Сирин

Ты знаешь, что когда ты открываешь свой шлюший рот, первое, что я хочу сделать – свернуть тебе шею? Звонко так, с хрустом. Или утопиться в твоих глазах, которые кажутся глубже мирового океана. Нет, не синие, но такие чёрные. Чёрные, что можно навсегда потреяться, так и не найдя дорогу домой. Ты шипишь на меня разъяренной фурией, клацаешь своими кафельными зубами с блестящими скайсами на клыках, и я готов убивать. Тебя. За тебя. Себя. Мысли путаются, потому что... возможно ли здраво мыслить рядом с божеством? В том, что ты именно оно, я не сомневаюсь. Моя райская птица. Сирин. Мы столкнулись случайно на одной из той сходок, где такие, как я, выводят таких, как ты, в качестве декоративных болонок. С красивой шерстью, блестящими носами, тугими хвостами на макушках и с вычурными ублюдскими собачьими тапочками. Такие, как ты, покорно сидят стоят около своего хозяина покровителя и терпеливо ждут, когда можно уже будет уйти и подставиться. Или наоборот. Уверен, малыш, ты – совершенство в чистом виде. Подставляешься, чтобы уйти, и уходишь, чтобы подставиться. Ласково кусаешь кормящую руку, чтобы потом равнодушно смотреть, как заражённые от тебя бешенством мнимые господины стелятся перед тобой. Вылизывают тебе ноги в надежде, что ты не уйдешь. А ты уходишь. Всегда уходишь. Потому что ты ебанная десятка, финиш, откровение в чистом виде. Райская Сирин, которая поёт свои песни, и в конце есть только смерть. Как сейчас. Мы столкнулись, и я опрокинул на тебя все кислое шампанское, которые даже и не попробовал. Не потому что не удержал. А потому что я увидел тебя, и понял, что твоя настоящая реакция – дороже золота. Что ложная покорность прячет живой поток ярости, страсти. Настоящую агонию. Которую я хочу разделить с тобой, моя Сирин.