Выпускать Сережу из подвала страшно, но он вроде не буянит, не истерит и вообще ведет себя на удивление прилично. Даже разговаривает. Да, я помню, как я в тебя стрелял. Да, мне было очень страшно это делать. Да, я бы сделал это снова. Правила есть правила, Олег. Когда он говорит «иногда мне жаль, что ты выжил, потому что я не могу смотреть тебе в глаза, но и без тебя я не могу тоже», Олег очень долго пытается сосредоточить все свое внимание на носках берцев и досчитать до десяти.

Саша просыпается в три часа ночи от того, что Олег сидит у него на бедрах и крепко держит за шею, глядя на него абсолютно пустыми, чуть ли не белыми глазами. Саша, в принципе, не удивляется, пока Олег не расплывается в неадекватно широкой для нормального человека улыбке и не сжимает руки крепче.

Лют возвращается одна через десять минут после ухода Адама, и, видит бог, Вэгги не хочет открывать. Лют стоит на пороге и молчит, потому что сказать нечего.