***
— будь осторожнее, деймон. голос звучит тихо, чётко отбивая каждое сказанное слово. нотка беспокойства не проходит мимо — кричит, чтобы её заметили. — осталось немного времени, знаю. но я клянусь — оно будет самым лучшим. клятва, значит? поступок дерзкий и смелый — не каждый сможет сдержать её и смыться подобно крови, стекающей алой рекой по грязному полу. чёртово проклятие — и боль усиливается с каждым вздохом. щёки краснеют — как и уголки глаз, готовые пролить не мало горячих слёз. ведь бог не любит грешников. матушка и сама оказалась против этой задумки. лицо сына скривилось. тонкие губы шепчут нелестное выражение — настоящее оскорбление, поражающее материнское сердце. — мы обязательно справимся. и снова он говорит намного тише обычного тона. мягкий лунный свет падает на бледное лицо. глаза горят, подобно мелким драгоценным камням, вставленным бездушной кукле вместо ярких пуговок. но ведь он не кукла. и уж явно не бездушная. — ты только будь осторожной. и дыши поглубже. до её уха доносится нежный шёпот. она не отвечает словесно — коротко кивает, прежде чем жадно проглотить воздуха, пропитанного кровью.***
протяжный стон — толи от боли, толи от леденящего душу удовольствия. губы слегка испачканы — после сладкого ужина такое бывает. некоторые капельки крови походят на её мелкие веснушки. длинные пальцы осторожно стирают грязь — бледное личико становится чище. шея покрыта синяками, отдающими синеватым оттенком на коже. стоит прикоснутся — по телу пробежит электрический ток, заставляющий вздрагивать. асфиксия — развлечение не из самых доброкачественных. но когда до смерти остаются считанные часы, то перестаёшь думать о неприятных ощущениях. они — грешники. блядские любовники, разрушающие свой благородный род. какое им право давали, чтобы находится рядом, очерняя и без того грязные сердца? — твои родители, как я понимаю, тоже дали согласие? мелантиос вздыхает. деймон положительно кивает. — да. а твои? — и мои. родители настолько поверили в бредовые сказания фальшивого бога, что готовы пожертвовать жизнью собственных детей. их ждёт суровое наказание — на ночь кровавой луны сердца будут вырезаны из грудной клетки и брошены в огонь. остальное же остаётся на гниение, а позже — съедение. и ради чего всего это всё? чтобы оборвать крепкие узы первой, но яркой и вспыльчивой любви, которую долгие годы скрывали от посторонних глаз? — знаешь, умирать совсем не хочется. нам ведь всего семнадцать. фриск сильнее всего боялась смерти. её фамилия говорит об обратном. ведь деймон — это убийство. — понимаю. но за нас уже всё решили. нам остаётся только смирится. чара осторожно проводит длинными пальцами по чужой щеке. красоту этих веснушек запомнит надолго — ведь умрёт вместе с ней. умрёт и с её бледными, но чарующими душу глазами, оттенок которых напоминал о золотых лучах яркого солнца, от которых им приходилось прятаться. его спасало кольцо, её же — колье. — а если мы сбежим? чара отрицательно кивает головой. они уже пытались, но не смогли — физическая слабость и голод остановили, не дав уйти слишком далеко. — но я не хочу оставаться здесь. мне ведь страшно. горькая усмешка. она в действительности хочет избежать наказания, используя любые средства. — а мне как страшно, золотце. — чара вздыхает. — но пока ты здесь, я буду рядом. фриск снова плачет, утыкаясь в его плечо.***
— пожалуйста. она умоляет сделать кольцо из длинных пальцев чуть сильнее. в её глазах горит огонёк пылающего желания вдоволь насладится чужими прикосновениями. — будь осторожнее. её голос звучит так ласково — мурашки пробежали по его спине. приятная щекотка. — не волнуйся, золотце. ты же знаешь — я всё делаю аккуратно. он тихо рассмеялся. она же поддерживает его настроение. холодные пальцы массируют чужую шею. с языка выскальзывает приглушённый стон — этот массаж ей по душе. — умничка. фриск обожает мимолётную похвалу — от каждого ласкового слова её сердце отбивает намного больше больных ударов, буквально ломая хрупкую грудную клетку. чара же прекрасно осознавал её приятную слабость. он и сам был не против нежностей. особенно от деймон. он приближается — смотрит прямо в глаза. их носы соприкоснулись. по телу пробегает волна приятного тока. — и почему твои глаза так и притягивают? чувствую себя больным, знаешь ли. чара коротко усмехается. фриск отвечает тем же. — дурак ты всё - таки, мелантиос. она держит паузу. хитрая — любит интригу. причём, самую неожиданную и приятную. иногда он понимает — его девушка в прошлой жизни была лисой. такой коварной, заманивающей зайцев в свою нору, после чего жестоко пожирающей их нежную плоть. но он с ней одной крови — такой же кровожадный хищник. на его губах ощущается лёгкое прикосновение. и привкус сладкой крови. мимолётный поцелуй заставил лицо покраснеть, а сердце — учащённо застучать в грудной клетке. она в действительности полна сюрпризов. даже перед собственной смертью. в конце концов, это ведь последние прикосновения. последние слова и последние взгляды. и осознавать это невыносимо. — хитришь, деймон. — чара усмехается, прежде осторожно перевернуться на спину, при этом затягивая её в свои объятия. фриск лишь усмехается, ощущая на себе чужие руки. такие же холодные и слегка грубоватые. но отрицать нет смысла — ей это нравится. — сам не отстаёшь, мелантиос. походу, это привычка — так чопорно обращаться друг к другу. они и подумать не могли, что если бы не наказание небесное — могли бы спокойно поделить одну фамилию на двоих. он лишь осторожно прижимает её к себе, уткнувшись носом в каштановую макушку. волосы мягкие, приятные на ощупь — так не хотелось отпускать. часы отбивают одиннадцатый час. за окном темнота. и луна сегодня не такая яркая. и холод ощущается сильнее обычного. — решил согреть? — ты вся дрожала. и сейчас дрожишь. блядская чувствительность вскружила голову — благодаря ней прекрасно понимают, что происходит с любимым партнёром. любое изменение, выходящее из привычной нормы становится тревожным звоночком, заставляя действовать. — здесь холодно. и до жути страшно. — знаю, золотце, знаю. она ощущает короткий поцелуй в висок. как и всю любовь, который он смог передать.***
сейчас нет времени. ещё немного — и скрипучая дверь откроется, выпуская грешников из плена. измученных, голодных и до смерти влюблённых, между прочим. — а у тебя отлично выходит, золотце. хриплый смешок. фриск осторожно сжимает чужую шею, периодически проходя кончиками пальцев по выпирающих ключицам. — тебе не больно? — всё замечательно. не волнуйся. его голос всегда успокаивает. даже когда он немного хрипловат от давления. он не был поклонником игр с дыханием. а вот чужого сердца и любви, которое оно отбивало с каждым разом всё сильнее и сильнее — вполне. — я ведь знаю — ты не сможешь причинить вреда. — чара коротко усмехается. — особенно мне. веснушчатое лицо невольно краснеет. — и всё - таки ты действительно дурак. я против насилия. — но не против твоя фамилия. — когда - нибудь я от неё избавлюсь. в другой жизни, наверное. чара лишь коротко кивает. всё может быть — он не станет этого отрицать. не станет и отрицать факт того, насколько нежны её новые прикосновения, заставляющие дрожать.***
последний вздох. усталость берёт верх. нервная улыбка. дрожащие конечности. и смятая простынь. — ты как? он прекрасно знал ответ. но спросил из вежливости и уважения. она же глубоко вздыхает, игнорируя текущие слёзы. игнорируя наступающую боль. — десять.. не спрашивает — ведь это число названо неспроста. осталось лишь десять минут их существования в этом грязном мире. никто не хотел уходить так рано. но их слова и мольбы — пустой звук.***
— первой пойдёт девчонка. её решают уничтожить первой. ведь она слабее и от неё намного легче избавиться. чужие руки грубо хватают её за подбородок, крепко сжимая. её тело дрожит от страха. — пожалуйста. отпустите. я не хочу умирать. и этот шёпот побуждает реакцию. толчок — она падает на пол. носок чужого ботинка ставится на её живот. и фриск замирает, боясь совершить лишнее движение. на её глазах выступают слезинки. такие маленькие и блестящие от приглушённого света восходящего солнца. внутри становится жарко — словно бы органы заплясали в неизвестном танце. так больно и унизительно. и ведь нельзя это остановить. лишний шаг со стороны мелантиоса — и деймон станет ещё хуже. от этой мысли он начинает чувствовать себя ублюдком. нужно молчать. нужно сдерживаться. быть может, это поможет смягчить их наказание. — снимайте колье. передёрнуло. так нельзя. ведь это единственная защита от солнца. и даже её отбирают. фриск чувствует, как чужие пальцы трогают её шею. чувствует, как бижутерия попадает в чужие руки и нагло бросается в огонь. кожу обжигает — бледность скрывается за багряными пятнами. деймон лишь закусывает нижнюю губу, лишь бы сдержать болезненные стоны. и кровь начинает стекать с её подбородка. кажется со стороны, что её лихорадит. в этом есть доля правды. ведь солнечный свет опасен для вампиров. плечи покрыты болезненными волдырями. она начинает истошно визжать, больше не сдерживая эмоции за семью замками. от слёз и боли задыхается. страдания обрушились — теперь медленно ломают хрупкую жизнь, передавая в руки самой смерти. — фриск. держись, пожалуйста. его слов не слышат — и это к счастью. но его глаза и сами начинают слезиться — а это уже не так хорошо. чара прекрасно понимал, что пройдёт ту же участь. прекрасно понимал, что почувствует её боль на своей шкуре. — не надейся на спасение, мелантиос. слова звучат грубо. но их не разобрать из - за душераздирающих воплей умирающей девушки. плоть её давно стала походить на разделочное мясо, которым лакомились хищники, высшие по рангу. и он добровольно снимает кольцо. не даст страдать в одиночестве. если их сердца в действительности вырвут — то это к лучшему. умрут ведь вместе, держась за обгоревшие руки, которые так сильно дрожат от страха. даже если тела будут уничтожены, то любовь, текущая по венам — никогда.