Мы будем тлеть, сжигая небо AU

Середина декабря всегда была временем, когда студенты облегчённо выдыхали после сессии или самозабвенно и со слезами на глазах готовились к пересдачи. И после экзамена, сдаваемого под кураторством профессора Крайса, Садо был уверен, что Саша войдёт в число первых. Однако девушка, как и всегда, обманула его ожидания. В один день всё резко изменилось: Саша вдруг начала пропускать пары, а если и приходила, то просто сверлила взглядом одну точку. На оклики как однокурсников, так и преподавателей она реагировала вяло и совершенно без интереса. Было ощущение, что и в институт она ходила не столько, чтобы хотя попытаться получить знания, как это было раньше, сколько сменить дислокацию. Спустя неделю таких скитаний Мориц ему в конечном счёте это надоело. Она, как и всегда в последнее время, пришла раньше всех остальных и заняла своё место, делая ли вид или на самом деле не замечая его пронзительного взгляда, направленного в её сторону. Пока никого не было, он должен был всё узнать. — И долго вы будете ещё ходить с видом побитой собаки? — Садо опёрся на столешницу, наблюдая за тем, как девушка лениво приподнимает голову со стола. Кажется, она надеялась подремать на перемене между парами. — Ничего не хотите рассказать, студентка Мориц? Саша посмотрела как будто сквозь него, не сразу поняв, кто перед ней стоит. — Нет, не хочу, — пожала она плечами, откинувшись на спинку сиденья. — Даже если хотела бы, моё желания всё равно не имеет никакого значения. Её тело было расслабленно, полузакрытые веки и блаженные выгибания от утренних мурашек. Она была похожа на сонного человека, если бы не этот взгляд и тот факт, что он начал видеть её такой постоянно. — Профессор Шинараки, я очень устала, можно я побуду в тишине до начала занятий? Ни язвительности, ни грубости, даже бесконтрольной робости, которую показывала только ему. Всё пропало как по щелчку. — А, и извините, что пропускаю наши дополнительные. Не думаю, что смогу их посещать, вам придётся найти другого любимого студента. Скажи она это не такой равнодушной интонацией, в нём бы поселилась надежда. Следы на её шее исчезли, а значит, Кондорсе больше не отправляет "весточек". Вряд ли за неделю они успели расстаться, значит произошло что-то другое. — Удивительно, обычно вас не заткнуть, когда дело касается язвительных ответов, а тут вы вдруг так сдержаны, — Садо перехватил её усталый взгляд, недоуменно выгибая бровь вверх. — Вы успели найти двойника, и никому не сказали? Какое разочарование. Пусть только и делал, что плевался сарказмом, професссор не выглядел, как рьяно довольный. Напротив, с каждой секундой будто становился всё более и более хмурым и раздражённыи. — Наши занятия мы отложим до того момента, как ваше состояние придёт в норму, — он качнул головой, внимательно оглядывая её. Её тело стало выглядеть слишком нормальным. "Слишком" для той, чей партнёр предпочитал жестокие игры. — Пока что, меня больше волнует твоё состояние, — он так просто и ненавязчиво снова перешёл на "ты", что это как-то толком и не ощутилось в разговоре. — Выглядишь хуже мертвеца. — Вы не в первый раз говорите, что волнуетесь из-за моего состояния, — невозмутимо ответила Саша. — И каждый раз с такой агрессией, что у меня нет желания вам отвечать. Она уже привыкла увиливать от его вопросов, делала это без особого напряжения. Ей просто нужно было сказать что угодно, кроме ответа. Со временем оказалось, что это сильно легче, чем ломать голову над тем, как бы изощрённей соврать. По мужчине было сразу понятно, что он остался недоволен её прытью в разговоре. Садо подлез ближе и сел по соседству. Она выгнула в изумлении бровь: решил сменить тактику и попробовать говорить на равных? Такое было впервые и неожиданно, Садо никогда бы не позволил лишить себя радости смотреть на Сашу свысока. — Вы так просто не сдадитесь, да? — вздохнула она, оперевшись щекой на свою ладонь и выгнувшись корпусом, почти расползаясь на прохладном столе. Хотелось упасть на него прямо лицом, чтобы прохлада прошла до самой шее. Она бы так и спала, если бы Шинараки не вмешался в её личное пространство. — Мне было бы проще ответить, если бы я знала, что вы хотите услышать. Садо нахмурился сильнее. Теперь он хорошо видел, насколько, оказывается, ухудшилось её состояние: под глазами залегли глубокие синяки, замазанные не особо стойким тональником, губы потрескались из-за постоянных покусываний, щёки немного впали, и взгляд совсем потемнел. Смотря на него, Саша будто и не видела. И это пугало. Садо знал этот взгляд, нередко встречал у тех своих пациентов, которым диагностировали депрессию. — Ты хорошо питаешься? — он поймал её удивлённый взгляд, недовольно фыркая. — А питаешься ли вообще? Мужчина заметил, как Саша едва заметно вздрогнула. В её глазах на мгновение мелькнуло нечто, похожее на надежду, но мгновенно сменилось сомнением и опаской. Да, что с ней такое происходило, что она так не хотела рассказывать? Или дело было в том, что это был он? — Он снова тебя бил? — Садо и не думал спускать с неё глаз, и, кажется, это начало её нервировать. В конце концов, мужчина не просто беспочвенно предполагал, а практически попадал в цель. — Или же он сделал что похуже? Саша сморщила нос. Один раз они обсуждали Эскеля за его спиной, и это сыграло с Сашей очень злую шутку. — Я не буду говорить с вами об Эскеле, — отрезала она, отворачивая голову в сторону окна. Когда слишком долго смотрела на Шинараки, так и хотелось ему вмазать. Сам столько раз издевался, а теперь спрашивает, не истязает ли её кто другой. Это всё больше походило на злой анекдот. Но с питанием он попал в точку. На сегодняшний день Саша уже почти не чувствовала голода. При виде еды её накрывала паника, и она не могла заставить себя сунуть грёбаную ложку в рот. Это жутко раздражало, поэтому когда желудок болел, она жевала жвачку, а потом выкуривала две сигареты. Еду заменили очень сладкие и калорийные соки, поэтому пока что всё было терпимо. Всю прошлую неделю она просто ждала, когда это само пройдёт. Но, кажется, становилось только хуже. — Почему бы вам не подготовиться к лекции? Садо окинул её каким-то скептически-недовольным взглядом, словно так и говоря: "Разве и вправду не очевидно "почему"?". И, поймав в ответ её утомлённый, только и смог, что рассмеяться. Ну, конечно, это была бы не Мориц, если бы она поняла с первого раза столь очевидную причину. — Иногда я настолько поражаюсь твоей наблюдательности, что впору начинать завидовать этому твоему качеству, — мужчина негромко, но крайне показательно вздохнул, за что был удостоен новым раздражённым взглядом со сторону девушки. Профессор поднялся из-за стола, решая всё-таки оставить девушку, но, прежде чем уйти, бросая напоследок: — Если хочешь, чтобы о тебе перестали беспокоиться, то сделай уже что-нибудь со своим лицом мертвеца, — он окинул её каким-то странным глумливым и злым взглядом через плечо, разворачиваясь к доске. — А если не способна, то смирись, что люди будут это делать, будешь ли ты просить их обратном или нет. *** Два пары Саша клевала носом, а Шинараки наблюдал за этим уже почти что без раздражения. Он старался вообще не смотреть в её сторону, но апогеем стал тот момент, когда она подскочила на месте от пробуждающего толчка одногруппника. Саша ничего не записывала, даже не включила диктофон на телефоне, вопиюще бессовестная девка. Тем не менее, он всё равно подошёл к ней. Она без интереса оторвала взгляд от своего рюкзака. Она хотя бы тетради носит? — Не хочешь выпить? Этот вопрос её не столько удивил, сколько привёл в чувство. Она огляделась по сторонам. Оказывается, закончилась пара, и в аудитории никого не было. А она и не заметила. Садо терпеливо ждал её ответа. Он видел, как девушка терялась в сторонах, мысленно же прикидывая, сколько алкоголя понадобиться, чтобы её разговорить. Подобное её состояние его сильно беспокоило. Он знал этот взгляд, видел его не раз у людей и опасался за неё. Было видно, что Саша не справляется, что она находится на грани. Ещё немного и повяжет петлю под потолком, но, будучи не способной лишить саму себя жизни, попытается найти того, кто сможет это сделать за неё. И пока этого не произошло, он должен был вывести её на разговор по душам. Саша вдумчиво замерла. В принципе, она была бы не против выпить с профессором где-нибудь в баре. Но, как оказалось, Шинараки говорил не про бар. Она дремала в машине, и, видимо, Садо счёл это сигналом, что ей всё равно, куда он её везёт. Поэтому Саша не сразу сообразила, выйдя из машины, что находится на пороге его дома. Она обернулась на него с хмурым видом, но он лишь пожал плечами и открыл дверь, приглашая внутрь. — Вы хоть выпиваете где-то, кроме дома? — буркнула девушка. — Если бы знала, что вы такой нелюдимый, то отказала бы. Садо окинул её полным иронии взглядом, но оставил комментарий при себе. Уж явно не ей, просящей об алкоголе ненавистного преподавателя, было ему говорить о чём-то подобном, но он бы удивился, если бы эта девушка хоть раз промолчала. — Я выборочен в алкоголе, так что предпочитаю покупать его сам, — отозвался Садо уже откуда-то с кухни. Он по привычке было принялся наливать виски, но, вспомнив их прошлую посиделку, полез в холодильник за газировкой и соком. И ведь специально же купил для этой дикарки, ещё тогда подозревая, что как только она снова останется у него, то непременно её шаловливые ручки потянутся к алкоголю. Кто бы подумал, что сам будет предлагать ей выпить. — Сок или газировку? — Садо повернулся к ней, успевшей усесться за стол, с двумя бутылками. — Едва ли ты научилась за это время пить чистоган. Саша скривилась от воспоминаний о жжении на языке, которое невозможно проглотить. — Газировку. Он замешал ей напиток в тумблере и поставил перед ней. Она с интересом покрутила тумблер по столешнице, оставляя влажные следы, а потом пригубила. Всё равно крепко. — Почему вам внезапно так захотелось меня напоить? — спросила Саша, в перерывах похлёбывая из стакана. — Если вы хотите меня разговорить, то это дохлый номер. Или вы всё-таки хотите "действовать"? Девушка прыснула от своего же похабного намёка. Хоть он всё равно был в тему, Садо посчитал это довольно раздражающим. Она лениво, так же, как и до этого в аудитории, улеглась лицом на стол, подставив ладонь, и принялась разглядывать пузырики в коктейле. Садо встал напротив, облокачиваясь о кухонную тумбу, и внимательно следил за её щенячьим выражением лица. — В прошлый раз я была права, когда говорила, что у вас нет друзей, да? Слишком уж она повеселела, стоило ей увидеть алкоголь. До этого и слова не вытянешь, а сейчас разговорилась. Садо уже хотел было так и сказать ей, но услышал: — Мне тоже не с кем пить, раз я тут. Садо поднял стакан на уровне лица, с задумчивым видом покручивая стакан и наблюдая за тем, как тёмная жидкость перетекает по стенкам. Если так подумать, то её слова часто раздражали его именно по этой причине — они были правдивы. Ему и вправду не с кем было выпить. Те, кого он мог бы назвать друзьями, либо являлись не более чем компанией на пару вечеров, либо предпочитали в таких посиделках алкоголь больше самой компании. А что не говори, в своих собутыльниках Садо всё-таки хотел видеть и собеседников. — Можно сказать и так, — неожиданно согласился мужчина. — Хотя насчёт тебя того же не скажешь, — он перехватил её непонимающий взгляд и негромко рассмеялся. — Мне казалось, что уж тебе точно не составляет труда найти подходящую компанию для времяпровождения. О твоих весёлых похождениях на хеллоуинской вечеринке вспоминают до сих пор. Саша показательно фыркнула. Да, тогда был далеко не лучший день её жизни. Её опоили, арестовали, а потом высекли. Вслух она решила этого не говорить. — У меня обычно нет времени на то, чтобы заводить друзей, — хмыкнула Саша, закрывая часть лица рукой с тумблером. Как так выходило, что если Садо открывал рот, то оттуда обязательно вылетало что-то гаденькое? За всё время её знакомства с этим человеком иного просто не было. — Чёрт, зачем вы вообще об этом напомнили... Всё-таки Саша не смогла совладать с чувствами, на её лице показалась злая гримаса, как будто в бровях скопилась вся напряжённость того дня. Он добился от неё хоть какой-то реакции, а значит всё, что она показывала в институте, было преувеличенной игрой в безразличие. Вопрос только в том, зачем такой эмоциональной студентке, как Мориц, изображать апатию? — Разве обычно в таких случаях не принято обсуждать что-то приятное? Садо показательно приподнял одну бровь вверх. Ещё недавно говорила, что ни о каких душевных разговорах не может идти и речи, и вот уже сама предлагает. Правда, связанную не с её любовником и её не самыми удачными гулянками, но это же всё равно можно считать прогрессом? — Обычно как раз-таки наоборот, ведь и приятные разговоры в итоге возвращаются к желанию излить душу или пожаловаться, — "что под действием алкоголя сделать куда легче," — уже мысленно закончил Садо, наблюдая за девчонкой напротив. Она наконец-то немного расслабилась и перестала из себя строить уставшего от всего человека. К концу бутылки вероятно, сама заговорит. — Да и разве не всё ли равно, если твоя попойка проходит в обществе малознакомого тебе человека? — Садо отпил из стакана, закидывая в рот кусочек сыра. Закуски он сделал на скорую руку, так что на тарелки было лишь то немногочисленного, что он нашёл у себя в холодильнике. Стоило подумать заранее и заказать доставку продуктов на дом. — Ты же не думаешь, что я буду с кем-то делиться тем, что ты расскажешь, или так и вовсе продавать, как компромат? — Профессор, — сдержанно сказала Саша, — мне нечего вам рассказывать. С одной стороны, было довольно мило, что профессор Шинараки раз за разом пытался подбить её на психологический сеанс, но она совершенно не представляет, кем надо быть, чтобы в действительности рассказать то, о чём думает, после предложения о выпивке. — И я не могу вас назвать малознакомым человеком. Вы знаете мой круг общения, знаете меня, а ещё всучили мне ключи от вашего дома. Как бы между прочим, однако, верно подмечено. Садо просто знакомым людям и впраг не даёт ключи. Мужчина уставше вздохнул, и Саше от его такого жеста стало как-то совестно, но она быстро переубедила себя: он от неё не отлипает, и его переживания и есть его вина. Девушка не стала говорить что-то ещё, во-первых, потому что теперь ещё сильнее боится сказать лишнего, а во-вторых, потому что на это уходит куча моральных сил. Она уже было потянулась к сыру, но отдёрнула руку. Чёрт. Будет плохо, если её стошнит. Алкоголь действительно пробудил в ней аппетит, однако стоило ей увидеть саму еду, в мыслях всё перетекало в густую вязь, стекающую по горлу, а это уже было невыносимым. — Лучше вы ответьте мне на мой вопрос, — внезапно сказала она, подпирая локтями стол. — Что во мне такого? О, подобный вопрос он ждал, причём с самого первого их "дополнительного", но Саша терпеливо игнорировала все его намёки, даже когда он не просто говорил, а уже прикасался, сжимал и мог позволить себе куда больше. Но сейчас её взгляд говорил о том, что вопрос был вовсе не о Садо. — Как-то вы назвали меня "идеальной жертвой". Что это значит? Садо негромко рассмеялся. Она его подловила. Их сложно было назвать малознакомыми друг другу людьми, учитывая всё то, что было между ними. Однако своего он добился — она всё-таки заговорила. — Это значит, что твоё поведение, реакции и действия делают из тебя магнит для таких людей, как твой любовник, — в этот раз он говорил без смеха, напротив, его лицо приняло неожиданно серьёзный и задумчивый вид. — По своей сути каждый человек притягивает к себе те или иные типы личностей других людей, другое дело, что в некоторых случаях это бывает, так скажем, чревато. Ты никогда не задумывалась, что именно в тебе так заинтересовало Кондорсе? В какой момент это произошло? При каких обстоятельствах? Садо сделал тяжёлый глоток, допивая содержимое своего стакана и разливая им обоим ещё алкоголь. Если обсуждать мецената ей не хотелось, то о себе, наоборот, неожиданно проснулось желание поговорить. И он ни мог не воспользоваться этим шансом, чтобы узнать необходимое. Заметив, что девушка задумалась, Садо подпёр ладонью голову, решая уточнить условия их терапии: — Прежде чем дать ответ, хорошенько обдумай все моменты, которые вызывали у него яркую реакцию на тебя, что становилось провокатором с твоей стороны на его эмоции. Ещё лучше, если ты будешь проговаривать это вслух. Так мне будет легче давать разъяснения. Саша подобрала ноги на стул, упираясь коленями в столешницу. Какое-то время она молчала, постукивая ногтями по стакану. Всё же нормально, если она не поднимает "запретную тему", так ведь? — Всё началось с контракта, — наконец заговорила девушка. — Он купил мои фотографии с выставки за двадцать тысяч долларов. Взамен попросил периодически составлять ему компанию. Садо чуть не поперхнулся. Двадцать тысяч долларов не стоит ни одна фотография с выставки, это же, вашу мать, выставка. Она продала ему своё время и, кажется, даже сейчас не видит в этом проблемы. — Потом он меня преследовал. Не знаю, как долго. Каждый раз, когда мы разговаривали, было ощущение, что он меня прощупывал. Мы сблизились после того случая, как... Кхм, когда меня побили. Он быстро начал намекать на что-то большее, а я стала прятаться. Я боялась этой связи. Сильно боялась. Без причин. Садо примерно сопоставил в голове эти факты и выстроил цепочку. Он прекрасно помнил, как она пришла с фингалом на щеке, а спустя пару недель старательно скрывала боль во всём теле и полное тело засосов. Теперь хотя бы было ясно, что произошло. Насколько разгорячён был Кондорсе после длительного игнора от Саши было тяжело представить. Но всё же он видел последствия. — Мне кажется, он очень любвеобильный. Даже ласковый, — она, пытаясь удержать смущение, начала перебирать ткань спортивок на колене. — Но он как будто сходит с ума, когда злится. И при этом жутко возбуждается. Он очень тонко чувствует мои эмоции. Перед крайним нашем сексом я плакала. И... Ну, я сказала, что люблю его. Садо некоторое время молчал, наблюдая за реакцией девушки. Она говорила правду. Впервые он мог крайне отчётливо утверждать о том, что Саша ничего не утаивала, а рассказывала прямо. И этот факт сам по себе его удивлял. Если именно Эскель добился того, чтобы у неё выработалась на него подобная реакция, то это было по-настоящему пугающе. — Ты его любишь, но при этом боишься, — он поймал её возмущённый взгляд. — Я где-то ошибся? Ты пытаешься убедить саму себя, что его зацикленность на тебе — это нормально, но это не так. Возможно, что он таким образом проявляет свои чувства, но они далеки от любви. Ты должна это понимать не хуже меня. И она понимала. Пыталась убедить себя, что он ей сейчас лжёт, но всё же понимала, что он прав. — По твоим словам же выходит так, что в какой-то момент ты закрыла глаза на его преследования и постаралась заменить собственное чувство страха другой яркой эмоцией. В твоём случае той страстью, которую он демонстрировал при каждой вашей встрече, а ты в какой-то момент проявила в ответ, — Садо прикрыл глаза. Девчонка даже не осознавала того, что её желание найти кого-то, для кого она будет единственно важной, сыграло с ней злую шутку. Теперь Саша считала созависимые отношения, в которых находилась, и мужчину, не дававшего и шагу ей сделать без его ведома, чем-то правильным. — Уверен, сначала ты относилась к нему с огромной опаской, но тот раз, когда тебя избили, а он приехал по первому твоему зову, повлиял на тебя куда сильнее, чем ты думаешь. Его преследования стали тебе видеться проявлением заботы, а его наказания — волнением за тебя, не так ли? Он прекрасно помнил то время, когда Саша едва могла сидеть за партой из-за наказания Эскеля, но ещё лучше — её реакцию на это. Она не считала это чем-то ненормальным, в отличие от того, когда это делал её отец. Но от него она сбежала, а от Кондорсе почему-то не видела возможным это сделать или попросту не хотела. — Ты как-то упомянула, что только он помог тебе в тот момент, — Садо поднял на неё хмурый взгляд, задумчиво уточняя: — Ты до сих пор так считаешь? Или всё-таки это Кондорсе тебя убедил в том, что только он заинтересован в помощи тебе? Саша обняла себя за плечо, чувствуя неприятную дрожь вдоль позвоночника. Она сказала тогда эти слова на эмоциях, и их услышал Эскель. Она до сих пор винила Садо в том, что произошло. — Он единственный, кто мне помог. И единственный, кого я попросила о помощи. Не думаю, что честно рассуждать об этом в именно в ключе манипуляции. Было довольно приятно, что Саша пользуется знаниями, полученными на курсах психологии, однако одновременно с этим это и раздражало. Она смышлёная и прекрасно видела, что творил Кондорсе, и закрывала на это глаза. — Я никогда не делила вещи на "нормальное" и "ненормальное". Просто есть вещи, с которыми я готова мириться, а есть те, с которыми нет. Не думайте, что я прощала ему всё. Девушка фыркнула и залпом допила виски. Когда почувствовала жжение в щеках, поняла, насколько быстро пьянеет. Садо не оставил её тумблер пустым, тут же напомнил заново, но Саша не прикоснулась к нему. — Возможно, если бы Эскель продолжал давить на меня так же, как в начале, то у меня было бы желание сопротивляться. Самое ужасное, что я не чувствую его до сих пор. Саша усмехнулась и додумала: "Даже после того, что я узнала". И это была именно та мысль, из-за которой её так долго мутило. — И, возможно, у вас бы тоже получилось, если бы вы не травили меня два года. Садо негромко усмехнулся. Какая же эта девчонка была злопамятная. Их отношения, конечно, нельзя было назвать нормальными, но он хотя бы прямо выражал своё отношение к ней и не пытался влиять на её мышление насколько исподвольно, как это делал Эскель. Да, он демонстрировал ей иначе те моменты, когда она была не права, но никогда не заставлял её менять своё мнение — Саша это делала только по своей воли. — Он бы не стал давить, потому что нашёл нужный ему для воздействия на тебя подход — получение твоего доверия, из-за которого ты и прямо сейчас продолжаешь его защищать передо мной, хотя понимаешь, что он сделал и продолжает делать, — мужчина заметил, как Саша уже было набирает воздуха в лёгкие побольше, кажется, чтобы снова ему указать, что сделал именно он, но продолжил, не давая ей высказаться: — И да я делал множество неправильных вещей и готов это признать, но уже во второй раз ты обсуждаешь свои переживания со мной, а не с Кондорсе. Садо вдруг тяжело вздохнул, со странной совершенно непонятной ей усталостью разглядывая её. Она вела себя, как ребёнок, защищающий мать, бросившую его. Возможно, будь другая ситуация, Садо бы даже растянул их терапии, чтобы Саше было не так больно прийти к пониманию, что несут ей эти отношения, но на это попросту не было времени. Девушка ломалась, жёстко и стремительно. И на уговоры уже попросту не осталось времени. — Только тебе решать, как ты поступишь, — он потёр пальцами край своего стакана. Садо знал, что злиться бесполезно, как и тыкать ей в то, в чём она была не права, но и уговоры бы на неё не подействовали. Так, как ему было поступить? — Я бы даже тебе соврал, что приму любое, но именно как тот, к кому ты обратилась за советом и помощью, я не могу этого сделать, видя, как ты медленно убиваешься из-за собственных попыток убедить саму себя, что всё ещё можешь контролировать ситуацию. Почему ты просто не попросишь помощи? У тебя же есть друзья. Та же твоя подруга Ёсикава. Что должно с тобой случиться, чтобы происходящее перешло в категорию вещей, с которыми ты не готова мириться? Саша упёрлась взглядом в свои колени, покрепче сжимая их своими пальцами. Она злилась на Дженнифер. И вместе с этим чувствовала себя ужасно виноватой и обязанной. Дженнифер самой нужна была помощь. Как Саша после всего может у неё просить совета по поводу человека, который над ней жестоко измывался? Из всех, кто мог бы ей помочь, остался только Кондорсе. Он сделал так, как хотел: привязал её к себе. Глаза нещадно зажгло, и Саша громко втянула в себя воздух. Она столько раз плакала за эти дни, что становилось действительно больно. — Есть вещи, о которых я не могу рассказать, но... — Саша старалась говорить ровно, не показывать, что внезапно расклеилась. — Если бы я попросила вас о помощи, профессор, как бы вы поступили? Такого Садо ещё ни разу не видел: столько надежды в покрасневшем, хмуром взгляде. Видел ли то же самое Эскель Кондорсе, когда она так же сидела и на его кухне? Цепляет, запоминается. Взгляд, как будто бы на кон поставили чью-то жизнь, а от его ответа зависела её судьба. Садо ощутил, как его пальцы едва заметно вздрогнули, почему мгновенно сжал их в кулаке. Впервые мужчина не знал, что ответить и как поступить. Влезать в чужие головы и копаться в них, не являлось для него чем-то новым, но был ли он готов взять ответственность за её жизнь? Но куда важнее, согласиться ли на это сама Саша? — Ты немного не понимаешь, о чём меня просишь, — Садо покачал головой, видя, как она разочарованно поджимает губы. Ему стоило пояснить, чтобы девушка поняла его правильно. — Куда важнее, готова ли ты сама доверить мне свои проблемы. Не как психотерапевту, а человеку. Саша задумалась, и он мысленно облегчённо выдохнул. Всё-таки выбрал правильную тактику: если бы просто согласился, она бы не поверила, если бы согласился с какой-то оговоркой — что-то не договаривала или и вовсе сразу отказалась бы. Единственным способом было заставить её задуматься, насколько она способна увидеть в его протянутой руке спасательный круг. — Я не даю ключи от своего дома каждому встречному да и за терапии беру плату, — Садо рассмеялся, ловя на себе её недоверчивый и чуть смущённый взгляд. Он встал, огиная стол, и протянул руку в её сторону. Саша дёрнулась, и это вызвало у него напряжённый тихий вздох. Им предстоит ещё очень и очень многое обсудить. Ладонь опустилась на её макушку, и аккуратно огладила волосы. — Я готов повторить тебе те слова о том, что желаю тебе помочь, но готова ли ты сама принять от меня помощь? Саша настороженно поддалась его руке, пальцы были прохладными от виски, и когда задели чувствительный уголок за ухом, по шее приятно прошла волна мурашек. Пьяная голова сразу потяжелела и невольно опустилась, касания перешли на загривок. Это расслабляло, но она держала в уме рамки дозволенного. Было бы глупо ответить согласием только из-за того, что её погладили. — Тогда можно попросить рассрочку? — спросила Саша, задрав голову. Внезапно у неё впервые за день появилось желание следить за тем, как меняется его выражение лица. — В следующий раз я приду к вам для того, чтобы вы задали этот вопрос. Мориц считала это условие правильным, так она не обманет его и не подставит себя. — А пока что можно только одну просьбу? Садо долго не думал, коротко кивнул ей. В конце концов, это первое, что она может у него попросить, ему интересно чисто из принципа. — Можно я останусь сегодня здесь? Не будь в ней два с половиной стакана с виски, смелости не хватило бы спросить. Но если сегодня увидеться с Эскелем, то не уснёт, опять проплачет полночи, а потом он же её и успокоит. Или, ещё хуже, сделает это в общежитии, где в четырёх стенах её накроет тревожность, и она начнёт сходить с ума из-за собственного сердцебиения. — Пожалуйста. Вместо ответа Садо кивнул головой. Вид просящей девушки его поразил: он и подумать не мог, что Саша может вести себя подобным образом. — Ключи у тебя? — Саша кивнула, и Садо удовлетворённо хмыкнул. — Тогда не вижу причин, чтобы ты меня управшивала о чём-то подобном. И вправду, вышло как-то глупо. Ведь ключи, которые он ей дал, всегда у неё были с собой. Она не была уверена, зачем их носит, если не собиралась ими пользоваться, но они всегда были при ней. — К слову, первый тебе совет, постарайся немного дислоцироваться от Кондорсе, — Садо занял своё место, скрещивая руки на груди. — Сессия, внезапный приезд бабушки, да хоть роды подобранной тобой из жалости кошки, — ты должна держать с ним дистанцию по крайней мере до того момента, пока не научишься справляться со своими эмоциями из-за него. Он отпил из своего стакана с заметным облегчением. То, что она наконец-то была способна его услышать и делала это, его неожиданно сильно обрадовало. Как бы глупо это не было, но ему хотелось смаковать такое ощущение на столько долго, на сколько это являлось возможным. Садо придвинул к ней тарелку с закусками, замечая, как она морщится. — Постарайся съесть хотя бы дольку. Можешь мелкими кусочками и за множество раз, — Саша нахмурилась, но под его внимательным взгляд всё-таки взяла дольку сыра. Садо довольно ей улыбнулся, придвигая следом к ней ближе её стакан. — И раз уж ты остаёшься, то ведь не откажешься быть моим собеседником и дальше?