***
Чем ближе был день свадьбы, тем усиливалась суета вокруг. И когда до заветного торжества оставался всего один день, Мария окончательно выдохлась. Она и Альтаир принесли за собой в Масиаф настоящую революцию, заявив, что они не будут жениться по старинным обычаям, вместо этого будет открытая церемония, которую смогут посетить все желающие: и мужчины, и женщины. Церемонию будет вести муфтий, который сначала наотрез отказался следовать таким "новшествам", но после разговора с повелителем по душам за закрытыми дверьми, он неохотно согласился. Но всех впечатлило другое - что во время церемонии и жених, и невеста будут стоять рядом, рука об руку. Правда, свадебный пир был все же разделен для женщин и для мужчин, но это была единственная уступка прежнему порядку вещей. И вот завтра должно было состояться торжество, Мария сидела у небольшого туалетного столика и смотрела на себя в зеркало, неспешно расчесывая волосы. Зюхра ушла еще полчаса назад за лавандовым маслом и теперь где-то задерживалась. Впрочем, Мария не спешила никуда, да и спать ей не хотелось. Девушка погрузилась в свои мысли, представляя как завтра она станет законной женой человека, которого еще четыре месяца назад хотела убить. Невозможная, невероятная глупость, глупость, которая стала для Марии путеводной звездой в самые мрачные дни. Теперь, оглядываясь назад с высоты жизненного опыта, все виделось именно так. "Бесшумный орел" ураганом ворвался в ее жизнь, перевернул все верх дном и исцелил своим теплом израненную душу девушки. Вдали послышался до боли знакомый орлиный клекот, и неожиданно в голове у Марии раздался щелчок. Ведь Альтаира дали такое прозвище не спроста: Альтаир с арабского языка переводится как "орел". В голове тут же всплыл образ белоснежного орла, гордой птицы, которая приходила к ней в самые знаменательные моменты ее жизни с того самого момента, как ее нога ступила на Святую землю. А какого цвета одежду носит ее жених? Белого! Белого, как птица! Получается, все это время шла по следу орла к своей истинной судьбе! — Этого не может быть! Мария резко вскочила и развернулась, увидев прямо перед с собой Альтаира, который не ожидал от нее такого резкого прыжка. — Прости, не хотел тебя напугать, — виновато отозвался ассасин. — И чего не может быть? — Как ты здесь оказался? — взволнованная Мария проигнорировала вопрос мужчины. — И где Зюхра? — Я проходил мимо и заметил, что окно у тебя оказалось открытым. Да и Зюхра так устала за день, что пошла домой, — Альтаир довольно ухмыльнулся. — И ты не ответила: чего не может быть? Я дум… Мужчина не успел договорить, так как Мария подлетела к нему и страстно поцеловала. Так даже лучше, любви не нужны слова. Атмосфера была невероятной: пение цикад на улице, легкая вечерняя прохлада, переплетение пальцев, звон поцелуев, перестук сердец, бьющихся в унисон. Через некоторое время Мария осторожно отстранилась от ассасина и прильнула к его груди. — Поверишь, если я скажу, что всю жизнь шла по твоим следам? — девушка с нескрываемым наслаждением вдыхала родной аромат сандала. — Ты сегодня какая-то загадочная, — мужчина ласково гладил ее по волосам. — Мне тоже иногда кажется, что наша встреча так или иначе была предрешена. Не знаю, почему я сейчас вспомнил, но с самого детства, сколько я себя помню, в самые тяжелые времена, я слышал пение маленькой ласточки, и на душе ставало легче... — Ласточка? — Мария отстранилась и заглянула ассасину в глаза. — А ты знаешь, где изображена ласточка? На фамильном гербе семьи Торпе. Так что, да, гордому орлу и отважной ласточке было суждено обрести друг друга в этом непостоянном, бренном мире. — Красиво сказано, мне нравится, — с улыбкой прошептал Альтаир. — А теперь позволь орлу обрести свою ласточку до самого рассвета.***
Когда Мария проснулась на следующее утро, Альтаира рядом не оказалось. Зюхра уже вовсю суетилась, подготавливая все необходимое для свадебного торжества. Девушки переглянулись и улыбнулись друг другу: все, что происходило ночью, останется в тайне между ними. Мария встала и быстро умылась. Зюхра тем временем достала заветную коробку, которая все это время терпеливо ждала своего звездного часа. Служанка сняла крышку и аккуратно достала платье, синее, как томная арабская ночь, с красивой золотой вышивкой, будто рисунки на пустынных барханах. Мария никогда не считала себя писаной красавицей, бередившей мужские сердца, но едва она надела на себя это великолепное платье, в отражении зеркала пред ней предстала настоящая королева, сошедшая со страниц исторических хроник. — Какая же вы красивая, Мария, — со счастливой улыбкой воскликнула Зюхра, укладывая непослушные волосы своей госпожи в аккуратный пучок. — Как хорошо, что вы станете женой повелителя! — Все бы разделяли твою радость... — Вы не правы! Ваше появление в Масиафе дало всем женщинам надежду. Надежду на то, что мы можем быть равными мужчинам, а не просто красивым придатком к их жизни! Я точно это знаю! Вы, госпожа Мария ибн Ла-Ахад, наша путеводная звезда! — Я пока еще не стала госпожой Ла-Ахад, — усмехнулась Мария. — Станете сегодня, — ответила Зюхра, бережно надевая на невесту синую тюлевую фату, закрывающую лицо. — А еще вы станете счастливейшей из женщин, ибо не уверена, что мир знал большую любовь. На глаза Марии накатили слезы, и она крепко обняла свою служанку. Если хотя бы одна женщина говорит ей такое, значит весь путь через терн, который прошла девушка, был не напрасным. Все было не напрасно. Когда все было готово, Мария последний раз взглянула на себя в зеркало и улыбнулась. Сегодня леди Мария Торпе окончательно канет в Лету, а на ее месте родится госпожа Мария ибн Ла-Ахад. Мария в сопровождении Зюхры неспешно шла коридорами замка. С улицы доносились людские голоса: наверняка все жители Масиафа собрались во внутреннем дворе замка, чтоб посмотреть на церемению, жениха и невесту. И едва Мария вышла наружу, все тут же замолкли. Девушка подняла взгляд и увидела Альтаира, стоявшего на самом высоком пороге в компании Малика и муфтия. На женихе был надет длинный черный халат, расшитый золотом. На нем не было привычного капюшона, и ветер путался в темно-русых волосах. И Альтаир, и Малик замерли, когда увидели появившуюся невесту. Мария неспешно шла к своему жениху, и пораженная толпа расступалась, давая дорогу прекрасной деве в синем платье. Какая-то маленькая девчушка протянула Марии маленький букет незабудок со словами: "Да благословит Вас Аллах, красивая госпожа!" — Благодарю! — девушка взяла букет и похлопала малышку по плечу. Когда она поднялась на верхний порог и поравнялась с Альтаиром, Мария увидела как блестели глаза ее жениха. Мужчина силился разглядеть лицо своей невесты, но вуаль надежно скрыло ее от любопытных глаз. — Начинайте, Иса-эфенди, — тихо сказал Малик, заметив, как поморщился муфтий при виде того, как Альтаир привселюдно взял руки Марии в свои; но выбора у него все равно не было. — Мы здесь собрались, чтоб соединить перед лицом Аллаха этого мужчину и эту женщину, — громко сказал муфтий. — Ты, Альтаир, сын Умара, согласен ли взять Марию, дочь... эм... Дегмунда, в свои законные жены, любить и почитать, быть в болезни и здравии, до конца твоих дней, пока смерть не разлучит вас? — Согласен, — твердо сказал ассасин, нежно сжимая руки девушки. — А ты, Мария, дочь Дегмунда, согласна ли выйти за Альтаира, сына Умара, любить и почитать, быть в болезни и здравии, до конца твоих дней, пока смерть не разлучит вас? — Да, — девушке казалось, что от переполнявшего счастья сердце вот-вот разорвется. — Тогда силой, данной мне Всевышним, я называю вас мужем и женой, — воскликнул Иса-эфенди, делая шаг назад. Альтаир осторожно поднял фату Марии, несколько мгновений любовался счастливым лицом девушки и лучезарной улыбкой, а затем наклонился и нежно поцеловал свою жену в губы. И, к величайшему разочарованию муфтия, жители Масиафа одобрительно взревели, выкрикивали пожелания долгой жизни и семейного счастья; Малик стоял недалеко и довольно ухмылялся. — Je promets d'être avec toi même après la mort, [Я обещаю быть с тобой даже после смерти,] — прошептал Альтаир, оторвавшись от сладких губ Марии. — Tant que ce monde existera, [Пока существует этот мир,] — с ласковой улыбкой ответила девушка.