Сон

      Ястреб заебался. Этим звонким и хлестким словом можно с лёгкостью описать его состояние, потому что нервы и тело уже сдают. Ему приходится балансировать на натянутом канате диаметром в один сантиметр, чтобы не наебнуться в пучину Ада снизу, где на одной половине короткого шеста Комиссия, которая может его устранить с незавидной лёгкостью, а на другой Лига, которая сделает тоже самое, но намного мучительнее. И теперь он день за днем, каждым вздохом и взглядом, словом и шуткой делает очередной шаг на этом канате, чтобы прийти в никуда. Нет, правда, он не знает, что ожидает в конце. Беззаботная жизнь? Увольте, он потерял детскую наивность еще в родной семье в возрасте пяти лет. Мир где правят злодеи? Сам вздернется от омерзения.       Поэтому да, он - заебался. Тело ломит после многочасового патруля и дороги до убежища Лиги, а удерживать крылья сложенными кажется невозможным. Про моральные ресурсы и говорить нечего. Он хочет просто упасть на любую горизонтальную поверхность, и заснуть на часов двенадцать. И чтобы не будили раньше срока. Но дорога до дома займет полтора часа. Он не долетит. Остается Лига.       Кейго блуждает по огромному зданию впервые не с целью что-нибудь разнюхать. За дверями множество офисов, пустых помещений или конференц-залов, которые не подходят. Лишь на третьем этаже в конце длинного коридора удаётся найти подобие нормальной комнаты отдыха - диван есть. Поэтому он просто пишет Комиссии, что здесь что-то происходит, поэтому завтра на патруль он не выйдет, и ставит беззвучный режим. Сил снимать одежду нет, поэтому Таками падает на диван так, в геройском костюме, и в самой некомфортой для себя позе - спиной ко входу. В его квартире мебель широкая, с учетом его размаха, а тут же диван лишь чуть шире стандартного, поэтому приходится импровизировать.       Он ложится на край, опуская одно из крыльев на пол, а вторым накрывается - холод адский. Когда Спиннера нет в здании, то окна открываются нараспашку злодеями, привыкшими спать под открытым небом и холоду. Но у Кейго нет стойкости к холодам, нет жировой прослойки достаточной для согревания и перьев на теле, как у птиц. Его согревает система подогрева в костюме и потоки теплого воздуха от улиц. Сейчас приходится довольствоваться лишь своим крылом.       Сон приходит медленно, а прохлада лишь продлевает процесс. Мелкая дрожь сковывает тело, заставляя свернуться калачиком и поплотнее прижать крыло к телу. Наконец он ощущает как сон почти одолевает его и- Тога заходит в помещение: – Твайс, я- Птичка? – Хоукс не показывает, что проснулся. Есть шанс узнать что-то новое или что быстрее оставят в покое. Он слишком устал для этого дерьма. – Что Птичка здесь забыл? – Не знаю. Знаю, – Джин звучит растерянно. – Я думал он уже улетел... Вечером тот выглядел устало. Бодро! – Красивая птичка устала. Глупая Комиссия Героев его совсем загоняла! Давай, когда свергнем героев, то пустим им очень много красивой красной крови перед убийством? – внезапная забота вызывает... смущение? Таками правда не помнит, когда о нем в последний раз искренне беспокоились и переживали. Даже если эти дружеские отношения его обман. – Да! Нет! – даже говорят тише, чтобы его не разбудить. – Твайс, я сейчас закрою окно, а ты позови Даби, – окно? Какой из него шпион, если он даже открытого окна не заметил. В городе это можно было с лёгкостью заметить по шуму с улиц, а тут глухой лес. Но... зачем звать Даби? – Хорошо! – слышится тихое хлюпанье, а после клон, если он правильно понимает, исчезает с тихим щелчком дверной ручки. Тога же закрывает окно, а после подходит ближе, как и сам Твайс. – У него красивые крылья. И такие пушистые! Как думаешь, мы сможем их сейчас погладить? – крылья очень личная вещь, но сейчас нельзя раскрывать себя. Да и понимает их Ястреб. Сейчас от холода он распушил перья, чтобы те не теряли тепла, поэтому это выглядит очень притягательно. Фанаты и так облизываются на обычные крылья, а тут такая экзотика. – Не думаю, что это хорошая идея, Тога. Это же не что-то незначительное как волосы. Конечно! – и вновь эта забота. Джин - безумно хороший человек, хоть и вынужденно вставший на путь зла. Просто оказался слаб перед перспективами разбогатеть, а после сошел с ума. Не в то время, не в том месте. Родись тот без такой причуды или в хорошей семье, то это был бы хороший герой. – Он все равно спит. И это наша комната отдыха, поэтому правила тоже наши! – вот как. Оказывается он случайно нашел тайное место отдыха Лиги Злодеев. Он-то почему-то думал, что оно будет располагаться внизу, поближе к основной массе приспешников. Поток мыслей прерывает рука на крыле, которым он укрывается. Ладонь совсем невесомо скользит по перьям, даже ласково. – Видишь? Он даже не проснулся, – тишину прерывают тихие шаги, а после еще одна ладонь присоединяется. Это успокаивает, на удивление. Обычно прикосновения к крыльям вызывали неприязнь или даже омерзение, но эти нет. Впервые касаются с трепетом и осторожностью, боятся причинить боль и разбудить. Да и приятно ощущать хоть какие-то крохи тепла. – Тот так устал, что даже окно не закрыл... Давай оставим его завтра у нас? Пускай хоть выспится нормально. – Он еще и герой, поэтому тут проблемы могут возникнуть с Комиссией, – мягко возражает Твайс. – Да, пускай отдохнёт! – Бука, – дверь вновь открывается. – Зачем вы меня позвали? – голос Даби спутать невозможно. – Птичка замерз, а у нас нет пледов или одеял для него, – отвечает Тога будто это нормально оторвать другого человека от дела ради такой мелочи как холод. Хоть предательская дрожь так и не прошла. – Так пускай согреется. Я тут причём? – Он спит. А тащить сюда обогреватель долго и тяжело, – поглаживания прекращаются, и Кейго ловит себя на мысли, что хочет потянуться за чужими руками. Согретые перья быстро остывают, заставляя дрожь усилится. – И как меня это касается? – у них с Даби довольно натянутые отношения, странные. Они могут выпивать вместе по вечерам или делить молчание на крышах. Иногда тот делился откровениями, но при этом ничего про Лигу тот не рассказывал. Вроде и дружеские отношения, а вроде и на расстоянии вытянутой руки. – Вы могли создать моего клона в качестве его грелки. Я на это не подписывался. – Ты сможешь погладить его крылья, – разыгрывает карту Химико. – Они пушистые, видишь? Когда ещё такой шанс появится. Либо ты можешь просто сесть рядом. Тебе же все равно где сидеть. – Ладно, сумасшедшая, – сдаётся тот. Но он почему-то уверен, что дело не в его крыльях. Хоукс уже давно заметил мягкость Даби по отношению к Химико и другим молодым злодеям. Грубую, скрытую за цинизмом и покровительством, но мягкость. Даже сейчас тот сдался. Это чем-то напоминает ему еще одного мальчика с его программы Героев, который был старшим братом. В поведении того прослеживались такие же нотки мягкости по отношению к девушкам. Позже он узнал, что злодеи убили у того единственного живого кровного родственника - сестру. Неужели Даби имеет, или имел, младших? – Ура, – диван пружинит, когда тот садится рядом, а после становится теплее. Намного теплее. Горячая ладонь осторожно касается крыла, согревая и то. Неосознанно Кейго тянется к теплу. – Ему нравится! Видишь? – Вижу, вижу. Успокойся уже, – фыркает тот. Усталость ложится многотонной плитой поверх. Здесь тепло, почему-то безопасно, мягко и всё ещё темно, хотя он слышал щелчок напольного светильника. Поэтому Ястреб засыпает.       Ему впервые за долгое время не снятся кошмары. Это просто приятный черный экран без всего. Но потом что-то идет не так. Экран принимает очертания старого дома где он жил, светотень превращается в силуэт пьяного отца, который замахивается пустой бутылкой, а где-то сбоку вырисовывается мать. Тишина обращается в звуки скрипучего пола, а безмолвие в очередные крики. Кейго даже не может разобрать, что именно тот говорит, потому что чаще всего это типичные скандалы из разряда какой он неблагодарный и чтобы он не совался на улицу. А потом чужая нога внезапно бьёт наотмашь куда-то сбоку, пугая неожиданностью. Он привык получать удары, но каждый раз это происходило неожиданно: замах для пощёчины, а вместо этого удар кулаком в голову, кулак для удара в живот, а по итогу сильный толчок. Он знал когда получать удар, но никогда не знал какой. – Нет! – это срывается против воли, но достаточно тихо. Слишком привык уже к таким вывертам сознания по ночам. В комнате темно, никого не видно, поэтому страх постепенно отступает. Ему не нужно бояться светлого дня и отца из воспоминаний с очередной порцией ударов. Его тут попросту нет. Нет же? До этого тоже был лишь черный экран, но потом тот сменился на удар. Сменится ли тот сейчас? Это очередная рекурсия сна, которая уже происходила? Если нет, то сейчас сюда забежит очередная медсестра со шприцем с транквилизатором на изготовку?       Дыхание постепенно ускоряется. Гипервентиляция частый гость у него после кошмаров. – У красивой птички был некрасивый сон? – низкий хриплый голос откуда-то сверху заставляет вздрогнуть. Ночного зрения у него нет, поэтому не сразу удается разобрать кто это говорит. – Даби? – скрыть удивления не удаётся. Неужели тот не ушёл? И сколько сейчас времени? – Да, Птичка, я. А еще Тога и Твайс где-то в комнате, – усмехается тот. Это сбивает с толку еще больше. Сонный мозг ещё не успевает за слухом. – Что вы здесь забыли? Я думал вы где-то внизу обитаете, – это правда. Частенько они пересекались лишь в нескольких конференц-залах на первом этаже, но перья не передавали активность в других комнатах. – Кто-то просто в наглую завалился спать в нашу комнату отдыха, – лениво отвечает Даби. И тут Таками вспоминает все произошедшее ранее. – Я не знал. Просто искал место с диваном, – это правда. Ему ещё не выделили здесь комнату с кроватью, чтобы избежать такой надобности в поисках. – Мы заметили. Кстати, не хочешь отпустить? – ленивый смешок вызывает непонимание. Медленно приходит понимание, что он крепко держит Даби, поэтому голос и звучал сверху. – Не думаю, что смогу, – мышцы напряжены как никогда, не подчиняются командам. – Это происходит против моей воли, нужно лишь подождать. Прости. – Хорошо, что у тебя еще нет когтей, как у ястребов, – просто шутит тот в ответ. – Иначе это было бы больно. – Вообще-то есть, я их просто спиливаю, – откровение срывается легко. Он даже не сразу же понимает что конкретно произнёс. – Это не для широкой публики информация. – Как скажешь, Птичка. Когда это примерно пройдёт? Не очень-то приятно. – От десяти до тридцати минут. – Ты держишь меня так уже весь вечер и часть ночи, – Кейго хочет провалиться сквозь землю от стыда. Неужели в его жизни всё так плохо, что стрессовая хватка проявилась в настолько тяжелой форме? Он уже было подумал, что избавился от этого. Глупые птичьи рефлексы. – Прости. – Мне-то без разницы - мертвая плоть не чувствует боли, - а вот Тога бы не оценила. Ложись спать дальше, – усмехается тот. – Потому что я планирую доспать до утра. – Ладно, – рука неудобно вытянута над головой, но Ястреб уверен, что Даби сидел на другой стороне дивана, в ногах. Спрашивать как-то неправильно, потому что он уже "спал", когда тот пришёл, – А когда вы пришли? Спиннер вернулся что ли? Здесь так тепло. – Говорливая птичка, – недовольно тянет Даби. – Довольно поздно. Химико увидела как ты тут трясешься от холода, и позвала меня. – И ты пришел, – это вырывается против воли. Совершенно не осталось сил на маски и игры с огнем. – Как видишь. Тога хотела уже было закатить истерику, поэтому пришлось соглашаться, – но Кейго знает, что тот не очень-то и сопротивлялся. – Понимаю, – ему пришлось позволить накрасить себе когти после такой истерики с обещанием не рассказывать. – А как ты оказался у меня над головой? Я ложился вплотную к подлокотнику, – безопаснее. – У тебя выпало одно из перьев, я потянулся взять его, а ты в этот момент меня схватил. Пришлось двигать тебя, – стало понятней. – И... вы не трогали крылья? – ему интересно скажет ли Даби правду. – За этих двоих не ручаюсь, а мне пришлось прогревать твои куриные крылышки, – Таками искренне удивлен - правда. Даже если и полуправда, но правда во второй половине. – Вы не поранились? Во сне они могут заостряться, – из-за этого он постоянный клиент фирмы матрасов и постельного белья. – Нет, ты их распушил как вобороей, Пташка, – темнота скрывает эмоции, но ему видится довольный прищур голубых глаз. Это вызывает веселье, поэтому он решается на шалость - вытягивает крыло на чужие колени. – Это приглашение? – Нет, просто так положил, – фыркает Кейго, а после несильно бьет крылом. – Нетерпеливая птица, – усмехается тот, а потом все же запускает ладони в перья. Здесь нет интимного подтекста, поэтому это ощущается просто приятно. Даби - горячая печка, поэтому вся его птичья натура тянется к этому теплу. Напоминает как еще давно в детстве мама также ласково гладила его по коротким пушистым отросткам. – А так и не скажешь, что эти пёрышки могут разрезать бетон. – Многие об этом забывают, – это правда. Его образ в СМИ и глазах окружающих - быстрый герой, который всегда где-то в небе. Но никто не задумывается как ему удаётся так быстро обезвреживать преступников или так быстро вытаскивать людей из под завалов. А про мечи из маховых перьев вообще лишь единицы знают. – Но это не только оружие, но, считай, и дополнительные конечности, – он призывает несколько перьев, чтобы взъерошить чужие волосы, а другими натягивает выше плед, который заметил до этого на себе. Его даже укрыли... А ведь говорили до этого, что нет пледов. – Удобно, – усмехается тот. – Действительно полезная причуда. – Эй, эй, эй, мистер переносная печка, не жалуйся на свою причуду, – если бы Несокрушимые крылья не стали его причудой, то сейчас он бы не был марионеткой в руках Комиссии и Лиги. Он просто хотел быть героем и спасать жизни. – Ага. Мистер живой труп с тобой не согласится, – это сказано как обычно грубо и с насмешкой, но какая-то горечь все же пробивается в голос. – Знаешь, если ты не сжег свою семью, то не вижу причин для жалоб, мистер горячая штучка, – Кейго ощущает как напрягается и замирает чужое тело. – Я бы с радостью махнулся с тобой причудами. – Не говори о чем не знаешь, – глухо, горько, уязвленно. – Я вижу твои шрамы, поэтому прекрасно понимаю откуда они, – внутри все встает на дыбы от первой искренности и правдивости в его словах. – Мои шрамы просто не видны, – голод, запреты, избиения, крики, постоянная ругань и безразличие, следом адские часы тренировок, стальные рамки, которые нельзя сломать, множество запретов и золотой ошейник приказов на шее. Все это проносится в одно мгновение перед глазами. Если бы он не родился крыльями... если бы не крылья. – И что же это? – снова усмешка, но оборонительная, ядовитая. – Залипаешь на блестяшки? Делаешь себе гнезда? – Обязан отдать свою жизнь по чужому приказу, – правда повисает в воздухе. Тишина густая, тяжелая, плотная и такая неправильная. Он столько лет хотел поделиться этим хоть с кем-нибудь, снять этот груз с себя, но никогда не думал, что это произойдёт так. – Что? – он чувствует как тот садиться из позы полулежа. – Подожди, ты серьёзно? – Нет конечно. У нас же здесь открытый стенд-ап, – огрызается Таками. – Ха, а мы похожи, – неожиданно спокойно произносит Даби. – Ты обязан отдать жизнь, а я ее уже отдал. – Что? – это походит на фантасмагорический сон, где они поменялись местами. – Я должен был сгореть в своем же пламени тринадцать лет назад, но меня вытащили с того света. Этот доктор здешний, – Тойя прикрывает глаза вспоминая агонию и последующее пробуждение. Невозможность нормально говорить, посещение своего же алтаря в доме и последующую ярость, которая стала его путеводной звездой. Две недели. Столько ему ставили врач, Все За Одного и другие разумные ному. Немного проебались в расчётах, думает Тойя. Его пламя будет гореть пока не потухнет пламя отца. И желательно братца тоже. Чертово идеальное творение с двумя причудами. Чертова мама, которая позволяла всему этому происходить. Чертовы Нацуо и Фуюми, за которых он до сих переживает, хоть и огорчён их непониманием в детстве. – Хожу теперь живым трупом на потеху публике. – Знаешь, ты бы отлично сошёлся с моим практикантом. Вся эта готичность и речь про трупы, – Токоями бы заценил. – Он тот мальчик с причудой птицы со спортивного фестиваля, одноклассник Шото, младшенького Старателя. – Шото? – омерзения тот в голосе даже не скрывает. – Он славный парень. Такой же злобный на Эндевора, как и Нацуо, но менее конфликтный. Как Фуюми, – ему пару раз удавалось пересечься с ними. – Ха, как интересно жизнь повернула, да, Нацуо? – Кейго приходится напрячь слух, чтобы услышать сказанное. Именно это и привлекает внимание. – Я видел их пару раз. Хорошие ребята, стремятся к своим целям. – И каким же? – теперь это походит на странный допрос. – Старший учится на врача и живёт отдельно, младшенькая работает учителем в начальной школе, – перья улавливают как чужой пульс выравнивается, а напряжение постепенно покидает тело. А еще перья которые были в волосах возвращаются в черной краске, которая осыпается пылью при касании. В мозгу запускается сложная логическая цепочка, которая с каждым звеном звучит все абсурднее. – Ты прям так интересуешься его семьёй. Я думал, что ты, как главный ненавистник Старателя, уже и так в курсе этого. – Я его ненавижу, а не фанат, который лезет в семью, – и вновь омерзение в голосе. Тойе трудно представить, чтобы кто-то мог искренне восхищаться этим тираном, но Ястреб является ярым фанатом того. – Эта сфера меня не касается. – Эй, я лишь выступал почтовым голубем для того на дом. И вообще случайно их встретил! – это чистейшая правда. – Они просто были милы со мной. Я ни за кем не шпионил из его семьи! – Как скажешь, красивая птичка, – шпионит прямо сейчас, Даби чует это нутром, за старшим Тодороки. Как иронично. – Так почему ты такая фанаточка этого горящего куска дерьма? – Эй, не обижай моего любимого героя при мне, –Хоукс действительно не понимает такой ненависти. – Это немного личная история, про которую даже Руми полностью не знает. – Руми? – Тойя не то чтобы следит за героями. – Мируко. Девушка-кролик из топ пять. Она моя лучшая подруга, – эта дружба была внезапна, но приятна. И инициирована против его воли. Не что чтобы он возражал. – Эта история... ещё с детства, – говорить об этом тяжело, но сейчас будто бы необходимо. Откровение в ответ на откровение. – У меня не было ничего связанного с героями, даже воспоминаний о их упоминаниях в доме. А потом мать купила мне дешевую плюшевую игрушку Старателя и я увидел репортаж о нём по телевизору в магазине. Он был таким уверенным в себе, не скрывал эмоций и намерений, с красным, как мои крылья. – Так это синдром утенка? – Не думаю. Но было бы забавно, – птичьи каламбуры преследуют его. – Именно благодаря Старателю я в детстве спас автобус полный людей. – Ты сделал в детстве что? – Это было случайно. Я вспомнил как в этом увиденном репортаже Старатель остановил фуру одной рукой, чтобы та не сбила ребенка, и захотел тоже спасти чужие жизни. А потом была Комиссия, обучение, и теперь я полноценный герой. – И что же такой герой забыл среди злодеев? Соловьём заливался, что тебе не нравится общество героев, что ты устал, и хочешь его разрушить. – Знаешь, у людей со звериными причудами много черт их животного, – Кейго так не хочет озвучивать в слух весь тот ужас, что ему пришлось пережить, чтобы стать идеальным в понимании Комиссии. Как его личность и эмоции стерли, а разум обернули в яркую красивую упаковку веселого и экстравагантного героя. Да, он любит шутить и смеяться с шуток, но его чувство юмора черное и жесткое, а смех походит на птичий крик или клекот. Он по большей части спокойный и мало проявляет эмоций, но очередной широкой улыбкой украшает рекламные билборды. Ему нравится сыроватая курица с малым количеством специй, но приходится есть еду из фаст-фуда из-за расписания патрулей. Во время линьки, ему попросту вырывают старые перья, которые причуда не рассматривает как инструмент. Не дают самостоятельно выпасть, а вырывают с болью, птичьим визгом и кровью. И таких примеров еще много. – Ты видишь хоть одну из них во мне? – а в ответ тишина. – Ты видишь счастливых героев за дверьми, когда рядом нет людей? Ты видишь сколько героев ломается в этой отрасли? Это как неправильно сросшийся перелом, который нужно сломать заново, чтобы залечить. – А говорил, что поддерживаешь злодеев, хоть и планируешь геройскую деятельность вести. – Вы хотите создать мир, где каждый сможет делать что хочет. Я хочу сломать геройскую систему, выжечь главарей, а после построить на ее пепелище новую. Даби, я и есть злодей. Просто... другой? – Я тебя понял, Пташка. Герой под маской злодея и злодей под маской героя. Хотя знаешь... Одну твою птичью черту я очень даже ощущаю, – тот слабо трясет рукой, которую крепко сжимает Ястреб. – Давай спать, Птичка. Тебе завтра еще на патруль. – Спокойной ночи, – Кейго крутится какое-то время, чтобы поудобней лечь, а после мгновенно засыпает.       Это была действительно спокойная ночь без кошмаров, а Даби утром ушел с крохотным красным пером в кармане, на котором нацарапано тонкое "Тойя".