Галлахер смеётся в этот открытый рот — нет, Сандэй точно не стоит того, чтобы сбивать о него костяшки, но кое-что поиметь с него всё же можно. Безвольный, беспомощный, будто всем собой напрашивающийся на продолжение — в голове мутно уже не от похмелья.

...но вот беда — в каждую их встречу случается что-то совершенно не располагающее к обсуждениям: Авантюрин у Веритаса в объятиях, бешеный стук его сердца, его прикосновения, собственное возбуждение — до шума крови в ушах. Рацио хорошо знал, что ему делать. Не забывал ни на минуту ни зачем они сюда прибыли, ни какова конечная цель. Но то, что происходило на пути к этой цели, — сбивало с толку до зубовного скрежета. Это Веритас всегда был тем, кто ставит людей в тупик. Не наоборот.

Время замедляется и застывает, мгновения падения превращаются в вечность. Здания, небо и земля мешаются смазанными пятнами, от ударившего в лицо ветра перехватывает дыхание. Во всей этой мешанине Рацио видит только Авантюрина — его взъерошенные волосы, смешно съехавшие набок очки. Безумный взгляд глаз с радужками цвета жвачки. Авантюрин улыбается.

Книги можно разбрасывать где хочется, пока Кавеха нет, но у аль-Хайтама не обнаруживается ни малейшего на то желания. Корешки всё так же плотно и аккуратно прижаты друг к другу на полке — ждут, когда Кавех придёт и оценит. Кавех не приходит. Аль-Хайтам готов признать, что впервые за долгое время боится по-настоящему сильно.