Безвинный

«Их поцелуй мог бы разрушить небеса, если бы они захотели».

      Дверь открылась с лёгким скрипом, уже с порога ударил приятный сладкий аромат пищи и чужого тела. Наследный принц уткнулся носом в подставленное плечо, вдыхая тягучий жар: с момента, как это случилось в первый раз, Се Лянь неожиданно для самого себя пристрастился, и эта привычка устраивала обоих. По усладе феромонов небожитель скучал куда больше, чем по прелестям кулинарии. — Я уже забеспокоился, — тихий вдох ознаменовал их небольшой ритуал. Хуа Чэн в знак приветствия прижался губами к растрёпанным ветром волосам Наследного принца, чувствуя оттенки вечернего города, сумеречную прохладу, запутавшиеся в причёске, и, наконец, запах самого Се Ляня… — Время бежит слишком быстро, чтобы за ним следить, — голос ушёл в алые одежды, там и потерялся, однако обязательно услышанный.       Их встреча прошла так же, как и обычно: Наследный принц успел нездорово привыкнуть к этому, как казалось со стороны, чрезмерному, но такому желанному лелеянию со стороны Градоначальника. Он поднял голову, мазнув щекой по бликующему шелку, так неохотно, лениво, словно не хотел продолжения, и встретился с любопытной чернотой глаза. От Се Ляня этот взгляд не скрывал ничего: не хотел, да и, собственно, не мог пойти наперекор своему обожанию, поэтому нежное любопытство пробивалось даже через душный сумрак комнат.       Из-под сборок одеяния выскользнули тонкие длинные пальцы, маяча красной нитью, коснулись руки Наследного принца Сянлэ, подцепили, и кожу небожителя докрасна обожгли губы — холодные, изогнувшиеся в изяществе жеста, — и стало тепло.       Это было стандартным его приветствием: аромат и поцелуй руки. Казалось, занимательнее было бы в губы, но сей жест был столь благоговейным, что Наследный принц долго не мог с ним смириться. Пришлось признать: это было гораздо интимнее обычного поцелуя не в плане тактильности, но в плане доверия. Лишь лёгкое смущение, как обычно, мелькнуло в мягких чертах лица небожителя, и тот благодарственно сжал пальцы другого; уголки губ демона дернулись, намекнув на улыбку. — Прошу, — рука Собирателя цветов нехитрым жестом заставила Наследного принца устремить свой взор на практически единственный, такой манящий источник света: свечи, стоящие на небольшом столе.

***

      Вино очень странно действовало, по правде говоря. Наследный принц точно не был пьян в привычном понимании; Се Лянь всё чаще подмечал у себя в голове, что Градоначальник оказывал на его тело влияние куда большее, чем любые напитки, и под чужими чарами взор небожителя был прикован к точёным чертам лица. Терпкий вкус волновал язык, заставлял лишний раз потягивать из бокала, смаковать виноградный — даже на просвет — привкус, непростительно томно выдыхать в присутствии другого, без зазрения совести рассматривать отблески свечей в обсидианово черном глазу; у Наследного принца росло искушение нарушить мирную трапезу, встать и убрать непослушные пряди с лица Собирателя цветов.       Наследный принц уже не помнил, как обретённый покой заставлял вечерами забывать о своих обетах.

И грех скрывался алой вуалью, словно никогда из неё не рождался.

      От взора Градоначальника ничего не ускользало, наоборот: он с особой любовью следил за каждой эмоцией на лице Наследного принца, за каждым чужеродным бликом в глазах возлюбленного и раньше, и сейчас. А взгляд его, пусть этого Се Лянь и не приметил, так же пьян, как и его собственный: такой же донельзя туманный и такой глубокий, что поглотил ранее бликовавший танец свечей.       Серебряный свет промелькнул сбоку — к ужасавшим всех бабочкам небожитель тоже давно привык. Эти отблески занимали всё меньше и меньше его внимания, особенно после того как Наследный принц смирился с тем, что эти существа будут его вечными спутниками. Сокровище Градоначальника всегда должно быть в безопасности, а лучшей охраной был он сам.       Невесомое крыло тонко мазнуло Наследного принца по щеке; вздрогнув, Се Лянь обнаружил, что пальцы Хуа Чэна переплелись с его собственными, тихо улыбнулся привычной прохладе касания и взглянул на демона. Тонкий мазок крылом, и щека загорелась, но не от обжигающего касания, а от прилившей крови. Се Лянь вновь вздрогнул, понадеявшись, что его румянец скроет краснота чертогов: кровавые ткани, струящиеся до пола, густой алый воздух, в котором отдельной терпкостью читались аромат Градоначальника и вплетённые в него ноты вина.       Тонкий мазок крылом, и серебряный блик вывел из транса. Пальцы демона невинно — именно невинно — скользнули по кисти мужчины, вновь оплели руку и еле ощутимо потянули. Его взгляд — излишняя терпкость, и это манило Се Ляня гораздо больше, чем невинный подзывающий жест. Наследный принц в одно скользящее движение очутился на коленях Градоначальника. Его руки спокойно скользили по спине небожителя; их пальцы расцепились, и Се Лянь огладил красные одежды, вызвав глубоко внутри тоску по очертаниям плеч, по скупым теням на белоснежном теле, что сейчас было спрятано под слоями шелка, игриво звеневшего золота и черной кожи.       Наследный принц слабо улыбнулся, когда ладонь демона, большая и мягкая, охладила пышущие кровью щеки; ему показалось, что серебряное опахало снова опалило мазком крыла губы, но нет — это был их Повелитель. Хуа Чэн провёл большим пальцем по губам небожителя, и ответом ему был мягкий поцелуй. Уголки чужих губ дернулись, и Хуа Чэн расплылся в довольной улыбке, склонив голову вбок, как заинтересованный зверёк, пальцы демона коснулись кожи мужчины в немом восхищении. Ещё одна уловка: такими маленькими жестами Градоначальник подталкивал партнёра к действиям, подстраивался под ритм другого, и желания Хуа Чэна неизбежно единились с мыслями небожителя, находя в последних отклик.       Тонкий мазок крылом — а Се Лянь уж было вновь позабыл о существовании преданных слуг Градоначальника. Но недвусмысленный намек был понят. Насленый принц Сянлэ аккуратно отвёл руку Хуа Чэна от своего лица: лишь чтобы приблизиться вплотную и коснуться его губ своими, так же нежно, как делал это он, так же секундно, как касались чужой кожи крылья бабочек. Несчётное количество раз Хуа Чэн позволял небожителю так издевательски растягивать прелюдии и наслаждался каждой секундой, но сегодня, видимо, терпение Собирателя цветов лопнуло: сильная рука скользнула по спине партнёра, не позволяя отстраниться ни на йоту, его губы с жадностью — пусть и нежно — смяли губы Се Ляня. И нашли отклик. Кажется, сегодня это было не во власти Наследного принца.       Собиратель цветов первым прервал поцелуй, отстранился, и оба со смятым дыханием смаковали винный привкус ласк, пьянивший, подталкивавший к большему.       Пальцы ловко справились с бледневшим в сумерках поясом: он упал на красный пол и мгновенно утонул в темноте. Распахнутый ханьфу сполз с плеч, стыдливо обнажая перед облачённым в кровавый шёлк белоснежные нижние одежды. Хуа Чэн отстранился от губ Наследного принца, и небожитель смущённо уткнулся лбом в чужой лоб, пока демон дразнил нарочито медленными поглаживаниями, и мурашки кололи спину приятной щекоткой. В касаниях Градоначальника ещё не прослеживалось явной пошлости. Но это сейчас. Сейчас, пока его касания дразнили своей контрастной непорочностью, заставляли теплеть кожу на бёдрах, живот, и Наследный принц, словно в отместку, зарывался в копну чёрных волос пальцами, позже — носом, щекоча нежную кожу за ушами. А во взгляде демона уже теплилась игривая серебряная искорка.       Наследный принц с упоением разглядывал точёные черты лица, но взор неумолимо тянуло вниз; небожитель касался пальцами торса мужчины, будто копируя его манеру, и пояс полетел в сторону, а красно-черное ханьфу огнем скользнуло с плеч долой. Демон позволил Се Ляню лишь это, прежде чем их губы вновь нетерпеливо сошлись в поцелуе. Смакуя сладкий вкус возлюбленного, Хуа Чэн окончательно избавился от верхних одежд, и сброшенные на пол шелка тоже утонули в вязкой темноте.       Под чужим напором увертюра грозилась быть слишком короткой, но от того не менее интересной, скорее даже пикантной в остроте сверкающего серебра. Под этим напором и осознание двукратно возросшего желания пришло к Наследному принцу куда быстрее, чем обычно.       Но страсть демона никогда не могла полностью застелить благоговейное поклонение: именно поэтому движения, которые должны были быть рваными, напористыми, по-прежнему были излишне аккуратны и выверены в своей быстроте. Рука Хуа Чэна лежала на талии небожителя, готовая развязать пояс нижних одежд, но Градоначальник не торопился: немного отодвинуть ворот — всё, что нужно сейчас прохладным губам, чтобы заставить тёплую кожу пылать винными оттенками, заставить пальцы небожителя тянуться вниз, цепляя и утаскивая с плеч кровавые ткани. — Не хочешь, — фраза разбилась на две касанием языка о губы, — попробовать что-то новое?       Только сейчас Градоначальник позволил другому заметить игривые искорки в черноте его взгляда, и отказ был бы просто непростителен.       Се Лянь тихо кивнул. Его доверие даже не позволило поинтересоваться, что именно было на уме у демона. Это было подмечено обнажившей клыки усмешкой, однако же не словами: губы Градоначальника уже не встречали препятствий в виде одежды, поэтому тянулись вниз. Се Лянь утратил долю непорочности вместе с ускользнувшими белыми тканями. Давно уже. Наследный принц откинул назад чуть светлёные солнцем волосы, лишь пуще открывая уже покрасневшую от ласк шею, но здесь демон, казалось, уже закончил; мягкое касание к открытой коже заставило небожителя подметить возраставшую требовательность. Градоначальник провёл кончиками пальцев по тёплой коже: от угла челюсти вниз, по шее, внимая каждому изгибу, сюда же — губы, и в раздумье остановился у грудины. Тихий вздох — разрешение, и пылкость губ Хуа Чэна обожгла грудь мужчины, выбила ещё одно разрешение, и горячий язык размашисто провёл по соску.

Отдал свою ласку и сделал бы это снова. Заученная наизусть, она растворилась в Наследном принце.

      Реакция Наследного принца только подначивала: Хуа Чэн алкал его стонов, алкал чужого упоения от собственных ласк и упивался этим сам. Тело пьяно горело в тех местах, где блестели на коже влажные поцелуи, и требовало большего.       Именно сейчас, когда, казалось, останавливаться уже недопустимо, Хуа Чэн отстранился; в его глазах — немой вопрос. Се Лянь прижался ближе, теснясь, наслаждаясь трением плеч о плечи, шёлка о шёлк, и это было воспринято как согласие. Расплывчатый взор Наследного принца желанно блуждал по крепкому телу, и Хуа Чэн внял этому, и спина Наследного принца тут же была зацелована жаркими мурашками: его Сань Лан откинулся назад, дал небожителю волю и время полюбоваться скульптурными рельефами, однако он же эту возможность и забрал…       Сначала Наследного принца не удивила прохлада рук на его шее: пальцы так же мягко потянулись к лицу небожителя, но нега сменилась легким испугом, когда он понял, что руки сидящего перед тобой Градоначальника покоились на его бедрах.       Се Лянь вздрогнул, и распахнутые ресницы устремились назад. За спиной небожителя стоял Хуа Чэн. Ещё один. Наследный принц бросил слегка испуганный взгляд на, как ему казалось, «оригинал», а вино милосердно стирало эту эмоцию тихим возбуждением плоти. Лёгкий мазок крылом, и алое ханьфу стоящего сзади соскользнуло с его плеч. Лёгкий мазок серебряным крылом, и сомнений уже не было: — Доверься, —прошептали в унисон мужские голоса.       Их двое: уже этот факт будоражил сознание вдвойне. Стоящий сзади демон запустил пальцы в волосы Наследного принца, волосы развязно раскинулись по лицу и плечам в отсутствие ленты, и тот закинул голову Се Ляня назад. Его губы жгли чуть сильнее, острый язык проскользнул небожителю в рот, выбивая из колеи прежних мягких ласк, и Наследный принц охотно ответил. Се Лянь томно выгнул спину: Градоначальник, на чьих коленях сидел мужчина, припал губами к соскам, дразня мягкостью, дразня клыками чувствительность кожи. Демон разорвал глубокий мокрый поцелуй, оставляя припухшие губы Наследного принца подрагивать, его самого — ловить ртом воздух. — Ты всегда можешь это остановить, — зубы сжались на затвердевшем соске, и Наследный принц тихо ахнул, сжав плечи Хуа Чэна.       Они шептали в унисон. Стоп. Се Лянь вскинул голову в удивлении, едва не ударившись об одного из демонов: третий демон сидел на полу. Его шершавые губы мягко касались ноги небожителя: сначала мягко, после — бездействие Се Ляня стёрло грань, за которую совершенство не должно было переходить.       Холод давно мёртвых тел рисовался до неверия горячим на коже Наследного принца: губы всех троих демонов стирали невинный культ с кожи вместе с упавшим с плеч шёлком белого ханьфу. Нижний, пользуясь случаем, проскользил губами выше, вовсе скрываясь под полами остаточных одежд, влажность его языка смяла легчайшие ткани и заставила их липнуть к бёдрам, — а ведь сидевший снизу выглядел невиннее всех. Се Лянь вслепую потянулся рукой к этому проказнику, пальцы небожителя скользнули по длинным острым ушам, которые, кстати, вполне соответствовали не только статусу демона, но и его поведению, и, наконец, их взгляды встретились. Сидевший снизу весьма развязно облизнулся; но Наследному принцу не дали об этом подумать. Терпение подошло к концу — одномоментно чужие губы оторвались от разгорячённой святости кожи, и Градоначальник, на чьих коленях до сих пор сидел небожитель, поднял его с уже привычной лёгкостью.       Хватка Наследного принца ослабла, когда его спина почувствовала под собой шелковые простыни, ноги — чужие руки на своей коже, глаза — взгляды демонов на своем лице и их уже наполовину нагие тела. Все белые одежды стыдливо распались под черными когтями, и нагое тело было полностью в их власти, обрамленное на красных простынях невинным белым шелком. Точнее, это демоны были во власти Наследного принца Сяньлэ.       Под витиеватыми движениями горячилась кожа, под дразнящими поглаживаниями — ширилась во вздохах грудь небожителя. Под тремя парами рук он млел только больше, а его Сань Лан только благоговейно усмехался, оставляя теплящиеся краснотой цветки поцелуев: за ухом, на шее, ключицы, грудина и ниже — он всегда знал, как доставить удовольствие. Стон слетел с губ, обычно скупых до настолько развязного: самосовершенствование не учило такому удовольствию от чужого языка. Впрочем, Наследный принц давно перестал чувствовать этот ребяческий стыд, когда его живота касалась влажность губ и тут же соскальзывала вниз, бесцеремонно увлекая в греховное блаженство. Это был один из тех практически идентичных Градоначальнику демонов: язык размашисто проскользил по выступающему рельефу вен, весьма педантично очертил каждую, размазывая слюну и предэякулят по органу, и Хуа Чэн взял головку в рот.       Рука второго скользнула ниже — это был тот, самый «ушастый» из троих, в чьем взгляде Наследный принц уже с первых секунд заметил наибольшую хитроватую похотливость, — и Се Лянь сдавленно простонал в губы Градоначальника, когда почувствовал в себе покрытый маслами палец. Тугой красный воздух, переполненный тихими вздохами, кажется, действовал, как афродизиак: дьявольские серебряные огоньки в глазах демонов мерцали с каждой секундой лишь ярче, пока мужчины окропляли бледную кожу пятнами поцелуев, и искорка неги в прикрытых глазах всё-таки не ускользала от их взора.       Губы накрыли сосок Наследного принца, мягко посасывая, и выудили ещё один стон. Как непристойно. А затем на соске, на коже вокруг несколько раз сомкнулись острые зубы демона, и Наследный принц, застонав, удивлённо вскинул голову: Хуа Чэн редко позволял себе кусаться, по крайней мере так много, но когда язык «ушастого» прошёлся по прежней перчащей боли, голова Се Ляня снова упала на подушки, разрешая и это.       Пока двое ласкали наследного принца, подготавливая распаренное маслом тело, рука небожителя потянулась к третьему демону, которому будто не хватило места, коснулась его бедра, подзывая, и демон наклонился, встречая виноградное послевкусие на губах Наследного принца. Се Лянь потянулся сам к нему, отвечая, коснулся рукой угловатой линии челюсти, и поцелуй прервался. Хуа Чэн удивлённо посмотрел на небожителя, на руку, всё ещё лежащую у него на лице, и рука Наследного принца тут же скользнула по телу демона вниз: шея, ключицы, грудина, напряжённый живот, и демон, колеблясь, вздохнул, когда Се Лянь коснулся его члена.       Небожитель застонал, когда в нем оказался ещё один палец и демон, тот, с самыми длинными ушами, стал медленно раздвигать свои пальцы внутри, расслабляя ещё больше. — Наследный принц такой чувствительный, — донеслось снизу от того проказника, и фраза заставила небожителя неосознанно сжать пальцы внутри себя.       На теле Се Ляня расплылись розовеющие пятна укусов, заботливо зализанных этим же демоном. Застонал ещё раз, когда другой демон взял член небожителя в рот, из-за томной судороги чуть больше необходимого Се Лянь сжал орган демона, тот довольно зашипел, закидывая голову назад, накрывая руку Наследного принца своей.       Се Лянь приподнялся и, ловя удивленный затуманенный взгляд Собирателя цветов, облизал его орган. Так и продолжил, изредка отрываясь, обводя головку большим пальцем, и демон дышал тяжелее. У небожителя все ещё получалось не очень умело, тем более что слаженно, цельно мешали двигаться ощущения внизу: Наследный принц еле держался, чтобы не закончить так быстро. Не получилось, и демон, сидевший меж его ног, уже облизывал с губ белые тягучие капли.       Наследный принц застонал, оторвавшись от полового органа демона, и облизнулся сам, тяжело дыша после оргазма. Солоноватый вкус чужого возбуждения теплился на языке. Такой, наверное, был вкус у запрета. Три пары глаз жадно ловили эту распущенность: небожитель уже давно не краснел.       Демон с длинными ушами, который до этого момента растягивал Наследного принца, покусывал его слегка загорелую в сравнении с белыми телами кожу в такт мокрым звукам, перевернул Наследного принца на живот. Небожитель повернул затекшую шею, и его губы вернулись к члену Градоначальника. Один — под него, второй — сверху, и Се Лянь оказался зажат меж двумя до удивительного горячими телами. Они кусались, тут же зацеловывая рдеющие следы: проходило, но кипятком заливалось в тело Наследного принца, возбуждая того только сильнее.       Демон, которого ласкал небожитель, попытался отстраниться, отодвинуть Се Ляня нежным касанием к щеке — тот не послушал: — Гэгэ… — после сдавленного стона мужчины небожитель сглотнул и машинально вытер губы о предплечье.       Перед ним был оригинал: другие не называли его так, только титул, сколько бы не продолжался их нежный хрипловатый от возбуждения шепот. Се Лянь потянулся к нему, приподнялся, ловя губы демона своими; Хуа Чэн отвечал на каждое движение. — А выглядит вкусно, Гэгэ, — Наследный принц взглянул вниз, поняв, что весьма развязно сидит на одном из демонов, а его тело оплетают две пары когтистых рук, касаясь везде, где угодно.       Не то чтобы Се Ляня все ещё удивляло это, нет, просто такие речи, обожающий похотливый взгляд — слишком, и это снова заставило искать путь к отступлению. Именно поэтому пальцы Наследного принца легли на красную бусинку, вплетённую в косичку, и несильно потянули за волосы: поцелуй был самым простым способом прекратить постыдные речи Градоначальника.       Хуа Чэн отвечал только с большим удовольствием, его язык позволял себе сплетаться спирально с чужим, небожитель тяжело дышал, но поцелуй не разрывал, отвечал так, будто обета никогда не существовало. Стон прямо в губы, и Се Лянь ловил ртом воздух, запыхавшись то ли от поцелуя, то ли от ощущения внизу. Руки стоящего сзади демона крепко удерживали талию, когда он медленно погружался в Наследного принца. — Больно? — этот же демон коснулся губами родинок на спине Се Ляня.       Наследный принц мотнул головой, и разрешение было принято с клыкастой улыбкой и стоном, утонувшим в плече мужчины. Демон прикусил свою губу до крови, утыкаясь носом в русые волосы, ждал, пока тело Се Ляня немного привыкнет к ощущению внутри и перестанет сжимать его так сильно. Чужие руки вновь легли на член Се Ляня, губы — прильнули к коже: демон, на котором сидел Наследный принц терпеливо ждал своей очереди, отдавая в ласках свое благоговение.       И он был явно нежнее, чем тот, который находился сзади. Се Лянь сдавленно застонал в винные губы Хуа Чэна, когда демон толкнулся в него, шлепнул бедрами о блестящую от масла кожу и тихо зарычал сам: звук слился в одно, до неприличия горячее и пошлое. Бедра демона постепенно наращивали амплитуду, потому что он чувствовал, как расслаблялось тело небожителя, как позволяло отдавать свою страсть без причинения боли, слышал, как губы Наследного принца не стыдились издаваемых звуков, как он сам слегка двигал бёдрами навстречу.       Три пары рук очерчивали точёный рельеф сильного тела, сейчас такого податливого, с избыточной нежностью щекотали места, прежде очерённые кангами, Наследный принц жмурился, стонал прямо в губы его Сань Лана. Движения демона внутри стали более рваными, вздохи над ухом — задыхающимися, и, прижав бедра к бедрам, тот кончил. Се Лянь закусил губу, чувствуя обжигающее тепло внутри себя. Тот демон отстранился, горячее дыхание перестало опалять искусанную, исцелованную кожу спины, по позвоночнику перестали цвести поцелуи, и небожитель будто бы недовольно оглянулся, мазнув взглядом по острым кончикам ушей.       Надолго без внимания небожитель не остался, версия Хуа Чэна, демон, который до сих пор лежал под Наследным принцем, изящно лаская член партнера в такт шлепкам бёдер о бёдра, скинул его с себя. Шелковистые волосы разметались по красным простыням, ноги Наследного принца весьма жадно обвили талию, перевозбужденное в ожидании тело подмяло небожителя под себя. Демон скользнул внутрь Се Ляня, заставив того выгнуть спину и встретить две пары довольных глаз, зажмуриться, отвести взгляд и посмотреть на млеющие белым пятна на красных простынях. В этих же пятнах были бедра Наследного принца.       Демон оторвался от тела Се Ляня, удерживая на себе только за талию. Наследный принц ловил на себе теперь и третий довольный взгляд, понимая, как чертовски развратно сейчас выглядел. Небожитель с каждым толчком стонал только развязнее, сжимал внутри член, слегка изгибаясь: и это делало только хуже, потому что теперь каждый толчок попадал в уязвимую чувствительную точку.       Градоначальник и его копия с острыми ушами расположились по бокам от мелко дрожащего тела Наследного принца. Рука Хуа Чэна легла на низ живота небожителя, он слегка надавил основанием ладони, усиливая ощущения. Горячие поцелуи снова зацвели на коже Наследного принца теперь уже от двух демонов: от шеи — вниз, и в момент, когда две пары губ добрались до низа живота, член Се Ляня дрогнул в унисон с толчками внутрь. Два острых языка собрали тягучее семя. Хуа Чэн выпрямился, облизнулся, удостоверившись, что небожитель видел эту картину; его копия с длинными ушами вылизывала живот Се Ляня, головку члена, педантично собирая острым длинным языком каждую каплю.

И вот тело снова принадлежало будто бы безвинному.

      Демон вышел из тела Наследного принца, наклонился, и прежде нежно искусанные бедра покрылись поцелуями. Пальцы Хуа Чэна вплелись в локоны небожителя, он наклонился. Губы встретились с губами. Наследный принц выдохнул, когда больше не почувствовал на устало разгорячённом теле ещё две пары рук: так и, приоткрыв глаза, не увидел копий любимого. — Всё хорошо, гэ… — Се Лянь прервал вопрос ещё одним единением поцелуя, настолько нетерпеливым, что Градоначальник удивленно вскинул сверкающий взгляд, — гэгэ? — Сань Лан, тебя настоящего, — Наследный принц скользнул пальцами по животу Собирателя цветов, отводя взгляд, — я тоже хочу.       Градоначальник рвано выдохнул, позволяя Наследному принцу делать всё, что вздумается: Се Лянь оказался сверху, притягивая лицо того к себе, заставляя сесть. Хуа Чэн непомерно любил, когда его гэгэ с такой нежностью обхватывал лицо ладонями.       Хуа Чэн проследил за пробежавшими по его телу вниз пальцами Се Ляня, и небожитель, аккуратно обхватив основание органа, медленно направил его в себя. Наследный принц раскатил ноги, встречая телом чужое возбуждение, проводя глубже в уже до предела расслабленное тело. — Гэгэ… ты… — Се лянь приоткрыл зажмуренные от неги глаза, взглянул так, чуть сверху, и никаких вопросов более не потребовалось. — Так горячо.       Собиратель цветов выдохнул, его руки легли на ягодицы Наследного принца, направляя движения тела в нужный угол, от которого оба стонали в кожу друг друга, направляя изгиб в усиление. Се Лянь запрокидывал голову, теряясь в мелкой судороге, хватал ртом густой воздух, и уже даже не замечал ноты вина, потому что грехом здесь пропахло всё, не замечал и блеска серебряных бабочек — они путались с искрами удовольствия. Хуа Чэн прятал свой нос в теплом аромате чужого тела, в изгибе плеча, нос щекотал за ухом, поцелуи складывались ожерельем на шее, обжигали кадык, заставляли задыхаться. Тяжело дышал и сам Градоначальник: его пьянило поведение Се Ляня куда хуже, чем что-либо ещё.       Они простонали в унисон. Ладони Наследного принца сжали плечи Градоначальника, он сам — бёдра, два тела прижались друг к другу до предела. Наследный принц в последний за сегодня раз ощутил в себе обжигающий всплеск. Трение двух тел, зажимающих между собой половой орган, заставило его излиться одновременно с Сань Ланом.       Демон первым разорвал тесные объятия, мазнул взглядом по картине: на обоих телах ещё теплилось семя Наследного принца.       Се Лянь в такие моменты обычно избегал довольного блеска глаз, потому что смущение накатывало теперь после всего процесса. В комнате — прежний блеск свечей, прежний томный, тягучий воздух, только теперь он не возбуждал, а клонил в сон. Глаза упали на лицо Градоначальника, встретив в черневшем взгляде ту же безоговорочную любовь, которую видели каждое утро. Это давно вызвало привыкание.

Как и то, что муки тела — не всегда порождение ада.

— Гэгэ, я совершенно не хочу отпускать тебя из постели. — Хуа Чэн тихо проворчал, чувствуя, как Наследный принц по привычке хотел ускользнуть в купальни, как только сладкая нега сойдет на нет и оставит послевкусием засохшие белые разводы.       Наследный принц вздохнул, найдя окончательное расслабление в ворохе одеял и по-живому теплом объятии. — Ладно, ладно, Сань Лан, — теплая улыбка промелькнула на губах небожителя, прежде, чем тот погрузился в сон, — это подождёт до утра.

«Когда я с тобой, хочется следить за каждой секундой, какой бы быстрой она ни была.»