У Тодороки от одного ее имени уже моральные судороги — слово «Хитока» звучит для него страшнее всех проклятий. Потому что Мия вечно играет ему на нервах, она рвет все шаблоны к черту и, как нехуй делать, заводит с пол оборота. Хитока его не то бесит (вот прямо до горячки, до белых искр перед глазами), не то нравится до лихорадочной дрожи в коленях. И это же ведь именно Мидория подкрадывается к Тодороки, словно пиздец на мягких лапках: внезапно и бесшумно.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Прошу тебя, только дотерпи.

Бакугоу видит в толпе ее кислотно-голубой хвост, вялую походку и думает, что на грани кого-то взорвать.

— Тц… вот ведь ненормальная, — раздраженно ворчит Мия. Он недовольно хмурится и косит взгляд на Хошизору. Хошизора же только и делает, что спокойно осаждает его таким расслабленным, угрожающим: — Крашеный, ты сейчас добазаришься.

У Алёны — нежные взгляды, осторожные улыбки, кудрявые вихри, окрашенные в белый и розовый. У Полины — все цвета черного и серого, глаза как небо в грозовую ночь и равнодушный взгляд на вокруг происходящее. Группа Б сначала по-странному щурится, а после держит глаза навыкате, когда на вопрос, «как вас зовут?» они поочередно называют свои имена и далее хором озвучивают такое гулкое, четкое: — Никифоровы.