ругаться? — Что бы ты ни сказал, нет. Джисон вздыхает. Молчит немного, собираясь с мыслями. А после говорит. И Минхо плохо от этого. — В моих прошлых отношениях было много контроля. Я не понимал тогда. Мне казалось, что это забота. Так мама в детстве обо мне заботилась. Но только мама что-то запрещала, потому что мне действительно было нельзя. Например, шоколад. Потому что диатез. И я вырос и понял, что забота иногда бывает жестокой, но во благо. Когда тебе что-то запрещают, но это для тебя, для твоего же здоровья. Возможно, я понял неправильно. Возможно, мне не объяснили. Джисон снова молчит, сглатывает шумно. Минхо обнимает его крепко, чувствуя, как в глазах начинает жечь только сильнее. — Когда мы стали встречаться, мне было всего лишь пятнадцать. Он был старше. Сильно. И ему нравился не я, а ребёнок, которым я был. Он запрещал мне есть, запрещал заниматься спортом. Говорил, хорошо выгляжу таким. Но он пытался сохранить меня ребёнком, не готов был к тому, что я повзрослею. Он запрещал мне многое. Говорил, что я всегда должен спрашивать разрешение насчёт всего, потому что он старше и знает лучше, что мне можно и нужно, — последние слова Джисон произносит уже шёпотом. Он вздрагивает, словно возвращаясь в тот момент, в то время, и ему очень сложно и больно от этого. И Минхо тоже больно. Он стирает влажные подтёки с щёк, тихо всхлипывает и снова жмёт Джисона к себе поближе, но тот отстраняется, чтобы посмотреть своими мокрыми глазами в мокрые глаза Минхо. — Пожалуйста, не подумай, что всё прямо так плохо сейчас. Совсем нет. Я тогда не понимал, но сейчас уже всё понял. Я правда на пути к чему-то здоровому и адекватному. У меня просто осталось много привычек. Я спрашиваю что-то глупое, не потому что не понимаю, что мне и так можно. Мне на подсознательном уровне нужно одобрение. Но это тоже пройдёт, обещаю. — Джисони... — Нет, погоди, — Джисон шмыгает носом, на секунду опуская глаза. — Послушай, ладно? — Ладно, — одними губами произносит Минхо. Он просто готов выслушать Джисона, потому что ему это нужно. Нужно выговориться. И всё в порядке. Минхо сможет с этим справиться. Джисон же справляется. А вдвоём они сила. — Ты очень сильно мне нравишься, честно. Мы встречаемся совсем не долго, но ты уже очень-очень важен, — почти задыхаясь, тараторит Джисон. — И я бы... Я бы хотел встретить тебя позже, когда вылечу свою голову, когда тебе не нужно будет всё это терпеть. Но я уже тебя встретил. Мне хорошо с тобой. Ты замечательный. И не хочу заставлять тебя мучиться, но подожди ещё немного, ладно? Совсем чуть-чуть осталось, хорошо? Я... — Джисони, — Минхо перебивает поток слов, рвущихся из его души. — М? — судорожно выдыхает Хан. — Знаешь, почему ты мне понравился? — П-почему? — Потому что улыбаешься красиво, — честно отвечает Минхо. — Ты такой симпатичный, когда улыбаешься, ты бы только знал. Джисон невольно улыбается, вытирая влажные щёки тыльной стороной ладони, и опускает голову. Ему неловко. А Минхо сейчас чувствует свою власть над ним. Но он не хочет подчинить. Он думает, что выбивать нужно клин клином. И если Джисона разбил тот, кого он тогда любил, то и собрать по кусочкам его может только тот, кого он любит. Теперь. — А ещё я влюбился в твой смех, — мурлычет Минхо. — Знаешь, когда я услышал, как ты смеёшься? — Когда? — очень тихо переспрашивает Джисон. — Когда ты обедал с Чаном и Чанбином в столовой. Я нашел тебя глазами. Ты выглядел таким красивым. Твои щёки были мило растянуты, как у хомячка, пока ты смеялся с едой во рту, и мне так хотелось зацеловать их, — вздыхает Минхо. — Это моё первое впечатление о тебе. И самое волшебное. Джисон смущённо тычется лицом в шею Минхо, а тот гладит его нежно по плечу и в макушку целует. — Ты потрясающий, когда честный, когда не пытаешься казаться идеальным. Ты идеальный, когда настоящий. Спотыкаешься обо всё подряд, ловя ворон, громко смеёшься, не прикрывая губы, дурачишься, не боясь косых взглядов. Минхо гладит Джисона по щеке, привлекая внимание. — И я не хочу ждать, когда ты станешь лучше. И не хочу тебя встретить без тараканов в голове в далёком будущем. Я хочу меняться вместе с тобой, идти дальше вместе с тобой. Хочу просто с тобой. Без притворства. И все в порядке, если ты будешь продолжать задавать глупые вопросы. Я всегда буду отвечать тебе, что можно. Потому что тебе можно всё, Джисони. Джисон трёт свои уже давно красные глаза и губы кусает. На его лице столько эмоций мелькает, сколько звёзд на небе нет. — Можно я тебя поцелую? — спрашивает негромко, с улыбкой до ушей и взглядом таким нежным. Минхо улыбается тоже. — Можно, — шепчет и медленно кивает. И Джисон целует. Осторожно так, как в первый раз. У Минхо сердце щемит. Как в первый раз.💔💔💔
Первое время Минхо чувствует жгучий стыд. Не перед Джисоном, перед собой. Ему действительно плохо от того, что он думал о нём. Он не должен был так думать. Так неправильно... Минхо не подаёт виду перед Джисоном, но наедине с собой съедает себя полностью. Он старается быть хорошим парнем, потому что Джисону нужен кто-то, на кого можно положиться, рядом. Минхо мучает себя долго, винит, но отпускает со временем. Не потому что прощает себя за былые мысли, а потому что его прощает Джисон. — Я бы подумал даже хуже, — признаётся он, когда Ли изливает ему душу. — Всё в порядке, Мин, это же в прошлом? Минхо легче от его слов. А ещё он забывается. Не сразу, но Джисон начинает спокойно есть при Ли, перестаёт прикрывать рот ладошкой. Он широко улыбается, жмуря глаза, и морщит нос, когда Минхо ему комплименты говорит. Он до сих пор спрашивает что-то, что, в целом, не должен, но одёргивает себя, а Минхо больше не злится. Говорит: «Можно» и уверенно кивает. Джисон начинает верить в то, что ему, в самом деле, всё можно. И чайник поставить без разрешения и в клуб с друзьями, если хочется. Минхо никогда не возмущается и даже не ревнует. У него в порядке с этим. Зато вдруг выясняется, что не в порядке с чем-то ещё. Когда Джисон игриво пристаёт, трогая его за бёдра, у Минхо что-то щёлкает в голове. Он перехватывает чужие руки, чтобы сплести пальцы. Когда Джисон касается губами его коленей, у Минхо дрожь по телу. Он отталкивает Джисона, чтобы нависнуть сверху и зацеловать до тихих смешков. Минхо не обращает внимания, как не даёт прикоснуться Джисону к себе, как увиливает даже от минета, если остаётся полностью раздетым. Хан же замечает. — Ты стесняешься? — честно спрашивает он, роняя голову набок. Минхо изгибает бровь, смотря на Джисона, расположившегося между его ног, и собирается сделать что-нибудь, чтобы изменить положение, но Хан, внезапно смелый, отодвигает его руки от себя. — Почему? — Потому что ты странно реагируешь. Джисон наклоняется, чтобы пройтись языком по внутренней стороне бедра, и смотрит на лицо. У Минхо вспыхивают щёки, он вздрагивает, смотрит непонимающе и, возможно, даже испуганно. Джисон не собирается заставлять его чувствовать себя плохо. Просто убеждается в догадке, а затем отстраняется. Ложится рядом. — А с тобой что не так? — с интересом спрашивает Джисон. — Всё в порядке, — хмуро отзывает Минхо. — Ты не знаешь или не хочешь говорить? — Я... Минхо теряется. Он искренне пытается сообразить, но не может сложить два плюс два. — ... не знаю. Джисон не пристаёт. Понимающе кивает и лезет с поцелуями. Минхо принимает всю ласку, которую он ему готов дать, и немного отдаляет этот вопрос от себя.💔💔💔
Минхо чувствует себя неловко на сеансе у психолога. Когда незнакомый человек пытается копаться в твоём прошлом, это страшно. Минхо не доверяет этому человеку, не готов открываться. Но мужчина с добрыми глазами не оставляет попыток расположить его к себе. Понимая, что Ли не идёт на контакт, приводит в пример то, что могло бы послужить его отношению к собственному телу. Минхо не даёт залезть себе в душу и на втором, и на третьем сеансе. Ходит из-за Джисона, обещающего, что станет лучше, слушает, но молчит. Психолог говорит Джисону, что результата не будет, если Минхо сам не решит, что ему это важно. Джисон разговаривает с ним. Находит рычаги давления, находит подход. В следующий раз Джисон идёт с Минхо. Минхо чувствует поддержку в прикосновениях любимого. Чувствует себя защищённым рядом с тем, кого сам порывается защитить от всего. Джисон держит его за руку, шепчет что-то на ухо. Минхо расслабляется. Психолог говорит что-то о внутренних комплексах, о принятии себя. Минхо слушает через слово. Ему сложно сосредоточиться, но он запоминает. Нервничает. Неловко вот так при Джисоне, но без него не получается вообще. Минхо вспоминает, как, когда ему было десять, к ним приезжала дальняя родственница. Она очень неприятно пошутила, что бёдра Минхо напоминают девчачьи. Обычно девчонок судят по широкому тазу, говорят, мол, рожать будет легко. Минхо со скрипом даются слова об этом. Он забыл давно. Не хотел окунаться в это снова, ведь после много лет прятал ноги за широкими штанами. И спасибо, что те были в моде. Минхо чувствует себя очень уязвимым, когда психолог говорит о его самоощущениях, попадая точно в цель. «Ну почему при Джисоне?!» — крутится в голове, но виду старается не подавать. Минхо честно высиживает сеанс, а выходя из кабинета, не рискует смотреть в глаза Джисона. Джисон хвалит его, говорит, что он молодец, что открылся. Говорит, что это очень важно, что это самое сложное. Минхо слушает вполуха. Ему хочется расплакаться, как маленькая девочка, точно также, как и в ночь после слов родственницы. — Знаешь, — вздыхает Джисон, беря Минхо за руку, когда они уже поднимаются к нему в общагу, по лестнице,— мне теперь легче. — М? — Ну, когда ты понимаешь, что не один такой, с тараканами в голове, легче становится. Минхо усмехается. Горестно так. С болью. Это звучит как насмешка, хотя кто, если не Джисон, понимает его так хорошо? — Ты не думай, я совсем не рад тому, что у тебя тоже проблемы, — Джисон останавливает в пролёте. — Просто мне так тяжело было с тем, что в наших отношениях я аутсайдер. Я очень стараюсь, честно, но это трудно, когда ты один в этом болоте, — он тяжело сглатывает, переходя на шёпот. — Ты правда идеальный. И мне иногда кажется, что ты жалеешь меня. Льстишь. Хотя всё это неправда. Джисон смотрит на него стеклянными глазами. — Нет, я никогда... — Я знаю, — обещает Хан, даже не дослушивая. — Теперь знаю. Минхо, на самом деле, не хотел бы говорить что-то, находить слова, чтобы объяснить. И Джисон так тонко его чувствует. От этого мурашки по коже. — Я не вру, когда говорю, что ты самый лучший. Потому что ты правда такой. И телом, и душой. И сейчас, зная, что при условии, что ты идеальный, ты так не считаешь, мне легче, — шепчет Джисон, оглядываясь. Эхо отскакивает от стен, смущая, но он не собирается замолчать. — Но опять же, не потому что тебе плохо от этого. Я не радуюсь твоей печали. А потому что я понимаю, что даже когда в тебе нет изъянов, ты можешь чувствовать себя не таким, хуже, не достойным, ведь кто-то давным-давно навязал тебе это. Люди мерзкие. А ты самый прекрасный, Минхо, — Джисон запинается, тяжело вздыхая, — Я, может, говорю ерунду. Я не обдумал свою речь, прежде чем сказать. Но я так надеюсь, что ты понял меня правильно. Джисон смотрит умоляющим взглядом, а у Минхо ком раздирает горло. — Я понял тебя правильно, — хрипит он. Джисон тепло улыбается ему. — Я хочу сказать что-то, во что ты не поверишь. Возможно, это разрушит твой мир, — он говорит серьёзно, и у Минхо замирает сердце. — Можно? У Минхо туман в голове. — Можно, — шепчет он. Джисон аккуратно ведёт ладонью по его бедру, не разрывая зрительного контакта, и кончиками ногтей царапает джинсовую ткань. У Минхо мурашки дробят позвоночник. — Твои бедра, — Джисон делает паузу и опускает глаза вниз, — самые красивые. Такие мягкие, но упругие, — он несильно сжимает мышцы чуть выше колена пальцами. — Мне нравится их трогать и целовать тоже нравится. У Минхо органы внутри скручивает. Он не верит Джисону подсознательно. Он дёргается, потому что колени подкашиваются, и отступает на шаг. Джисон только ближе подходит. Вплотную. — Джисон... — Не верится, да? — мягко улыбается он и смотрит такими понимающими глазами. — Обвинишь меня в недоверии? — зачем-то вслух произносит мысль Минхо. — Нет, — качает головой Джисон. — Просто хочу сказать, что доверие — сложная вещь. И скорее мне не веришь ты. Минхо отворачивается, но руку Джисона с себя не убирает. Почему-то. Он хочет что-то сказать. Возмутиться. Или напомнить, что они стоят в пролёте лестничной клетки, в общественном месте, где любой мог бы их увидеть. Молчит. — Мне тоже сложно тебе верить, когда ты говоришь, например, что я красиво улыбаюсь, потому что я пока так не считаю, — почти неслышно произносит Джисон и не смотрит в глаза. Не пытается даже. — Но это ведь так? Джисон смотрит в ожидании, но не улыбается. — Да, я... Я люблю твою улыбку, — робко отвечает Минхо. На него не похоже. Джисон опускает голову, и Минхо тоже смотрит в другую сторону. Сложно это всё. Минхо старается обдумать, но в голове только улыбка Джисона светится. Ему очень хочется, чтобы Джисон улыбнулся. Прямо сейчас. — Все в этом мире такое неоднозначное, — понуро шепчет Хан вместо улыбки. — Но я однозначно люблю тебя. И я верю тебе, поэтому улыбаюсь. Я верю, что это красиво не только для тебя, но и для меня тоже. Остальное ведь неважно? — Неважно, — обещает Минхо и притягивает его к себе, цепляя пальцами подбородок. — Совсем неважно. Минхо целует Джисона в губы. Так искренне, честно и с самыми глубокими чувствами, а Джисон улыбается ему в поцелуй. — Разрешишь оставить мне засосы на твоих бёдрах? — шепчет ему в губы Хан. — Только если ты улыбнёшься. И Джисон улыбнётся. И Минхо разрешит. И оба они больны, но у них очень много шансов на выздоровление, пока они вместе и поддерживают друг друга. И вряд ли будет иначе. Джисон доверяет ему. Это самое важное. Минхо только что понял, что на пути к этому. Но это ерунда. Они справятся. Справятся вдвоём. Обязательно. По-другому быть не может.