***
— Дим! Смотри, какая милая морская свинка! — почти четырнадцатилетний Лёша спокойно расположился на своей кровати, в интернете смотря милые фотографии морских свинок. 2019 год, лето, интернет только процветает! И без разницы, что он появился аж в 1990 году в России, для Лёши интернет всё ещё что-то за гранью возможного. Как Дед Мороз. Или зубная фея. На лице мальчишки была маленькая улыбка, на улице прекрасная погода, птички щебечут и солнце яркое яркое, прям отдаёт летним настроением, а ноги его слегка качались туда-сюда, как те стереотипные девочки, которые читают журналы в фильмах. — Опять ты с ними, ха? На девочку походишь с такими увлечениями… — с легкой усмешкой сказал Дима, его нынешний ‘парень’, написанный карандашом в журнале. Но Лёша и не жаловался. Ему нравилось проводить время с Димой, ему нравились его светлые волосы и светлые глаза, да и сам он выглядел как солнышко, даже если его шутки иногда были… Слишком. Ну и что, что Лёша заколки любит? Дима, вот, вообще… Всегда только одну одежду носит! Как так можно вообще? Надо бы ему одежду купить другую, что-ли? Хотя вроде у него её предостаточно… Но и знать он не может, ни разу у Димы дома не был, даже спустя столько лет. Лёша в ответ лишь посмеялся, перекатываясь на спину и садясь ровно. Если Диме не нравится… Значит сделает так, чтоб нравилось. И Дима начал улыбаться более по доброму. Он встал с пола, где играл в какую-то очередную стрелялку и подошёл к парню на кровати. — Дим? Ты снова хочешь… — Лёша спросил более тихим голосом, на что Дима лишь шмыгнул носом и навис над парнем в очках. Лёша как на автомате закрыл глаза, пока чужие руки подобрались к его шее, прижимаясь своими потрескавшимися губами в его. Лёша даже не понял, когда поцелуй углубился, а он уже был повален на кровать, а те самые руки медленно начали лезть под его майку. Лёша пытался терпеть. Он знал, что если отреагирует не так, Дима уйдёт. А он не хотел, чтобы Дима уходил. Только не он. Его единственная надежда. Но тело его предательски дрогнуло, слегка отталкивая Диму. Но тот лишь усмехнулся, посмотрев на жалкое зрелище в виде трясущегося мальчика перед ним. Дима лишь приблизился в уху Лёши, нашёптывая ему всякое, что Лёша хотел слышать и нет. И только в конце он прошептал: — Ну же, Лёшенька. Мы так редко видимся сейчас из-за моей сестрёнки… Хоть чуть-чуть, дай насладиться тобой, — после этого Лёша почувствовал как к его паху прижимается другой, на его глаза невольно наворачиваются слёзы. Он же не хочет… Но Дима уйдёт. А Дима это всё, что у него есть. Поэтому он поддаётся вперёд, улыбаясь до боли нервно. А Дима лишь запускает свою руку ещё раз под одежду другого, трогая его там, где никто не должен. Он хочет забыть такие моменты. Это единственное, что ему не нравилось… Ведь так? Дима ушёл буквально через пять минут, с лёгкой улыбкой и ‘Пока!’, захлопывая всеми дверьми в доме. А Лёша? Лёша чувствовал себя отвратительно. Он этого не хотел, но ему всё равно понравилось. Но это же и не против его воли было, он сам разрешил Диме… Лицо Лёши немного скривило, а он упал на пол. 'Чёрт,' думает парень когда он смотрит вниз на своё тело. А точно ли ему понравилось? Тогда почему он хочет плакать? Всего немного потерпеть. Ему понравится. Просто он ещё 'не дорос', как говорит его Дима. Ему скоро понравится. И он сможет давать наслаждение и Диме. Ведь Дима его любит. Любит больше всех. И никто ему не нужен. Ведь так?..…
Неделя. Прошла всего неделя. А теперь Дима частый гость у Романовых. Не то, чтобы и раньше Дима не появлялся дома у них. Просто сейчас каждый день, да и по несколько раз иногда. Родителям Лёши перестало это нравится, и не то, чтобы начинало. Сейчас эти двое только спустились из комнаты Лёши. С каждым днём младший из семьи Романовых всё более тускнеет, его обычный задор будто бы исчез. И Марии вместе с Михаилом это не нравилось, что уж говорить о любимых бабушке и дедушке Лёши. Дима прихватил пару конфет из тарелки на столе и помахал Лёше, после чего испарился за дверьми дома. А Лёша просто стоял. Его ноги тряслись. Его тело тряслось. И сам он был весь потный, но своим маме с папой лишь улыбнулся, после чего прошёл в ванну. — Этот Дима… С виду хорошим мальчиком был, — начала Мария, попивая только сделанную мятную воду. Все ещё теплая, но и в холодильник не поставить. Приходится довольствоваться тем, что имеют. — Дорогая. Мне он сразу не понравился. Видно же, что он плохо влияет на Лёшу. Он весь обмякший ходит, а лето только началось, - недовольно покачал головой Михаил, читая очередную газету, что притащила Антонина Петровна из почты. — Ну хотя бы завтра день рождение нашего мальчика, я надеюсь, что это поднимет ему настроение, — с лёгкой тоской сказала мама Лёши, вставая из-за стола и выходя на огород, надо же, чтоб хоть кто-то им занялся. И никто не знал, что весь этот разговор подслушал Лёша, пока с его ног медленно стекала вода, а из его глаз - слёзы. Они просто не понимают. Димочка его любит. А они его просто не знают. Они не понимают.…
Следующий день. День рождение. Новый телефон. Весёлая родня. И даже Лёшенька весёлый. Всё хорошо, сегодня можно передохнуть от гнусных мыслей. Впереди целое лето, наполненное радостью и любовью. Ведь так? А точно так? Конечно же, нет. Родители и тут смогли насолить. Переезд в Омск? Серьёзно? Почему именно сейчас? Они хотят оградить Лёшу от Димы? Или это правда просто командировка? Но почему такая долгая? В секунду настроение Лёши упало ниже плинтуса. Сейчас ему хотелось только рыдать и обнимать подушку. Что он и сделал, уйдя от родственников подальше в свою комнату, упав на кровать. И даже Дима не придёт, именно сегодня ему нужно седеть с его грёбанной сестрой. Но она родня для Димы, так ещё и маленькая, винить её не в чем… А почему он с ней придти не мог? Он так и не узнал, а Дима так и не сказал. И после всё как в тумане. Мама пришла его утешить, папа сказал быть ‘мужчиной’. Уведомление на телефоне от Димы, игнорирование и сон через слёзы. И лишь на следующий день он ответил Диме, соглашаясь на прогулку. Они давно не гуляли и это всяко лучше чем в жарень дома сидеть. Не говоря про то, что и безопаснее. Последние деньки прогулок по посёлку, последние деньки с Димой… Он больше не почувствует его рядом, не услышит его голос, не сможет с погулять, да даже просто дома посидеть. А может это к лучшему? Они сидят в кафе. В кафе, в которое Лёша и под дулом пистолета больше не зайдёт. Ему страшно, но он серьёзно и тихо говорит Диме о переезде, надеясь на какую-то реакцию. Что он будет скучать. Но ничего. Совершенно ничего. Незаинтересованный взгляд, что смотрит в окно, руки скрещены на груди. И это весь его ответ. 'Я не буду умолять тебя остаться,' говорит он. 'Я не такой, уж прости,' повторяется в голове Лёши сухой голос некогда его друга. А тот лишь ушёл, захлопнув дверью. Как он всегда и делал. И Лёша понял. Что его и не любили вовсе. Что только он любил. И слёзы медленно потекли по его щекам, пока он выбежал из кафе, недоев свой заказ. Но на него уже без разницы. Как и всем на Лёшу в целом.…
25 июля 2019 года. Уже как полтора месяца прошло с его последней встречи с Димой. Он всё ещё не может отпустить, но пытается его забыть. Родители резко начали донимать его вопросами про девушку, ведь раньше видели разные засосы на шее парня, а тот лишь молчал, либо резко отвечал, что нет никого. Он ни с кем, кроме Димы не виделся, откуда девушка могла появиться? Так и утихло до середины июля это всё. У него не было девушки. Да и парня, оказывается, не было. Но всё начало налаживаться, правда. Новый город оказался не так уж плох, даже тепло летом. Оказывается, в Омске снег не круглый год, что уже радует. И квартира неплохая, и родители будто веселее стали. Любил он всё же маму и папу, хоть они его и не понимали. Но и он не пытался говорить. Боялся. Но сейчас единственная печаль для Лёши была то, что бабушка с дедушкой остались там, но ничего. К ним они ещё съездят и не раз! Ну и его пара друзей, скорее даже знакомых, что остались там. Он будет скучать по ним тоже и надеется, что они по нему будут хоть чуть-чуть. Но даже такой спокойный момент можно нарушить. Пока Лёша исследовал свою новую комнату на ближайшее не понятно сколько лет, он услышал уведомление от телефона. Не ожидая сообщений ни от кого, кроме как от игры с котятками, он посмотрел на экран телефона. И увидел то имя, что он пытается забыть последнее время. — Димочка, ха, — пробормотал Лёша. В его глазах мгновенно появляются маленькие слезинки. Что он там пишет? 'Прости, я был не прав. Не знаю, что на меня нашло,' чёрт бы тебя подрал. Лёша хотел кричать. Но он не мог. Ему и так уже слишком больно. Поэтому он просто пялил в телефон несколько минут, смотря на сообщение некогда близкого человека.'Поздно, Дима.'
А после его номер оказался в чёрном списке. А Лёша на полу, слёзы всё же стекли с его щёк, пока он всячески пытался зарыться лицом в матрас новой кровати. И именно в этот момент зашла Мария, увидев сына в таком состоянии, она сразу подбежала к нему, пытаясь его успокоить, узнать, что произошло. Но в ответ только тихие всхлипы. Лёша устал. Устал скрывать, что происходило с ним. Он сам уже не понимает, что это было. Он правда любил? Или просто зависел от единственного человека, что был рядом. Неожиданно вечер оказался слишком холодным. Холоднее зимы в Омске. Холоднее Антарктиды. Холоднее чувств Димы к Лёше. Он же просто хотел вернуть его, чтоб опять воспользоваться, да? Чтоб опять потрогать его. И Лёша не сдержался. Он тихо начал бормотать всё, что происходило между ним и Димой. Его мама застыла в ужасе, а после чего у неё самой полились слёзы из глазах. И нет, не потому, что это был парень, потому что её сын был с парнем. А потому, что это случилось с её сыном. Из-за его лучшего друга. Всего спустя пару минут Лёша и Мария сидели вместе в объятиях, Михаил пришёл в квартиру и застал эту картину, немного в шоке от того, что могло произойти за пять минут, пока он отходил донести вещи, а мама Лёши пыталась успокоить сына, говоря, что всё позади. И Лёша соврал бы, если бы сказал, что не рад. Дима всё ещё важен для него, но он уже его потерял. И даже не он потерял, он сам потерялся. А после состоялся долгий, долгий разговор. Лёша во всём признался. Признался, что его привлекают парни. Что это не пройдёт. Что он любил Диму. И что тот не любил его. И никто не даст соврать, что даже его мама была в шоке, а отец в гневе. Его папа хотел нормального сына, а мама просто не ожидала. Но Лёша знал, что его не смогут принять даже его родители. Пару дней они не говорили. Несколько недель Михаил пытался уговорить жену, что Лёшу нужно 'вылечить', пару месяцев Мария успокаивала сына и говорила, что всё нормально, что любовь не зависит от пола, и что она любит Лёшу. И только спустя пару лет его папа смог его принять. Но он смог. И он был счастлив. Он был счастлив, что его семья всё-таки его понимала. Он был счастлив, что смог избавиться от того, кто был его любовью и болью. И сейчас он счастлив. Ведь он нашёл новую, настоящую любовь.***
— …А потом меня родители отправили в твою школу, там мы познакомились, ну а дальше ты знаешь, — закончил Лёша. Всё это время его голос был на грани срыва, и даже он не понимал - от гнева или слёз. Но он впервые взглянул вниз на Сашу, спустя всё это время, чтобы обнаружить как Саша смотрел на него с открытым ртом, в полном шоке. А Саша-то самому себе не соврал. Разговор реально пиздец. Ну, как минимум история Лёши. — Солнце, ёпт твою мать, и ты всё это время молчал?! — неожиданно закричал Саша, немного приседая на локтях, чтоб смотреть на Лёшу сверху. — Тише! Родители спят, вообще-то, — Лёша слегка закатил глаза, смеясь с реакции Саши. Ну, хотя бы он выслушал его полностью. — Лёша, блять. Если бы я знал… Да мы же когда тем занимались, я у тебя даже не спросил… — начал нервно говорить Саша, осматривая своего парня вдоль и поперёк, будто тот совсем недавно снова виделся с Димой и тот мог как то его трогать. Как-то ему навредить. А потом, в добавок, он пальцем показал на Мони, у которой самой рот открылся. Она то тоже не слышала эту историю, но походу, она познала жизнь во второй раз, и теперь уставилась на Лёшу. — Ты посмотри, что ты с Мони сделал! И это я ещё тут не в порядке?! Но Лёша лишь посмеялся, смотря на обеспокоенное лицо своего парня. Он уже реально был его парнем, и тот его любил. Конечно, со своими замашками Саша, но он хотя бы не пользуется Лёшей. Ну, не считая того, что он точно использует его как подушку и грелку по ночам. — А он ещё и смеётся. Ну пиздец, мне Лёшу сломали, — Саша слегка надул губы, после чего вздохнул, ложась обратно в объятия Лёши. Он даже предположить не мог, что с Лёшей произошло такое. Он чувствовал ненависть к Диме. И безграничную любовь к Лёше. Теперь у него включилась функция 'защиты Лёши'. — Я если этого чела хоть когда-нибудь увижу, я его... — Ну всё, Саш, спокойно. Он нас не потревожит. А если и да, я очень уверен в твоих боевых способностях, — саркастично сказал Лёша, всё ещё посмеиваясь. Его Саша и вправду был смешным, когда он был злым. Особенно с этой шевелюрой на голове, которая уже слишком сильно разлохматилась после данных обнимашек. Лёша ещё больше разлохматил Сашу, заставляя того смотреть на Лёшу, как на дебила. — Не переживай. С тобой я занимался недо-сексом, потому что я хотел. — Погоди, недо?! — Саша спросил ещё более запутанным, из-за чего Лёша рассмеялся ещё сильнее. Удивительно, что даже такая больная тема для Лёши оказалось не такой страшной с этим коричневолосым дылдой. Нежный смех, остывший чай и давно выключившийся ноутбук — то, что провожало их в следующий день. Время перевалило за полночь. Рандомная музыка снова вернулась к ним, Спотифай правил миром. А Саша с Лёшей переместились с кровати на пол. В руках Саши Мони, которая очень внимательно изучает руки парня, пока Лёша уселся сзади Саши, что находился между его ног, и расчёсывал его длинные волосы под недовольный бубнёж Саши про Диму: — ...как он вообще может так поступать? Так ещё и с тобой? Ты же такой прекрасный, милый, любимый, лучший, превосходный, красивый, умный... Лицо Лёши уже давно было красное, как помидор, но прерывать такие лести от своего парня не хотелось. Смущение смущением, но эго твоё не каждый день подкармливают. Поэтому он тихо слушал, слегка смеясь с грубых слов в сторону Димы. Лёша уже больше не отрицал, Дима и вправду был гандоном, сволочью, чмом и ещё сотней похожих обзывательств. И сейчас, Лёша бы гордо плюнул ему в лицо и убежал далеко, потому что, так то, плеваться в людей нельзя. Но после ещё трёх минут уроков эпитетов с Сашей, Лёша всё-таки решил его остановить маленьким поцелуем в щёку. Саша сразу же остановился, его программа загрузилась и он вопросительно глянул на Лёшу. — Я тебя тоже люблю, Сашуль. Но пожалуйста, хватит. Слишком много... — Лёша сказал с красным лицом, на что Саша немного усмехнулся и полез целовать лицо Лёши под тихие смешки. А Мони оставили на полу. Бессердечные. Когда очередь Саши дошла до губ Лёши, тот слегка остановился, медленно моргая. Он отстранился от недоумевающего Лёши, после чего нежно прошептал: — Я могу тебя поцеловать? — Дурачок совсем? Теперь каждый раз спрашивать будешь? — отчаянно вздохнул Лёша, после чего притянул к себе Сашу, нежно целуя его. Просто лёгкий, мягкий и романтичный поцелуй. Всего через секунды три, Лёша отстранился, улыбаясь. — Ты... Господи, — пробормотал Саша и снова обнял Лёшу, сильнее притягивая его к себе. — Верущим из-за тебя стану. Хотя бы говори, если ты чего-то не захочешь. Или чтобы я остановился. И они снова рассмеялись, но Лёша всё-таки кивнул на слова Саши. Больше не горел неоновый фиолетовый, а лишь спокойный желтоватый свет от настольной лампы. Чай давно остыл, печеньки съедены, а на кухню никто идти не хотел. Вот так и проходила их ночь. — Но у меня всё ещё есть вопрос, — Саша слегка добавил после этих незначительных смешков, поворачивая свою голову к Лёше, — я правда твоим родителям нравлюсь? Или ты меня так успокоить пытаешься? Лёша от такого вопроса пытался не рассмеятся. Серьёзно, иногда Саша был до боли невинным. Хотя, с этим тоже есть маленькая история. Он отложил рассческу, теперь просто поглаживая волосы Саши. — Ну, совру, если скажу, что ты им сразу понравился. Ты тогда ещё в таком состоянии был, знаешь... Несостоянии, — Лёша начал немного, можно даже сказать, грустно. От чего и Саша дёрнулся. Вспоминая, каким он был. Но Лёша быстро прервал его поток мыслей, — но ты это, не переживай. По началу они пытались сравнить тебя с Димой, мол такой, сякой, напоминаешь его. Но потом со временем они полюбили тебя прям реально. Наверное они сразу поняли, что у тебя какая-то трэш история. А это я один туплю сто лет. Саша невольно рассмеялся снова. Он был счастлив. Может, он и вправду сможет когда-то сказать, что является членом семьи Романовых... И избавится от своей фамилии. — ...Хотя погоди, Рапунцель моя, раз уж заговорили, мне всё ещё интересно, — резко отрезал Лёша, смотря больше на Мони в руках Саши, что недовольно бегала туда-сюда, потому что пару минут назад о ней все забыли. А это, между прочим, непростительно. — Волосы не отрежу, — так же отрезал Саша, отворачивая его голову в другую сторону от Лёши. Тот лишь вздохнул, его коронное, и слабо бахнул того по голове кулаком. — Ай, ай-яй... Меня убили... Смерть... — драматично упав на грудь Лёши, тот начал скулить, на что Лёша лишь ещё больше рассмеялся. После секунды тот чмокнул мокушку 'умершего', из-за чего последний опять начал улыбаться. Он пытался развеселить Лёшу, чтоб тот забыл о Диме? Мило. — Я не об этом, дурак. Но это всё ещё не обсуждается, — наконец сказал Лёша, после чего погрузился в раздумия на добрых секунд пять. Даже расчёсывать Сашу перестал. — Как я и говорил, раз уж я так расскрылся тут и у нас что-то вроде ночи откровений... Может ты расскажешь что-то о себе? С любовью понятно, по переписке ты сказал, что у тебя никого не было, но а в целом? Если ты не против, конечно. Просто я будто не до конца тебя понимаю. А я хочу понять, Саш. И это то, к чему Саша не был готов. Он знал, что когда-нибудь они дойдут до этого разговора. Но не так же. Хотя, может и нет лучше времени. Саша вздохнул и улёгся обратно на Лёшу, поглаживая Мони. Даже та начала вопросительно смотреть на Сашу. До чего уже умная свинка, не бось и тот день помнит. Он слегка глянул на окно, такая же темнота. Как и в тот день. Если бы не Лёша, он бы уже давно лежал в гробу, да? А был бы у него вообще гроб? Оплатили бы его родители его похороны? Или по итогу бы платила семья Лёши? Нет, он бы с того света вернулся, но не дал бы за свои похороны заплатить. Он почувствовал руки вокруг его талии и лёгкие поцелуи в его шею. 'Щекотно,' подумал Саша и слегка посмеялся. Нет, он доверяет Лёше. Ему можно рассказать. Хотя бы чуть-чуть. — Знаешь, я тоже не люблю говорить о подобных вещах. Я попробую... Но не думаю, что всё расскажу, окей, солнце? — Саша слегка наклонился в поцелуи Лёши, улыбаясь, после чего он закрыл глаза. После одобрительного 'Угу' от парня с заколками Саша выдохнул, собираясь с мыслями. А после чего, практически шёпотом, будто кто-то ещё может услышать, начал говорить. О том, что могло бы быть по другому. Будь он сам лучше. Холодная кровать, крики родителей и молитвы — то, что он помнил всё своё детство.***
Маленький мальчик в маленьком мирке, созданный его собственным воображение и игрушками. Мир, где все живут дружно. Мир, где нет правил. Мир, где нет религий. Мир, где ты веришь не во что-то всевышнее, а в себя и людей вокруг. Мир, в котором он хотел-бы жить. Но этот мир заканчивается за дверьми его маленькой, холодной комнаты. Он всю жизнь прожил в Омске, живёт в Омске и, как говорят его родители, проживёт дальше. Потому что он нужен только дома. В кругу семьи. Снаружи его никто не ждёт. Только его будущая жена и мать его детей. И даже она исключительно выбор родителей. И он хотел их слушаться. Ведь он любил своих родителей. Он был готов сжечь любые игрушки, что не нравились его родителям. Он мог сжечь своё счастье, если это значило, что единственные люди в его жизни смогут назвать его сыном. И что они скажут такие простые слова, как 'Я люблю тебя'. Он никогда не был из бедной семьи, вовсе нет. Его родители зарабатывали достаточно, чтоб не только себя и ребёнка содержать, так и ещё нескольких людей, да так, что там и вправду можно расскинуть ноги и жить, как король. Но с самого детства его мать говорила, что данную привилегию нужно заслужить. Нужно быть хорошим сыном, человеком, делать добрые дела, да в Всевышнего верить. А пока ты грешен, ты должен жить в нищете, считая копейки. А все люди грешны, поэтому ни денег, ни нормальной еды Саша не видел практически всё своё детство, вынужденный жить в хрущёвке, где родители платят за воду через раз, а про электричество и подавно забывают стабильно каждые месяц. Но одежду они всегда должны были носить статную, чтоб показывать, что они на пути исправления. Но вообще хоть кто-то так считает? Но Саша давно перестал верить в Всевышнего. И в Бога в целом. Потому что он не понимал, чем заслужил ненависть родителей. Он же ничем не отличался. Учился хорошо, со всеми был добр, пытался не переступать грань, родителей прощал за сквернословие, да за синяки, что появлялись на его коже. Он просто хотел, чтоб его встречали так же, как и остальных детей из садика. Чтоб родители улыбались, приглашали обняться. Но в последний раз он чувствовал руки матери, когда те пытались его задушить. Они называли его 'Ребёнком Дьявола', 'Сатаной', 'Их кармой'. Его проклинали, потом измывали грехи и проклинали ещё раз. Почему? Потому что его волосы были коричневыми, глаза серыми, как во время грозы небо, а сам он слишком высок. Когда родители у него были низкими, с белыми волосами, а глаза голубыми, как лёд. Его мать не хотела признавать измену мужу, поэтому скинула свой грех на ребёнка. За каждую мелкую провинность, за не тот шаг, не ту громкость дыхания — всё было грехом Саши. Потому что он ребёнок Измены. И без разницы, что все знали, даже он с самого рождения знал, что его отец не Сергей, а кто-то другой. Что его мать Ольга помешенная на религии фанатичка, на что подсадила и Сергея. Он думал, что не отличается от них. Его всё ещё часто сравнивали с матерью, так почему от него так отреклись? Не у что он правда Сатана? Но даже так, он всё равно любил их, какими они были. Потому что он подражал религии, потому что в писаниях написано быть добрым ко всем. А он был обычным ребёнкои. До одного момента. — Ты провинился, Саша. Ты разбил любимый мамин сервиз. Тебе надо измыть свои грехи. А грехи можно измыть только через боль. И после темнота. Это были последние слова, что услышал Саша, последнее держание на руках, после чего он был заперт в тёмной маленькой комнатушке. Он плакал, кричал, что было мочи. А потом силы медленно стали покидать его. В комнате не было ничего, кроме стакана воды и трёх кусков хлеба на три дня. Саша боялся. Но он хотел жить. Настолько же сильно, насколько он стал ненавидеть свою жизнь. И ему до сих пор, в 18 лет, не нравится, что он начал ненавидеть собственную жизнь в девять лет. Все воспоминания, как в тумане, и первое, что он помнит после бессонных дней и ночей в той комнате, что была без света и часов — больница. Яркая, наполненая пиликанием аппаратов, и он присоединён к каким-то аппаратам и капильнице. А сам он лежит на кушетке, рядом никого, кроме каких-то столпившихся детей из палаты вокруг него. Один из мальчиков, лет так пяти, выбегает из палаты и начинает что-то кричать. Но Саша всё ещё ничего не понимает. Голова раскалывается, а встать он не может. И сказать тоже. Обезвоживание. Всё, что сказали врачи. Через время он сидел вместе со своей мамой, что играла фальшивую обеспокоенность за своего сына, винила своего мужа Сергея, что он не досмотрел, пока сама была в командировке. Но Саша прекрасно помнил стоны. Он прекрасно знал, что они пытаются зачать ещё одного ребёнка, чтоб избавиться от Саши. С этого момента и начался Ад Саши, где не он был Сатаной, а его Мать с Отцом. И он ненавидел себя за то, что он знает слишком много для своего возраста. Его 'отца' лишили родительских прав, но большего не сделали. Даже штрафа не дали. Потому что свидетелей не было. Всем давно было наплевать на крики из квартиры семейства Ридель. Он ненавидел это семейство больше всех. Он ненавидел свою фамилию, потому что выделялся среди 'Ивановых' и 'Петровых'. Он её ненавидел, потому что все насмехались над ним, говоря, что 'он из Германии, что-ли?' А он же не виноват, что какой-то там дед по линии его небиологического отца, оказывается, и вправду в Германии жил. Это не отменяет того, что он не заслужил всего этого. Он пытался быть таким же добрым ко всем, как его учила его мать, если это можно назвать учением. Но дети оказались более жестокими, чем предполагало писание. И Саша один раз пытался сказать это матери, попытаться объяснить, что его задирают из-за фамилии. Но его мать лишь выпучила свои глаза, произнося любимое 'Отказываться от фамилии — грех. Если ты от неё откажешься, тебе придётся измыть свои грехи. Через боль.' И после этого начались проблемы со здоровьем Саши. Они были не такие серьёзные, но он стал намного слабее как в физическом, так и в эмоциональном плане. В десять лет он уже не мог так быстро бегать, хоть и был самым высоким в классе, и должен был быть один из самых быстрых. В одиннадцать он стал часто по мелкому болеть. А в двенадцать и во все не мог встать с кровати из-за частых 'измываний грехов', то кружку разобьёт, то придёт домой не в три часа дня, а на пять минут позже. То просто заплачет. Его родители говорили, что так его грехи уходят, чем слабее он, тем меньше он подвержен Сатане. Но они же пытались его просто до гроба довести, не так ли? Пытались полностью избавить его от чувств. И у них почти вышло. Но. Но потом случилось то, что перевернуло их семью. Родители и так часто ссорились, но после того как его отцу Сергею поставили бесплодие, а матери Ольге невозможность иметь детей, ежедневной рутиной стали крики и оры родителей, разбавляемые 'измыванием' своих грехов через алкоголь. Будто они только сейчас догадались, что Саша не ребёнок Сергея. Но таким образом на Сашу наплевали. Родителей волновали только их тёрки, пока Саша мог красть их деньги, наконец выйти на свет и начать с кем-то общаться. Он начал носить одежду, которая нравится ему. Он начал общаться с людьми, с которыми он хотел. Он начал употреблять то, что запрещено. Он наносил себе боль, когда он хотел. Он не говорил свою фамилию никому. Он превратился в Сатану, которого он сам боялся с детства. Потому что он стал копией родителей. Но он встретил Лёшу. Он полюбил Лёшу. Он захотел исправиться ради Лёши. Захотел, чтобы этот странный парень в очках, с заколками и характером 'Ты конечно попробуй, но меня не добьёшься' посмотрел на него. Потому что он вперые почувствовал, что хочет ради чего-то жить. Ради кого-то. Он не измывал грехи ни разу с того дня, как родители узнали о их состояние здоровья. Это был его персональный Ад в Аду, и он был рад, что он давным давно закончился. Но слова матери впились в его голову. Грехи можно измыть только через боль. Он искал общение через боль. Он искал любовь через боль. Он искал прощение через боль. Он искал его прощение через смерть. — Прошу, прости меня Лёша, — то, что на самом деле являлось последними словами Саши перед тем, как он чуть не упал на холодный асфальт с крыши дома. Он пытался извинится перед Лёшей через смерть. Как он извинялся перед своими родителями, будучи запертым в тёмной кладовке. Но Лёша показал, что и обычные объятия являются способом извинения и прощения. А плакать — это нормально.***
— ...ну а дальше ты сам знаешь. Мы начали мутки мутить, мусорники выкидывать, морскосвинарники заводить. Хотя пока у нас только Мони, — более спокойным, чем перед началом рассказа, тоном сказал Саша. Он решил полностью довериться Лёше. Раз тот ему доверился, почему Саша не может? Ну вот, он смог. А сейчас он посмотрит, правильно ли сделал. А так он всё ещё лежал макушкой на груди Лёши, поглаживая Мони. Но Мони будто не до поглаживаний. Она опять вылупилась, но теперь уже на Сашу, с большим таким вопросом 'А что это, простите за вульгарщину, блять, было?' Но после очень неодобрительных взглядов свинки, это оказалось не единственным, что смутило Сашу. Слишком длинное молчание. Даже как-то слишком. Сколько уже секунд прошло? Десять? Двадцать? Тридцать миллионов восемьсот девяносто тысяч... Не успел парниша досказать цифру в своей голове, как мягкое прикосновение к его плечам развернуло его. Мони инстинктивно была поставлена на пол, потому что исход того, что её бы задавило между двумя телами, был много вероятен. И сейчас она даже как-то не против была, просто улеглась, смотря на двух парней. И вид Лёши был не из лучших. Слёзы медленно стекали по его щекам, пока он смотрел прямо в глаза Саше. А тот лишь вздохнул, беря лицо парня в свои руки и медленно вытирая его слёзы своими большими пальцами, шепча совсем тихо: — Ну, ты чего, солнце? Я же в порядке, и у меня такие защитники в виде тебя и Мони. Что ты так... — Они, блять, запирали тебя в комнате со стаканом воды и хлебом на несколько дней подряд, это повторялось несколько раз, так и ко всему же они ещё тебя били, называли ёбанной Сатаной и всё из-за того, что твоя мать изменила? Саша, алло, все дома? Какой 'всё в порядке', блять?! — теперь была очередь Лёши повышать свой голос, пока он сам тряс Сашу за плечи, будто пытаясь ему ум-разум вдолбить. Будь тут ещё вода, он бы её тоже на него вылил. Хотя, нет, не вылил-бы. Вдруг заболел бы ещё. Болеть не стоит. — И то есть ты из-за слов своей матери чуть ли не кувырком в тот мир на моих глазах? Ёпт твою, с каждым днём я ещё больше боюсь религиозных людей, хотя сам-то верующий етить твою бабушку налево! — У меня нет ба... — Помолчи, Саш! — сказал Лёша на эмоциях, медленно прекращая трясти Сашу. Теперь он сам по себе дрожал. Сашу самого на слёзы прорвало, что они невольно набрались маленькими капельками в его глазах. И Саша промолчал, только медленно обнимая своего любимого, гладя его по голове, пытаясь успокоить. Голос у него никакущий, но он пытался напеть какой-то опенинг, что часто включал Лёша. И тот даже немного посмеялся, но слёзы всё никак его не отпускали. Саша пережил такое дерьмо и во всём винил только себя, не так ли? А он же просто хотел любви от своей родни. На тот момент единственных ему людей. Но сейчас он не один. Если бы Лёша знал, он бы спас его сразу. Да вообще, только Саша вылез из живота, и он на своих почти шестимесячных ногах прямиком из Краснодарского края в Омск, спасать своего будущего любимого. Несколько минут молчания, тёплые поцелуи в висок от Саши, мелкие слёзы — то, что встретило их в новый день. Время уже давно ушло за час ночи. Повезло, что воскресенье. Можно будет поспать. Да даже если бы был рабочий день, Лёша бы Сашу ни ногой за порог дома не пустил. После таких рассказов-монологов не просто в колледж нельзя, тут только чай, какое-то тупое аниме, одеялко, обнимашки и Мони. Этим они и будут настоятельно завтра заниматься. А пока чай, хоть и холодный, но выпит. Парни усадили Мони обратно в её клетку, ей спать надо, не беспокоить же её. А сами выключили весь свет и с пола переместились на мягкую кровать. На этой кровати и около неё слишком много произошло — и в прошлом, и сейчас. И наверняка ещё многое произойдёт. Ну, если родители Лёши не решаться её наконец выкинуть и новую купить. Или если Лёша не съедет от родителей. Но, скорее всего, до окончания колледжа точно не съедет, поэтому дом ему обеспечен с бесплатной едой. И Саше тоже. Потому что после таких подробностей жизни Саши, если его найдут, опять в ту комнату закинут, но уже точно не выпустят. Лёшу аж передёрнуло, что он прижался ближе к Сашиной груди, потом вспомнил, что Саша, так то, без майки спит, почувствовал слишком много кожи, и поменялся местами, прижимая уже лицо Саши в его грудь. Он услышал слабый смешок и увидел, как Саша выглянул из под объятий наверх, на Лёшу. Только уличные фонари освещали комнату Лёшу, и редко проезжающие машины, которые какого-то забыли во дворе в час ночи. Возможно, кто-то с отдыха так поздно возвращается. А может, кто-то просто долбанутый. Глаза Саши слегка блестели, а он смотрел на Лёшу слишком любящими глазами. Дима вообще никогда так не смотрел на него. И он серьёзно считал того идиота своей любовью? Саша во всех аспектах круче, лучше, красивее него и вообще. Лёша улыбнулся и поцеловал того в лоб, от чего Саша опять засмеялся. Чёрт, походу теперь он слишком сильно дорожит каждым моментом с Сашей. Даже его маленькими смешками дорожит. Будто бы раньше было не достаточно, надо ещё больше. — Лёш? — тихо, будто промурчал, парень снизу, уткнувшись в грудь Лёши. — Да, Саш, — так же тихо ответил Лёша, будто боясь разбудить кого-то из семейства. Ну, или того бомжа на мусорнике, вроде-бы его имя на Ч начиналось?.. Или, в конце концов, того наркомана, что в последнее время слишком зачастил спать неподалёку от подъезда, в котором живёт Лёша. Так тот ещё и фонарик нашёл, и теперь пугает мимо проходящих по вечерам людей. А потом спрашивают, почему люди по району не ходят. — Чтобы там не было в прошлом, если бы этого не было, мы бы сейчас не находились тут, в этом моменте. Не помню, где услышал, может это вообще ты говорил, ты же у нас тут умный, — начал Саша, слегка поднимаясь вверх по подушке, чтоб быть наравне с Лёшей, его рука скользнула под голову парня напротив, после чего он слегка начал гладить его волосы, попутно закрывая глаза. — Признаюсь честно, мы оба пережили достаточно пиздеца в наших жизнях. При том при всём слишком рано, что вообще пипец как сделало наши характеры. Но я рад, что мы встретились, солнце. Что ты смог изменить меня, а я, надеюсь, хотя бы чуть-чуть тебя. Слёзы опять появились на глазах у Лёши. Он хотел протестовать, сказать, что его 'пиздец' не сравнится с 'пиздецом' Саши. Но он знал, что только снова получит лекцию, что у всех проблемы разные, но люди по разному их переживают, и все важны... Вообще, надо и Саше такую лекцию провести. А то он что-то часто забывает, что и его проблемы важны. — Ну ты дурак, а? Конечно ты меня поменял. И жизнь мою. Я вообще не представляю, что бы было, если бы тебя не было сейчас. Во всех смыслах, — сказал Лёша, почти шепча, пытаясь вытереть слёзы со своих глазах. Уж слишком много он плакал сегодня, пора бы прекращать. Но, господи, как бы это странно не звучало, Саша такой заботливый. Просто посмотрев на него он может забыть все проблемы мира. И что, что они дерутся, как маленькие дети, и спорят, как та самая старая пара, что уже слишком много вместе пережили. Он будто в букетно-конфетно-вафельно-ванильно-радужный, во всех смыслах слова 'радужный', период опять погружается. А всё из-за этого лохматика напротив. А Саша лишь улыбнулся, помогая вытереть свободной рукой слёзы парня, а после притянул его ближе к себе. — Всё хорошо будет, Лёш. Сложные уровни в игре 'Жизнь' с боссами в виде 'Дебил Дима' и 'Сатанические Мать и Бать' были успешно пройдены. Они могут нам ещё повстречаться, но мы же вместе, да? В конце концов, у нас есть боец в виде Мони и щиты в виде вафель твоей мамы, — и тут оба засмеялись с такой дурацкой идеи, Лёша мигом посмотрел на Сашу, слегка пиная того в бок. — Сначала морскосвинарник, теперь вафелоиздельница? — игривым тоном спросил Лёша, слёзы наконец остановились, а он прижался ближе к другому парню. — Ого, так вы лучше меня слова выдумываете, — Саша ответил тем же тоном, после чего они оба опять посмеялись. Комната ещё долго была наполнена тихим смехом, шуршанием постельного белья и мелкими поцелуями между парнями. Да, всё будет хорошо. Всего-то завтра тётя Маша отругает за то, что они слишком долго не спали. Всего-то Саше придётся зайти на кухню, чтобы приготовить завтрак. Всего-то они вспомнят о домашке и им придётся её делать. Но в конце, как всегда, они забьют. И решат, что выполнить их план будет лучше. Аниме, одеяло, чай, объятия и редкие, но мягкие поцелуи. Чтобы они не прошли в прошлом, сейчас они здесь, вместе друг с другом. И пока то завтра не наступило, они тихо желают друг другу спокойной ночи, медленно засыпая в объятиях друг друга. Хорошо, что они смогли друг другу довериться. И пусть это было слишком эмоционально для них двоих. И пусть они выплакали достаточно слёз. Это того стоило. И хоть они не знали в прошлом, что такое настоящая любовь, сейчас она рядом с ними. Рядом друг с другом.