The Sun Still Rises | Солнце Всё Ещё Восходит

      Нил держал зажжённую сигарету возле лица и вдыхал едкий дым. Его колени подтянуты к груди, пока он сам смотрит на поле и бегущие числа и чувствует знакомую для себя отчаянную нужду в движении. Даже после изматывающей игры в экси, его ноги буквально чесались от желания побежать. Он был на поле слишком долго. Был в Милпорте слишком долго. Ему следовало бы забрать Алекса из центра дневного пребывания, но опять же, забрать Алекса — значит подвергнуть его риску. И ещё это означает очередную ночь в заброшенном доме, которая сделала бы Нила параноидальным, а Алекса тихим.       Пришло время уехать и сменить личности. Нил знал это. Он вёл себя снисходительно и почти год не менял имя. Он спорил сам с собой, говоря, что свалить и поменять паспорта без матери теперь куда сложнее. Передвигающаяся по городам семейка из трёх человек куда менее заметна, чем подросток с четырёхлеткой. И всё же, это не оправдание.       Нил поднёс сигарету ещё ближе, вдыхая. Она почти дотлела до фильтра. Нил сохранял этот ритуал для времён, когда оставался один. Дым одновременно был отвратительным и успокаивающим, напоминал ему о бензине, огне и о жестоких женских руках. Он где-то прочитал, что пассивное курение тоже вредит лёгким, поэтому держался подальше от Алекса в такие моменты.       Нил затушил сигарету и вытянул ноги. Они пульсировали приятной болью, которой он упивался. Поглядывая на небо, он убедился, что сейчас было около шести, если судить по омрачённому и загрязнённому светом, серому закату, более похожему на дымку, чем на что-либо ещё. К счастью, это значило, что в центре Алекса уже накормили ужином, это было одним из многих преимуществ участия Нила в команде Милпорта по экси. Любая еда, предлагаемая там, была лучше, чем сэндвичи и батончики гранола, которые навыпрашивал Нил. Нил перекрутил в кармане дешёвый телефон-раскладушку с поминутной оплатой, который звонил только в том случае, если с Алексом что-то случалось. Он был блаженно тих.       Дверь за его спиной со скрипом открылась. Нил поднялся, и его руки сжали лямку спортивной сумки, перекинутую через грудь. Тренер Эрнандес вошёл, и отражение света от белого стадиона вымыло тёплый цвет с его кожи, оставляя нюансы его выражения лица в тени. Эрнандес, должно быть, когда-то и играл в экси, но с тех пор держался у трибун с пивом и печеньем от благотворительных фондов. Видно было по его талии. Он встал позади Нила, всего в нескольких трибунах от него. Нил посчитал эти ряды, затем посчитал ряды до поля. Сейчас не нужно было бежать, но это было привычкой.       — Не заметил на игре твоих родителей, — буркнул тренер Эрнандес.       — Они в отъезде.       — Всё ещё или опять?       — Они вдвоём работают в разных городах, — сухо ответил Нил. — Они всегда в отъезде.       Это была простая ложь, и большинство верило ему. Тренер Эрнандес раздражал, потому что он, видимо, в это большинство не входил.       — Думал, они сделают исключение хотя бы для последней игры сезона.       Он выпытывал. Нил видел его ожидание и обеспокоенность за километр и это заставило его ощетиниться:       — Они не то чтобы фанаты экси.       — Что насчёт твоего брата?       Его «ощетинился» превратилось в покалывание, прямо у основания шеи.       — А что с ним?       — Ему нравится экси?       — Ему четыре, — ответил Нил.       Тренер Эрнандес пожал плечами, отметая свою провалившуюся попытку получить какие-нибудь крупицы информации о личной жизни Нила. Такие расспросы проходили с самого начала года, и если бы не экси, то Нил давным-давно бы свалил.       — Тут к тебе кое-кто пришёл, — сказал Эрнандес.       Нил рефлекторно подскочил. После годов бегства и ещё более продолжительного времени проведённого с его отцом, эти слова вызывали мгновенный ужас. Пять ступенек вверх и ещё семь шагов отсюда выведут его в раздевалку. В раздевалке есть дверь, которая ведёт в коридор, оттуда можно выйти на парковку. Он может сбежать и забрать Алекса — или нет, он не может привести людей отца к Алексу, не будь идиотом, Абрам -       Обувь шаркнула по бетону. Глаза Нила взметнулись, чтобы найти источник звука. Крупный мужчина в джинсах и майке-алкоголичке, которая обнажала его этнические татуировки огня на подкачанных руках, стоял в дверном проёме раздевалки. Он держал одну руку в кармане, а во второй была толстая папка. Он был, во всех смыслах этого слова, широким — от квадратной челюсти до плеч и того, как он стоял. Нил не узнал его, но это не значит, что он не опасен.       — Я вас не знаю, — скорее констатировал Нил, чем спрашивал. Он чувствовал себя как животное, загнанное в угол: шерсть поднята и зудит от желания сбежать или подраться.       — Он из университета, — ответил тренер Эрнандес, не обращая внимания на противостояние между Нилом и незнакомцем (противостояние, где Нил пристально смотрит, осторожно и напугано, и мужчина пристально смотрит в ответ, беспечно и уверенно). — Приехал посмотреть, как ты играешь.       — Чушь, — фыркнул Нил. — Никто не набирает игроков в Милпорте. Люди вообще не знают, где это.       — Есть такая вещь, называется «карта», — сказал незнакомец. — Может слышал?       Тренер Эрнандес кинул на Нила предостерегающий взгляд.       — Он здесь, потому что я отправил ему твоё резюме. У них в команде проблема с нападающими, поэтому я решил, что стоит попробовать показать тебя. Не стал говорить тебе, чтобы не обнадёживать раньше времени.       Нил перевёл взгляд на тренера Эрнандеса.       — Вы сделали что? — Нил не должен был чувствовать себя преданным, но так и было. Экси был его единственным утешением, которое он себе позволил, и теперь оно могло стать его погибелью. Идиот, идиот, отчитывал он себя. Тебе не стоило никогда играть в первую очередь-       — Я пытался связаться с твоими родителями, но они мне не ответили. Ты говорил, что они постараются приехать на сегодняшнюю игру.       — Они хотели. Не получилось.       — Я не могу их ждать, — сказал незнакомец, становясь рядом с тренером Эрнандесом. Глаза Нила бегали между ними двумя, ноги желали двигаться. Они оба были куда больше его в ширине и высоте, и у них было преимущество в количестве ступенек трибун. — Глупо набирать игроков под конец сезона, знаю, но у нас возникли некоторые технические трудности с последним новобранцем. Тренер Эрнандес сказал, что ты ещё не определился с учебным заведением на осень. Всё складывается просто замечательно, да? Мне нужен нападающий, тебе — команда. Всё, что тебе нужно сделать, — расписаться на пунктирной линии и ты мой на пять лет.       Нилу потребовалось несколько мгновений, чтобы вернуть возможность подать голос.             — Вы же не серьёзно, — это прозвучало, как заезженная реплика из тех старых сатирических шоу, высмеивающих корпорации. Распишитесь здесь, тут можете не читать, ой тут ошибка? Ну ничего, просто распишитесь распишитесь распишитесь на пунктирной линии и все ваши мечты превратятся в реальность. Да, блять, конечно.       — Очень серьёзно, — сказал мужчина, — а ещё очень тороплюсь.       Он кинул папку на одну из трибун возле Нила. На обложке было написано имя Нила толстым, чёрным маркером. Ему было интересно, какую ложь и правду запихнули внутрь. Нил Джостен не был настоящим человеком, он всего лишь притворялся им на протяжении года или около того. Ему нужно уйти, и он должен сделать это в скором времени. Нил играл с огнём уже некоторое время.       Он подумал об Алексе. Это будет второй переезд без матери. Алекс понемногу привыкал к своему имени, и Нил не был уверен, что он сможет адаптироваться к новому так быстро, как это может Нил.       Двадцать два имени, столько отделяло его от настоящего имени, которое было восемь лет назад. Десять имён для Алекса. Подписание контракта с университетской командой по экси было, во всех смыслах, ахуенно отвратительной идеей. Это заставит Нила оставаться на месте с обязанностями помимо заботы об Алексе, и, хуже всего, это привлечёт к нему внимание, из-за которого его можно будет легко найти. Тюрьма почти не была препятствием для его отца, и это был вопрос времени, когда он поймает Нила.       Арифметика проста — Нил не может подписать контракт. Укреплением этого убеждения было то, что контракт не включал в себя гарантированный дом, еду и уход за Алексом. Возможность желаемого Нилом будущего, которое прямо сейчас ему предлагалось, даже отдалённо не находилась в пределах разумного.       Так что, он сказал тихо, но твёрдо:       — Нет.       — Ты меня не дослушал, — поторопился вклиниться мужчина. — Знаю, это неожиданно, но подумай ещё раз. Ты будешь ценен для нас, а у нас есть что предложить тебе. Просмотри документы.       Нил снова посмотрел на папку, перед тем, как перевести взгляд на дверь раздевалки за плечами мужчины.       Мужчина подвинулся, привлекая внимание Нила.       — Дай мне пять минут. Мне хотелось бы услышать твоё подтверждение сегодня. Комитет не слезает с меня с тех пор, как Джейни закрыли в психушке.       Взгляд Нила переместился к лицу мужчины, сердце ухнуло куда-то вниз.       — Лисы, — сказал Нил. — Университет Пальметто.       Мужчина — тренер Дэвид Ваймак — выглядел слегка удивлённым.       — Значит, ты видел новости.       Нил смотрел на него настороженно. Технические трудности, упомянутые Ваймаком, обозначали попытку самоубийства, которую совершила та самая Джейни Смоллз. «Типично для Лисов», — глупо усмехнулся ведущий. Он не преувеличивал.       Лисы университета Пальметто были сборищем талантливых отбросов, которые, по мнению Ваймака, заслуживали второго шанса, после того, как мир растоптал их предыдущий. Это было славненько на теории (если вам нравится идея исправлять людей и считать себя святошей), но, ожидаемо, сообщество поломанных людей не сделало их менее поломанными. Оно просто сделало их нестабильными. Лисы были знамениты за их немногочисленность, безудержные драки и нахождение в самом конце рейтинга НССА на протяжении трёх лет. Конечно, прошлый год был одним из лучших для них, но даже так, критики спорили о том, стоит ли их оставлять в I группе.       Но Нила Лисы напрягали не потому что они плохо играли или их тренером был человек с синдромом спасателя. Лисы беспокоили Нила из-за Кевина Дэя. Кевин Дэй был чемпионом страны в отставке, выбитым из-за травмы, которая поставила на его таланте крест. Нил не видел Кевина почти восемь лет, и надеялся не видеть никогда. Кевин был частью прошлого Нила и знал о человеке, который скрывался за двадцатью двумя именами. Ради своей жизни он оставит это воспоминание похороненным там.       — Я не буду играть за вас, — сказал Нил, смотря на дверь раздевалки за Ваймаком. Пять ступенек вверх и семь шагов вперёд. Ему нужно пойти забрать Алекса. Ему нужно покинуть этот город и сменить имя. Он никогда не был Генри раньше. Ему было интересно, какое имя выберет для себя Алекс.       — Пять минут, — попросил Ваймак.       — Не интересует, — ответил Нил.       — Ну же, дай мне пять минут-       Нил сделал быстрый и решительный рывок вверх по пяти ступенькам, затем семь шагов к двери. Ему надоело развлекать тренера Пальметто. Ему нужно забрать Алекса и свалить из города.       Он был на полпути к выходу из раздевалки, когда он заметил, что кто-то перекрывает ему выход. Он громко выдохнул, когда попытался остановиться, но по инерции влетел прямо в ярко-жёлтую клюшку для экси. Она врезалась ему в живот, из-за чего он буквально сложился пополам. Сила давит на его диафрагму, выбивая воздух из лёгких так, что слабый вздох вырывается из его груди и затихает.       Он падает на пол, опираясь на руки и колени, тщетно пытаясь восстановить дыхание и баланс. Ему нужно подняться. Ему нужно бежать. Ему нужно, блять, вдохнуть.       Пока Нил делал бесполезные вдохи, в ушах звенел низкий и яростный голос Ваймака. Он был нечётким, словно звон после громкого выстрела.       — Чёрт побери, Миньярд! Вот поэтому нам и не удаётся заполучить приличных людей.       — О тренер. Будь он приличным, нам бы не понадобился, правда же? — сказал кто-то над головой Нила.       Алекс, судорожно думал Нил. Мне пиздец как нужно двигаться и забрать Алекса.       — Он нам и не понадобится, если ты его поломаешь.       — Вы бы хотели, чтобы я дал ему сдёрнуть? Налепите на него пластырь, и будет как новенький.       Наконец-то, наконец-то, порыв воздуха смог попасть в его нуждающиеся лёгкие. Нил резко вдохнул, этот звук был громче любого разъярённого голоса и восторженного растягивания слов. Он обхватил себя двумя руками и злостно посмотрел на атакующего.       Нилу не нужны были никакие представления, чтобы узнать Эндрю Миньярда. Он, должно быть, единственный игрок экси студенческого уровня, который был ниже Нила — где-то под метр пятьдесят два, и всё же репутация Эндрю была смертоносной. Он был психотиком Лисов. Он уже провёл три года в колонии для несовершеннолетних и почти попал на ещё один срок за то, что почти до смерти избил четырёх мужчин возле клуба. Именно это преступление подарило Эндрю его наркотическую ухмылочку, после того, как суд обязал его проходить интенсивную терапию, еженедельные консультации и медикаментозное лечение. Его агрессивная репутация продолжала преобладать, так что можно было поставить под вопрос эффективность лечения.       В добавок, Эндрю был единственным человеком, который отказался от приглашения стать голкипером в команде университета Эдгара Аллана, и подозревают, что именно из-за него Кевин решил перейти к Лисам.       Один год без своей матери и Нил уже почти дал себя убить. Она бы задушила его только за его неудачи.       Эндрю посмотрел вниз на Нила, лицо скривилось в маниакальной ухмылке, скорее зловещей, чем восторженной. Психопат — зачастую именно так говорили журналисты, когда описывали Миньярда. Глядя на него сейчас, было легко понять, почему.       Эндрю отсалютовал двумя пальцами.       — Ничего, в следующий раз повезёт, — сказал он, растягивая слова.       — Иди нахуй, — выплюнул Нил.       — Нил, — тренер Эрнандес влез в разговор, хватая Нила за локоть, чтобы помочь подняться. Тот стряхнул его руку и, покачиваясь, сам поднялся на ноги. — Господи, парень, ты в порядке?       — Воспитание у Эндрю хромает, — сказал Ваймак, становясь между Нилом и Эндрю. Эндрю сделал шаг назад и поднял руки в притворной невинности. Ваймак кинул своему голкиперу последний предупреждающий взгляд, перед тем, как повернуться к Нилу. — Он сломал что-нибудь?       — Я в порядке. И я ухожу. Пустите.       — Мы ещё не закончили, — сказал Ваймак. Гнев Нила вспыхнул.       — Тренер Ваймак, — начал Эрнандес, словно всё это начал не он.       — Дадите нам минутку? — перебил Ваймак. Тренер Эрнандес ещё раз перевёл взгляд с Ваймака на Нила, перед тем, как кивнуть.       — Я подожду снаружи.       Нил прислушивался к его шагам, считая. Он гадал, ударит ли Эндрю его ещё раз, если он побежит. Коротышка всё ещё маячил позади Ваймака, глаза рассеяно блуждали по раздевалке, про Нила он, казалось, забыл.       — Я уже дал вам ответ, — сказал Нил. — Я не подпишу контракт.       — Ты не дослушал моё предложение. Раз уж я оплатил перелёт трём людям, чтобы посмотреть на тебя, меньшее, что ты можешь сделать — дать мне пять минут, не думаешь?       У Нила застыла кровь в жилах. Трём. Он отступил на шаг, глазами шастая по всем местам, которые он не изучил на наличие возможных врагов, потому что был ебучим идиотом-       — Нет, — буркнул Нил, пытаясь не выдать свой страх через голос. Если ты выглядишь напуганным, то ты выглядишь подозрительным, звенел голос в его голове. Если ты выглядишь подозрительным, то ты становишься заметным.       Да чёрт блять возьми, ему нужно выбраться из этой раздевалки и добраться до Алекса. Они знают про Алекса? Они никогда не искали Алекса, только Нила. Но так же, как и в случае с сумкой, Нил предпочитал держать то, что он защищает, рядом.       Вот только всё было гораздо сложнее. Его матери удалось сохранить Алекса в секрете от их отца, пока они были в бегах, так что, если Нила когда-нибудь достанут, у его отца не будет причин продолжать искать младшего наследника. Вот поэтому Нил продолжал неустойчиво балансировать между «держать Алекса на расстоянии» и «внимательно следить за Алексом». Это было одной из причин, почему он в первую очередь присоединился к команде по экси. Предлог оставлять Алекса в центре дневного пребывания подольше.       — Хватит упрямиться — это бесполезно, — сказал новый, незнакомый голос.       Нил обернулся прежде, чем логика сказала ему этого не делать. Кевин Дэй сидел на телевизионной тумбе у дальней стены, ноги свисают с края. Он наблюдал за безрезультатными попытками Нила спрятать свой страх с холодным взглядом, так пренебрежительно спокойным.       Кевин был известен по всей стране, но, даже если забыть о его популярности и восьми годах, прошедших с их последней встречи, Нил всё ещё узнал бы его. У него всё ещё были тёмные волосы, узкие зелёные глаза и высокие скулы. На одной из них нанесена Римская цифра два, как это было и в детстве, только на этот раз чернила были перманентными. Нил чувствовал себя так, словно Эндрю ударил его ракеткой ещё раз.       Нил ждал, когда Кевин окликнет его по этому ужасному имени, спрятанному под слоями фальшивых. Это будет открытием его прошлого, и Нил был уверен, что это уничтожит его. Его и Алекса.       Этот момент был тяжёлым и тихим и неизменным. Нил моргнул. Кевин не узнал его. Облегчение пронзило его грудь, это чувство мало чем отличалось от того первого глотка воздуха после удара. По чисто ужасной удаче Кевин решил взять Нила в команду, не зная кого берёт. Нил предположил, что в этом есть смысл. Им было по десять, когда они виделись в последний раз, и с тех пор Нил поменял свой внешний вид.       Отсутствие признания походило на отсрочку смертной казни. Нилу стало легче дышать, и нужда в беге уменьшилась. Его ответ, всё же, оставался неизменным. Он произнёс: «Я бы не сказал, что это бесполезно».       — Отказываться от чего-то, не зная деталей, бесполезно, — возразил Кевин. — А ещё бесит.       — Тысячи нападающих только и мечтают о таком предложении. Почему бы не обратиться к ним? Это был серьезный вопрос, но Нил понял, что переборщил с насмешкой по тому, как помрачнело лицо Кевина.       — Мы просмотрели их анкеты, — влез в разговор Ваймак. — И выбрали тебя.       — Я не буду играть с Кевином.       — Будешь, — сказал Кевин так, словно его слово — закон.       — Ты может не понял, но мы не уйдём, пока не получим твоего согласия. Кевин сказал, что ты нам нужен, и он прав.       — Нам стоило выбросить письмо твоего тренера, как только мы его открыли, — продолжал Кевин. — Твоя анкета ужасна, и я не хочу, чтобы такой салага, как ты, был у нас на поле. Это идёт вразрез со всеми планами Лисов на этот сезон. К счастью для тебя, твой тренер догадался прислать нам не статистику, а запись игры, чтобы мы посмотрели на тебя в действии. На поле ты бьёшься не на жизнь, а на смерть.       — На самом деле нам на руку, что ты из такой глуши, — добавил Ваймак. — Никто, кроме нашей команды и совета, не знает, что мы тут. Нам не нужно твоё лицо во всех новостях этим летом. Сейчас у нас своих забот по горло, и мы не хотим втягивать тебя во всё это до тех пор, пока ты не окажешься в безопасности в общежитии. В контракте есть пункт о конфиденциальности, по которому ты не можешь никому говорить о том, что ты наш до начала сезона в августе.       Конфиденциальность — это славно. Но не то чтобы это что-то меняло. Нил не мог согласиться, даже если бы хотел. Ему нужно заботиться об Алексе, которого всё ещё нужно забрать из центра, и о ком Кевин-блядский-Дэй совершенно точно не знал. Нилу хотелось, чтобы так и оставалось.       — Ну? — поторопил Ваймак.       — Мне нужно поговорить с матерью, — сказал Нил, просто потому что его категорические отказы вызывали только больше вопросов. Он должен прекратить это, чтобы выбраться из города.       — Зачем? Ты совершеннолетний, разве нет? В личном деле написано, что тебе девятнадцать.       — Мне всё равно нужно спросить.       — Она порадуется за тебя.       — Может быть, — простая ложь. — Я поговорю с ней сегодня вечером.       — Подбросить домой?       — Я в порядке.        Уходи, уходи, уходи, мысленно умолял он.       Ваймак кинул на Нила строгий, оценивающий взгляд, перед тем, как повернуться к своим Лисам:       — Идите подождите в машине.       Кевин соскочил с телевизионной тумбы и посеменил за Эндрю прочь из раздевалки. Нил не чувствовал себя в большей безопасности, когда они ушли. Он скользнул взглядом на Ваймака, который смотрел на него с напряжённой челюстью и серьёзным видом.       — Нам нужно поговорить с твоими родителями? — спросил Ваймак.       Это был странный вопрос, такой абсолютно случайный, что Нил просто ошеломлённо моргал пару секунд. Ложь и постоянное отсутствие опекуна заставляли людей интересоваться его жизненным положением, но почти у всех была хотя бы капля такта.       — Давай уясним, — продолжил Ваймак, видимо поняв, насколько недружелюбным был его вопрос и поторопился переформулировать его, — я спрашиваю, потому что тренер Эрнандес рассказал нам кое-что. Он сказал, что ты не переодеваешься с другими и не позволяешь никому встречаться с родителями. Вот почему он предложил мне тебя: думает, что ты вписываешься. Понимаешь о чём я, да? Ты же знаешь, каких ребят я набираю. Не знаю, прав ли он, но что-то мне подсказывает, что он не ошибается. В любом случае, если у тебя проблемы с родителями, то перевезём тебя в Южную Каролину пораньше.       Нил снова моргнул. Ему нужно рассказать этому человеку. Он был серьёзен со своим синдромом спасателя.       — Я не могу, — ответил Нил, затем проклял себя, потому что ему следовало придерживаться лжи, которую он обсуждал с матерью. Ваймак открыл было рот, чтобы возразить, но Нил прервал его. — Со мной мой брат.       Осознание отразилось на лице Ваймака, его глаза слегка расширились. Если Ваймак считал его побитым мальчиком, то для Нила это могло стать преимуществом. Побитые мальчики не оставляют своего четырёхлетнего брата жить со своим насильником.       — Хочешь, чтобы мы помогли вытащить его из этого дома? — Ваймак предлагал так, словно это было просто. Даже если бы документы Нила не были поддельными, это никогда не было бы так просто. — Мы можем придумать что-нибудь с системой. Забрать его оттуда.       Нил перебирал варианты. Он мог решительно отказаться, но тогда Ваймак, скорее всего, всё равно что-то сделает. Люди, которые считают себя спасателями, зачастую действуют вопреки просьбам жертв. Если СЗД пробьют Нила в базе, он знал, что их с Алексом удостоверения не пройдут проверки. Нил вместе с матерью держали Алекса в тайне слишком долго, и он не позволит Ваймаку разрушить всё это своей жалостью.       Так что, он выбрал единственный возможный вариант, который смог придумать:       — Я его опекун.       Отчасти это было правдой, разве что не в юридическом смысле.       — Мы можем включить его в твой контракт, — мгновенно ответил Ваймак. — Подпишешь, и мы сможем обеспечить твоего брата всем необходимым, в том числе образованием и жильём.       Этого Нил не ожидал. Обрести голос он смог только со второй попытки:       — Почему?       Ваймак стоял молча минуту. Нил изучал его загорелые и обветренные черты лица на признак обмана.       — Думаешь, я сколотил эту команду, потому что решил, будто это хороший рекламный ход?       Да, подумал, но не сказал Нил.       Ваймак, казалось, заметил недоговорки и вздохнул:       — Всё дело во вторых шансах, Нил. Второй, третий, четвёртый, да какой угодно — главное, на один больше, чем тебе дадут остальные.       Нил разрывался между недоверием и презрением. Ваймак действительно был идеалистичным придурком, как его и описывала пресса. Всё, к чему привели его вторые шансы, было то, что члены его команды дрались сами с собой и проигрывали игру, за которую им платили.       — Мы можем ещё как-нибудь помочь тебе с братом? — спросил Ваймак, дав ему секунду на раздумья.       Нил уставился на Ваймака, забыв, как говорить. Его вытащили из собственных глубин, беспечно выкинули из зоны комфорта своей лжи и бесконечной дороги. Ему предлагали не только будущее для самого себя, но и долговременный дом для брата. Еда, крыша над головой, образование для Алекса после четырёх лет жизни на батончиках в заброшенных домах и номерах мотеля. По крайней мере, у Нила были воспоминания о собственной спальне и вещах. Ему угрожал отец, но у него хотя бы было настоящее имя и какое-никакое чувство постоянства. У Алекса же не было даже личности, на которую можно опереться, и Нил видел, как иногда тот бесцельно плыл, недостаточно окрепнув в реальности.       Это было слишком большим риском и слишком хорошей возможностью.       Кевин не узнал тебя, тошнотворно приторный голос убедительно шептал в его голове. Ты можешь пожить. Играть в экси. Пойти в университет. Ты можешь отдохнуть.       — Мне нужно подумать, — наконец-то выдавил Нил.       Ваймак кивнул. Он не выглядел самодовольным, изменив непоколебимый отказ Нила. Наоборот, он выглядел просто уставшим.       — Оставь бумаги себе, — сказал он, вновь протягивая Нилу папку. Вот только, в этот раз Нил взял её. — В понедельник твой тренер может выслать мне подписанные копии факсом и мы поменяем их чуть позже, впишем твоего брата. Если решишься, то кто-нибудь заберёт тебя из аэропорта на следующий день после выпускного. Двенадцатого мая.       Нилу хотелось сказать «спасибо», но, вместо этого, он просто пялил в пол. Ваймак, должно быть, понимал что-то, чего не понимал в тишине Нил, потому что он смиренно вздохнул и направился на поиски тренера Эрнандеса.       Как только он остался один, Нил резко вдохнул сквозь зубы. Это заставило его сгорбиться. Его мать с ума бы сошла от ярости, если бы узнала, что он вообще думал об этом. Он почувствовал, как фантомные пальцы хватают его за волосы и с силой бьют по ушам. Продолжай двигаться, это было мантрой. Движение позволит выжить.       Постоянное передвижение делало Алекса шелухой от человека. Нил знал, что так у него самого появляется хотя бы немного надежды, но что хорошего в его жизни, если он только продолжает традицию мучений для своего младшего брата? И что хорошего в жизни, если не для чего жить?       Взгляд Нила метался по раздевалке в поисках глаз, которые решили остаться. Когда он проверил каждый угол и каждую трещину, он кинулся в туалет к раковине и стал рассматривать своё отражение. Крашеные каштановые волосы и карие линзы делали его непримечательным. Но даже так Нил видел в себе лицо своего отца: в линии челюсти и остроте глаз. Часто Нил смотрел на себя и видел в отражении кого-то другого. Он поморщился и перестал смотреть на то, что делало его сыном своего отца, и придвинулся поближе, чтобы проверить корни волос. Они были такими же тёмными, как и концы.       Он вздохнул и откинулся назад, подтягивая спортивную сумку вперёд, чтобы закинуть в неё папку. Когда он вернулся назад, Ваймак и Эрнандес ждали его. Нил проигнорировал их и прошагал к выходу.       Эндрю бездельничал возле серого СУВа тренера Эрнандеса, прислонившись к задней двери. Он посмотрел вверх, когда Нил проходил мимо, его губы растянулись в издевательской улыбочке.       — Слишком хорош, чтобы играть с нами, слишком хорош, чтобы прокатиться с нами? — мурлыкал он.       Нил скользнул по нему холодным взглядом, место удара всё ещё болело. Его желание двигаться победило, и он не торопясь побежал, постепенно ускоряясь, оставляя позади Лисов, любопытных тренеров и их отчаянные попытки убеждения, пока контракт, предлагающий возможность и риск, трясся где-то у него за спиной.       Всё, что тебе нужно сделать, — расписаться на пунктирной линии и ты мой на пять лет.       Было одно преимущество в том, чтобы не быть настоящим человеком. Обещания, закреплённые подписью, ни к чему не обязывали. Он мог запросто согласиться и исчезнуть через пару месяцев. Это даст Алексу время передохнуть, а ему — сделать вид.       Нил пробежал почти пять километров до захудалого центра дневного пребывания. К тому времени, как он прибежал, вспотевший и задыхающийся, время ужина уже давно прошло, и небо потемнело. Приступ беспокойства заставил его ускориться, пока он не добрался до двери, в спешке потянув за неё.       — Мы должны быть закрыты уже как тридцать минут, — пожаловалась Джанетт с раздражённым вздохом. Остальные дети и работники уже ушли, оставляя её одну за столом администрации нахмуренной и со скатавшимся макияжем.       — Простите, — рефлекторно буркнул Нил. Его глаза мелькали в поисках Алекса.       — Где он?       — Ныкается где-то, — пробормотала Джанетт, махая пухлой, гладкой рукой. Её двойной подбородок стал ещё больше, когда она откинулась на спинку сиденья, чтобы продолжить читать свой журнальчик.       Нил кинул на неё язвительный взгляд и прокрался дальше. Алекс был хорош в прятках и часто этим пользовался. В первые дни, когда Нил оставлял его в центре, Алекс находил место, где можно укрыться так, что никто из персонала не мог его найти. Они звонили Нилу, пока он был на уроках, он пропускал занятия и бежал так быстро, как только мог, только для того, чтобы Алекс резко объявлялся, когда он приходил. После нескольких таких повторяющихся дней, работники перестали звонить.       Центр был просто коллекцией из дешёвых игрушек с пожертвований и детских рисунков основных цветов. На стенах были выцветшие отпечатки рук, которые выглядели скорее устрашающе, чем мило. По мнению Нила, центр был удручающим и чертовски зловещим, но за него не нужно было много платить и там никогда не спрашивали об их родителях. Такие места, где не доставало слишком много разрешений, но всем было плевать, как правило, были неприметны.       Нил не пытался отыскать Алекса. Поиски Алекса и его убежища не только занимали огромного количества времени, но ещё заставляли его паниковать. Вместо этого Нил встал посередине главного зала и окинул взглядом миниатюрные столики и шкафчики.       — Солнце взошло, и небо ясно, — сказал он.       Голова выглянула из одного из чуланов. Когда Алекс заметил Нила, он вылез оттуда полностью и закрыл дверь с еле слышимым «щёлк». Нил протянул руки в приглашении.       Алекс рванул вперёд и схватился за него, его маленькие ладошки были влажными. Нил подтянул Алекса к своей груди. Он быстро обвил руками шею Нила и ногами - талию, его сильную хватку можно сравнить с хваткой мартышки. Нил сразу же почувствовал себя спокойнее. Пускай мелкого и не надо было поддерживать, он всё равно положил руку на спину Алекса, выходя из центра. Джанетт бросила на него взгляд, когда он проходил мимо, фыркнула и многозначительно перевернула страничку журнала.       Нил курсировал по тёмным и пустым улицам района, где они расположились. Алекс спрятал лицо в изгибе шеи Нила так, что тот мог чувствовать, как он дышал маленькими вдохами, ровно и тепло.       Ему было интересно: разговорный ли сегодня день. В некоторые дни Алекс мог болтать постоянно, составляя связные предложения, которые были удивительно членораздельны для его возраста. В другие же дни он не мог произнести ни звука. Никакие вопросы или мольбы не могли заставить его даже шептать. Нил часто задавался вопросом, их мать сделала его таким или Нил.       Он пытался исправить это. Нил украл несколько книг из библиотеки, чтобы изучать язык жестов и ASL, они были сложены где-то на дне его сумки. Они с Алексом могли вести короткие и простые беседы с помощью жестов в молчаливые дни.       Он получил ответ на свой вопрос, когда Алекс подал голос, тихо и осторожно:       — Ты опоздал сегодня.       — Ага. Поцапался сегодня с кое-кем в школе.       — Что-то плохое?       — Да нет.       Алекс принял это за правду и полностью расслабился, обтекая Нила. Держа его вот так, Нил чувствовал себя совершенно беспомощным. Каким образом он должен был обезопасить Алекса? Даже его мать не справилась с этим, будучи сильной, умной и терпеливой. Нил же был импульсивным и враждебным придурком. Он не подходил для этой задачи, но в конце концов он оказался единственным человеком, который может это сделать. Если он думал, что у него хреновая удача, то Алекс победил его в этом.       Неудачи Алекса начались ещё с его зачатия: изнасилование во время побега, совершённое его отцом-садистом перед попыткой убить свою бывшую жену. Далее, провалившаяся попытка аборта. Потом роды в украденном седане, пока четырнадцатилетний Нил (Крис, на тот момент) нервничал и растеряно пытался выполнять приказы своей матери. Затем десять имён, и только одно из них Алекс признавал. Он жил в сокрытии и бесконечных тайнах, важность которых их мать так стремилась вбить ему в мозг. У Нила было хотя бы небо. У него было оружие от матери, у него был "Абрам", и у него была возможность бежать, вместо того, чтобы прятаться.       Неудачи Алекса оставляли ему размытое и сомнительное существование, о котором знал только Нил. Единственной хорошей вещью среди его неудач было то, что вселенная, казалось, желала сохранить ему жизнь. Нил остался в живых благодаря силе воли своей матери. У Алекса же никогда не было ничего большего, чем защита Нила, и всё же вот он, свернулся у груди Нила и глубоко и ровно дышит.       Нил будет защищать его до тех пор, пока сам остаётся в живых. Он будет относиться к Алексу лучше, чем его мать и отец. Он пообещал это сам себе.       Несмотря на вес спортивной сумки и Алекса, Нил сжал его сильнее, когда свернул в район. Он снова подумал о контракте в сумке.       Когда он добрался до дома, в котором они сейчас осели, Нил аккуратно постучал по спине Алекса три раза. Алекс расслабил свою хватку, похожую на тиски, и Нил опустил его на землю. Тот без вопросов заполз в кусты, тянувшиеся вдоль стены возле входной двери, и сразу же исчез в листве.       Нил осмотрел дом с привычной проницательностью. Когда он на сто процентов убедился в том, что дом пуст и им ничего не угрожает, он вернулся к входной двери и три раза постучал. Алекс вылез из кустов и посеменил за ним внутрь.       — Голодный? — спросил Нил, когда они оказались в комнате на втором этаже, где они обычно спали. В ней было окно на задний двор, прыгать из него было высоковато, но всё-таки безопасно. Ещё эта комната располагалась дальше других от входной двери, что дало бы им достаточно времени, чтобы отреагировать, если они услышат постороннего.       — Нет, — Алекс ответил тихо, его голос немного заглушён из-за рукава во рту. Нил потянул, чтобы вытащить его, и Алекс поднял на него свои огромные карие глаза. В отличие от Нила, его карий цвет был натуральным. Хоть раз ему повезло, и он родился с глазами матери, а не отца. Впрочем, его рыжие волосы оставались злополучной чертой, переданной патриархом. Нил красил кудряшки Алекса в такой же оттенок, как и свои собственные.       — Чем тебя кормили? — продолжал Нил, запирая дверь в их комнату, перед тем, как усесться на кипе скинутых в угол одеял.       — Макароны с сыром и фрукты.       — Всё съел?       — Да.       Нил посмотрел на него, и тот немного сжался.       — Ну почти, - поправил Алекс.       Нил решил не продолжать эту тему и достал протеиновый батончик для себя. Пока он открывал упаковку и откусывал кусочек, он наблюдал за Алексом. Алекс наблюдал за ним в ответ. Они сидели друг напротив друга, Алекс пялился на него со своими глазами, как у лани, и надутыми губками, которые были слишком строгими для малыша.       После второго укуса, Нил протянул руку и ущипнул Алекса за щёчку. Тот нахмурился и оттолкнул его руку, заставляя Нила хихикнуть.       — Я больше не буду опаздывать, - оправдывался он - лгал, он не мог быть уверенным на сто процентов, что это осуществимо.       Но Алекс кивнул и расслабился, забираясь к Нилу на колени и прижимаясь ухом к груди, слушая как бьётся его сердце. Нил позволил ему, рукой обнимая его худощавое тело, чтобы послужить хоть каким-то барьером между Алексом и миром.       Когда он доел батончик, Нил откинул упаковку куда-то в сторону и освободившейся рукой перебирал кудряшки Алекса. Глаза Алекса были закрыты, ресницы трепетали на его круглых и веснушчатых щеках.       — Из сумки что-то выпирает, - пробормотал Алекс, глаза всё ещё закрыты. Нил посмотрел туда, куда он кинул свою спортивную сумку возле их импровизированной кровати. И в самом деле, очертания папки было видно через ткань.       Нил пялился туда ещё несколько секунд, перед тем, как перевести взгляд на Алекса. Момент перед тем, как он смог сказать хоть слово, был тяжёлым и тревожным, его дыхание было спокойным только потому, что Алекс был близко и мог услышать, если бы оно сбилось. Хотя, Алекс должно быть услышал, как ускорилось его сердцебиение.       Потребовалось три попытки перед тем, как Нил наконец-то смог заговорить:       — Что думаешь насчёт остаться Алексом подольше?