Мы находим друг друга, когда нуждаемся в этом

— Бомгю, не забудь потом в магазин! — крикнула женщина своему десятилетнему сыну, выглядывая из-за калитки. Мальчик обернулся к матери и улыбнулся: — Хорошо, мамуль! Попрощавшись с матерью, Чхве покинул территорию дома и направился к своему любимому месту. Это лето мальчик с матерью по традиции проводили на даче, далеко от Сеула. Дом остался у семьи от погибшего отца Бомгю, точнее, с тех времен, когда Бомгю исполнилось шесть лет. Тогда Чхве-старший купил этот дом для семьи, после чего каждое лето Бомгю с родителями приезжал сюда. Время, проведенное здесь, мальчик считал самым лучший и счастливым, ведь он находился далеко от неуютной городской суеты и мог целыми днями не отлипать от родителей. Но счастье, как известно, не длится вечно. Отец Чхве умер от рака. После пережитого горя Бомгю стал тихим и часто закрывался в себе. Мать понимала, что произошло с сыном, но не пытала его вопросами, а лишь поддерживала и показывала, что мальчик может ей доверять. И вот Бомгю вновь в этом доме. Семья не изменяла своим традициям даже после смерти отца, поэтому каждое лето они вновь и вновь появлялись здесь. В этом месте у Бомгю с детства было много друзей. Они встречались на небольшой детской площадке, что представляла из себя лишь пару качелей, окрашенных в ярко-жёлтый цвет, хлипкую железную горку да карусель салатового оттенка с деревянными неокрашенными сиденьями. Они играли, веселились и просто наслаждались общением друг с другом, полностью погружаясь в мир ярких эмоций, где не было места печали и злости. — Суа, Гувон, Бэкхён, Минджи! — Бомгю радостно подбежал к друзьям и обнял каждого по очереди. — Приветик, — улыбнулась Минджи. — Бомгю, где ты был так долго? — наигранно захныкал Бэкхён. — Да, Бомгю, мы скучали, — хором вторили другу Суа и Гувон. — Простите, ребят, мы приезжаем сюда только на лето, вы же знаете… Малыш-Чхве опустил голову и от нечего делать начал пинать траву носком кроссовка. — За то, что не играл с нами так долго, будешь водить! — довольно задрала нос Суа, которую появление Бомгю спасло от выбора быть водящей. — Я не против, это даже лучше, чем искать место для пряток, — тут же повеселел Чхве. — А ты будешь играть? Бомгю заметил за спинами ребят маленькую фигуру человека. Незнакомый мальчик сидел на качелях, опустив голову на поручень, и смотрел себе в ноги. Он не ответил Бомгю, даже не посмотрел на него. Со стороны можно было подумать, что мальчишка глухонемой. — Если захочешь, можешь присоеден… — Бомгю! — громко шепнула ему Минджи и отдернула за руку. — Не разговаривай с ним! Ты что, не знаешь? — Почему? Что не знаю? Он выглядит грустным, почему я не могу позвать его поиграть? — возмутился мальчик. Минджи оглянулась на фигуру, что также уныло сидела сзади, и продолжила: — Ходят слухи, что у него нет семьи и дома. Его никогда не забирала с площадки мама, у него нет друзей. Когда-то Гувон шёл здесь с папой рано утром, так этот уже сидел здесь, точно в такой же позе и такой же одежде! — Минджи прищурилась и воскликнула, — Да он точно из приюта сбежал! Мальчик на качелях никак не отреагировал на всё сказанное, хотя — и это очевидно — он всё слышал. Бомгю же удивлённо раскрыл рот, не зная, что отвечать. — Да, Минджи права, не общайся с ним. Мне даже мама запрещает это делать, — нахмурился Бэкхён. — Странно, но он никогда не реагировал на то, что мы его обсуждаем или не зовём играть… Ему будто наплевать на нас… Я бы на его месте уже всем взбучку устроила! — рассуждала вслух Суа. — Ну точно ненормальный. — А вдруг его дома бьют? — подал голос Гувон. — Гувон, не неси чушь! — воскликнула Минджи. — А что, если это правда? Я видела у него синяки. Вроде бы… — поддержала друга Суа. — Ребят, хватит! Дети вздрогнули от неожиданности и посмотрели на Бомгю, про существование которого и вовсе забыли, пока обсуждали незнакомца на качелях. — Хватит уже, у меня на игры есть только полчаса, потом ещё в магазин надо, а вы тут время тратите на какого-то… чудака. — Да, он прав, пошлите в прятки? — пританцовывал на месте от нетерпения Бэкхён. — Да! — хором воскликнули друзья.

***

С тех пор прошло более десяти лет. Бомгю рос, росли его друзья, росла и их дружба. Юноша всё чаще закрывался в себе, он стал тише и нелюдимее, а с уходом матери в другой мир Чхве и вовсе перестал искать новые знакомства. Больше не было человека, с которым он мог поделиться всем, чем хотел. Остался лишь он, предоставленный сам себе. Время шло, дружба постепенно переросла в товарищество, а товарищи превратились в незнакомцев. Незнакомцев для Бомгю. Вместе с возрастом менялся и характер Чхве. Он, раньше весёлый и буйный ребёнок, теперь стал тихим застенчивым юношей. Друзья отдалились от него и больше не общались. Проще говоря, Бомгю стал чем-то вроде невидимки. Раньше он не понимал этого и винил себя в нежелании ребят с ним играть, но затем перестал гнобить свою душу и просто смирился. Юноша перестал посещать дом отца после смерти матери, ведь ему казалось — в чем смысл вновь возвращаться сюда, если это место больше не держит в себе прошлое счастье и беззаботность? Зачем ему приезжать в этот дом, если здесь его никто не ждёт? Так он думал до тех пор, пока ему не исполнилось двадцать один. Близилась осень, начало августа, когда Бомгю всё чаще начали посещать мысли о счастье, что он так бессовестно бросил умирать. Укладываясь в кровать после долгого и нудного дня, юноша окунался с головой в воспоминания о проведённом времени с родителями. Он душил себя мыслью о том, что ему нужно вернуться. Он хотел снова прикоснуться к этим стенам, потрогать нежную траву, вдохнуть тот воздух. Он хотел почувствовать тепло родителей, что навсегда заключено в стенах дома. Он хотел вернуть в то место жизнь.

***

Дверь со скрипом отворилась, и в помещение вошёл Бомгю с небольшим рюкзаком за спиной, да сумкой на плече. Юноша глубоко втянул носом воздух, моментально закашлявшись от слоя пыли. Чхве подбежал к окну, стараясь не дышать, и распахнул его. Слегка улыбнулся, осматривая комнату, хоть его печальные глаза и выдавали весь настрой парня. Бомгю бросил кладь на диван, заставив пыль клубами подниматься в воздух, и направился в обход по дому. Он нежно прикасался пальцами к старым книгам на полках, что оставались нетронутыми долгие десять лет, вдыхал запах земли и сырости, доносившийся из подвала, сжимал в руках старые родительские куртки и… И собственную старую потрепанную куртку. Куртку, которую он носил в десятилетнем возрасте. Бомгю тяжело задышал, вспоминая всё. Всё, что было в этом доме. Всё, что доставляло Бомгю счастье. Всё и всех. Он вспомнил, как когда-то рано утром бежал на ту десткую площадку, как радостно играл с друзьями, как часто подшучивал над вечно сидящим на качелях чудаком. Он вспомнил всё до единого. Дверь дома громко захлопнулась, и уже через пять минут Бомгю бежал через поле на ту игровую площадку, где провёл столько счастливых дней.

***

Подойдя ближе, Бомгю сбавил темп и перешёл на тихий шаг. Волнение захлестнуло его с головой, стоило ему заметить вдали верхушку старой железной горки. Он вышел на поляну, где и находилась площадка, и остановился, осматривая всё, что там было. — Столько времени прошло… — прошептал он, роняя куртку, которую всё ещё держал в руках, на землю. Юноша медленно обошёл поляну, внимательно скользя взглядом по до боли знакомым местам. Вот горка, изрядно поржавевшая за всё это время — на ней больше никто не катался, не красил её, поэтому краска давно облупилась. Вот карусель — кто-то изрядно постарался, ведь её основание лежало в одной стороне, а сиденья — в другой. Доски набухли от сырости и потрескались, части железных поручней растащили местные хулиганы. А вот пара качелей. Краска на них также потрескалась и опала на землю, сиденья, раньше светлые, пахнущие новым деревом, теперь стали серыми, с кое-где поросшей плесенью. Отличий было много, но одно изрядно удивило Бомгю — раньше было свободно лишь одно место, ведь второе всегда было занято тем самым чудаком, который ни разу не заговорил и даже не посмотрел на Бомгю. Теперь же у юноши был выбор, куда сесть. Хоть рядом и никого не было, Чхве все равно сел на то место, что оставалось свободным всегда. Он не посмел занять второе сиденье, будто боялся, что разрушит некую тонкую нить, все ещё связывающую его с этими воспоминаниями. Юноша слегка толкнулся ногами, и качели со скрипом двинулись с места. Если раньше Бомгю ненавидел, когда что-либо на площадке скрипело, то сегодня этот звук его даже… успокаивал? Чхве медленно скользил взглядом по площадке, покачиваясь на качелях, и вскоре уснул, опустив голову на один из поручней.

***

Проснулся парень уже позже, ближе к вечеру. Юноша вяло поднял голову, зажмурившись от яркого солнца, вот вот собирающегося зайти за горизонт и опустить мир в ночь. Слегка дернувшись, Бомгю подвигал плечами, разминая их после неудобного положения, когда вдруг заметил на соседнем сиденье фигуру. Фигура эта с точностью повторяла позу того самого чудака из детских воспоминаний Чхве, только вот она была намного больше и намного… красивее? От неожиданности Бомгю вздрогнул и часто задышал. Этот парень слишком походил на призрака, появившегося из ниоткуда. Чхве даже не поверил, что и вправду проснулся. — И давно ты тут… сидишь? — осторожно пожал он голос. — Ты ведь тот самый… Ну… Мальчик с качелей? — Бомгю не решился сказать «чудак». Однако фигура молчала и просто смотрела на землю. «Ну конечно, на что ты надеялся, Бомгю? Думал, после всего, что ты при нем говорил, он будет тебе отвечать? Чудак здесь только один, Бомгю, и это ты». — Прости, ладно? Прости меня за детство, я… Я правда сожалею обо всем сказанном. «Может он и вправду глухой?» Парень не отвечал и даже не двигался. Бомгю уже было отчаялся получить ответ, когда вдруг со стороны раздался тихий глухой голос: — Ну и как тебе быть на моем месте? — почти шептал парень. «Это не сон? Ты точно не спишь, Чхве Бомгю? Ты слышишь его голос?» — Ч-что? — не понял юноша. — Ты ведь потерял всё. Вы думали, я не вижу и не слышу, что вы говорите обо мне. Вы думали, что я на самом деле плевал на ваши слова, так ведь? Да, может так и есть, но вы ведь даже не задумывались, почему мне так безразличны все ваши высказывания и слухи. Вы не думали, что есть что-то похуже? То, из-за чего ваше обращение ко мне кажется сущим пустяком? — парень усмехнулся, хоть и вышло это как-то грустно. Он все также не смотрел на своего слушателя, будто разговаривал сам с собой. — Я видел. Я всегда был невидимкой, на которую никто не обращал внимания. Зато я видел всё, что происходило с вами. С тобой. Я видел, как постепенно ты терял всё, что имел. Всех, кого имел. Видел, как из весёлого и жизнерадостного ребёнка ты превратился в унылое облако пара, сквозь которое проходят, даже не замечая его, — и тут парень обернулся на Бомгю, впервые посмотрев на него прямым лисьим взглядом. И только сейчас Чхве понял, насколько у того красные глаза, наполненные печалью и болью. Бомгю не знал, что переживал он, но разбитая душа виднелась насквозь, через эти заглядывающие в душу глаза. — Расскажи же — какого это, быть мной? Бомгю открыл рот, но тут же закрыл, не зная, что и отвечать. Он беспомощно хлопал глазами, понимая, насколько хорошо знал его этот человек, в отличие от Бомгю, который ни разу не слышал хотя бы его имени. Чхве даже представить боялся, что имел в виду парень под «нечто похуже». Он и знать этого не хотел, ведь видел в глазах парня всё, чего было достаточно для понятия его боли. — Так и знал. Ты даже сейчас не можешь ничего сказать. Парень отвернулся от Бомгю и поднялся с качелей, дабы покинуть площадку, но его остановили. Холодная рука Чхве легла на его запястье и притянула к себе. Бомгю прижался к юноше и крепко его обнял, не давая шанса выбраться из объятий. Он не знал, что происходило в жизни парня, но искренне верил во всё сказанное. И он не хотел мириться с этим. Бомгю ведь правда сожалел о своём поступке. Он сожалел о том, что тогда не был более настойчивым и послушал своих «друзей». Он сожалел обо всём, что сделал с этим человеком. — Прости меня, — прошептал Бомгю, утыкаясь носом в плечо парня. В ответ он получил угнетающее молчание, а затем тихий всхлип, что перешел в громкое рыдание. Юноша рыдал ему в плечо, крепче прижимаясь к Бомгю. Он ведь и не желал уходить. Ему было достаточно простых слов, которые он слышал впервые за всю свою жизнь. — Спасибо… Спасибо за это, — всхлипнул парень, рвано ловя ртом воздух, не переставая рыдать. — За что? Я ведь ни разу не помог тебе… Я ведь столько раз… — За эти слова… Передо мной никогда не… Не извинялись, — тише продолжил юноша, перебивая Бомгю. — Спасибо, Бомгю. Юноша вздрогнул от упоминания своего имени. А ведь он всё ещё не знал, как зовут его. — Ты… — Чхве Ёнджун. Спасибо, что извинился. Спасибо, что нашёл меня, — тихо прошептали на ухо.