Обескровлен.

      Этим утром он проснулся вместе с солнцем. Оно неистово начало светить ему в глаза с самого рассвета, как только вообще показалось из-за невысоких домиков. За ночь этот парень, казалось, хилого телосложения смог преодолеть некоторую часть своего пути. Учитывая, что в основном он плутал, потому что дорогу к станции не у кого было спрашивать.       А сейчас, когда город только просыпался и на дорогах начали появляться первые работяги на машинах, можно было с большей уверенностью шагать по улице. Но эта уверенность рассыпалась, потому что по телу начало рассплываться такое ужасное чувство. Это была усталость, она пульсировала в голове, стучала по спине палками всю ночь, и лень, которая говорила, что нужно поспать ещё хоть немного, что можно вообще полежать, потому что все заведения начнут открываться намного позже.       А ещё ему приснился странный кошмар. Сначала это был обычный сон, он шёл по пиксельному миру, как в игре, среди водопадов и кувшинок, как вдруг всё начало кружиться вокруг него, как будто он находился в центре торнадо. Самым последнем, что он запомнил, было размытое лицо, приближающееся сверху.       Но всё это не имело никакого особенного значения. На руках Никиты тяжким грузом висела опасность и страх. Он был убийцей и за ночь уже смог осмыслить то, что произошло. Какое-то максимально сильное существо было нацелено на Катю, бедную красивую блондинку. Если бы он не пришёл тогда, а по своей лени уснул на кровати, то, может быть, не разозлил бы существо своими действиями, а девушка была бы жива. Вместе со своей кошкой, которая не подпускала никого к окнам.       Пусть часть Никиты и понимала, что он ни в чём не виноват, но другая часть твердила и твердила, что он теперь — преступник, что его будущее — это друзья в полосочку и небо в клеточку. Ведь он — преступник. Убийца. Жестокий и бредящий.       И это было ужаснее всего. Из-за своей работы он всё-таки оказался в бегах. Так ему кто-то сказал в прошлом, может, цыганка, чей табор остановился на несколько дней возле деревни, где он проводил беззаботное лето. Он помнил ещё карту «Таро», на которой было написано «Смерть».       Но сейчас нужно было подумать о том, как действовать дальше. Паника всё ещё была — невероятно резкая смена обстановки приводила в ужас — и играла на кончиках нервах в пальцах и коленях. Те дрожали и подрагивали, и много чего ещё делали, что никак не помогало.       Спину ломило из-за неудобной позы, в которой пришлось уснуть в подворотне, возле баков с мусором, в горло поднялось противное желание, которое сдавливало всё так, будто он сейчас упадёт и больше никогда не встанет. Нужно было поесть, но только один круглосуточный магазинчик был в округе. То есть в поле зрения, ходить по улицам не хотелось совершенно.       Когда Никита всё же зашёл в прохладное помещение, то сразу почувствовал недоверчивый взгляд ещё сонного охранника. Может, он видел, что парень вышел из переулка, а может, на его одежде что-то было. Хотя, этот взгляд, скорее всего, из-за рюкзака. Он был самым странным в его внешности.       Очки были на голове — как только парень посмотрел в них спросонья, то его глаза так заболели, что стало противно видеть так много — спортивная сумка чуть ли не волочилась по полу — нести её было пыткой. А чего уж говорить про это противное чувство паранойи. Оно так разыгралось, когда он ухватился за взгляд с представителем власти, что в груди появилось желание просто убежать.       Наличность нужно беречь, если ему всё же удастся покинуть город, то в дороге не будет мест, где будут банки или банкоматы, а в магазинах не будет нужных устройств. На карте у него было тоже не много, но на эти деньги нужно купить хоть что-то. В рюкзаке у него был швейцарский нож, так что с любым видом упаковки он справится.       В корзине оказались несколько консервов, конечно, буханка хлеба, пара булочек с чем-то и совсем маленькая бутылка коньяка, самая дешевая. Она могла поместиться в ладони.       Когда руки молоденькой кассирши дошли до неё, та спросила:       — Можете показать паспорт? — голос звучал робко и как-то боязливо. Она испугалась его вида?       — Да, конечно. — Никита постарался, чтобы его голос звучал как можно более добрым. Сам он стал рыться в рюкзаке в поисках этого важного документа. Он, в чёрной обложке, вскоре раскрылся перед её глазами.       Девушка пробила, и вскоре он уже вышел с пакетом в руке. Передвигаться было неудобно, всё тело ломило из-за сумасшедшей ночи. Но рядом с этим магазинчиком было пару скамеек.       Всё вокруг ещё спало. Даже от водителей за рулём веяло сонливостью и утренней усталостью. Солнце лениво поднималось над немного туманными улицами. Должно быть день будет жарким. Начался вторник, всё открывается где-то часов в семь. До этого ещё далеко.       Тут раздался крик. Женский, Никита сразу узнал девушку-кассира из круглосуточного магазинчика, поэтому оставил вещи и встал со скамьи. Его рюкзак вдруг свалился и на асфальт выпали бутылка воды — на которой было написано, что она «номер один» — и одна из карт «Таро». «Дурак».       Тут мимо проехал автобус с номером одиннадцать. Никита решил довериться судьбе. Та всегда ему помогала.       Побежав ко входу в магазин, парень увидел, как одна из игрушек в ненавистном автомате стучала лапками по стеклу и тряслась по всем сторонам. Нужно было собраться и подумать.       Никита опустил очки на глаза и увидел размытый силуэт ребёнка. Он зло посмеивался, глядя на бедную девушку. Охранник подбежал к ней и посмотрел в сторону автомата.       Как бы дурак не был глуп, не стоит недооценивать его силу. Нужно как-то перехитрить его. С одной стороны судьба говорит ему побыть инициативным, а с другой стороны здесь невероятно изворотливый и подлый миф…       Никита постарался бесшумно открыть дверь, приложив к стеклу обе ладони. Над головой висел ветряной колокольчик, никак нельзя было его задеть.       — Скажи… ты тоже это видишь? — боязливо спросила девушка охранника, тот был серьёзен. Никита не спускал глаз с ветряного колокольчика. Нужно было максимально аккуратно открыть дверь. Его точно запомнят, если на него обратят внимание во время свершения плана.       — Да, стой там. Если что — прячься. — скомандовал он и, держа полицейскую дубинку наготове, стал медленно подходить вперёд.       За это время дверь уже открылась достаточно, чтобы в неё смогли протиснуться. Это Никита и сделал. Ощущать адреналин во всём своём теле было так уж привычно, что он почти не нагонял никакой паники, даже руки не дрожали.       Когда он оказался в магазине, мужчина уже подошёл к автомату. Игрушка резко перестала двигаться. Они, казалось, смотрели друг на друга, ждали, что другой сделает. Мягкие шаги почти не распространялись в этом помещении — оно было почти полностью заполнено полками и стеллажами.       Парень медленно двигался в сторону комнатки охранника, максимально сосредоточенно смотря на этих двоих. Точнее троих. Ребёнка было не видно, он, скорее всего, скрылся среди игрушек. Никита достал из кармана зажигалку и стал ждать. Вчера её он забыл убрать в рюкзак. Его план заключался в том, чтобы включить системы полива во время пожара. Как сказала судьба, тот боится воды. А поскольку он — дурак, то маловероятно, что поймёт замысел.       Рука была поднята вверх, прямо над ней было белое устройство, закреплённое на потолке. Как только пламя будет зафиксировано системой…       Раздался звук битого стекла и мужской вскрик. Колёсико чиркнуло, пламя появилось, понеслись те томительные секунды, когда сработает пожарная сигнализация. И Вот уже из громкоговорителей понеслась речь, а с потолка начала распыляться вода. Уже другой крик наполнил помещение. Дело было сделано, и Никита побежал к выходу. Слабость говорила о том, что ему лучше бы не бегать, но хотелось скрыться за ближайшим поворотом.       Поэтому руки быстро запихнули всё вывалившееся в рюкзак, и ноги понесли его по улице. Позади слышались голоса мужчины и продавщицы. Ветер несильно бил в лицо, воздуха кругом было предостаточно, но его, как на зло, всё равно не хватало. Уже через пару десятков метров он остановился, бессильно положив руки на колени и дав всему упасть. Только один лишь рюкзак болтался на запястье.       Этот день обещал быть интересным.       — Что? — голос донёсся со стороны. — Спёр чего-нибудь? — Никита повернул голову. В тени сидел старик и ехидно улыбался. Думает, что ему перепадёт чего-нибудь?       — Нет. — парень повернул голову обратно, продолжая заниматься очень важным делом — помирать от того, как мало воздуха было в его теле и как много он пробежал с уставшим и истощённым телом. Думал, что это как-то покажет, что на разговор он точно не настроен.       — А чего бежал такой, как будто в жопу ужалили? — старик засмеялся, а сам парень почувствовал себя неловко. Что ему нужно было сказать вообще? Да и чего он прикопался?       Никита снова повернулся. Одежда была пропитана влагой, была уже вся выцветшей и грязной, волосы представляли собой не расчёсанную длинную копну, чей цвет варьировал от обыкновенного седого до противного блевотного. Да и весь вид его мог бы смазаться в большое грязно-жёлтое пятно.       — Да так. — пожал он плечами. Разговаривать не хотелось, живот урчал уж так, как никогда в жизни ни у одного голодающего в мире. — Вы знаете в какой стороне станция?       — Ха-ха. Метро?       — Нет, железная дорога.       — Бежишь, значит. Может, всё-таки украл чего-нибудь? — старик снова начал смеяться. — Тебе на юг или север?       — Мне ближайшую. — Никита уже успел отдышаться и более менее выпрямиться. Из-за болящего живота это сделать довольно сложно.       — Тогда идти, вот так, прямо — старик указал рукой в сторону, куда он убегал от магазина. — пока не кончится стройка. Там поверни налево и перейди дорогу, иди в парк. По дорожке, на которую зайдёшь, пройдёшь к концу, там и будет.       — Хорошо, спасибо. — Никита закинул на свободное плечо спортивную сумку и побрёл в указанную сторону.       Старик вздохнул и с какой-то неожиданной от него грустью сказал «пожалуйста». Он, сделав пару шагов, остановился и обернулся — перед ногами старика была вшивая шапка, очень маленькая, точно не его. Сам он сидел на ведре.       — Скажите, а вы суеверный? — вдруг, улыбаясь, спросил Никита.       Вскоре у Адама — так звали старика — был амулет из оранжевой, зелёной и синей нитей. На круглых бусинах были «3» и «2». Никита аккуратно вплёл Дзи «Саньюнь». Теперь этому бедному человеку ничего не грозило.

***

      Парк был потрясающим. Сейчас здесь было так тихо, листва поглощала все звуки, даже шаги поднимались волшебными частицами вверх и терялись где-то над головой. Оглядываясь, Никита не мог увидеть города — он вошёл сюда и сразу оказался в лесу — так плотно росли деревья.       Дорожка из каменных кирпичей плыла под ногами, вела куда-то вперёд, и ей хотелось верить. По ней хотелось проходить ровным, не торопливым шагом, но парень считал, что времени у него не так много. Каждую секунду нужно использовать правильно. Его обвиняют в убийстве.       Вся красота начала проносится мимо, собачник с просто огроменной собакой — единственный человек, которого он встретил здесь. Это был молоденький парень, с уложенной причёской, с детским, но все равно невероятно серьезным лицом. Сразу бросилось в глаза то, что взгляд у них совершенно одинаковый. У парня и у собаки. Видимо питомцы бывают очень похожими на своих хозяев.       Утро уже постепенно начало наполняться гулом машин, недалеко начала пробуждаться стройка, по которой бегали рабочие, но до ушей ничего из этого почти не доносилось. Парк остался приятным воспоминанием, от которого ты помнишь только ощущения и чувства, что-то, что ты запомнил, о чём думал в тот момент, но никак не картинка. Никаких деревьев перед глазами не видно — лишь смазанные краски и ощущения. Ветерок по открытой коже, тишина, даже птиц не слышно, шелест листочков.       Сейчас перед глазами промелькнуло тёмное воспоминание. Катя и её белая кожа, синие губы. Кошка громко мяучет. Разбивается окно. Очертания лица, что приближаются сверху. Вокруг хаос.       Всё это мелькнуло так быстро, но пронзило голову невероятно ясно, максимально чисто показывая, что это будет преследовать ещё долго. Может, кошмары будут сниться каждую ночь, может, все самые страшные тени будут его преследовать и в свете дня, но он должен скрыться хотя бы от полиции. Хотя бы от реального страха нужно избавиться.       Станция была уже под ногами. Перед глазами висела цветная вывеска, говорящая о том, какие станции есть в той или иной стороне. Самая дальняя была на юге. «Посёлок Огонёво». Значит, туда.       Нужно было перейти на другую платформу по переходу. На него Никита только ступил… и сразу почувствовал, что что-то не так. Внутри засело какое-то беспокойство, кожа горела со стороны кармана, в котором был амулет. Здесь поблизости есть что-то…       Никита застыл на секунду, когда осознал это, но вскоре продолжил идти дальше по лестнице вверх, на всякий нацепив очки на глаза. В них он видит намного лучше, а может, ещё и больше…       Внимательный взгляд вглядывался в каждого встречного, их было немного. Мама с коляской, ей помогал спуститься работник станции, скорее всего уборщик; мужчина в длинной куртке, больше походившей на странное пальто; пара мальцов сидели на скамейке, скорее всего, ждали женщину, что брала билеты. Пока Никита был на верху перехода, он старался запомнить всех, кто здесь был. Мало ли что может быть в этом месте.       Он спустился, подошёл к кассе. За стеклом был мужчина. Лица его не удалось разглядеть, но это, наверное, и не важно.       — Здравствуйте. — сказал Никита, не зная, как вообще надо брать билеты на поезда. Станция была довольно маленькой, составы тут явно не останавливались, значит он ушёл довольно далеко от центра города.       — Здравствуйте. Вам куда? — мужчина был не то, чтобы уставший, но и не то, чтобы полон сил. В голосе звучало что-то вроде интереса и любопытства, но оно была таким неуловимым.       — В Огонёво.       — Туда и обратно?       — Только туда. — Никита пребывал в каком-то странном состоянии. Одновременно его одолевало счастье, вот он скоро уедет из города, его сложнее найти, и паранойя, что если его нашли? Что, если его прямо сейчас поймают? К тому же, тут ещё и мистическая активность есть. Он протянул паспорт.       — Поезд дальнего следования будет только через час. Есть пожелания по поводу купе?       — Нет. — если через час, то это будет где-то семь часов. Между этим городом и посёлком полторы тысячи километров, скорее всего он пребудет туда в час ночи, что не радовало. Мало кто будет открывать дверь незнакомцу и раскладывать для него постель в такое позднее время.       — Двести девяносто.       — Можно картой? — мужчина кивнул, и уже скоро в руках Никита держал вытянутую голубую бумажку, по состоянию похожую на магазинный чек.       «Отбытие: 7:15 Прибытие: 2:30       N — Посёлок Огонёво       Никита Берг… вагон 1, купе 6…»       Пожеланий по поводу купе не было, поэтому вышло довольно дёшево — пусть он и не знал может, попутчики будут славными. Хотя их наличие немного смущало, Никита первый раз вообще поедет на поезде так далеко. А ещё забыл учесть время для остановок на других станциях.       Пока он решил, что прочтёт пару неинтересных статей из бесплатных газет, что лежали рядом с кассой. Может, скоротает время за типичными судоку или кроссвордами.

***

      Воздух вокруг был свежим, ветер успокоился, всё вокруг начало нагреваться, Никита вдруг заметил, что туман всё это время сопровождал его, как и чувство. Самое странные чувство. Оно не сходило довольно долго. За всё время платформу покинули две мамы — с коляской и двумя мальчиками — а мужчина в странной одежде и вовсе уснул. Была мысль разбудить его, но проклятая паранойя не давала с места двинуться. Газета была сложена и убрана, половина её была прочитана, всё там было разгаданно…       Рюкзак, спортивная сумка и пакет были рядом с ним, ничего из них не пропадало. Никита достал кошелёк, открыл его и выдвинул фотографию за краешек. Он любил просто смотреть. Смотреть на неё и скучать. Он вдруг вспомнил, что оставил в квартире много опасного без присмотра. Если полиция будет всё переворачивать, работники могут обрести проклятие или выпустить какой-нибудь миф…       Но с этим уже поздно что-то делать.       Поезд приехал в 7:03, несколько мгновений просто стоял, а потом из его открывшихся дверей полились сонные пассажиры. Никита встал, повесил всё на себя, с трудом оставляя одну руку свободной. Контролёр попросил у него билет. Никита подумал, что вообще в первом вагоне должны быть купе какого-нибудь «класса люкс».       Но внутри были как будто комнаты в отеле. Они пронумерованы, его купе находилось в самом конце, по великим законам, возле туалета. Внутри было всего две кровати, столик и маленький шкаф. Похоже, он пришёл первым, раз никого здесь не было.       Как-то особо сильно раскладываться он не собирался — всё-таки не так уж и долго ему ехать, да и потом замучаешься собираться. Тем более посреди ночи. Никита надеялся, что у его попутчика будет телефон, потому что нужно было поспать, но пропустить свою станцию не хотелось бы. Он не знал, что и как бы обернулось, если это случится.       Никита положил спортивную сумку на полку наверху, а рюкзак и пакет с едой решил оставить под рукой — на другой стороне кровати. Всё же это чувство его не покидало. Сам парень сел на свою кровать — решил, что она будет снизу, и надеялся, что попутчик будет не против — положил руки на стол и стал смотреть в маленькое окошко. Оно была закрыто, немного заляпано. Перед его глазами была листовка.       «Вагон-ресторан — 5 Туалеты — 1, 3…»       Наверняка еда тут дорогая, видимо этот день он будет перебиваться на булочках. Бутерброды со шпротами он будет есть завтра, потому что хлеб довольно свежий был. А пока нужно было терпеливо ждать попутчика, а там и отправки.       Дверь в купе открылась, и Никита увидел чернокожего мужчину, может, всего на пару лет старше него. Только вот себя мужчиной назвать язык не поворачивался, пусть по паспорту он уж и дед с жизненным стажем двадцать три года. Он был с небольшим чёрным чемоданом, в тёмной одежде, одна только толстовка странного оранжевого цвета была цветной. Борсетка была надета через плечо.       Тут в гуди забилось сердце, да вот по ощущением, сразу два — оно билось очень часто. По коже пошёл холодок, и Никита понял: вот этот миф. Он был в обличье человека или сам человек был одержим?       Он прошёл в купе.       — Здравствуйте. Вы не против, что я занял нижнюю? — постарался построить диалог, чтобы выглядеть как обычный человек. Мужчина, пока шел вперёд, вдруг отшатнулся. Парень осмотрелся и понял, что тот буквально отскочил от рюкзака, в котором был амулет.       Вот это находка, надо бы поаккуратнее.       — Нет, ничего. — сказал мужчина и поставил чемодан рядом со шкафом. — Вы как долго едите?       — После двух ночи сойду. — он покачал головой, как будто запоминая. После снял ботинки, поставил их возле чемодана и стал забираться наверх. Никита надеялся на более дружелюбную компанию, хотя и всего интересного было предостаточно.       Он достал из рюкзака блокнот и начал записывать:       «Понижение температуры, чувство паранойи»       Пока это было всё, но он стал смотреть по всему блокноту, надеясь, что что-то сможет выяснить.       «Утопленник. 4/10       1. Понижение температуры тела на градус; чувство паранойи (6/10); удушье; вода в лёгких/кашель; преследование (1)       2. Не совсем агрессивный миф. Сначала находит жертву, после несколько дней следит за ней/находится рядом. Чем больше времени жертва находится под влиянием утопленника, тем больше он начинает управлять её сознанием. Приводит к воде, заставляет прыгнуть, затем убивает. Нельзя увидеть на суше, не посещают людных мест, чаще водятся в деревнях, возле которых есть речки и пруды.       3. В каждой комнате зажечь свечу (включая подвалы, чердаки и сараи). Не оставаться одному, утопленник не может управлять двоими. Можно переехать или временно пожить в отеле. На далёкие расстояния не перемещаются.»       Не то. Поезд мало того, что движется, так то ещё людное место.       «Песочный человек. 5/10       1. Пасмурная погода; пепел/песок вместо круп, сахара и соли; исчезновение воды;       …»       Совершенно не то.       «Домовой. 0/10       …»       Уж точно нет.       «Сирена. 8/10       Слуховые и видимые галлюцинации; ложные воспоминания; небольшая жажда       …»       Маловероятно. Сирены преимущественно женщины.       Тут поезд тронулся, Никита даже вздрогнул. Наконец-то он покидает город. Можно сказать, первая часть его путешествия была пройдена, осталось только затеряться где-то в посёлке. Или же оттуда на автобусе доехать до более большого города. Хотя, признаться, Никита не знал ни одного.       Он решил продолжить листать свой блокнот в надежде, что найдёт хоть что-нибудь.       «Проклятье. 9/10       1. Постоянная паранойя (8/10); гроза/сильный дождь; преследование (2); видимые галлюцинации; помутнение сознания; кошмары; внезапные проблемы со здоровьем; кровь/кровавые пятна       2. Появляется при сильной ненависти одного человека к другому, при его проклятье другим, или же когда человек умирает с ненавистью к другому и его дух всё ещё хочет смерти. Перед убийством играется долгое время, сводит с ума кошмарами, внезапными появлениями и прочими жестокими играми…»       Никита не стал читать дальше. Просто пролистал страницу, стараясь не думать о ней, забыть как о страшном сне, которых было не мало.       И на следующих страницах не было ничего подходящего. тогда Никита уже просто отчаялся, зато освежил в памяти всех, с кем встречался или с кем ещё может встретиться. Какое-то время он получал информацию и от других экзорцистов, но те либо умерли, либо уехали, а может и ещё чего-нибудь.       Прошёл уже час с того момента, как поезд отправился, парень старался вести себя тихо, подозревая, что его попутчик уснул. Как бы не так.       — Никита, а вы сыграете со мной в карты? — вдруг разнеслось над головой, пока сам парень был в ступоре.       Что он сказал? Назвал по имени? Откуда, мать его, он знает? Уж точно не стоит соглашаться на азартную игру с существом, которое может принять облик человека, а то и с человеком, что одержим кем-то. Но если бы он никогда не рисковал, то из него получился бы плохой экзорцист.       — Да, давайте. Откуда вы знаете, как меня зовут? — мужчина спускался по лесенке, спрыгнул на пол.       — Я просто угадал. — пожал он плечами и, открыв карман чемодана, достал колоду. — В дурака?       — Да, давайте. В простого.       Никита выиграл две партии, которые заняли час с небольшим. Ему даже было стыдно, потому что мужчина — он так и не представился, а мысль спросить имя не пришла в голову — держался невозмутимо, из-за чего казалось, что он расстроился.       После он куда-то ушёл, а Никита решил съесть те две булочки, которые купил, а потом и немного поспать, пусть и не совсем хотелось.

***

      Очнулся он от того, как во сне на него наползли змеи. Не то, чтобы он сильно их боялся, просто во сне всё приобретает такие краски, что всё что угодно проберёд до дрожи. Она и сейчас слегка накрыла его тело, но Никита успешно её сдерживал.       Чувствовал он себя, мягко говоря, не важно: лицо как будто превратилось в вату, голова побаливала, в глазах, по ощущениям, песок. За окном уже был закат, оранжевое солнце сначала пряталось за деревьями, а когда лес закончился и перед глазами была огроменная равнина… то вся комната наполнилась мягкими последними лучами, они отражались от множества поверхностей и делали купе ещё ярче. Всё это нагоняло сонливость, но спать уже нельзя. Станет либо хуже, либо проспит.       Попутчика здесь не было — наверху пусто. Он мог выйти в туалет или вагон-ресторан. Всё же, выглядел как человек, у которого кошелёк набит, наверняка распивает английские или индийские чаи.       Под ногами бежали рельсы, подумать только, какой механизм люди смогли изобрести. Если нарушит работу хоть одна деталь, наверняка, весь состав рискует свалиться на бок…       Никита уже привык к таким, как кажется, чужим и навязчивым мыслям. Беспокойство как-то не появлялось, но этому значения не хотелось предавать. В конце концов, он уже далеко от города, а думать о том, что он вот-вот окажется на холодной улице хрен знает где, совсем не хотелось. Парень сел, положил руки на стол, на них — голову и просто стал смотреть в окно.       Почему природа так красива? Особенно, когда смотришь на неё из движущегося окна. Почему стараешься запомнить каждый пейзаж, за который цепляется душа? Да цепляется она так крепко, что все мысли просто куда-то деваются, ты смотришь и смотришь, и смотришь на эти подвижные картинки. Кажется, в мире сейчас так всё спокойно…       Из-за стены сдавленный стон. Как будто горло сжалось, и получается только кряхтение, но ты ещё можешь дышать. Всё спокойствие, которое только что подарила Никите природа, смылось со скоростью звука, куда-то в пятки, вместе с сердцем. С какой-то нервозностью он слушал следующие секунды.       И вот ещё, но в сопровождении ещё какого-то звука. Нельзя было понять, что и где происходило, но вот дальше был звук, который невозможно было перепутать ни с каким другим: упал рулон туалетной бумаги, отскочил от пола и немного покатился вперёд, достав до двери.       Никита вдруг припал ухом к стене, за которой был туалет. Никакого больше шуршания, никаких больше шумов, кроме ритмичного постукивания под полом.       — Miko miaƒe luvɔwo nu. Miko miaƒe luvɔwo nu… — повторялась странная речь. Никита не понял ни слова, но был уверен — это какое-то заклинание. У него у самого такие есть, но только на латыни и шведском.       Парень встал с кровати, вышел в коридор. Там ничего примечательного не было, никто не выходил из купе. За окнами были тёмные пятна, переливавшиеся от явного леса до просто какой-то масляной мазни. Он повернул голову налево, была тишина. Никаких сдавленных звуков и бормотаний.       Никита резко подался вперёд и дёрнул за ручку туалета. Дверь без какого-либо сопротивления открылась. Туалетный рулон выкатился в коридор.       К нему спиной стоял мужчина, его попутчик. Перед ним на туалете сидела обезображенная девушка с голубоватой кожей. С её лица на пол капало что-то прозрачное, прямо от туда, где тёмные пальцы касаются головы. От всего её тела исходило какое-то лёгкое сияние, кожа разваливалась на частички и, превращаясь в пыль, растворялась в воздухе.       Он не обернулся, продолжая говорить эту причудливую мантру. Миф в его руках был сиреной, она пыталась закричать, но на горле были видны следы удушья, пусть на ней ничего и не было, и наружу вместо красивого и отчаянного пения выбрызгивались стоны и кряхтения.       Никита ужаснулся от этой картины. Он слышал, что есть способ отправить миф туда, откуда пришли все, но неужели он так жесток?       Ни одной клеточкой своего тела он не мог пошевелить, мог только дышать и моргать, но с места не сдвинуться, хотя хочется, так хочется запереться в купе и психологически переваривать страдания мифа. Парень относился к ним как к животным, лишнюю жестокость себе не позволял, не мог он убить ещё хоть кого-нибудь в этой жизни!       Только вот поздно заметил, что не может уйти. Мужчина с выражением закончил какое-то другое заклинание и обернулся. Его глаза были ярко красными, а сирена в его руках просто превратилась в белый дым или пыль, а может всё вместе.       Он не мог оторвать взгляд, смотрел в ответ, боялся моргнуть. Чувствовал всеми нервами на теле, всеми вставшими дыбом волосками, что прямо сейчас этот человек развернётся и приблизится, да так стремительно, что все внутренности, что и так дрожали внутри, сожмутся в один ком, который встанет в горле и не даст вскрикнуть.       Но его таинственный попутчик с такими пугающими красными глазами поворачивался мучительно медленно. От этого действия внутри держалось всё. Потом он выпрямил спину и продолжил смотреть.       Рывок вперёд…       закрыть глаза, инстинкт…       огонь, лицо горит, шум, удар о стену позади…       У розы опадает лепесток…