Мы будем тлеть, сжигая небо AU

В преддверии осеннего романтизма в Окленд из других, менее крупных городов, пожаловало много развлечений, а также туристов. Многие студенты только начали свою жизнь в большом городе, поэтому местные бизнес-планировщики и заведения ориентировались исключительно на них. Округ превратился в цветастое яркое "Рождество", гирлянды и неоновые ленты в центре, прибранные улицы на окраинах и талантливые музыканты возле метро. Магазины зажигали яркие витрины, пытаясь переплюнуть друг друга в оригинальности, а на улицах появлялось всё больше зазывак. Саша живёт здесь уже три года, а всё никак не может привыкнуть, как быстро преображается посезонно этот город. Хотя не то, чтобы её устроило однообразие, наоборот, с каждой такой переменой у неё в груди порхало воодушевление, и, несмотря на дождь, всё чаще хотелось ходить по улицам, да и хандра девушку не настигала, и она могла учиться и работать как прежде. На осень всегда планируется множество концертов, флешмобов, уличных мероприятий, оркестров в филармонии и театральных пьес. На одну такую и шла сейчас Саша. Одна очень популярная труппа, любимица самых суровых критиков, выдала очень необычную рекламу, чем и всполошила культурных критиков. Они решили устроить премьеру авторской пьесы, у которой нет ни описания, ни названия. Обещали драмедию с невероятными костюмами, а выступающем гостем станет сама Натали Хоффман, очень известная оперная певица конца прошлого века. Очень многие были в предвкушении. — Держи, — Рональд передал Саше диктофон, которым она пользовалась на интервью с Эскелем. Она покосилась на него с укором. Сегодня он разоделся, напялил даже бабочку. До начала пьесы было ещё три часа, а ему было даже лень брать запасную одежду. — Не смотри на меня так. Меня послали с тобой, потому что ты неумеха. Хотя в прошлый раз вышло неплохо. — Они встали перед зеркалом в гардеробе. Мужчина покосился на неё через зеркало и презрительно фыркнул, Саша еле сдержалась, чтобы ему не треснуть. Да, может, и не стала приодеваться, надела обычную толстовку чёрного цвета, чуть потёртую на груди из-за фотоаппарата, но сегодня она не надела привычные спортивки, и на ней были почти ни разу не ношенные чёрные джинсы. Почему их почти не носила? Потому что когда-то она поддалась моде и купила себе рваные джинсы, и они оказались рванными куда сильнее, чем она думала, и когда Саша сидела, её колени выпирали настолько, что на голую кожу помещалась ладонь со всеми пальцами. — Ты похожа на школьницу. Девушка тактично проигнорировала этот комментарий, ей и вправду стоило прийти в спортивках, в таком заведении она выглядела то ли вульгарной, то ли бедной, хотя может и то, и другое. В любом случае, она уже заметила, что внимание это привлекало. — Я фотограф, а не журналист, — в подтверждение своим словам она потрясла камерой в руке. Она выглянула в окно. Ещё было не так холодно, хоть круглосуточно и шли дожди, однако народ на улице одевался так, будто бы была минусовая температура. На деле же +13 градусов. Саша была не из мерзлявых, в городе было куда теплее, чем на окраине. — Тогда учись. Я предоставляю тебе эту возможность. Вот список, — Рональд всучил ей в ладонь маленький блокнот, там были вопросы для труппы. В прошлый раз он же и занимался интервью с Кондорсе. Хотя и "занимался" — сильно сказано. — Вперёд, на охоту за материалом. Он поставил большой палец вверх, а затем указал на дверь. Саша вздохнула и направилась наружу, в большой зал на входе. Она и не собиралась его спрашивать о том, чем он будет заниматься, ей это было совершенно неинтересно, если учитывать то, что всю работу он в любом случае скинет на неё. Мерзкий тип. Зал был обрамлён высокими белыми колоннами, а на второй этаж вели разделённые на две круговые мраморные лестницы. Потолок тоже привлекал к себе взгляды: выложенная мозаика сочетала с собой лепнину и золото, а ещё висела огромная хрустальная люстра. Саша быстро поймала несколько ракурсов. — Издательство «Кастрос»? — сзади к ней подошла высокая женщина, на высоких каблуках, с собранными по-лебединному светлыми волосами. — А, да. Здравствуйте, — Саша достала из внутреннего кармана именной бейджик и показала женщине. — Саша Мориц. — Очень приятно, я Эбигейл, менеджер нашего театра, — женщина улыбнулась Саше, и на секунду она ослепилась от ярких белоснежных виниров. — Вы ещё успеваете на саунд-чек, хотите посмотреть? — С большим удовольствием. На саунд-чеке Саша поймала великую певицу Хоффман и даже в тайне сделала несколько её фотографий, одиноко стоящей на сцене под софитами и напевающей незнакомую Саше песню. Эбигейл пояснила, что ей нельзя петь в полный голос до спектакля. После Саша опрашивала участников постановки, они отвечали на все вопросы, кроме самой пьесы. Видимо, хотели сохранить это в секрете до самого конца. Самого режиссёра в театре не оказалось, и ей пояснили, что он будет здесь только на последний день показа. Зато Саше удалось найти Натали уже среди гримёрных, а это была большая удача, даже Рональд прописал к вопросам о ней звёздочку «если получится». Она обычно не любит отвечать на вопросы, но с Сашей решила поговорить, видимо, из-за того, что она и вправду выглядела как школьница, потому что Натали упомянула, что молодёжь в наше время совсем не интересуется большой сценой театра. Старая леди оказалась очень приятной на диалог, да и выглядела куда младше своих лет. Более того, имела аристократичный стан и всегда была с поднятым подбородком, а походка скорее напоминала парение. Саше из деревенской глубинки и не снилось встретить такого человека наяву, поэтому она была очень поражена этим общением и быстро им увлеклась. — Ох, что вы, — Натали грациозно посмеялась, прикрыв рот двумя пальцами. — Вы льстите мне, Мориц, меня уже никто не пустит на большие роль в опере. — Но то, что я слышала, было восхитительно, — не понимала Саша. — Разве вас не приглашают? — Конечно, приглашают. Но я уже растеряла былой запал, а это искусство требует огромных жертв. А на вторую роль я не соглашусь. — Поэтому вы решили попробовать себя в театральной постановке? — По началу нет, но когда мне прислали сценарий, я была так... влюблена! — она вспархнула своими руками и развела их в воздухе. Саша даже посмотрела на потолок, подумав, что там что-то происходит, но нет, эта женщина была просто настолько искренне впечатлительна, что казалась человеком с самой чистой душой в этом мире, почти что ангелом. — Я громко смеялась и горько плакала. Наверное, я не смогу привести достойную аналогию за всю карьеру, чтобы найти хотя бы похожую по пронзительности историю. Саша задала ей ещё несколько коротких вопросов, но по итогу не успела поговорить обо всём. — Перед выступлением ко мне обещал зайти старый друг! Он один из немногих, кто тоже читал сценарий. Мне нужно готовиться, поэтому прошу прощения. Надеюсь, вы останетесь на пьесу. Именно так Сашу выставили за дверь, а через минуту вышла и Эбигейл. Она уставше вздохнула, видимо, в отличие от неё, утомившись этим интервью. Саша нажала кнопку на диктофоне, сохраняя получившуюся запись, а потом потянулась, разминая плечи. В принципе, остался час до пьесы. Можно было сходить в курилку, а то у неё уже начиналась никотиновая ломка, а потом сделать ещё несколько фотографий. Тогда её работу можно будет считать законченной, а всё остальное за Рональдом. Эби согласилась проводить Сашу до первого этажа, и они вышли к длинным закулисным коридорам. Уже везде бегали переодетые актёры, гримёры, помощники постановщика и прочий стафф. Некоторые из них с Сашей здоровались, всё-таки она успела с многими поговорить. Выйдя из-за угла, девушка резко замерла, а потом быстро забежала обратно. Ей же не показалось? Она аккуратно высунулась на полголовы, внимательно смотря вдаль. С огромным букетом в руках стоял Эскель и мило беседовал с одной из актрис. — Твою мать... — тихо ругнулась Саша и вновь спряталась, оперевшись спиной о стену. — Что он тут делает? — Хм? Вы о ком? — Эбигейл, стоявшая в проёме, как и стояла, взглянула вперёд. — Вы знакомы с мистером Кондорсе? — А? Да... да, вроде того. Как-то брала у него интервью, — сгладила углы Саша и неловко улыбнулась. Эбигейл непонимающе похлопала глазами и, видимо, хотела уже спросить, почему она прячется, но внезапно повернулась в сторону коридора и выпрямилась. Саша коротко вылезла и увидела, как Кондорсе направлялся в их сторону. Девушка нащупала сзади себя ручку двери и без раздумий влетела в неизвестное помещение. Оно было тесное и тёмное, что-то твёрдое упёрлось в спину. — Здравствуйте, мистер Кондорсе. Вы пришли к Натали?... Я бы с радостью вас провела, но, к сожалению, у меня совсем нет времени. Позвать вам помощника?... Что ж, славно. Тогда с вами не прощаюсь. Саша совсем не слышала голос Эскеля, зато по голосу Эбигейл поняла, что она загородила собой дверь. Спустя ещё десять секунд женщина постучала Саше по ту сторону, и девушка там всполошилась, чтобы выйти, что не нащупала ручку двери, смахнула что-то рукой, а потом со стуком её что-то ударило по голове. Услышав это, Эби сама открыла дверь, оттуда вывалилась Саша, потирая затылок, а за ней целая дюжина швабр. Эбигейл не стала задавать вопросы, а просто посмеялась себе в кулачок над этой картиной. — Фух, — Саша облегчённо выдохнула. — Так это Кондорсе тот друг мадам Хоффман? — Да, верно. Это его она так жаждет увидеть, — Эби улыбнулась и помогла Саше отряхнуться. — Если честно, она уши прожужжала всем о том, насколько это хороший и воспитанный человек. Саша скривилась: — Ага, не сомневаюсь, — в её слова верилось слабо, однако Эскель и вправду отлично играл на публику. — А не подскажите, какие места он займёт на пьесе? — Конечно же, ему предоставили самый лучший балкон. Оттуда отличная видимость. — Вот оно как, — Саша нахмурилась. Зал придётся исключить, туда нельзя было соваться. Ещё хуже будет, если он её увидит там, а потом она быстро сбежит. Тогда уже точно всё поймёт и поймает Сашу на наглой и трусливой лжи о том, как «она занята, что совсем ни на что нет времени». А этого допустить было никак нельзя. Но и без фотографий с самой пьесы она не имела права уйти. Из судорожных раздумий Сашу таки вывела Эбигейл, она наклонилась к ней и на ухо сказала: — Если хотите, я проведу вас вместо со стаффом за кулисы. Вы сможете наблюдать спектакль оттуда. Саша подняла удивлённый взгляд и, схватив женщину за ладони, в восторге прощебетала: — Вы святой человек! Эбигейл посмеялась, а затем прошла мимо восторгающейся её предложению девушку, рукой поманив за собой. Ей и вправду разрешили находиться за кулисами. Была большая толкучка, актёры были рады её встретить так близко к сцене, улыбались и хлопали по плечу, даже шутили, что вытащат её на сцену вместе со всеми, причём радостнее всех шутила именно Натали Хоффман. С началом пьесы она осталась одна с правой стороны кулис и наконец смогла спокойно выдохнуть. Фотографии хоть и были слегка непривычного ракурса, зато чёткие и немыльные из-за освещения, как если бы она делала фото из зала. Костюмы и вправду были шикарными, и как же было жаль, что фотография не передаёт эту музыку и атмосферу. Наверняка критики останутся довольны. — Моя леди.~ Саша вздрогнула. Она знала эти голос, тембр, лёгкое предыхание. Он её нашёл. — Ты бы знала, как я скучал без тебя всё это время. Саша замерла, чувствуя, как знакомые мужские руки медленно обвивают её талию. Дыхание перехватило. На мгновение показалось, что совсем нечем дышать. От загривка по шеи медленно скатилась капелька холодного пота, вместе с которой по телу пробежались мурашки. Его дыхание опалило её шею. Руки затряслись, и только то, что камера держалась на шее на крепком кожаном ремешке, удержало её от падения. — Вероятно, ты находишься в предвкушении, как же я узнал, что ты здесь, несмотря на все твои многочисленные старания в нашей милой игре в прятки, — кольцо его рук сжалось крепче на её талии, ладонями сдавливая женскую грудь. — Моя давняя подруга с таким восторгом мне рассказала о некой Саше Мориц, прекрасной юной леди, тянущейся к знаниям, в отличие от большинства. Она ощущала, как постепенно он уводит её ближе к выходу. Снова всё спланировал заранее? Или это просто очередное ужасное совпадение? Было уже не так важно. Она попалась в его сети. — Но, получается, что из-за подсказки я заведомо выиграю в нашей игре. А так ведь будет неинтересно, не так ли? — Эскель оставил лёгкий поцелуй на женской шее, и его смех обжёг её кожу. — Поэтому давай я дам тебе небольшую фору. Всё так же, как прежде: ты убегаешь и прячешься, я догоняю. — Стой, стой! Кондорсе, стой! Саше удалось вырваться из его хватки, и она отскочила назад, смущённо закрывая шею ладонями. Эскель застал её врасплох, она и не сразу поняла, что происходит. Его улыбка на лице была очевидно фальшивой, мужчина был зол, причём настолько, что ему было некуда девать всю эту энергию: он быстро разговаривал и ещё быстрее двигался. Она на силу выдохнула и сделала шаг ему навстречу. — Я ни во что с тобой не играла и не избегала, — негромко произнесла она, на сцене вновь заиграла музыка, и Саша испугалась резкого звука и обернулась. Было уже больше середины пьесы, надо было сваливать раньше. Она вновь посмотрела на Кондорсе и вздрогнула. Он сложил руки за спиной, наклонившись к ней, на его лице улыбка стала ещё более растянутой, а брови нахмуренными. — Ты же знаешь, мне сейчас не хватает времени. Сегодня мне надо работать, а потом учиться... — Саша не сдержалась и отвела взгляд. Она не понимала, от чего так колотится её сердце: потому что она бесстыже ему врёт или из-за того, как он прижимал её тело своими руками. — Успокойся, пожалуйста, и давай просто всё обсудим... Эскель окрестил её странно снисходительным взглядом, смеясь себе под нос: — Не перестаю поражаться, с какой частой периодичностью ты пытаешься мне соврать, совершенно не умея это делать, — мужчина отвёл глаза куда-то сторону, пытаясь подавить обречённый вздох. — Когда ты наконец-то поймёшь, что мне наперёд известна реальность воплощения твоих планов в действительности. Его пальцы очертили её талию, плавно перебираясь на спину, приподнимая толстовку. Он ощутил, как сильнее забилось её и без того едва удерживаемое в пределах грудной клетки сердце. Интересно, тому причиной был страх или возбуждение? Эскель коснулся губами её скулы, медленно доходя до мочки, которую с силой прикусил. Он заметил, как Саша закрывает ладонями рот, чтобы сдержать крик в пределах груди. Она задрожала в его руках, а мужчина, ощутив привкус её крови, довольно облизал кончики губ. Он жадничал и не скрывал этого. Но ему всё равно мало. Хотелось ещё больше. Его нежный поцелуй в щёку заставил содрогнуться и одновременно чаще задышать, в то время, как он сладко протянул: — Хотя не скрою, что было достаточно забавно делать вид, будто я верю очередной твоей лжи. Ухо болезненно запульсировало, Саша нахмурилась и промычала, уткнувшись в его пиджак. Было больно, больнее, чем когда она прокалывала это же ухо старой булавкой, ох и настрадалась она тогда. От боли в голове сразу возник жаркий туман, а прохладные пальцы на спине вынуждали изворачиваться. Она услышала смех в зале и повернула голову в сторону сцены. Два актёра, разыгрывающие смешную сценку в нелепых позах смотрели прямо на них. Девушка всполошилась, он делает это специально и явно не намерен останавливаться. — Даже не думай, Кондорсе, — Саша вскинула голову, смотря на мужчину со злостью. Она бегала от него месяц, пытаясь избежать близости, и теперь была так постыдно разоблачена, да ещё и на глазах других людей. Если этот человек сейчас поймёт, чего именно так не хотела Саша, непременно этим воспользуется. Нужно было уйти отсюда, отвлечь его, а потом сбежать. Лишь бы он позволил ей это сделать, пока его руки так бесчестно изучают её тело. — Я здесь по работе, не смей всё рушить, мне придётся сюда вернуться через пару дней, — Саша пыталась выглядеть твёрдой, недоступной, но уже и сама себе не верила из-за дрожи в голосе и тягучей нуги внизу живота. Эскель вскинул брови. Как, оказывается, много значила репутация для этой девушки. Ради статуса профессионального фотографа она была готова пойти на что угодно? Это не могло не приносить ему удовольствие. — Хорошо, моя леди, я дам выбрать: ты пойдёшь со мной, и мы прекрасно проведём время вместе, — Эскель ощутил, как Саша мгновенно дёрнулась в сторону, пытаясь отстраниться, отчего он сжал её в своих руках крепче, — или мы останемся здесь, не стесняясь посторонних взглядов. Мужчина не дал сорваться с её губ возражению: его рука опустилась на её бедро, сжимая его в крепкой хватке, одновременно поглаживая пальцами второй ладони её горло, заставляя вскинуть голову вверх. Он припал к её шее, оставляя поцелуй за поцелуем, временами с силой прикусывая кожу, оставляя на коже багровые метки. Эскель ненадолго оторвался от своей пытки, сладострастно протягивая: — Выбирайте поскорее, моя любовь, — он повёл носом вдоль её ключицы. — Я сегодня крайне нетерпелив. Саша рвано выдохнула, хмурясь. То, что позволял себе этот мужчина, выбивало из-под ног всю её уверенность. Проскочила мысль, что они же в театре, а он играет на публику. Она потянулась рукой к шее и тут же нащупала выпуклый влажный след. — Животное, — тихо протянула она, найдя рядом с первым ещё один — от укуса. Тягучая второплановая боль забирала её внимание и с каждым касанием отдавала лёгким холодком под лопатками, хотелось перебрать плечами. Ей не нужно было получать образование в сфере психологии, чтобы раскусить этот фальшивый выбор, что он ей предоставил. Но и так, по правде говоря, других вариантов у неё не было. Откажется, он останется здесь и всё равно сделает то, что хочет, и что бы она не сказала — ему будет совершенно плевать. С другой стороны, а что она вообще ожидала, спустя месяц откровенного игнорирования. Она шла на это каждый раз, представляя себе в голове его злость. А сейчас — добегалась. — Уведи меня отсюда. Конечно же, он знал, что она выберет, просто сыграл на опережение. Потянул бы ещё немного, и Саша предложила бы уйти сама. Но у Эскеля бы не хватило терпения к этому моменту. Стоило Саше сказать заветную фразу, он схватил её за руку и вывел из-за кулис. Девушка, не ожидавшая такой резкости, чуть было с ходу не встретила лицом дверной косяк, когда они выходили в коридор. — Чёрт... Медленнее, — попросила она, потирая плечо после удара. Всё это время сердце заходилось, а колени поджимались, но Эскель не сбавлял темп. С такой спешкой в следующий дверной проём она может и не попасть. — Эскель... Эскель кинул на неё чуть утомлённые взгляд через плечо. И вправду не поспевала. Мужчина резко остановился, отчего девушка впечаталась в его спину. Он поймал её взгляд: злой и обиженный. На душе стало донельзя весело. Эскель дал ей отдышаться, пока сам набирал какое-то сообщение на телефоне. Кажется, отдавал распоряжения. — Пойдём, моя любовь, — он двинулся вперёд, потянув следом и Сашу. — Карета ждёт. Ей только и оставалось, что поспевать за ним. Мужчина так разошёлся, что, казалось, не видел никого и ничего перед собой. Это не могло не пугать, особенно, когда она понимала, к чему такая спешка и что будет дальше. Машина с водителем, вроде бы, одним из подчинённых мецената, неким Шортером, действительно ждала их на входе. Стоило мужчине завидеть начальника с его пассией, как он отдал лёгкий, но крайне уважительной поклон. Он прямо на ходу передал ключи Эскелю, уходя куда-то в сторону театра. Кондорсе довольно хмыкнул, удовлетворённо кивая головой. Он открыл дверцу машину, приглашая Сашу в салон. — Прошу, моя леди. Девушка приняла его ладонь, неуверенно садясь в машину. Он и вправду увёл её сразу же, как она сказала. Это нагнетало нешуточную тревогу. Её колени тут же начали подрагивать, как она села, и Саша положила на них свои ладони. — Мы куда-то едем? — осторожно спросила она, когда Эскель, обойдя машину, тоже сел внутрь. Она поймала его хитрый взгляд и тут же уткнулась в окно. Дождь отбивал ритм, и это, по идее, должно было успокаивать, но на деле заставляло только сильнее нервничать. Саша раздражённо дёрнула бровью, она чувствовала себя робкой восьмиклассницей из-за этого мужчины. — Твоя квартира далеко, а мне надо успеть привезти в офис материал. Как будто вспомнив об этом, Саша сняла с шеи камеру и уложила её к себе на колени. На всякий случай проверила карман джинс — диктофон тоже был на месте. Облегчённый вздох — не потеряла. — Акихиро закопает меня заживо, если выпуск задержится. Эскель закатил глаза. Она опять завела эту шарманку о своей занятости, хотя уже села в его машину. Чересчур нервная, теперь и он этому убедился. Он искренне не понимал, в чём была причина её пряток, ведь Саша была достаточно прямолинейной, чтобы сказать о том, что ей не нравится, а тут словно прятала не себя, а свои секреты. — Эскель..? В третий раз. Он уже в третий раз слышит своё имя с этих губ, и два из них — только за последние десять минут, поразительная щедрость. Его задумчивое молчание сводило Сашу с ума, он так торопился её сюда привести, с жадностью целовал шею, а теперь держит её в мучительном ожидании хотя бы чего-то. Она дёрнулась, ощутив его лёгкое касание вдоль плеча. Эскель посмеялся с её реакции, нажимая на рычажог. Саша негромко вскринула, когда спинка кресла резко опустилась вниз, и мужчина навис над ней. — Моя любовь, что тебя встревожило? — его пальцы невесомо прошлись вдоль колена, залезая под ткань рваных джинс. — Ты так напряжена. Эскель издевался и даже не скрывал этого. Ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как её взгляд с безумной скоростью метается по салону, как судорожно бьётся её сердце, как она чуть ли не начинает задыхаться от своей паники. — Неужели я настолько страшный в твоих глазах? — мужчина посмеялся на её испуганый и злой взгляд. Конечно, ей, чёрт возьми, было страшно! Какой вообще ещё ответ он рассчитывал от неё услышать в такой ситуации? — Любовь моя, — голос Эскеля вдруг стал донельзя ехидным и сладким, — не хочу задевать твою гордость, но не хотешь же ты сказать, что у тебя это будет первый опыт? — Что? Нет! — девушка возмутилась, но тут же не сдержалась из-за его насмешливого взгляда и потянулась рукой прикрыть часть лица. Это и вправду был её не первый опыт, но Эскель заставил её испытать столько количество эмоций, что она дрожит, как осиновый лист. Сашу точно нельзя было назвать опытной, это отчётливо видно. И она сама хорошо это понимала, как и знала о своём теле: легко возбуждалась, быстро теряла контроль и ей нравились вещи, которые не нравились её партнёрам. Ей всегда нужно было больше. И кончалось всё тоже как правило не очень хорошо. Эскель забрал камеру, и девушка не увидела, куда он её положил. Она отодвинулась назад, подтягивая тело вслед за руками, и упёрлась лопатками в спинку дивана. Но и Эскель не отстал, он последовал за ней и теперь оказался ещё ближе, чем был до этого. Пальцы на колене сжались, и Саша промычала, вздрагивая всем телом. — Это не первый опыт... — куда тише произнесла она, привлекая ещё больше внимания Эскеля. Она понимала, что вводила его в заблуждение своей будто бы беспочвенной робостью, но объясниться не могла. — Ты просто... заставляешь меня волноваться. Мужчина посмеялся, и отнял руку от её лица, и теперь она ощущала себя ещё глупее, между рёбрами появилось навязчивое чувство стыда и заскребло изнутри. — Нас могут заметить, мы стоим прямо напротив театра. Здесь люди ходят. Кондорсе начинал чувствовать утомление от её причитания. Оказывается, когда она испугана, то становится очень занудной и старается перевести тему, как будто хочет заполнить тишину какими-то словами. Он поцеловал её в щёку, и она вновь отвернулась, не выдержав его взгляд. Нет, так не пойдёт. Он схватил её за челюсть, заставляя повернуться обратно, и укусил за нижнюю губу от раздражения, тут же прильнув с поцелуем. Саша тихо всхлипнула сквозь него и впилась пальцами в его ладонь на своём подбородке. Поцелуй затянулся, её смущало это влажное причмокивание в полной тишине, но наконец-то появилась хоть капля смелости: она облизнула его губы; и он тут же углубил поцелуй, совсем вдавив её вздрагивающие тело в сиденье. С каждым прикосновением языков её колени поджимались, это было мило. Мужчина почувствовал холодную ладонь на своей шее, ногти, оставляющие тонкие и короткие следы на коже, пальца прошлись по загривку и залезли за шиворот, изучая позвонки. Её дыхание быстро спёрло, и Эскель отстранился, облизываясь. Она томно и глубоко дышала, ловя его взгляд. — В тебе и капли стыда нет, — пробурчала Саша, насилу пытаясь в очередной раз не отвернуться. — Как я посмел бы проявить подобное неуважение к тебе? — Эскель провёл носом вдоль её щёки, щекоча своим дыханием её ухо. — Моя любовь к тебе слишком велика, чтобы я был в силах её скрыть. Его ладонь плавно перешла с оголённого участка ног на живот и рёбра. Он огладил её девственно нежную кожу, ощущая дрожь. Её пальцы крепче сжались на его шеи, и Эскель не сдержал улыбки. Сейчас она ему немного напоминала маленького крольчонка: такая же хваткая и с тем же беззащитная. Он заставил её отпустить его шею и, убрав их ей за голову, резко приблизился: — Знаешь, я очень падок на разного рода игры, — вдруг признался мужчина и, прикусив её нижнюю губу, оставил на её губах долгий поцелуй. — Предлагаю тебе сыграть в одну. Эскель приподнял её, придерживая под лопатками, и снял раздражающую его толстовку. Она мешала ему всецело обозревать картину. Он прищурил глаза, любуюсь ей. Дышит совсем рвано, руки им же заведены ей над головой, грудь часто вздымается, взгляд затуманен. Эскель властно провёл ладонью вдоль её грудной клетки до самой шеи, чуть нажимая на кожу. Какое завораживающее зрелище. — Победа будет тебе защита, если ты не поддашься. — Не поддамся? — Саша облизала губы, задумчиво опуская взгляд вниз. Эскель провёл большим пальцем вдоль её татуировки на боку, и это её так возбудило, что она чуть ли не замычала от безысходности. Айзек был прав: татуировки напрямую связаны с сексом. — Думаю, я понимаю. Мужчина оставил быстрый поцелуй на её шее, как будто в благодарность за принятие правил, и отпустил её руки. Она сама схватилась ладонями за сиденье позади своей головы, закусывая губу. Этот изучающий взгляд, которым он её оглядывал, сам по себе заставлял её сердце испытывать трепет. Если бы он и ничего не делал, а просто смотрел, Сашу бы всё равно это заставило извиваться. Тело окатывали мурашки от каждого его прикосновения, в салоне было прохладно, от того собственный жар ощущался многократно. — Что я получу, если выиграю-? Её фраза в конце оборвалась, Эскель внезапно сдавил её горло, и Саша безуспешно попыталась инстинктивно вобрать воздуха в грудь. Его рука соскользнула с её тазобедренной косточки вниз, на внутреннюю сторону бедра, надавливая на сгиб и такую чувствительную косточку. — Ах...— Саша простонала и выгнулась в спине, низ живота свёл чудовищный, жаркий спазм, и бёдра сжались сами по себе. Девушка уставилась на Эскеля ошеломлённо, замирая. Она не поняла, что он сделал, и была смущена реакцией собственного тела. Мужчина, кажется, тоже был удивлён и, успокаивающе поглаживая её подбородок, смотрел так, словно совершил какое-то открытие. Саша отвела свой взгляд, пытаясь перевести дыхание. Её пальцы так сильно впились в ткань сиденья, что послышался треск. Кажется, Саша и сама не так уж много знает о собственных желаниях, она выглядела очень сконфуженно. — Не делай так без предупреждения, — попросила она, напрягаясь от его задумчивого взгляда. Эскель нагнулся к её груди, сжимая губами сквозь ткань лифа набухший сосок. Услышав её мычание, Эскель усмехнулся. Как бы не упрямилась, ей совершенно не терпелось. Кажется, победитель был очевиден. Он ласково очертил пальцами внутреннюю сторону её бедра и растегнул пуговицу на её джинсах, приспуская те вниз. Левой рукой он приподнял лифчик вверх, заставляя болезненно впиться его косточками в кожу в районе ключиц. Саша перехватила его хитрый и крайне довольный взгляд. Такое поведение сковывало её тело в напряжённом ожидание от его дальнейших действий. Снова возникло желание попытаться от него убежать. Будто добыче от своего охотника. Мягкие и лёгкие прикосновения к груди нежданно сменились на жёсткие и уверенные. Он прикусил её сосок, оттягивая на себя и резко отпуская. Тело пронзила вспышка боли, мгновенно сменившаяся наслаждением. Крик утонул в собственных стонах. Стало хорошо. Но передохнуть он ей не дал: переместившись с бедра, его пальцы нажали на чувствительную точку. Даже сквозь ткань Эскель ощутил, какая она уже мокрая. Это вызвало победоносную ухмылку. — Кажется, — он надавал на ткань трусиков, проникая вместе с ними в девушку, — победа за мной, моя любовь. Будучи довольным подобной реакции мужчина и не скрывал наслаждения в голосе. Саша извивалась в его руках, не пытаясь сдержать эмоций. Наконец-то немного расслабилась. Саша старалась быть тихой, правда старалась. Из головы не могла выйти мысль, что в любой момент их засекут. Эскелю же, кажется, было совершенно плевать. Он был всецело увлечён её телом, пытался его приручить. Мужчина сдвинул трусики набок, горячее лоно приняло податливо его пальцы, сжимая их влажными мышцами. — Нх... Эскель, — услышав о своём проигрыше, Саша легче задышала, её к тому моменту уже и не волновала их игра. Она перестала насиловать ногтями спинку сиденья и обняла его шею, притягивая ближе к себе. — Медленнее... Прошу. Её ухо защекотал его смех, по позвоночнику пробежали мурашки, и в попытке сдержать стоны она сама его поцеловала, не так нежно, как до этого, кусая и посасывая. Она чувствовала, насколько была узкая внизу, и как сильно это нравилось самому Кондорсе, и он постепенно переставал церемониться. Она целовала его долго, и, кажется, ему надоело. Эскель насилу отстранился и припал к её шее, резко и глубоко укусив. Саша прижала ладонь к своим губам, вздрагивая бёдрами и автоматически поддаваясь ими навстречу, пальцы вошли глубже, надавливая на что-то изнутри. Саша тихо всхлипнула, и её глаза блеснули от накопившихся слёз, а затем она впилась зубами в его ключицу через ткань рубашки, как будто от злости. Мужчина удивился и остановился, высматривая её выражение лица. Он отстранился, снимая с себя пиджак, и сбросил его в неопущенное водительское кресло, так же он поступил с её джинсами, грубо их стягивая. Она потянулась сама снять бюстгальтер, но Эскель спешно потянулся к её лопаткам сам, лямки болезненно вдавились в плечи. Он схватил её за запястья и выпрямил руки, легко снимая бюстгальтер и, даже не глядя, бросил за спину. Она услышала его рычание, и его пальцы впились в бёдра через ткань нижнего белья. Саша схватила его ладони, как будто испугавшись, хотя сама его раззадорила. — П-подожди! — внезапно ускоренный темп её действительно напугал, такой же, когда они ещё не сели в эту злополучную машину. Эскель разочарованно цокнул языком, как будто почувствовав, что он зря старался. Но она повела его ладони вдоль своих бёдер вниз, ногти приятно царапали кожу, потом наверх, сбивчиво выдыхая. Он сам надавил вдоль линий тату, — и Саша не могла понять, нравится ему рисунки на теле или он хочет насильно их стереть, — потом опять потянулся к бёдрам, слушая её ладони поверх своих рук, и стянул с её ног трусики. Саша обняла его за плечи, распустила галстук и успела растегнуть несколько пуговиц рубашки. Его грудь оказалась тоже разгорячённой, мужчина был возбуждён, в машине тоже становилось жарко. — Шея, спина, бёдра, — тихо произнесла Саша суховатым голосом, смачивая пересохшие губы языком от волнения. Она вновь взяла его за руку и повела вдоль груди наверх и прижала к своему горлу, сдавливая пальцы. — Мне нравится, когда ты касаешься их... так. Можно ли было ещё аккуратнее сообщить ему о своих потаённых желаниях? Нет, она точно какое-то время думала, как именно это сделать, считала эти желаниях секретом, неприемлемой жестокости и, вероятно, встречалась наяву с их порицанием. — Но мне не нравится, когда ты торопишься. Ты... — она поджала губы, внезапно почувствовав прилив стеснения, и отпустила его пальцы. — Ты вызываешь во мне столько эмоций, что я с ними не справляюсь. Эскель расплылся в лукавой улыбке. Она его просила. Ещё и сама. Ещё и о большей жёсткости, чем он ей давал. Но дело было не только в похоти. О, нет, Саша сама по своей натуре имела такие желания и предпочтения. — Всё для тебя, моя леди. Вот только, — его тихий смех в очередной раз заполнил собой салон машины, когда она вдруг ощутила его ладонь на своей шеи, в то время как пальцы второй руки прошлись вдоль чувствительной точки, постепенно наращивая и темп, и силу: — после не обвиняйте меня в несдержанности. Мужчина не дал ей хоть что-то ответить: он сжал её горло, и, лишь ощутив, что ей начинает не хватать воздуха, отпустил, успокаивающе поглаживая кожу. Эскель закинул одну её ногу на своё плечо, медленно ведя кончиками ногтей вдоль её кожи. Саша чуть заметно дрожала, и, кажется, тому виной была далеко не разгорячённая атмосфера в машине. Он опустился ниже, проводя носом вдоль внутренней стороны бедра. Пока что мужчина действительно старался не торопиться и делал всё по-особенному медленно. Словно нарочно. Но стоило ей было приподняться с желанием высказать своё возмущение, как она ощутила смену темпа. От очередного укуса с его стороны Саша вскрикнула, пытаясь скрыть звуки за прижатой ко рту ладони, одновременно чувствуя, как он мгновенно оставляет влажный поцелуй на месте укуса и присасывает кожу. От таких противоположных ощущений по телу прошлась жаркая волна, и Саша задыщала чаще. Он же просто с ней играл: делал так, как она просила, и с тем же вынуждал принять его правила и желания посредством изводящих своей продолжительностью и контрастом пытками. — Леди всё ещё хочет помедленнее? — Эскель ухмыльнулся. В её глазах он заметил небольшой огонёк поселившегося страха, до сих пор не превратившийся в пламя только из-за возбуждения. Это он и желал в ней увидеть: страх, совмещающийся с желанием. Прекрасная почва для того, чтобы получить покорность. — Как ей будет угодно. Саша шумно выдохнула сквозь зубы, запрокинув голову. Несмотря на то, что она сама попросила, ей становилось мало, и она задыхалась только от мысли о том, что ей придётся просить, умолять его дать больше. Теперь можно было не волноваться о том, что их кто-то увидит: стёкла запотели; Саша поняла это, когда упёрлась ладонью в стекло и почувствовала влагу. Этот факт её ещё сильнее разволновал, ведь так душно было именно из-за неё и из-за её сгорающего в истоме тела. Девушка притянула мужчину к себе за шею, прижимаясь своей грудью к его, он притянул её к себе за бёдра, и она оказалась на его коленях, обхватывая ногами его талию. Саша поцеловала в губы, потом в подбородок и шею. Эскель грубо сжал её ягодицы, и она простонала ему в горло, тут же следом впиваясь зубами. Это было смешно, то, как она пыталась с собой совладать. Её руки потянулись к пряжке ремня, Эскель посмеялся: она не могла озвучит свою просьбу и осмелилась действовать. Он отцепил её руки от своих брюк и усмехнулся в самые губы, её брови сдвинулись вместе, было ощущение, что она вот-вот заплачет. — Не строй из себя невозмутимость, — выдавила из себя Саша, её слова разнились с жалостливым выражением лица. — Нам обоим нужно больше. Он провёл ладонью вдоль её позвоночника, чувствуя, как её тело машинально вытягивается ему навстречу. Каждая клеточку её тела и мышца были до того напряжены из-за её желания, что это приносило ей самой боль. Какое изумительные зрелище. Он провёл большим пальцем вдоль её нижней губы, чуть надавливая на неё, чтобы девушка открыла рот. И Саша поддалась на его немые указания, чувствуя, как его подушечкой пальца он надавливает ей на язык. Эскель удовлетворённо улыбнулся, и его рука на её спине, очертив лопатки, нажала на область между ними, заставляя девушку выгнуться лишь ещё ближе к нему. Он коснулся губами её груди, довольно хмыкая на её стоны: — Какая послушная. Такая покорность несомненно была ему по душе. Однако это не значило, что Эскель был готов пойти ей на уступки после её месяца бегания от него. Напротив, он желал получить от неё признание, просьбу, никак не срывающуюся с искусаных губ, мольбу. Слова о её послушании вынудили Саша раскраснеться, под рёбрами что-то зашевелилось, приятной тёплой дрожью задребежало по ложбинке живота. Она чувствовала властность Эскель в эту секунду, его удовольствие от её "хорошего поведения". Она затаила дыхание в желании дождаться очередного приказа для получения новой похвалы, хотелось оставаться послушной. Эскель будто почувствовал её желание быть под властью доминирования, взглянул задумчиво, увидев, как она быстро растеряла былую смелость и замерла. Нужно было поистязать её ещё немного. Саша аккуратно развела ладонями в сторону его рубашку на плечах, следя за его реакцией — это можно; и сняла её до конца, опустив на диван рядом. Он поглаживал её лопатки, чувствовал, как спина напрягается, а тощие мышцы сковывает. — Пожалуйста... — сорвалось с губ девчонки, когда она положила свой подбородок ему на плечо. — Господин спонсор... Эскель слышал это наглое лукавство, но ощущал ладонью под лопаткой честное биение её сердца, оно билось по-птичьи совсем в нетерпении. С женских губ сорвался рваный вздох, почти что всхлип. Саша зарылась пальцами ему в волосы, небрежно, как при объятьи. Было очень тепло от их сближения, от длинных пальцев у себя на бедре, языке на шее. Теперь она не могла скинуть свою дрожь на прохладу в машине. — Я хочу больше, — призналась Саша, поджимая губы. Совсем недавно, стоя в театре, девушка отнекивалась как могла, так долго пыталась избежать этой ситуации, где захочет этого человека, продаст ему не только своё время, но и тело. Эта пошлая мысль встала комом поперёк горла, и Саша шумно попыталась его сглотнуть, чувствуя, как начинают скапливаться слёзы, и осипше повторила: — Пожалуйста... — Как я могу отказать леди, когда она так просит? Мужчина провёл носом от шеи до области за ухом, прикусывая нежную кожу на ушной раковины. Саша замычала, чаще задышав от его действий, одновременно чувствуя, как он проводит её руками вдоль своего тела вниз. Эскель позволил ей самой растегнуть его ремень, а после приподнял её за бёдра, заставляя опираться на её колени и голени, пока сам приспустил брюки. Он погладил её внизу, будучи не в силах сдержать самодовольной ухмылки от того, каким нетерпеливым оказалось её лицо в этот момент. Саша действительно умоляла его: не только словами, но и всем своим видом. И дольше заставлять ждать себя или её он не стал. Приставив головку члена, Эскель даже слишком резко заставил её опуститься, окрашивая салон звучными стонами. Двигался он также сильно и отрывисто, делая упор больше на резкость, чем стремительность. Он с упоением слизал покатившиеся по её щекам слёзы, одновременно мягко поглаживая её клитор. Стоило проявить к ней чуть больше мягкости, раз уж его девочка сама попросила о наказание и достойно его приняла. Саша глубоко дышала, пытаясь сдержать рвущиеся из гортани стоны, зажимала рот ладонью, впивалась губами ему в плечи, прикрывая глаза. Сначала было больно из-за того, что её так грубо растянули, ещё из-за того, что Эскель проникал глубоко, глубже, чем хотела она и до самого основания. Боль была не настолько сильная, чтобы остановиться, но достаточная, чтобы крепко сжать его плечи и впиться ногтями, потягивая воздух через зубы. Но это почти ничего не значило, вожделения было больше. Трения его пальцев о влажный клитор заставляли стенки сжиматься, и каждый такой раз Саша чувствовала едва ощутимую под сумбурностью момента резь. Девушка качнула бёдрами и поддалась вперёд, меняя положение, упираясь низом живота в его ладонь под ней и выгнув спину. Угол вхождения ощутимо поменялся, стало легче и Эскель почувствовал, как активнее вздрагивало это податливое тело. Она тихо стала постанывать ему на ухо, совсем уже с другим настроением. Так было намного лучше, приятнее. В какой-то момент он грузно придавил её за ягодицы к своим бёдрам, она вымученно застонала, царапая пальцами мужскую шею. Такая поза была неудобной, её поясница ужасно напряглась и уже начала болеть, ему приходилось держать её почти что навесу, чтобы она не опрокинулась назад. Эскель выдохнул и приподнял её за бёдра, он мысленно прикинул, как удобно будет сейчас развернуть её, грубо навалиться сзади, схватить за запястья, прижимая их к сиденью, и отыметь прям так, без прикрас. Но Саша внезапно вцепилась в него, как будто прочитав его намерения. — Нет! — взволнованно просила она. — Мне нравится так... пожалуйста. Кажется, это начинает входить в привычку, то как она просит и смотрит на него этим взглядом, что разжигает в нём чувство жгучей непонятной ревности: на кого она ещё так смотрела? На отца, сжимая сердце глубокой обидой? На урода, что избивал её под дождем? На другого мужчину, пытаясь достигнуть тайных желаний..? Внезапно он посмотрел на неё со злостью, и Саша сразу прильнула к его губам, целуя мягко и позволяя ему тут же перехватить инициативу. Сейчас ей хотелось быть к нему как можно ближе, пусть это неудобно, больно. Она чувствовала, что умрёт, если не сможет обнимать его за плечи и чувствовать горячее дыхание на своей шее. Эскель провёл пальцами вдоль её щёки, показывая в улыбке кончики своих клыков. Её наглость совершенно не знала границ, но при этом её тоне, умоляющем взгляде и постанываниях что-то внутри него заставляло желать проявить милосердие и подарить немного больше нежности женскому телу в его руках. Ладони опустились на её бёдра, разворачивая так, как она устроилась на нём недавно. Это вызвало удивление в её взгляде. Он действительно позволил ей проявить немного воли. Какая удивительная щедрость с его стороны. Неужели дело было в том, что она придерживалась его правил? Если так, то ей только больше нравилась их игра. Однако пусть Эскель пошёл на небольшую уступку, он и сам немного изменил подход: ускорился и заставлял руками двигаться ему навстречу. В таком тесном пространстве это было неудобно, но крайне волнительно. Он заставил её выгнуться, подставив ему свою шею, одну руку поднимая до самой груди, чтобы со всей жгучестью сжать в своих пальцах. Потирая сосок между пальцев, Эскель чувствовал, как больше она начинает извиваться, как всё сильнее прижимается к нему, как постепенно близится к долгожданной разрядке. Саша попыталась его притормозить, стараясь растянуть быстро нарастающую тяжесть между ног, перебивающуюся спазмами. Но Эскель не позволил, хотел её довести и вновь протянул руку к чувствительной коже между складок, многократно ускоряя момент разрядки. Под пошлые шлепки смазка стекала на его лобок, он уже знал, что даже попала на его штаны, ещё до того, как он их спустил. Саша вытянула руку вверх, упёрлась ей в крышу салона, уже не в силах терпеть. Останавливаться было нельзя, бёдра задвигались сами мужчине навстречу. Ей хотелось быстрее закончить, прекратить эти истязания, которые длились слишком безбожно долго. Когда она начала сжимать его своими ногами, Эскель убрал руку из-под девушки и крепче ухватился за её ягодицы, шлепки стали громче, суровее, жёстче. — М-ха... — стон был дрожащий, предчувствующий, Саша стала задерживать дыхание, не поспевая за темпом и вязкой нугой, развивающейся от паха до самых колен; царапины на его спине и шеи стали глубже. Под грубый темп она всхлипнула, открыв рот, но так и не задышав, чувствуя разряды всем телом. Ноги затряслись, она судорожно выгнулась, активно сжимая его внутри. Оргазм оказался тяжелее, чем она ожидала, куда чувственнее и дольше. Эскель замедлился, но не прекратил, стал аккуратно насаживать её. — С-стой, — сквозь дрожь попросила она, судорожно вздрагивая каждый раз, как перевозбуждённые мышцы влагалища сокращались из-за движения внутри. — Нх..Эскель, пожалуйста. Саша опять просила, потому что знала, что он ещё не закончил, но чувствовала себя такой опустошённой, что продолжать было тяжело. Ей нужна была хотя бы минута, чтобы перевести дух, заставить тело слушаться, отнять себя от этой сладкой нескончаемой судороги во всём теле, унять дрожь в бёдрах. Эскель довольно заулыбался, переходя на бархатный и тихий, но уверенный и жёсткий баритон: — И не надейся, моя любовь, — его руки сжались сильные на её теле, а он чуть подобрался, чтобы ему было удобнее набрать ещё большую скорость. — Ты сама меня попросила о том, чтобы я не останавливался и был жёстче. Теперь и вправду было не время брать свои слова назад. Он бы ей не дал этого сделать, напротив, став напирать только сильнее. Эскель вынудит её принять последствия её желаний. Хочет она того или нет. — Перед тем, как в следующий раз столько времени убегать от меня, игнорируя все мои попытки быть мягким, — толчки стали снова жёстче, и Саше пришлось зажать рот ладонью, чтобы хоть немного скрыть сорвавшийся с губ крик, — вспомни, что за непокорность неминуемо последует серьёзное наказание. Эскель осклабился, и Саша задрожала, ощутив, как его палец оглаживает её анальный проход. Он решил её довести до грани и окончательно свести с ума, чтобы мысль о непокорносии больше ни разу не посмела посетить её головы. — Не сразу, так потом наказание настигнет, — палец проник внутрь, и её тело задрожало. — И чем дальше ты будешь отягивать этот момент, тем только суровее оно будет. Это я тебе обещаю.