В чем твое бремя, Драко?

Гермиона сама не понимает, как ноги привели ее в туалет Плаксы Миртл. Она не верила в бесконечные догадки Гарри о том, что Малфой что-то замышляет. Да, он скользкий слизеринец, но это ведь еще не синоним Пожирателя смерти. Тем, не менее, заметив Малфоя, нервно теребящего свой зелено-серебристый галстук и подозрительно оглядывающегося по сторонам, гриффиндорка не смогла сдержать любопытства и тихонько проследовала за ним. Каким-то неведомым образом это привело ее в заброшенный туалет, в котором она сама вместе с Гарри и Роном варила Оборотное зелье еще на втором курсе. Но лучше бы она сразу же отбросила идею слежки за Малфоем, ведь теперь она оказалась в крайне странной ситуации. Драко Малфой, задира и мерзавец, в холодной комнате, в полном одиночестве. Склонился над раковиной и… Нет, этого не может быть. Малфой плачет. Гермиона не знает, с чем может быть связано это странное поведение, но она явно не должна быть свидетелем такого момента. Девушка старается как можно бесшумнее развернуться и убежать обратно в Большой зал. Но неосторожный шаг разносит громкий всплеск разлитой по полу воды и Малфой оборачивается. Его глаза смотрят на девушку с невероятно злостью, а через секунду на нее уже направляется палочка слизеринца. Девушка машинально поднимает руки в жесте, обозначающем отсутствие намерения нападать. – Я знаю, я не должна была видеть этого, Малфой. Я уйду и никому ничего не расскажу. Парень все еще слегка дрожит от недавнего эмоционального порыва. Но его запястье все также крепко держит палочку в позиции готовности к атаке. – Какого хрена, Грейнджер? Ты следила за мной? Голос Малфоя звучит странно. В нем нет манерности или классической издевки. Он говорит надрывно, так, словно что-то его ужасно тревожит. – Я оказалась здесь случайно. Мне ничего от тебя не нужно, Малфой. Девушка врет, и чувствует, как щеки начинают гореть от откровенной лжи. Гермиона чувствует стыд, несмотря на то, что перед ней Драко Малфой. Независимо от того, кто он – девушка вторглась в момент невероятной эмоциональной уязвимости другого человека, который этого явно не хотел. Он пытался убежать ото всех и спрятать свои слезы. И быть застигнутым в таком состоянии, к тому же не другом, а врагом – весьма сомнительное удовольствие. И тут происходит нечто еще более невероятное чем все, что Гермиона уже только что увидела. Малфой роняет палочку на пол. И начинает содрогаться от едва сдерживаемых слез. Он поспешно закрывает лицо руками и неосторожно пятится к раковине. – Уходи, Грейнджер. Уходи! – практически кричит Малфой, между глубокими вдохами. Кажется, настал тот самый удачный момент для того, чтобы развернуться на каблуках, быстро убежать из злополучного туалета Плаксы Миртл и забыть все увиденное как странный сон. Но Гермиона Грейнджер не привыкла бросать людей, которым нужна помощь. А Драко Малфою, как бы абсурдна не была эта мысль, кажется, сейчас очень нужна помощь. – Малфой… что произошло? Я могу позвать профессора Снейпа или кого-то из твоих друзей… – осторожно начинает говорить ошарашенная девушка, сделав несколько маленьких шагов по направлению к собеседнику. – Нет! – резко отвечает Малфой. – Не говори об этом никому. Никто не должен знать. Это только мое бремя. Вероятно, парень сболтнул лишнего. Но Гермиона уже не может уйти. Только не сейчас, когда он сам ей открылся. – В чем твое бремя, Драко? Гермиона произносит его имя, кажется, впервые за всю свою жизнь. Сочетание из пяти букв срывается с ее губ быстрее, чем она успевает это обдумать. Внезапно сказанное и непривычное имя обжигает язык и заставляет девушку широко раскрыть глаза от удивления. Ей всегда казалось абсолютно естественным произносить имя человека в момент его утешения. Это всегда происходит машинально, о таких вещах вообще не принято задумываться. Загвоздка в том, что раньше Гермиона никогда не утешала врагов. Слизеринец, судя по всему, ошарашен услышанным не меньше девушки. Его глаза тут же расширяются в ответ, и взгляд цепляется в Гермиону. Наконец, девушка может разглядеть Малфоя вблизи. Кажется, он сильно изменился с того момента, как она видела его в последний раз. Его лицо будто бы исхудало, и вся фигура немного осунулась. Под глазами залегли синеватые мешки, лицо подернулось светлой щетиной. И глаза… таким Гермиона еще никогда не видела Малфоя. Он выглядит… несчастно. Не побежденно, не испуганно, не жалко и даже не уязвленно. Он выглядит просто несчастно. Так, будто несет в душе тяжелый груз, которым, возможно, ему даже не с кем было поделиться. – Я должен убить его. Или убьют меня и всю мою семью. Малфой произносит эти слова холодно, практически без эмоций. Несмотря на то, что говорит об убийствах. Похоже, он прогонял эти фразы в собственной голове по кругу уже много, много раз. А у Гермионы от них застывает в горле ком. Спрашивать о том, кого именно должен убить Малфой, кажется сейчас бессмысленным и неразумным. Скорее всего, это уже слишком важная информация, чтобы потенциальный (хоть и вынужденный) убийца ею поделился. С другой стороны, эти сведения не имеют значения в данный момент. В данный момент важно другое. Гермиона обязана предотвратить то, о чем говорит Малфой. И она обязана ему помочь. Поэтому следующие слова вырываются у нее практически без раздумий. – Я помогу тебе. Настроение парня меняется на глазах после сказанного. Его поза расслабляется, и он больше становится похож на самого себя. Малфой громко усмехается, и этот смешок разносится эхом по пустому туалету, отражаясь от высоких каменных потолков. – Зачем тебе это нужно? Малфой слегка наклоняет голову, продолжая смотреть прямо в глаза Гермионе. Теперь девушка слегка усмехается в ответ. – Тебя не волнует, как я умудрюсь это сделать. Волнует лишь зачем? – Грейнджер, ты круглая отличница и самая знаменитая ведьма десятилетия на зависть всей чистокровной Британии. Поэтому – да, меня волнует то, зачем ты хочешь мне помогать? – Малфой возвращает себе серьезность. Гермиона в очередной раз краснеет. Что это, мать твою, было? Драко Малфой завуалировал в сарказме комплимент для Гермионы Грейнджер? Когда он успел изменить свои взгляды касательно магглорожденных и их места в обществе? Гермиона непременно это выяснит. – Я привыкла помогать тем, кто попал в беду.