Безусловно "за"

Когда Феликс подходит к нему в обеденный перерыв между парами, Хёнджин напрягается. От этого взгляда добра не жди — Хван не понаслышке знает. А ещё прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что что бы ни предложил Ёнбок, Хёнджин, к сожалению, будет безусловно "за". Потому что он слабак, тряпка и не сможет отказать. Потому что у Ёнбока светятся от неозвученной затеи глаза и улыбка, разбивающая Хёнджину сердце, расплывается по лицу. — Хён, приветик! Он подсаживается к Хёнджину за столик и придвигается, как-то даже чересчур близко. — Привет? Сердце пускается в пляс, потому что на любое действие Феликса у Хёнджина реакция одна — жесточайшая гей-паника. И сколько бы Хван ни пытался вести себя приемлемо и спокойно, внутри он каждый раз ловит новый краш на Ли Ёнбока. Ведь на Ёнбока невозможно не словить краш. А вот Феликсу, кажется, было на него фиолетово. Фиолетово на всех, кроме... — Бин-и и я тут подумали... — Хёнджин почти успевает закатить глаза, потому что конечно, кто же ещё замешан в том, что к нему подошёл Феликс, если не его парень? — В общем, может, ты бы хотел... Ну.. Феликс как-то чересчур перевозбуждённо для ситуации закусывает губу и окидывает Хёнджина оценивающим взглядом. От него по спине бегут мурашки и кажется, что вот-вот выпрыгнет сердце из груди. А ещё непривычно щекочет внизу живота. — Ну? — Короче, может-ты-хотел-бы-поучавствовать-с-нами-ну-в-короче-блин-тройничке? Хёнджину первые пять секунд кажется, что ему послышалось, но у Феликса горит лицо, и он прячет взгляд. Обед застревает в горле, к лицу пиливает кровь. К паху, если честно, тоже, но Хёнджин не малолетка, чтобы ловить мгновенные стояки на публике. — Допустим, Бин-хён предложил как-то разнообразить нашу... половую жизнь, и- мы подумали, что могли бы пригласить тебя присоединиться. Конечно. Конечно, блять, во всём этом замешан Со Чанбин. Хёнджин смотрит на сгорающего со стыда Феликса, и ему Ли, наверное, несмотря на ревность, даже жалко. Потому что Феликс не выглядит, как тот, кто готов к такого рода экспериментам. Зато он выглядит, как тот, кто будет потакать всем прихотям своего парня, в которого он влюблён по уши. Парня, который весь первый и половину второго курса бегал за Хёнджином и каждый день звал его на свидание. — Ты уверен, что... Что это хорошая идея? — Я понял, нет так нет! Феликс нарочито спокойно встаёт из-за стола и вытягивается, словно по струнке, чтобы ушагать восвояси. Хёнджин ровно одну секунду взвешивает два фактора: с одной стороны его сам позвал Феликс, сам подошёл и выглядел вполне довольным, пока обрасывал его взглядом, с этой же стороны и неозвученные, непрожитые чувства к его самому большому крашу за последние лет, наверное, пять. С другой стороны Со Чанбин, и это перемешивает почти все аргументы. Со кажется чересчур громким, чересчур навязчивым. Хван, будь он честен, признался бы, что если бы не надоедливые ухаживания Чанбина, то он бы всё-таки разок переспал с ним — удивительно мужественная фигура брала своё. Но сейчас Чанбин был парнем Феликса и, что ещё хуже, кажется, всё ещё имел на Хвана виды. — Стой. Феликс останавливается в тот же момент и аккуратно поворачивает на него свою светлую голову. Хёнджину хочется побыть святым, хочется укрыть Феликса пледом и спросить, всё ли в порядке и хочет ли он этого, но ещё у Хёнджина внутри огромная дыра в форме чужой тёплой улыбки, которая каждый раз была адресована не ему. Хёнджину хочется побыть святым, но он слишком боится ответа, который получит, закрыв путь к Феликсу. Он окидывает Ли взглядом последний раз перед тем, как выдавить из себя: — Я "за". Потому что Хёнджин всегда безусловно "за". Феликс кивает слишком довольно для того, кого Хенджин посчитал заложником обстоятельств, и уходит.

***

У Чанбина огромные апаты совсем недалеко от университета. О его благосостоянии, в принципе, было сложно не догадаться, учитывая, что тот всегда щеголял хоть и в лаконичных, но брендовых шмотках и при себе всегда имел самсунг последней модели. Хёнджин стоит перед дверью и ждёт, пока ему откроют, а в голове тем временем тысяча мыслей. В том числе и о том, что еще не поздно сбежать. — Вечер добрый, — Чанбин открывает ему в ту же секунду, но Хёнджин всё равно напрягает икры, раздумывая, что может пуститься в бегство даже прямо сейчас. Чанбин одет неприлично официально для человека, который позвал его в тройничок и одежды этой всё равно лишится в скором времени. На Со белая рубашка с глубоким вырезом и балахонистыми рукавами, и в ней он напоминает скорее пирата без верхнего одеяния. На ногах — чёрные обтягивающие брюки, и Хван может в полной мере оценить чужие мощные ляжки. "Он меня бесит, он меня бесит, он меня бесит" — уговаривает себя Хёнджин, когда жадно сглатывает, еле отрываясь от разглядывания фигуры Чанбина. — Простите, не знал, что у нас дресс-код. Собственная одежда не блещет официозом: конверсы, серая толстовка махагрид да темные джинсы. Даже выёбываться нечем, уж точно не перед Чанбином. — Ничего страшного, ты в любом виде выглядишь отпадно. Вот оно. Хёнджин закатывает глаза. — У тебя парень есть, в курсе? — А он тоже так считает. Хёнджин краснеет моментально. Если Чанбин хотел просто ударить по его больному месту, то это у него получилось отменно. Однако если это правда... Неужели Феликс действительно считает его красивым? — Проходи, мы в гостиной, смотрим фильм. Снять обувь занимает слишком много времени, потому что ноги начинают трястись от мелкой дрожи, а пальцы никак не хотят хвататься за эглет, чтобы распустить узел на конверсах. — Боже, — фыркает совершенно беззлобно Чанбин и опускается на колени, чтобы быстро потянуть за оба шнурка и помочь развязать проклятые кеды. Хёнджину и неловко, и некомфортно, и горячо одновременно, потому что то, каким взглядом одарил его низенький Чанбин, смотря впервые сверху-вниз... допустим, что Хёнджин этого не ожидал. Он сухо благодарит Со за непрошенную помощь и наконец проходит за ним вглубь квартиры. В гостиной на диване сидит Феликс. Он выглядит невероятно уютно и одет по-домашнему. Хёнджин немного расслабляется, понимая, что Чанбин — единственный, кто расфуфырился для этой встречи. На Феликсе безразмерная белая футболка и серые шорты, которые еле доходят ему до середины бедра. Хван сглатывает, потому что наверняка это какая-то извращённая пытка — быть вот таким, как Ли Ёнбок. Его тонкие ручки, выглядывающие из-под огромных рукавов, машут Хёнджину в приветствие. Хёнджин машет в ответ. Чанбин на пару секунд касается его талии, подталкивая вперёд, сесть на диван, и Хёнджин бы возмутился, но тёплые ладони слишком приятно обжигают даже сквозь толстую ткань худи. На диване места хватает ровно на троих, и Феликс уже сидит посередине, так что Хёнджин без зазрений совести приземляется рядом, радуясь, что оказался ближе к Ли, чем к Чанбину. На секунду мысли застилаются картиной того, как он сидит меж зажавшими его с обеих сторон Феликсом и Чанбином, в то время как оба уделяют ему особое внимание. В животе на удивление сладко тянет, хотя Хёнджину казалось, что он из-за стресса просто не сможет возбудиться. От Феликса веет теплом даже с небольшого расстояния. Вблизи, в свете поставленного на паузу телевизора, возможно разглядеть все его веснушки. И Хёнджин откровенно любуется. Феликс, очевидно, замечает это, и сам поворачивается лицом к Хвану, тут же одаривая его лучезарной улыбкой. И разве мог Хёнджин себя ощутить более счастливым, чем когда эта улыбка обращена ему, а не Чанбину? — Волнуешься? — шёпотом спрашивает Ли. Хёнджин невпопад кивает. — Я тоже, но... Я заинтригован. Хёнджин сглатывает. Это становится всё тяжелее. Чанбин не спешит присаживаться, он удаляется в другую комнату, а возвращается уже с вином и тремя бокалами. Так он становится похожим на пирата ещё больше, и это вызывает краткий смешок. — Прошу. Каждый берёт по бокалу налитого Чанбином вина, и Со, наконец, присаживается по другую сторону от Феликса. Фильм снимается с паузы, а свободная от бокала рука Чанбина тут же оказывается на бедре Ли. Ёнбок очевидно смущается от такого собственнического жеста, но ему точно так же очевидно это нравится — принадлежать кому-то. Кому-то сильному. Кому-то, кто не Хёнджин. Хван старается выпроводить из головы лишние мысли и обращается к экрану: фильм, который он смутно помнит. Что-то про любовный многоугольник, в котором герои в основном либо страдают, либо трахаются. На очередной сцене поцелуя становится неловко, потому что сбоку от себя Хёнджин слышит мокрые звуки. Чанбин собственнически целует Ли, пока тот с радостью отвечает, иногда жалобно выдыхая в чужие губы. Хёнджин не может оторваться от постыдного наблюдения, пока не натыкается на обжигающий хищный взгляд Чанбина. Тот смотрит на Хвана во время поцелуя, через мгновение отстраняясь от Ёнбока и разворачивая его лицом к Хёнджину. — Ликси, — шепчет он на ухо ему, но так, чтобы Хван всё слышал. — Кажется, наш гость тоже не прочь поцелуев. Не хочешь поделиться собой? Судя по лицу Феликса, его от таких разговоров ведёт, и он с готовностью кивает, тут же подползая к Хёнджину. Нет. Нет-нет-нет. Хёнджин не был готов. Не так, не сейчас. Речь же была о сексе, а не о поцелуях! А вдруг у него от вина испортился запах изо рта? Вдруг Хёнджин забыл, как целоваться? Вдруг он сейчас возьмёт и опозорится, причём не только перед Ёнбоком, но и перед Со. Прежде, чем Хёнджина успевает посетить следующая мысль, Феликс уже оборачивает руки вокруг его шеи, приближаясь к лицу. — Ты не хочешь меня целовать? — увидев смятение в чужих глазах, жалобно спрашивает Ли. — Хочу, очень хочу, — он отвечает на грани слышимости. В фильме начинается очередная постельная сцена, а Феликс накрывает его губы, и это их первый поцелуй. Хёнджин бы хотел сказать, что Ли на вкус как солнце и безупречность, но на деле чувствует на языке вино. И не то чтобы ему не нравится. Ему не может не нравиться, особенно когда Ли так филигранно играет с его нижней губой и умудряется уместиться у него на коленях так, будто там ему и место. — Отлично, Ликси, ты такой молодец, замечательно справляешься, — не успевает Хёнджин забыться в собственной утопии, как слышится голос Чанбина. Феликс почти стонет в поцелуй, когда слышит похвалу, и Хвану не сложно догадаться, что его она возбуждает. — Тебе хорошо, Ликси? — задаёт вопрос Чанбин, а у Хёнджина замирает сердце. И отмирает только тогда, когда Ли воодушевлённо кивает, продолжая нарываться на всё новые поцелуи. — Ты делаешь Хёнджина таким счастливым, детка, — Ли выгибает брови на новое заявление Чанбина. Со смотрит прямо Хёнджину в глаза. — Разве не так? — Так, — спустя долгие секунды молчания хрипло соглашается Хван. — Мне очень нравится, Бок-и, спасибо. — Бок-и?— хмыкает Чанбин. — Ликси, посмотри, он уже и прозвище тебе придумал. Ну разве не замечательный мальчик? "Мальчик? Это он про меня?" — у Хвана вытягивается лицо, и он со стыдом чувствует, что эти слова достигают своей цели. После поцелуев с Феликсом и чанбиновой похвалы было невозможно остаться равнодушным. Джинсы Хёнджина видимо топорщились, но он не знал, что ему делать и можно ли вообще руководить процессом. Он всё ещё был чужим в их доме и не знал ни одного правила этих двоих. В задумчивости Хёнджин не заметил, как опустели его колени и как Феликс вернулся к Чанбину. — Давай покажем Хён-и, какой ты красивый и открытый, а то он тебе, кажется, до сих пор не верит, — нарочито детским тоном говорит Чанбин. Со укладывает Феликса спиной на собственную грудь, обвивая его талию сильными мускулистыми руками. Под рукавами светлой рубашки смуглая кожа Чанбина смотрится просто невероятно, и Хёнджин в который раз сглатывает. Ли откидывает голову Чанбину на плечо, открывая шею. И Чанбин не отказывает себе в удовольствии вылизать и расцеловать каждый её миллиметр. Хёнджин будет последним и самым наглым лгуном, если скажет, что его это не возбуждает. Член болезненно дёргается в плену просторных, но таких сковывающих сейчас джинсов. Феликс выглядит таким беззащитным, а Чанбин — таким властным, что Хван понимает непростительную вещь: Он хочет их обоих. Хочет здесь и сейчас, иначе он просто умрёт. Чанбин на него смотрит и всезнающе фыркает, прежде чем запустить одну ладонь под кромку шорт. Так, чтобы опасно близко к уже стоящему во всю члену, но всё-таки не касаясь его. Феликс громче обычного стонет, почти капризно, однако Чанбин лишь шикает ему, убаюкивая: — Побудь хорошим мальчиком, Ликси. Покажи Хён-и, каким послушным и терпеливым ты можешь быть. Ты ведь хочешь, чтобы Хён-и оценил твои старания? Его рука спускается ещё ближе, лёгким, почти невесомым касанием проходясь вдоль возбуждения. — Да, да, хочу! Феликс дышит прерывисто и очень часто, стараясь удержать ёрзающие бёдра на месте. Эта картина сводит Хёнджина с ума, делает его лишённым всяких разумных мыслей, заставляет по кругу вертеться лишь одно слово "хочу" во всех его формах и интонациях. — Кажется, у нашего Хён-и проблемка, — Чанбин указывает пальцем на очевидный стояк Хёнджина, и Феликс следует за ним взглядом. — Не хочешь помочь ему, Ликси? — Можно? В глазах Феликса столько надежды, что Хван почти разрывается на части от переполняющих его чувств. Феликс отлипает от Чанбина и умещается меж его ног, смотря снизу-вверх. А Хёнджин был к такому откровенно не готов и даже почти почувствовал стыд, пока не понял, с какой жадностью разглядывет его Ли. — Нужно дать ему разрешение, — подсказывает Чанбин. — Не забывай, что Ликси у нас воспитанный мальчик. Хёнджин сглатывает. В горле встаёт ком — каким, блять, образом, он должен давать Феликсу какое-то там разрешение? Феликсу ведь можно всё. Это закон, аксиома, существующая в голове Хёнджина годами. Но Феликс и правда выжидающе смотрит. Очевидно видит, что Хёнджин очень, очень хочет. И ему наверняка нравится; получать разрешение, похвалу, быть хорошим и послушным — нравится. — Бок-и, — хрипит он. — Бок-и, тебе м-можно... можно всё. Всё, что хочешь. Хёнджин бы даже лёг под него, вот совсем без сомнений, но Ёнбоку, кажется, нравится немного другое. — Не балуй его. С уст Чанбина срывается короткий смешок. Хёнджин бы хотел фыркнуть "сам разберусь" или "не твоё дело", да только вот это как раз-таки дело Чанбина, а не его, так что он покорно молчит. Феликс тем временем придвигается ближе к Хёнджину. — Тебе не нужно в душ? — на всякий случай уточняет Ли и после отрицательного жеста головой удовлетворённо кивает и расстёгивает чужую ширинку. Не будет же Хёнджин говорить, что почти два часа провёл в душе за бритьём всех возможных волос на теле, тщательным намыванием и уходом за кожей, ведь для Ёнбока ему хочется быть идеальным. От мыслей отвлекает чувство облегчения — член наконец-то не сдавливают плотные джинсы, а ещё через секунду Ли стягивает с него и боксеры и дует на головку, вызывая дрожь по всему телу и первый несдержанный стон. Чанбин жадно, неотрывно наблюдает за ними, и Хёнджину даже не надо смотреть в его сторону, чтобы понять это. Однако он смотрит и в который раз за вечер тонет в опасном, пожирающем взгляде карих глаз. Феликс на пробу пропускает его в рот, вбирая почти до половины, а Хёнджин не может ничего, кроме как закатить глаза и выстонать чужое имя. Мгновение спустя Хван чувствует, как рядом с ним прогибается край дивана — Чанбин опускается около него и пристально смотрит, пытаясь разглядеть в Хёнджине сомнение. Однако ему уже глубоко плевать, он на седьмом небе от того, что его член обхватывает губами ебаный Ли Феликс, и он уж точно не будет против, если его сейчас облапает ещё и Со Чанбин. — Такой красивый, — на ухо выдыхает Чанбин, и Хёнджин чувствует, как твердеет ещё сильнее. — Невероятный. Как вы замечательно смотритесь вместе. Как правильно смотрится Ликси с твоим членом во рту, — Ёнбок несдержанно стонет, пуская вдоль ствола лёгкую вибрацию и выбивая из Хенджина ответный стон. — Как правильно смотришься ты, Хён-и, получая удовольствие. — Блять, Со Чанбин, остановись, иначе я кончу! Хёнджину приходится признать, что чужие речи действуют на него слишком хорошо. — Разве не в этом смысл, детка? Ликси и я, мы позвали тебя для того, чтобы доставить удовольствие. Чтобы получить в том числе тоже, но кто сказал, что тебе нельзя кончить несколько раз за вечер? Феликс, будто бы в подтверждение, берёт глубже, заводя возбуждение за щеку и позволяя головке тереться о мягкую внутреннюю сторону. В тот же момент Чанбин, устроившись позади Хвана, медленно стягивает с него худи, в котором Хенджину наверняка жарко, заодно с футболкой, тут же оставляя его непозволительно нагим на фоне двух всё ещё одетых парней. Руки Со невероятно приятно скользят по телу, заставляя Хёнджина теряться и не знать, куда деть собственные конечности. В итоге он решает завести одну руку за спину, ощупывая сначала пресс сквозь тонкую рубашку, а после скользит ниже, туда, где в копчик упирается недвусмысленный бугорок. — Я такой из-за вас, — громко, чтобы Ли тоже услышал. — Ликси, Хён-и, вы оба такие молодцы. Хёнджину на такую похвалу немного всё равно, но вот Феликса размазывает от каждого приятного слова в его адрес, и Хван решается в кои-то веки тоже открыть рот: — Да, Бок-и, я чувствую себя очень хорошо, всё благодаря тебе. Феликс поднимает на него жалобный взгляд, а в глазах ни капли разума, только дымка возбуждения и благодарности за похвалу. Кажется, Хёнджин входит в раж, потому что такой Ёнбок явно вызывает у него зависимость. — Вот бы поставить перед тобой зеркало, — Чанбин прикусывает хрящик его уха, и Хёнджин тихо выдыхает от прикосновения к эрогенной зоне. — чтобы ты мог наблюдать за своей красотой вечно. Чтобы мог смотреть, как я трогаю тебя везде со стороны, пока Феликс отдаёт тебе всего себя. Скажи, Хён-и, хочешь этого? Слова направляются прямиком в пах. Чанбин медленно ласкает его соски, доводя до истомы, пока Ёнбок набирает темп, двигая головой всё быстрее. Хёнджин не знает, как, но Чанбин безошибочно угадывает слова, которые надо ему говорить и точно знает места, которые надо задеть, чтобы заставить его быть на седьмом небе. — Хочу, хочу, блять, Бин, Бок-и. Рука Хёнджина автоматически сжимает член Чанбина через брюки сильнее, когда он чувствует близость разрядки. Со тихо, но ощутимо выдыхает ему на ухо. Феликс скулит и еле заметно потирается о собравшийся меж его ног плед, преследуя хоть немного собственного удовольствия. — Давай, принц, отпусти себя. Кончи для меня и Ликси, покажи ему, как тебе приятно. Хёнджин кончает на лицо Феликса, послушно высунувшего язык. Хван тут же закрывает ладонями лицо, чувствуя прилив стыда за содеянное. — Чш-ш, — Чанбин успокаивающе обвивает руки вокруг обмягшего тела Хёнджина. — Ты не сделал ничего плохого, принц. Убери ладони от лица, посмотри, каким счастливым ты сделал Лиски. Хёнджин смотрит меж пальцев. Взгляд Феликса с натяжкой можно назвать осмысленным, он тяжело дышит и довольно улыбается. Чанбин тянет руку к его лицу, собирая немного остывшей спермы на пальцы и подносит ко рту Ли. Тот с готовностью обвивает костяшки губами. — Хён-и такой вкусный. Видит бог, если бы Хёнджин не кончил буквально только что, он бы позорно быстро возбудился, слыша глубокий голос Ёнбока. — Действительно? Чанбин вынимает пальцы изо рта Феликса и снова проводит ими по грязному участку лица. Уже через секунду он облизывает их и сам, показательно довольно урча: — И правда. Какой ты вкусный, Хён-и. От голоса Чанбина внутри Хёнджина пробуждаются какие-то древние инстинкты, иначе животное желание в отношении Со Чанбина Хёнджин назвать не может. Он резко разворачивается в чужих объятиях, самостоятельно впечатываясь в губы Чанбина. Они пухлые — не такие приятные, как у Феликса, конечно, — и Чанбин отменно работает языком, целуя в ответ активно, но не напористо и давая Хёнджину вести. — Если я буду получать по поцелую за каждый комплимент, — выдыхвает он. — боюсь, тебе придётся очень постараться, ведь хвалить я умею. Хёнджин ухмыляется, но ничего не говорит, лишь бросает на Со лукавый взгляд. Сзади начинает ёрзать от недостатка внимания Феликс. Он жалобно потирается о плед сквозь тоненькие, ставшие ещё короче из-за натяжения вокруг члена шорты. — Иди сюда, малыш, — Чанбин хлопает по бёдрам Хвана, и Феликс моментально оказывается на обозначенной позиции. — Как думаешь, Хёнджин-и хватит на ещё один раз, если ты покажешь, как сладко ты себя растягиваешь? — Конечно. Ёнбок бездумно улыбается, но действий никаких не предпринимает. Со кладёт ладони на руки Хёнджина, одна из которых так и сжимала его сквозь штаны, и размещает их на ляжках Феликса. — Сними их с него, Ликси любит, когда его раздевают. Тон у Со мягкий, но при этом такой сексуально-строгий, что не подчиниться невозможно. Да и хочет ли Хёнджин не подчиняться? Разве что если его за это потом хорошенечко накажут — но эту мысль он старается задвинуть подальше. Чанбин продолжает давать команды, заставляя мозг Хёнджина погружаться в бездумную негу. Нет смысла осмыслять свои действия, когда тобой командуют, тем более в такой обстановке. Незаметно Феликс лишается и коротеньких шорт, и боксеров, и даже футболки. Хван ловит себя на мысли, что Ли болезненно худощавый, и ему рефлекторно сразу хочется его откормить, лишь бы избавиться от проступающих сквозь кожу нижних рядов рёбер и невозможно впалых ямок на ключицах. А те тоже покрыты веснушками, и это сводит и так плохо думающего Хёнджина с ума. Он целует каждое пигментное пятнышко, пока ладони Чанбина приятно скользят по внутренней стороне бёдер, а собственные ласкают член Феликса невесомыми касаниями. Ли стонет, прогибаясь в спине и умоляя о большем. — Держи. Чанбин очень вовремя (он, очевидно, читает Ёнбока, как открытую книгу) протягивает Хвану смазку. Бутылочка почти пустая, и Хёнджин неожиданно погружается во фрустрацию, понимая, что он лишь третий лишний, развлечение на один вечер для заскучавшей пары. — Принц, — Чанбин, словно почуяв его настроение, проводит пальцами вдоль хвановых предплечий. — Если ты будешь медлить, то Ликси останется пустым и неудовлетворённым. И кто знает, как он захочет на тебе отыграться за это в следующий раз. Феликс лишь согласно кивает, еле осознавая услышанное и лишь понимая, что Со призывает Хёнджина не оставлять его пустым. У Хвана широко раскрываются глаза, когда он понимает, что сказал Чанбин. Они хотят его ещё раз? Или Чанбин его так успокаивает? — Ты слишком много думаешь, слишком много на себя берёшь, — продолжает он, и его поглаживания становятся всё приятнее, снова начиная отзываться где-то внизу живота. — Позволь мне вести тобой, забудь о том, чтобы думать. Его голос действует почти гипнотически, и Хёнджин с радостью ведётся на возможность отключиться от реальности. — Выдави смазку на пальцы Ликси, Хён-и. Хёнджин послушно исполняет просьбу и согревает лубрикант пальцами. Феликс в это время беспокойно ёрзает, и Хван пытается его успокоить, целуя. — Ликси, такой терпеливый для нас, верно? Такой покорный, даже когда чертовски сильно хочет в себе член, — Феликс мычит, машинально опуская глаза на член Хёнджина. Ему становится практически стыдно, что Феликс видит его не в возбужденном состоянии. — Давай, малыш, подготовь себя для Хён-и. Феликс кивает и подносит пальцы к проходу, вводя сразу два. Хёнджин завороженно смотрит, как те без труда исчезают внутри, и от осознания его прошибает волной возбуждения. — Ликси хороший мальчик, — объясняет Чанбин. — Когда ему наконец-то удалось уговорить меня на секс втроём, он был так взволнован, что не смог не растянуть себя заранее. Где-то внутри Хвана всё переворачивается вверх дном. Это Феликс хотел переспать втроём. Это Феликс устроил перед ним спектакль невинности в университете, пока сам наверняка только и думал о том, как разложить Хёнджина. — Бок-и такой извращенец? — шепчет ему в губы Хёнджин, но Феликс отрицательно мотает головой, пытаясь казаться непричастным. — Наш Бок-и так много думал о тройничке, что даже не смог потерпеть, пока я растяну его самостоятельно? От уличающих его план слов Феликс жалобно стонет, срываясь с ритма, в котором себя растягивал уже тремя пальцами. — Вставь на пробу пальцы, — предлагает Со, и Хёнджин подносит руку, уже смазанную лубрикантом, ко входу. Три и правда скользят без проблем, и тогда Хёнджин чуть сгибает их, попадая по простате. — Хён-и, Хён-и! — стонет Ли и пытается насадиться глубже, лишь бы повторить чувство. — Он готов, принц. Да и ты, смотрю, тоже. Ухо опаляет горячий воздух от лёгкого смешка, и Чанбин проводит кольцом из пальцев вдоль вновь вставшего члена Хвана несколько раз, в этот же момент раскатывая по нему презерватив. Феликс пожирает это зрелище глазами. — Можно мне... — Можно, — второпях разрешает Хёнджин, не желая медлить ни минуты. Феликс тут же придвигается ещё ближе, перехватывая его ствол и приставляя ко входу. Ли медленно опускается чуть ниже головки, закидывая голову назад. — Хён-и, — беспокойно выдыхает он. Хёнджин, утопая в блаженстве, не может ничего, кроме как стонать, стараясь не толкаться прежде, чем Ёнбок привыкнет к его размеру. — Не торопись, Ликси, — журит Со. — Мы ведь хотим, чтобы Хён-и тоже получил удовольствие. И Чанбин снова кусает его хрящик, заставляя очередную волну возбуждения пройтись по всему телу. — Если бы ты только знал, Хван Хёнджин, как долго он упрашивал меня, как капризничал, несмотря на то, что хотел быть послушным для меня. Это твоё влияние, не так ли? Всё его тело, каждый сантиметр тает под сильными руками Чанбина. Со водит пальцами вдоль сосков, щекочет под рёбрами, целует невесомо шею и проводит кольцом из пальцев там, куда ещё не успел насадиться Феликс. Чанбин властвует над его телом и разумом, в то время как Феликс отдаёт Хёнджину всего себя, передаёт весь свой контроль и всё своё наслаждение, и это не может не льстить. Ёнбок медленно, но верно наращивает амплитуду движений. У него наверняка затекли ноги, и Хёнджин медленно стекает по телу Со, оказываясь в лежачем положении меж разведённых бёдер Чанбина. Носом прямо у бугорка так и не снятых штанов. Феликс после смены позы тут же наклоняется чуть вперёд и опирается Хвану на грудь, продолжая более смело скакать на нём. Чанбин ничуть не успокаивается тоже: — Я так долго отказывал Феликсу лишь потому, что он хотел тебя, принц. Я думал, что сойду с ума, если передо мной окажутся одновременно и парень, которого я люблю, и парень, в которого я был влюблён. И боже сколько сил мне понадобилось, сколько сил я трачу каждую секунду, чтобы не сорваться и втрахать тебя в этот диван. Вас, блять, обоих. Феликс, слыша эти слова, громко стонет. Он прыгает на Хёнджине так, будто завтра не настанет, и Хван почти умирает от стимуляции собственного члена. У него не было секса хуй знает сколько, а теперь он лежит на диване между своей влажной мечтой и ангелом, на которого он пускал слюни с первого курса и который так приятно сжимает его внутри. — Раздевайся, Со Чанбин, — дьявольским взглядом прожигает его Хёнджин, но сложно казаться угрожающим, когда ты носом почти утыкаешься в стояк. Чанбину дважды повторять не надо — он явно удивлён, но возбуждение берёт верх, и он скидывает свои ебучие узкие брюки в мгновение ока, тут же откидывая и боксеры. Видя чужой член, Хёнджин облизывается. Он не большой, но толстый, и у Хвана текут слюнки только от представления его тяжести на своём языке. Со берёт подушку и подкладывает под шею Хёнджина, так, чтобы его голова была достаточно запрокинута для удобства. Хёнджин призывно открывает рот, смотря снизу-вверх на Со. Чанбин видит, как Феликс всматривается в эту картину, и медленно погружается в теплоту рта Хёнджина. — Блять, Хёнджин-а, ты... — Чанбин откидывает голову назад. Он бы хотел продержаться как можно дольше и растянуть удовольствие, но он держался даже без толковых прикосновений всё это время, и его член буквально пульсирует от желания поскорее кончить. Хёнджин довольно закатывает глаза — он так идеально наполнен сверху и так нереально чувствует себя снизу, что ему кажется, будто он во сне. — Я могу двигаться, Хён-и? — он показывает знак "о'кей" пальцами. — Хорошо. Если что, стукни меня по бедру, и я остановлюсь. И толкается одновременно с тем, как Феликс особенно сильно подскакивает на нём, изливаясь на живот Хёнджина. Хван, не сдерживаясь, стонет, тут же посылая по всему телу Чанбина вибрацию. Феликс обессиленно падает ему на грудь, грузно выдыхая. Хёнджина мотает по постели взад и вперёд, и он кратко постанывает на каждом толчке в свою глотку. Он знает, что у него будет болеть горло после этого вечера, но он совсем не против такого расклада. Ли заботливо стягивает с него презерватив, завязывая его в узел. — Какой ужас, Хён-и, ты запачкался, — проводя вдоль всё ещё возбуждённого члена рукой, нарочито удивляется Ли. Будто бы это не его вина. Феликс снова оказывается меж ног Хёнджина и снова погружает его в свой рот, почти не двигаясь и лишь держа его открытым. Потому что толчки Со грубые, и Хёнджин проезжается по дивану вновь и вновь. — Хёнджин-а, я сейчас кончу, — низко рычит Чанбин. — и тебе лучше постучать по моему бедру, если не хочешь, чтобы я сделал это внутрь. Но Хёнджин не стучит. Потому что он не может отрицать, что он находит невероятно горячим тот факт, что оба парня сегодня пробовали его сперму, и он хотел бы сделать то же самое. И Ли, и Чанбин ускоряются, и Хёнджину не остаётся ничего, кроме как, словно игрушка, елозить по скомканному пледу, испытывая самое острое в своей жизни удовольствие. Чанбин кончает ему глубоко в глотку, и это не первый такой раз Хвана, так что он почти без проблем глотает всё, что ему даёт Со, но тут же давится, когда подступает его собственный оргазм. Феликс помогает ему своей рукой, направляя член себе к горлу, и, повторяя за Хваном, сглатывает. — Какой Ликси умница, как он хорошо принимает Хён-и, — хвалит Со, и Феликс размякает на глазах. Со выходит из его рта, а Феликс вынимает его член из-за щеки. — Наш принц тоже большой молодец, мы так рады, что смогли удовлетворить его, — Хван чувствует губы Чанбина почти на своих и без раздумий целует, ощущая собственный вкус. Феликс, первый пришедший в себя, ухаживает за ним, а после к нему присоединяется и Чанбин, и Хёнджин чувствует себя самым счастливым на свете, потому что он согласился на эту абсолютно извращенскую авантюру и теперь нисколечки не жалеет. Потому что Хёнджин всегда безусловно "за".