Обескровлен.

      — Ну что? Вы мне верите? — спросил Никита. Против него были выдвинуты обвинения в убийстве, поэтому наручников не снимали и держали в камере. Было очень одиноко и неприятно, но зато он смог успокоить Кассандру, точнее, проследить, чтобы она скрылась в Астрале.       На протяжении всего пребывания в участке ему было страшно. Он боялся сказать что-то не так, боялся того оружия, что находится вокруг него всё время. Хорошо, что в камере он находился один. Он ведь не преступник, чтобы быть среди гангстеров и убийц.       — У меня к тебе разговор. — Следователь сел перед ним. Они снова в допросной. Никита жутко скучал по Давиду и родной оставленной квартире.       — Вы всегда уходите от ответа? — Никита почти морщился от неприятных ощущений, которые въедались в его руки из-за наручников.       — Не знаю, не знаю. — он положил себе на колени сумку для ноутбука и стал её открывать. — Скажи, вы же с Давидом особенные. Чем именно вы отличаетесь?       — Ну-у… Главное отличие — мы можем возрождаться. Так же у нас есть сверхспособности. Мы можем видеть мистических сущностей почти всегда.       — Возрождаетесь. А как это сказывается на мозгах? — Рудаковский поставил ноутбук на стол, опустил сумку на пол. — Особенные могут сходить с ума? У них бывают раздвоение личности? Согласись, даже обычный человек сойдёт с ума, если увидит призрака.       Никита как-то дёрнул руками, что теперь следы от наручников на руках больно зудели.       — Особенными не становятся, кто попало. — лицо у него было какими-то мрачным. — Не каждый человек после сверхестественной смерти может снова быть живым. Из всех жертв Демона таким стал только Давид.       — Откуда ты так много знаешь?       — Это вроде как моя способность — всё знать.       — Значит, ты можешь это объяснить. — следователь развернул ноутбук, где на экране была запись с камеры.       Пробел. Чёрная тень шла по коридору прямо на уборщицу. Но когда она вышла на свет, то это уже был Давид. Его лицо с макаронным взрывом на голове ни с каким не перепутать. И снова в небольшой тени между лампами его кожа стала чёрной, а глаза будто засияли, засветились. От этого побежали мурашки.       В воздухе начало пахнуть специями и рыбой, даже живот заурчал. Никита не совсем понимал, что сейчас происходит вокруг него, но он кожей чувствовал чьё-то присутствие, это как лёгкое дуновение занавески, это как громкий разговор за окном, на улице, это как треск огромного телевизора, это как внезапный шум холодильника. Парень медленно повернул голову и в страхе дёргулся, чуть даже не вскрикнул.       Позади него столпились Тени. Они смотрели в экран, не отрывая взгляда. Как только Никита не услышал этот могильный гул, который туманом стелился где-то под ногами? Их фигуры были чертовски пугающими, их фигуры менялись, их фигуры сталкивались друг с другом, но потом всё так же не двигались, наблюдая за камерой.       — Берг? — позвал его следователь. Он с лисьим прищуром смотрел ему в лицо.       — А-а?.. — и тут он что-то понял. К Давиду тянулись Тени. Понятно, что их много повсюду, но никогда их не было так много в одном месте — возле него. Они как-то подозрительно им интересуются.       — Ты что-нибудь можешь сказать?       Молчание.       — Скажите, кем там работает Давид? — кажется, дворником…       — Частный детектив. — Никита вскинул брови. Так вот почему его тоже не подозревают в убийстве, хотя он был рядом. Он имел другую роль в этом деле… Нужно было… поговорить с Давидом, многое у него спросить…       — Люди могут быть воплощением. Не каждый особенный может им быть… Когда человек является воплощением Лешего, например, он любит природу, любит быть в лесу, хорошо его знает. — молчание. — И я думаю… что Давид является воплощением Тени. Он простой наблюдатель, чувствующий особые течения. Настроение масс, например.       — Понятно… — протянул следователь.       Никита был… опустошен. У него было это противное чувство страха, когда тебе кажется, что тебя предали. Неужели Давид был рядом с ним, чтобы до него добралась полиция? Хотя он никогда этого не замечал, да и не похоже, чтобы он был настроен против него.       Когда его снова заперли в камере, у него было много времени подумать, чего Никита не любил. Зачем метаться в сомнениях, если можно просто спросить?..       Это помещение было чистым, здесь было довольно приятно находиться, если забыть про выдвинутые обвинения, клетку и наручники. Они, кстати, неприятно тёрлись о кожу, а красные следы очень неприятно зудели. На удивление, ему самому уже не было страшно. Да, он чувствовал, что его загнали в угол, что ему некому тут довериться, но тем не менее он был в полной уверенности, что его отпустят.       Из коридора послышались шаги, и перед камерой встали Давид с охранником. Один из них улыбался.       Никита смотрел на него как смотрел обычно. Но он как будто бы так пытался держать этот взгляд обычным, потому он переставал таковым быть. Обычно он так долго не смотрел. Необычно.       — Привет, Никита! — Давид был искренне рад его видеть, это было видно по лицу, широкая улыбка и столько чувств в голосе.       — Привет, Давид. — тоже улыбнулся Никита, забыв вообще про всё то, о чём думал пару секунд назад. Он встал и подошёл к решётке. — Ты как здесь? Тебе разрешили прийти?       — Саша сказал, что ты хотел поговорить со мной. И вот я здесь. — парень поднял ладонь и с улыбкой повернулся к охраннику, тот ушёл. Очевидно, что Давид был другого поля ягодой. В один момент этот парень какой-то перестал быть своим.       — Он мне сказал, что ты работаешь частным детективом. — Давид дёрнулся. — Почему ты мне сказал, что работаешь дворником?       — Ну-у, э-э… Неделю назад я получил заказ, не соответствующий требованиям, поэтому я не должен был его брать. Там говорилось о том, чтобы я защищал тебя, и гонорар представлял тридцать тысяч. Ещё там была карта Таро, уже не помню какая. — он… Он был… Давид, он… Никита не знал, что он ощущал по отношению к нему из-за всей этой доброй ауры и небольшого предвкушения в голосе.       — Неделю назад… когда я пошёл к Кате, а там меня встретил Демон… так это ты за мной следил?       — Да, это был я. — он говорил это с таким восторгом, будто это был величайший сюрприз, так гордо, будто готовил подарок несколько недель. — И я всё хотел спросить, ты знаешь кого-нибудь на «Х»?       — На «Х».? В каком плане, типо имя?       — Типо да.       — Не знаю… — протянул он, облокотившись локтём на решётку.       — Там было написано «От Х» и точка. — он пожал плечами и сунул руки в карманы джинс. Они оба были в чёрном, это чувствовалось странно. На секунду Никита вспомнил про Аманду.       Пару мгновений парень стоял так и думал, пытался вспомнить. Было не так много людей с именем на «Х», но и они наверняка уже не помнят про его существование.       — Так, Давид. Попытайся вспомнить всё с этим заказом. Что там ещё было?       — Так, это было письмо, я получил его вечером в… воскресенье и открыл утром в понедельник уже на работе. Внутри было само письмо и карта Таро. Ещё оттуда пахло чем-то вроде специй, не знаю. И я не мог выкинуть его из головы, пока не встретил тебя, представляешь?       — Ага… А ты точно не помнишь про карту? Хоть что там было нарисовано?       — Вроде бы какой-то мужик на лошади.       — А-а, я понял. Что у него было в руках? Кубок, меч, палка ещё фигня какая-нибудь?       — Не помню… вроде кубок… Ты понял? Что это значит?       — Я думаю, это была твоя карта, то есть как бы олицетворяет тебя, «Рыцарь кубков». — Никита выпрямился. Кажется, у него хрустнуло плечо.       — Да-да-да, так там и было написано! Как ты всё это запомнил? Их же в колоде так много.       — Ну, со временем. Больше ничего там не было?       — Нет, ничего. Странно, да?       — Да, странно. — Никита почесал затылок, больше он бы и не смог сделать в этой ситуации.       — И это… — голос Давида вдруг стал более глубоким, это вызвало холодные мурашки на спине. — Тебя там сажать не собираются, вообще? Против тебя ещё выдвинуты обвинения?       — Да, увы. Но я думаю, они поняли, что я не виноват.       Давид вздохнул. Он как-то поник: опустил голову, щёки казались больше из-за отсутствия улыбки, как будто надуты.       — Всё нормально будет. — сказал Никита, но это вызвало лишь кивок, а не смирительную улыбку.

***

      — Что это? — спросил Никита, когда ему сунули в руки какую-то бумажку. Сейчас он был в кабинете следователя, и обстановка здесь страшно уютная, как будто в прибранный дом пришёл.       — Согласие о том, что вы не покидаете город. — Александр протянул ручку, а внутри Никиты всё перевернулось. — Мы снимаем с вас обвинения, пока идут разбирательства.       Голос как будто пропал. Парень даже не верил в это, почему так просто? Неужели никаких каверзных вопросов, которые натолкнут на более несуразные объяснения, и всё — дело в шляпе? Глаза как будто сами собой пробежались по тексту, а рука сама собой поставила подпись. Не верится, что его отпускают вот так.       Разве ему не должно быть страшно, разве его не должны допрашивать так, чтобы искры из глаз валились вместе со слезами о раскаянии, даже если не виноват? Парень поднял свои глаза и протянул листок. Следователь выглядел так, будто не спал всю неделю, его форма была мятой, а сами движения уже не такими резкими, как при их первой встрече.       Точно. Полицейские тоже люди.       Когда Никита выходил из участка, солнце чиркало своим краем по высоким домам, близился конец рабочего дня, и на дорогах уже появляются первые предпосылки огромной пробки.       Неужели он сейчас может вернуться домой? Он чуть не потерял паспорт и все деньги, растерял всё своё барахло. Как ему теперь жить без своего далматинца-дождевика?..       — Никита-Никита-Никита! — он обернулся и увидел бегущего Давида, махающего рукой. Он шлёпал по лужам и в спину ему светили фары проезжающей машины. Он в прямом смысле будто сиял.       Никита был рад его видеть, но был слишком уставшим для ответа, поэтому просто улыбнулся и поднял руку.       — Тебя отпустили? Должно быть круто, да? Ты сейчас домой? — голос его был тараторющим и взволнованным.       — Полегче, не торопись. Да, думаю, я домой.       — Раз уж так, то я провожу тебя. — он сунул руки в карманы толстовки, и лицо его выглядело как-то очень глупо. Оно заставило парня расслабиться: нет никакой подставы от полиции, не было никаких обвинений, не будет никакой опасности.       — Да, хорошо. — он посмотрел на небо, оно пока ещё даже не особо и отливало жёлтым или рыжим. На удивление, никакого облачка не скрывалось за высоким углом какого-нибудь здания, а в воздухе стояло напоминание о лете в виде лёгкой духоты.       Они шли по дороге в сторону его дома. Парень витал где-то в своих мыслях, а Давид молчал. Всё переменилось, когда асфальт под ногами стал до боли знакомым.       Круглосуточный магазинчик, они прошли его, и сейчас можно было разглядеть того старика.       — Здарова тебе, парень! — он поднял руку. Адам выглядел как будто старше, хотя прошло всего пару дней, но его рука довольно живо поднялась в воздух. Никита был рад его видеть.       — Здравствуйте.       — Ева! — воскликнул вдруг Давид, когда к нему подбежала собака. Никита не совсем понял, откуда тот мог знать её. Она радостно облизывала его пальцы и влияла хвостом. — Ева.       — Так вот, как её зовут! Что за совпадение, ха-ха! — Никита улыбнулся его словам. В другой руке Адама была какая-то каша из непонятно чего, от неё, кажется, пахло курицей. Походило на бывшую шаурму.       Ева ещё потопталась на месте, вернулась к старику, аккуратно съедая это с его рук.       — Как вы? — спросил Никита.       — Отлично! Оберег твой пригодился! — его во мгновение будто окатило ледяной водой. — Обуглился, правда, но спас-таки от черта какого!       Оберег… превратился в пепел? Если так, то Демон и за Адамом прийти может, а по возвращению этот кусок ниток с бусинами уже не сыграет своей роли. Каков кошмар на него свалился…       Никита давно не испытывал этого чувства — страх за другого человека, за слабого.