* * *
За окном было слышно стрекот сверчка. Свет только взошедшей луны мягко касался лица рогатого и не обжигал глаза, как солнечный. Тот медленно приподнялся на локтях, осмотрев комнату неизвестно для чего. Всë было как прежде. Вышел в коридор, и тут же схватился за сердце, отпрыгнув назад. — Маршалл! — шëпотом проговорил он, глубоко вдохнув, а после и выдохнув. — Прекращай так пугать... — Тебе чего не спится? — спросил он, едва наклонив голову, рассматривая лицо собеседника. — А ты зачем ко мне шëл? — переспросил в ответ овчар, убедившись, что дальше по коридору нет ни окон, ни дверей, и был очевиден конечный пункт ящера. Не получив ответа, пëс предположил: — Опять бессонница? Рогатый подразумевал, что далматину от неë уже нечего делать, что он по всему дому шастает, чтобы чем-то себя занять. — ... Да, — промолчав сначала, проговорил он. — Может тебе стоило сходить к Рокки? У него какие-то травки от неë есть наверняка! И мучиться не надо, — предложил тот тихим голосом, чтобы не разбудить спящего в другой комнате Мрая. — Ни к кому мне идти не надо. Не суй свой нос не в свои дела, — с нажимом сказал он в своей привычной манере, чуть наклонившись к лицу младшего. — Ладно, моë дело — предложить, — вполне ожидаемо, что упрямый далматин откажется от помощи и пошлëт куда подальше. Намереваясь попить, а потом вернуться в комнату, овчар прошëл несколько шагов до кухни, как его окликнул Маршалл: — Стой, — тот едва заметно сжимал одну лапу, а вторую положил на затылок, почëсывая его. На лице не осталось раздражения, какое тот показал недавно, а лишь смятение. — Что ещё? — спросил кареглазый. — Прости. Я не привык быть с кем-то, — он остановился, начиная подбирать слова и просто открыв рот, — настолько вежливым и открытым. Рогатый растерялся. Захотелось спросить: «кто ты и где настоящий Маршалл?», но благо тому удалось удержать себя от этого. Где грубости? Где подначивания? — Ладно, — протянул он, ступив к стене. Стало немного неудобно оставаться наедине с пятнистым далматином, да и делать что-то парень особо и не собирался. Изначально была надежда, что все, без исключений, спят, и он сможет прошмыгнуть на улицу просто походить возле дома, но зная упëртость обоих братьев, они не отпустят его даже под собственным присмотром, вспоминая недавнее нападение аж группы разбойников. — Я пойду назад спать, раз мы всë уже решили. — Да стой ты! — Маршалл преградил одной рукой проход младшему в свою комнату. Пëс медленно перевëл свой взгляд на голубоглазого. — Не хочешь прогуляться в лесу? Гончик бросил быстрый взгляд на окно. Снег что ли пойдëт? Или может далматин тоже заболел и ему вежливости в голову ударили? А впрочем, сейчас это не особо сильно волновало. Кто знает, что может быть на уме у него? — Хочу, — взвесив все «за» и «против», проговорил он. На секунду глаза Маршалла засияли и уголки губ едва приподнялись, но тут же явление пропало. Ящер приглашающим жестом указал на дверь, а рогатый сразу же пошëл к ней, чтобы сперва сменить обувь, а потом уже выходить на улицу. Уже коснувшись ручки, на плечи тому легло что-то тëплое. Это оказалось, похоже, кимоно далматина. Оно было с длинными рукавами, тëмным, но слишком большим. — Накинь, так теплее, — как он так быстро его и где нашëл думать не хотелось, а потому Гончик просто сильнее запахнул одежду, не надевая, будто на плечах у него обычный плед. Двое вышли на свежий воздух, где и вправду было холоднее, чем обычно. Далматин шëл рядом со специально чуть отстающим парнем, а тот в свою очередь пытался разглядеть всë, что видел. Они шли не по тропе, так что приходилось периодически отодвигать ветки деревьев, обходить кусты и камни. В итоге, чуть не провалившись в видимо очень давно вырытую яму-ловушку и едва не искупавшись в грязевой луже, с помощью сопровождающего, который быстро реагировал и хватал того то за руки, то за первое попавшееся, чтобы не тащить назад, вопреки его планам, до дома, измазанного овчара, так как сменной одежды у рогатого нет, а та, что имеется у ящера наверняка не подойдëт, они дошли до очень красивой поляны. Здесь, сразу же, было скопление светлячков, что летали над ночными тëмными цветами. — Вау! — протянул кареглазый. — Здесь так красиво... — И это ещё не всë, — своим тихим голосом сказал далматин. Двое прошли дальше, сквозь деревья, остановившись у обрыва, гораздо ниже которого, вдалеке, виднелись руины редких домов, густо заросшие лесными растениями и облюбованные дикими зверьми. Подул холодный ветер, ближайшие деревья колыхнулись, а парень лишь поправил данную ему одежду. — Тебе разве не холодно? — полюбопытствовал овчар. Маршалл был одет ровно так же, как одевается он днëм. Если нашлась своеобразная накидка для младшего, значит и он мог себе прихватить чего-нибудь, а не мëрзнуть тут. — Потрогай, — он протянул руку ближе к кареглазому, после чего парень высунул свою лапу и аккуратно тронул конечность, которая чуть ли не горела, по первым ощущениям, но со временем просто казалась очень тëплой и приятной. — Может быть позже научишься такому заклинанию. — Возможно, если научишь, — ящер сел на самый край земли, а рогатый примостился рядом чуть дальше. — Из меня никакой учитель. У тебя была магия до этого, а я ни твоего следа не увидел, ни свечу не смог помочь тебе зажечь, — далматин лишь усмехнулся. — Каждый совершает ошибки. Или для тебя так важно быть идеальным? Пятнистый потупил, уставившись на небо. Ему слишком долго твердили, что быть идеальным — его прямая обязанность. Сейчас просто он ничего не может с собой поделать. Если бы он только мог открыться кому-нибудь кто действительно поймëт его и не станет осуждать, за то что всего добился в жизни в свои девятнадцать, а уже жалуется, как ребёнок... — Я понимаю, что тебе было невыносимо трудно, в академии, но неужели ты не пробовал рассказать о том, что тебя волнует Мраю? Далматин удивился, откуда тот узнал о его прошлом, но вспомнив его болтливого брата, что видит в новом подопечном того, кому можно доверять, выдохнул. — Я не чувствовал того же, что чувствовал ты, но... Прекрасно тебя понимаю, — проговорил рогатый, когда лëг на траву, не сходя с места. Маршалл изо всех сил пытался сдержать все эмоции, что хотели выйти наружу в виде гнева и злости. — Время лечит боль, оставляя вместо ран лишь шрамы, а ты всë расковыриваешь и расковыриваешь болячку, — овчар глянул на голубоглазого, который наконец-то хоть что-то ответил. — Нет, время не лечит боль, а лишь учит с ней жить. Но когда еë слишком много, это сделать невозможно. — Ну, у меня был такой учитель, который помог мне разобраться со своими страхами и воспоминаниями. Мрай самоучка, а ты непослушный школьник, что отлынивает от занятий, — последнее было сказано в шутливой манере, и не очень понравилось из всей речи далматину, который сжал чуть ли не до хруста свою ладонь. — У тебя было плохое детство? В том мире, — спросил далматин, уточнив после этого, где именно. — Да, и не только. У всех моих друзей, что спасают людей бок о бок со мной, не менее плохое прошлое. Другой Маршалл чуть не сгорел в доме, где раньше жил, Зуму пытались утопить прежние хозяева, Рокки родился и жил на свалке, Крепыша бросили на улице, а Скай, после того как убежала с места, где жила со своими братьями и сёстрами, чуть не замëрзла заживо. А меня просто сначала разделили с семьëй, выбросили на улицу, а уже там меня чуть не задавил огромный грузовик. Всë это парень рассказывал с неосознанной глупой улыбкой на лице. Маршалл тоже усмехнулся. — Если бы мне не помогли, я даже не знаю, кем бы я стал и смог бы вообще сюда попасть, — начал рассуждать он. — Странно, что именно после сильной травмы я начал ходить по мирам, и странно, что именно после неë мне в том мире уже на протяжении нескольких дней плохо. — Организм просто восстанавливается, это нормально, — начал было ящер, как его прервали. — Так сильно восстанавливается, что отказывается есть уже который день, — проворчал рогатый. — Обратись к своим друзьям, — неожиданно для себя посоветовал Маршалл. — У них и так много проблем, смысл мне добавлять свои? Вон Зума и ты в том мире в воду ледяную окунулись и болеют теперь. Далматин поëжился. — Ненавижу холод, — сказал он. — А уж тем более болеть. — Я тоже, но ничего не поделаешь. Таким образом их разговор медленно перетëк в менее серьëзную и более безобидную тему, а когда их словарный запас уже был исчерпан, Маршалл предложил возвращаться. — Кстати, — преодолевая очередные кочки, да бугры начал младший. — Я заметил закономерность, что когда я засыпаю здесь, то просыпаюсь в том мире, а так как сегодня будет рыболуние... Он не успел закончить, как его прервали. — Рыболуние? — овчар кивнул. — Мне казалось это называется солнцерыбие. — У вас может и так, но у нас оно ночью, так что и название другое. — Откуда у вас там вообще взялись рыбопсы? — Не знаю, но в общем, мы с друзьями будем с ними этой ночью, так что встать я могу уж очень поздно, — предупредил рогатый. Они медленно добрели до дома. — Если захочешь выговориться, — уже на пороге в свою комнату сказал рогатый, — знай, что я пока что здесь и буду всегда рад тебе. После этого он захлопнул дверь, оставив ящера одного для его собственных раздумий. Заснуть снова было достаточно легко.* * *
Гончик осторожно открыл глаза, обнаружив по-прежнему спящего Маршалла, прижимающего к себе друга в манере игрушки. Попытки выбраться из хватки остались безуспешны. Тот ни в какую не хотел отпускать его, так что уже закрались сомнения: а спит ли он вообще? Еле развернувшись, пëс столкнулся с улыбающейся мордой и едва сонными глазами. — Куда намылились? — спросил болеющий уже не дрожащим от холода голосом, а просто тихим. — Я тебя разбудил? — спросил в ответ тот, почувствовав вину. — Нет, я просто дремал, но заснуть не мог. Дневной сон — это не моë, — он уткнулся носом в затылок другу, закрыв глаза. Всë же сонливость он чувствовал. — Давай я проверю тогда, пришла ли Кейти, — сказал овчар, на что далматин ответил: — Она на базе. Заглядывала в комнату, когда ты спал, — и отговорку придумать даже нельзя, чтобы освободиться от плена! — Вот и славно. Тогда я попрошу у неë куриный бульон, — продолжал тот свою тираду, и в конце концов пятнистый сдался ослабив хватку. — Хорошо. Так незаметно подкралось и вечернее время, когда все начали суетиться и готовиться к предстоящим похождениям по Щетлантиде. Особенно волновался Трекер, который буквально опрашивал всех о том, как лучше будет там себя вести, есть ли к них какие-то особые обычаи или что-то подобное, чтобы не проколоться и не оскорбить их в первое же его становление рыбопсом. Щенки просто его успокаивали и говорили, что в этом ничего страшного нет, но если он так волнуется, то может опросить Капитана Палтуса и пойти уже сейчас к нему, чтобы подождать ребят на Камбале. — Тогда я побежал! — прокричал он уже на улице, убегая в город. Кейти осталась на базе присматривать за больными, и с ней остался Рокки, который проявил ярое желание остаться рядом с Зумой, чтобы тому было легче. Никто не был против этого, а потому уже скоро они находились на корабле, который отплывал всë дальше и дальше в глубь залива. Когда до ушей донеслась сладкая песня рыбопсов, все повскакивали с мест и подошли к ограждениям, что отделяли их от воды. Вынырнул классический дуэт, состоящий из мамы рыбопса, тëмно-фиолетового окраса, и точно такой же подросшей малышки рыбопса, Корал и Моби. Последнего явно потащили сюда насильственно. — Привет, щенки! — помахав рукой, огласила Корал. Скай радостно улыбнулась, перекинувшись наполовину через ограду. — Привет, Корал! — ребята не в полном составе поприветствовали приплывших. — Погодите, а где Маршалл, Зума и Рокки? — спросила она, удивившись, где эта тройка, и почему за место них двое относительно новых лиц для остальных рыбопсов? — Маршалл и Зума заболели, Рокки остался с Зумой, а Эверест и Трекер по случаю идут с нами, — сказала кокер-пудель. — Ого, пусть выздоравливают. Ну а новеньким мы всегда рады! — проговорила она. Моби просто сложил лапы на груди. Капитан Палтус и Райдер одели свои аквалангические костюмы, а остальные спрыгнули в воду. Последними были Эверест и Трекер, которые думали, что это будет происходить по другому, и в одежде спрыгивать не нужно будет. Хаски это не особо сильно волновало, и она просто нырнула в воду. Басенджи аккуратно спустился. Когда все носы земных щенков соприкоснулись с носами рыбопсов, а рыбьи хвосты появились на своëм положенном на месте у всех, ребята двинулись под воду, пройдя через речи: — Вы теперь на эту ночь рыбопсы и можете дышать под водой, так что просто погружайтесь, — сказал Крепыш. Скай и Корал и это время кружили около Эверест, рассматривая еë голубой хвост с оранжевыми полосами. Трекер просто удивлялся своему бледно-зелëному хвосту с красными зигзагами и пытался осознать, что он теперь наполовину рыба. Наконец-то они двинулись под воду. Щетлантида никак не поменялась, оставаясь по-прежнему красочной и достаточно миниатюрной. Капитан Палтус и Райдер уплыли с мамой и малышкой рыбопсом, чтобы осмотреть окрестности и не сильно мешать остальным. — Не каждый день нам удаëтся просто выбраться из города и полюбоваться глубинами нашего залива, — аргументировал шатен. — Вы плывите с Корал и Моби. Развлекайтесь! — Получается сегодня мы все в вашем распоряжении, — проговорила Скай. — Агрх, можно я поплыву назад, а не буду с вами, сухопутными, возиться? — возразил наконец-то португальский пëс, на что получил отказ. — Нет, Моби. Нам поручили их проводить по Щетлантиде и вернуть назад. Неужели ты хочешь подвести остальных? — девушка нахмурилась, а парень всë-таки остался. — Радуйся, что ещё троих здесь нет, а Райдер с Капитаном Палтусом поплыли фотографировать и осматривать обыкновенные вещи около Щетладтиды, — тихо сказал Гончик Моби, в то время, как остальные обсуждали их дальнейшие похождения по морскому дну. Тот просто показал овчару язык, задев плечом, и уплыл за только движущимися остальными в глубь подводного города. Кареглазого взбесило это детское отношение рыбопса к их нахождению здесь. Может и потерпеть одну ночь, а не показывать характер так явно. — Мы можем осмотреть здесь всë, раз Райдер и Капитан Палтус остались там, — начала Корал. — С чего начнëм? Во дворце вы уже были. — Мы с Трекером не были, — напомнила Эверест, которая только осваивались со своим хвостом. — Оу, точно! Тогда держим курс туда! — кокер-пудель повернула по направлению к выделяющемуся строению, как по величине, так и по обставленности. Конечно, Трекер и Эверест сильно удивились, увидев ракушку, воспроизводящую уже очень долгое время жемчужины гигантских размеров. Но потом начался осмотр и остального. — Одно из самых посещаемых мест в Щетлантиде — главная площадь. Там есть очень дорогая статуя из золота и драгоценных камней. Но вы должны еë увидеть сами! — двое ведущих рыбопсов плыли впереди, а остальные сзади, рассматривая всë вокруг. Приплыв на место, все удивились. Посередине небольшой территории, где были большие ракушки в виде гамаков, уложенные внутри водорослями, стояла статуя в полный рост, состоящая целиком и полностью из золота, но достаточно потрëпанная временем: некто с поломанными крыльями, которые видимо пытались залатать глиной и покрасить еë в жёлтый, посохом и рогами, один из которых был отломан. — Мы пытались еë починить, и вроде привели в изначальное состояние, — проговорил Моби, потрогав когтем прилепленную часть крыла. — Что-то не очень этот кто-то похож на рыбопса, — заметила Скай. — И не должен! Он не рыбопëс, — сказала Корал. — А почему? — спросил Крепыш. — Ну... — замялась она, глянув на португальца, а когда тот кивнул, продолжила. — Видите ли, рыбопсы не всегда были здесь. Они жили раньше в другом мире, и перешли в этот два столетия назад, когда Тëмный Король начал угрожать им своими завоеваниями. Но тут оказались не все. Ушла всего лишь небольшая группа. А это — прежний король Солнцесвет, которого мы увековечили в память о тех временах. — Из другого мира? — удивился басенджи. — Невозможно! Это же... Это же... — Да, кажется не очень-то и правдиво, но так и есть. Иначе как вы объясните нахождение у нас такой ракушки и еë связь со всей Щетлантидой? — пожал плечами Моби, усмехнувшись. Больше всех был удивлëн овчар. Он мог, конечно, и сам догадаться, как они сюда попали, не без помощи того же Мрая или Маршалла, но что бы сами рыбопсы об этом говорили просто тем, кто стал рыбопсом? — У нас ещë есть множество статуй: тоже важным личностям в нашей истории. Но эта самая главная, — проговорила она. Как по итоге, Моби тихо слинял в глубь Щетлантиды, после того, как убедился, что Корал сама всем всë рассказывает и уже забыла о существовании пса. Щенки вдоволь наигрались с кузиной их умелой лëтчицы, а полицейский, решил попытать напоследок удачу. — Корал, можно тебя спросить? — начал он. Та немного отдалилась от своеобразного «косяка», чтобы поговорить с кареглазым. — Да, конечно! Что тебя интересует? — А как ты стала рыбопсом? Я имею в виду, я знаю, что ты услышала песню рыбопсов, поплыла за ней и решила остаться в Щетлантиде, но всë-таки... У нас этот эффект спадает с окончанием рыболуния, а ты уже достаточно долго так живëшь, хоть была обычным щенком до этого, — начал овчар, на что кокер-пудель улыбнулась, слегка толкнув его в плечо. — Как у вас говорится — нет ничего невозможного! — она рассмеялась. — Я сама не знаю. Мне говорят, что это случилось из-за того, что я очень долгое время провела с ними и так сильно хотела здесь остаться, что действительно «продлила», как ты сказал, этот эффект. Возможно, если я долго буду находиться на суше — неделю, месяц, год, не знаю точно, то снова стану обычным щенком. Магия рыбопсов окончательно развеется и только снова сильно захотев им стать я верну свой хвостатый облик. — И ты действительно не хотела попробовать вернуться в свою форму с ногами навсегда? — он поистине не знал, как реагировать на рассказ кузины Скай. — Нет. Я ушла с суши, потому что меня там ничего не держало, и сейчас ничего нет. Если очень нужно — я становлюсь земным щенком, как вы меня касаетесь, но почти сразу возвращаю свой облик. Он мне больше нравится. — Что ж, спасибо, — группа из людей, подоспевших с их экскурсии по дну залива, и собак, что наигрались в своей необычной форме, выглянула из под глади воды. Как только им вернули ноги, все ступили на палубу корабля. Всех обдало холодным ветром. Уже вернувшись на базу, щенки разошлись тихо по кроватям, не будя спящих лабрадора и далматина.