Снюхивая третью дорожку за последние несколько часов, Моран не надеется уже ни на что. Он не слышит отголоски парфюма, не хочет слышать. Не видит ничего, что дальше его столика, усыпанного белым порошком, не хочет видеть. Не замечает шевеления, не хочет замечать. Лишь бы чертов приход как можно скорее начался, унося бывшего Полковника во времена, где было хорошо. Откидываясь на спинку дивана, мужчина опускает бессильно голову, проклиная себя вслух.