- Не корми мою паранойю, Хаджин, я умоляю тебя. - Сухо прижимается носом к затылку Хаджина, который молча курит, склонившись над бездной города. - Я не прощу тебя, если ты пропадёшь ещё раз. - Что, прикуёшь к себе наручниками? - Хаджин говорит излишне саркастически, и Сухо слышит в его тоне насмешку. Жаль только, что Сухо не до шуток. - Если потребуется. - Сухо трётся носом и прижимается губами. - Они будут розовыми и меховыми, чтобы ты не повредил себе запястья. Хаджин роняет сухой смешок.

- Хэй, Хаджин, - Сухо прижимается к нему почти вплотную, его руки крепко держат Хаджина за талию. - Ты знаешь, что твои глаза светятся синим? - Понятия не имел. - Хаджин приподнимает голову, и их носы сталкиваются. - На что это похоже? - Это выглядит так, словно ты принадлежишь мне. Сухо целует Хаджина с таким голодом, словно Хаджин. Чего-то. Стоит. Хаджин сгорает от этих чувств. - Какая-же ты всё же ошибка, Святой меча Ким Сухо.

Сухо знает простую истину этого мира: Люди любят ласковых, нежных, кто совсем-совсем не кусает кормящую руку. И Хаджина. "Сухо, ты долбоёб". "Я знаю, Хаджин". Сухо знает ещё одну истину этого мира: Этот мир не любит Сухо. "Это мой телефон, придурок". "О. И это твои руки на моей заднице?" Как хорошо, что Хаджин так хорош в том, чтобы посылать мир с его истинами нахуй, верно? Верно же?

- Что, вот просто что, блять, заставило тебя плюнуть на всë, что мы все сделали и уничтожить это?! - Хаджин злится, Хаджин требует ответов. Сухо объясняет, надеясь, что Хаджин поймëт. Но Хаджин не понимает.

Сухо хороший лжец, мягкий. Никто не смотрит достаточно долго, чтобы заметить все острые углы, которые скрыты под мягкостью его черт. Кроме Хаджина. Хаджин смотрит и наблюдает, потому что он знает о Сухо всё. И Сухо ничего не может с этим поделать.