- Зато, этот день мы запомним навсегда, - решил подбодрить Дин Кастиэля, который только и делал, что хлюпал носом, представляя себе самое худшее. – Сейчас тебе все вправят и все, не делай из этого трагедию, - Дин притянул его к себе и поцеловал в висок, успокаивая. Черт, да ему же теперь и жизни не хватит расплатиться за то, что натворил. Но зато Кастиэль теперь знает и будет готовиться к этому, а не совать свои шаловливые ручонки, куда не надо.
Что он там говорил, про использование Новака в своих целях? Планы рухнули, не успев даже воплотиться в жизнь. Дин с трудом сдерживается, чтобы не убежать от этого (не) человека подальше.
Когда все дети и их родители были обзвонены, журнал заполнен, все дела сделаны, Дин, сам не зная почему, стоял возле комнаты старосты. То, что он был влюблен, говорить, наверное, уже не надо. То, что предметом его обожания был староста его этажа… ну, это вполне очевидно.