Обескровлен.

      Никогда Давид не думал, что в свой обед он будет сидеть у себя в душной приёмной. Погода вокруг была поистине летней: жар исходил так яростно, что и в городе, кажется, нужно было пользоваться кремом от загара. Даже ветер так не спасал, да и после ночной грозы воздух был таким душным и влажным, что иногда хотелось повеситься.       Сейчас в помещении было открыто окно и работал вентилятор. Благодаря ему сейчас не было так тяжело работать с бумагами, пусть этим Давид всё равно не занимается. Сам он сидел в своём деревянном кресле и слушал пришедшего гостя.       — Что вы можете рассказать про тот день? — спросили его.       — Тогда днём было довольно жарко, я следил за супругом заказчицы. Он шёл по парку и решил купить газету. После этого мы с ним ходили по нему весь день. — честно ответил молодой детектив перед более опытным сыщиком.       Мужчина напротив имел серьёзное выражение лица, что было так знакомо. Давид определённо знал этого человека, очень хорошо знал.       — Вы не упускали его из виду?       — Нет. Почти. Даже если бы и упустил, он бы не смог быстро пересечь весь парк. — ему уже сказали про убийство, но Давид никак не беспокоился. Он не боялся, что его могут заподозрить, в конце концов, он знает, как ведётся расследование.       — И никого подозрительного в тот момент рядом с ларьком вы не видели, да? — задумчиво спросил следователь, записывая его слова на бумагу.       — Да. — подтвердил он, нутром чувствуя, как всё тело горит с той стороны, где в выдвижном ящике лежит письмо от некого «ха». Оно всю ночь не давало покоя, а встреча с тем Никитой была вовсе невероятной и мистической. В тот момент, как он думал о нём, его голову наполняло чужое чувство, чужие мысли. Он сам бы никогда так не подумал.       А вообще, Саня Рудаковский — по прозвищу «Руда» — был его другом, и довольно давним. Они ещё вместе учились в школе, правда, после выпуска виделись всего несколько раз. Да и методы у них разные — Давид больше полагался на наблюдение и свои глаза, а Саша — на интуицию и действия.       Удивительно, что за несколько лет один — до сих пор начинающий детектив, а другой — старший следователь по особо важным делам. Может, и Давиду начать полагаться на шестое чувство?..       — Знаешь, а если не по бумажке от начальства, — та, между прочим, сейчас лежала у них обоих перед носом. — то ты знаешь некоего Никиту Берга? — Давид сразу опустил глаза на поверхность стола и облокотил голову о руку, делая вид, что вспоминает.       На самом деле этот Никита Берг со своим «Мистером Икс» заняли все его мысли, на что он уже готов жаловаться кому попало, ведь работать стало довольно сложно. К тому же сейчас вот-вот настанет лето, школа закончится, родители наверняка попросят следить за своими хулиганами.       Он покосился на календарь, был вторник. О Никите он узнал в воскресенье вечером, почти ночью, и за эти два дня он уже так устал от этой таинственности, что был готов двигать своих клиентов, чтобы начать понимать то потустороннее чувство, те мысли, которые были совсем не его.       Поэтому просто и на выдохе сказал:       — Да, вспомнил адрес. — Давид поднял глаза на следователя. Тот в нетерпении выжидающе глядел, но самого адреса так и не последовало.       — Ну.       — Условие. — Давид поднял палец, останавливая пыл Руды. — Ты берёшь меня в расследование. — он победно улыбнулся, зная, что всё это возможно. Полиция могла нанять детектива из агентства.       — Ладно. — просто и без заморочек ответил Саша, протянув руку.       — Ладно. — в такт ему ответил Давид, пожав её.       Так началась история, которая примет невероятно масштабный поворот. Ну а пока, Давид садился в «БМВ» Саши, оставив свою машину возле агентства. Внутри было намного чище, чем на улице.       Было жарко и сыро, это вливалось в такую противную погоду, что хотелось удавиться и вернуться в приёмную, лишь бы не находиться в таком аду. Лёгкие наполнялись каким-то слишком тёплым воздухом, а едва заметный ветерок в салоне перебивало радио, по которому говорили, что синоптики понятия не имеют, что случилось с погодой. Скорее всего, она будет такой же непредсказуемой всю неделю, и не стоит надеяться на прогнозы.       Ещё всю дорогу Давид слышал какую-то мелодию, доносившуюся непонятно откуда.       — Это по радио? — он непонимающе скорчил лицо и показал пальцем на магнитолу.       — Что по радио?       — Музыка какая-то… Странная.       — Нормальная музыка. — Саша пожал плечами. Сейчас бы ему ещё на музыку отвлекаться, когда они едут по такой оживлённой дороге, ещё и мокрой.       — Да нет, странная. — никак не унимался Давид, вертясь по сторонам, пытаясь понять. Это было похоже на пианино или скрипку, а может и всё вместе, и до жути знакомо. Воспоминание вертелось в голове, но его узнать и поймать было невозможно, оно всё время как-то ускользало. А мелодия была красивой, как будто из детской шкатулки.       Давид прямо представляет, как его мама входит в гостиную, где играют он и…       — Да всё-всё, успокойся. — Саша резко укрутил громкость, из-за чего радио вообще выключилось, но эта мелодия никуда не делась. Хотя, кажется, постепенно начала уходить из головы. Может, там она и звучала.       После того, как они выехали из-под моста, они повернули мимо той остановки и проехали на улицу Цветаевой. Там всё переменилось. Днём улица была не то, чтобы красивой, но хотя бы не такой мрачной, какой была. Жаркое солнце припекало зеленеющие кусты, делало их более живыми и менее зловещими.       Люди вокруг были совершенно не злыми тенями в чёрной одежде в ночи, а обычными гражданами со своими делами и проблемами, которые так далеки от тебя самого.       Машина осталась на парковочном месте на другой стороне дороги, а двое мужчин прошли в подъезд, показав консьержу удостоверение. Дом был маленьким, всего четыре этажа, вроде бы и чистый, без мусора и разрисованных стен, но в воздухе витала пыль и вселяла максимально жуткое желание чихнуть.       Уже когда они были возле квартиры, прямо перед дверью, перед ними встал вопрос: а как они вообще попадут внутрь?       Давид дрожащими пальцами потянулся к звонку.       — Я не думаю, что он там. — пробурчал следователь в раздумьях, но этот противный сигнал раздался. А после него настала тишина, которая длилась довольно долго, никакого шороха не было слышно даже из соседних квартир.       — Может, у кого-то из соседей есть запасной ключ? — в надежде спросил Давид, поворачивая голову. Ему вдруг показалось, что пылинки в воздухе позади Саши сложились в силуэт женщины, но потом они быстро рассеялись, когда облако загородило солнце, и в подъезде воцарился мрак.       — Не думаю, что так до сих пор делают. — мужчина развернулся и сделал пару шагов к лестнице. — Ты стой тут, я поговорю с консьержем.       — А, ладно. Жду. — он просто облокотился спиной о дверь и сунул руки в карманы. Спиной он чувствовал странный холод, оттуда как будто шёл какой-то дым, какая-то материя всё пыталась выбраться наружу. Сердце почему-то странно трепыхалось в груди, как будто ему страшно или он паникует. Но это было не так, он был через чур спокоен.       Не хотелось ходить из угла в угол в ожидании, не хотелось начать что-то делать, как это обычно бывает. Давид был полон энергии, но сейчас она куда-то девается, и никак он не может понять куда. Может, ему стоит перестать работать сверхурочно?..       Солнце снова вернуло свои лучи в окна, они стали играться с пылинками в воздухе. и тут он обнаружил, что всё это время слышал в голове ту мелодию. Она только-только начиналась, и воображение и интуиция начали предугадывать ноты, что получалось весьма успешно. Это было пианино или скрипка…? Скрипка или пианино…? Ну а какая, собственно, разница, если эта музыка так красива и мелодична, что Давиду захотелось как-то покружиться под неё и предаться странному воспоминанию.       Гостиная, светлая до нельзя. Он и *** играются на полу, то запрыгивая на диван и зарываясь в подушки, то соскакивая на пол и оббегая круги на ковре. Тут в комнату заходит мама, в её руках шкатулка. Маленький Давид смотрит на это зачарованно. *** встаёт и подходит к женщине. От чего-то голос в голове кричал «не надо!»       Снова мелодия утихает, и он открывает глаза, оказавшись опять же в том пыльном и тёмном подъезде. Солнце, видимо, заслонило какое-то плотное облако, иначе почему так темно?       После послышались тихие шаги следователя, он ступил на этаж ровно в тот момент, когда мелодия стала такой тихой, что её было совершенно не расслышать. Она слилась с шумом улицы и шуршанием двоих сыщиков на лестничной клетке.       Руда открыл дверь, и в нос тут же ударил какой-то запах духов. Мужской одеколон стоял в воздухе сильной стеной, что пройти сквозь неё с каменным лицом просто невозможно. Давид сжал нос пальцами, стал дышать ртом, но этот запах чувствовался как вкус, из-за чего не только голова ходила кругом, но и в горле появилось сдавливающее желание блевануть.       Только вот по лицу Сани никак сказать нельзя, что он вообще чувствует этот сильный запах.       — Ты не чувствуешь? — спросил Давид, осматривая мелкую прихожую. Здесь было тесновато для двоих мужчин, но Никита, скорее всего, жил один. Всё было как бы и чисто, и убрано, но почему-то выглядело так, как будто лёгкий бардак никогда не покидал этого места.       — Что опять не так? — Саша развернулся на каблуках — он был в форме — лицо его выглядело как-то странно, но Давид не придал этому значения, сделав поправку на то, что этот человек не спал с пяти утра.       — Духами сильно пахнет.       — Никакими не пахнет, Давид. Хватит придумывать уже. — следователь внимательно осмотрел полки, пока другой пытался отвлечься от ада в носу созерцанием картины, что висела рядом с одинокой и пустой полкой. Там лежали какие-то книги, названия которых стёрлось, но темноватые линии на корешке всё ещё были видны.       Квартира была маленькой, и даже от маленького количества вещей в ней, выглядела пустой. Было много пустого пространства, которое усиленно пытались закрыть мелкими стопками книг.       — Он не часто тут бывает. — вдруг сказал Саша, заглядывая в невероятно узенькую кухню.       — С чего ты взял? — спросил Давид, отвлекаясь от странных побрякушек на полке. Это была груда палочек, перевязанных нитями в какие-то симпатичные украшения и брелочки.       — Тут пыль на каждой поверхности.       — Ого. Нифига ты заметил… — на это Руда не ответил, продолжил настороженно двигаться внутрь помещения.       Там с посудой творилось странное: были и совершенно новые приборы, и совсем старые, и какие-то доисторические, из чугуна, от которого знатно отваливались куски. Рядом с газовой плитой в миске лежали спички и зажигалка, а на микроволновке стояла совсем маленькая статуэтка. Белого цвета, кажется, сделана руками Никиты из чего-то.       И в самом деле, здесь совершенно не было чего-то странного. Никаких висюлек или ещё чего-нибудь такого, магического, в духе экзорцистов. Хотя нет, под миниатюрной люстрой подвешен колокольчик. Его принадлежность здесь не совсем ясна.       После сыщики осмотрели всю оставшуюся квартиру: спальню, санузел и кладовку. на вид самая обычная квартира, где живёт человек и бардак. Один старательно пытается избавиться от другого, но получается не очень. Помещения ни чем не отличались от других квартир, ничего не бросалось в глаза, но одновременно были детали, которые видишь, и которые совершенно не попадаются на глаза, пока кто-то другой не укажет на них.       Так они нашли пару мелких квадратных бумажек, где были записаны даты, номера и какая-то потусторонняя ересь.       Было, вот, например:       «Алексей +7…       Дух предков, бабушка и дедушка       24.9»       — Ну и кто этим займётся? — спросил Александр, деловито складывая бумажки в небольшую стопку.       — У меня два заказа, которые я так и не сделал. — Давид пожал плечами и убрал руки в карманы, чувствуя холод металлической коробочки, что могла спокойно спрятаться в его не такой уж большой руке. Нет-нет, он совершенно её не спёр.       — Ладно. — вздохнул Рудаковский, предвкушая невероятную духоту в машине во время разговоров о том, как этот человек избавил какую-нибудь семью от невероятной опасности.       — Слушай, а подвезёшь меня до агентства? — будто бы невинно прозвучал вопрос.       — Давид, а ты не изменился. — может, следователь говорил про его наглость, а может про ребяческий и инфантильный нрав. — Подвезу, конечно. Что ты думаешь насчёт Никиты Берга? Стоит ли его подозревать?       — Я думаю, что это его видела соседка. — Руда вопросительно уставился на детектива, выжидая развитие мысли. — Я видел его вечером, выглядел как парень из старшей школы или колледжа, с рюкзаком, весь в чёрном.       Александр нахмурился, глядя давнему другу в глаза со скрываемым подозрением. Тот решил, что он всё ещё не понимает.       — В тот вечер происходили странности, было шумно. Катя могла позвонить экзорцисту, попросить его о помощи. — а продолжения истории никто не знал. Хоть у Давида и было ощущение, что Никита совершенно ни в чём не виноват, но отнёс это к тем странностям, которые он испытывал в последнее время, решил не верить, чтобы разобраться.       Следователь задумался, приподняв руку к подбородку в карикатурной манере. Давид хотел, чтобы Никиту подозревали — его будет проще найти, если искать будет вся полиция. В конце концов, это ещё и живой свидетель таких ужасных происшествий.       Когда они покинули квартиру, солнце полностью заслонилось облаками и больше не показывалось, давая отдохнуть от нагревания и возможность немного остудиться.

***

      Лёша Киселёв двигался по тротуару совершенно один. Так же как и Давид, что незримо следовал позади. Сегодня он сможет выполнить только один заказ, хотя его тело кричало о том, что ему нужно сделать передых и съесть хоть декоративный цветок, что стоял как живой в одной забегаловке неподалёку. Живот постоянно скручивало, хотелось согнуться, но внимания привлекать нельзя.       Мужчина впереди должен был быть на деловой встрече, какая у него действительно была — об этом ему сказал уборщик в ресторане, где эта встреча проходила — а жена беспокоилась «как бы он у меня не загулял».       Мужчина сейчас шёл в сторону своего дома переулками и дворами. Редкие фонари освещали их дорогу, а Давид отчего-то беспокоился и довольно сильно. Сердце в груди так и стучало, гнало кровь, а та грелась будто железо в плавильном цеху. Воображение рисовало в темноте переулков какие-то силуэты, а руки в карманах сжимали металлическую коробочку и небольшой раскладной ножик.       Обычно он брал его, чтобы срезать грибы в лесу, но в последнее время с ним как-то спокойней. Но только не сейчас. Знание того, как именно может пригодиться это оружие, уже вселяло неуверенность в безопасности этой обстановки.       Мужчина впереди резко остановился, Давид еле подавил рефлекторное движение, которое зеркалило и повторяло движения того, за кем ты следишь, и убавил шаг, медленно двигаясь вперёд.       Но остановиться всё же пришлось — невыносимо резкий толчок воздуха чуть не сбил его с ног, в голове, возле ушей, завыл ветер, да так странно и ужасающе резко, что нервы еле заметили мелкие противные прикосновения, как будто в кожу много-много раз и быстро втыкали по иголочке.       Давид сам собой поднял руки вверх, чтобы спрятать лицо в сгибе локтя, но ветер такой силы будто разозлился от этой попытки, и в следующее мгновение юный детектив упал на спину в лужу. Боль прошлась мелкой волной жара, сопровождаемой дрожью, по телу. Глаза еле смогли безболезненно разлепиться, чтобы увидеть.       Сквозь завывание ветра и хруст сухих веток до ушей еле донёсся то ли хрип, то ли крик. Когда зрение попыталось достроить из пятен то, что происходило на его глазах, всё в Давиде сжалось — до такой жути была кошмарна ситуация.       Какой-то странный, огромный и размытый силуэт возвышался над телом мужчины. А тот кричал, кричал от ужаса, и крик этот был не менее пугающим. Он был не только что странным, он был неестественным. Невозможно было понять, кто из этих двоих вообще орёт.       Этот ужасный звук умолк, и Давид буквально увидел, как изо рта мужчины вышел пар, после чего тот упал. Ветер прекратил метаться по земле, воздух превратился в обычную влажную массу, которую разрезали бешеные капли воды. Разглядеть тот силуэт было сложно, да и создавалось ощущение, что его и вовсе там не было.       Но этого просто не могло быть! Глаза никогда не обманывают, он просто смотрит не туда или не так!       Руки, сильно дрожа, приподняли его туловище над землёй, и в следующую секунду на него обрушился очередной поток сильнейшего ветра. Перед тем, как в страхе закрыть глаза, они смогли разглядеть причудливое лицо в сбитых струйках воды.