Возмездие

Камни… Холодные, глухие, безразличные к Повелителю Скал… Может, они молчат потому, что замок этот принадлежит Повелителю Ветра? Ричард провел рукой по стене своей темницы, но ничего не почувствовал, пальцы лишь саднило от холода. Да, Алвасете — это юг, но подвал, он и в Кэнналоа промозглый темный подвал. Ну, хоть не сыро, и на грубой деревянной кровати лежит набитый соломой матрас. Дали и тонкое, но теплое одеяло из верблюжьей шерсти. Сколько же прошло дней с тех пор, как заперли — три, неделя?.. Окделлу казалось, что заточение длилось уже целую вечность. В тот день, когда вынесли приговор, Ричард представил свое пребывание в Кэнналоа именно таким — темница, в которой Алва продержит сына заклятого врага до последнего вздоха. Почему вместо этого он был настолько любезен? Поселил в прекрасных покоях со спальней, гардеробной, кабинетом и даже небольшой личной библиотекой, разрешил ходить, куда вздумается. Обходился, как с дорогим гостем! Поначалу это казалось странной насмешкой, но теперь было даже стыдно за свое поведение, ведь Алва, и правда старался «подсластить» добровольную ссылку Повелителя Скал, как только мог. В памяти снова вспыхнул тот последний разговор с эром Августом: «Поначалу нужно непременно «дичиться», Ричард, и самым нелепым образом протестовать. Если будешь вести себя тихо и прилично, осторожный Алваро может что-то заподозрить. Впрочем, полагаю, тебе не придется изображать протест, ведь так тяжело будет жить в доме врага… Но помни: это — ради твоего отца, Талигойи и Дома Скал!» Ричард вздохнул и поудобнее устроился на соломенном матрасе. Конечно, эру Штанцлеру было легко рассуждать и давать советы. Сидит себе в своем уютном особняке в Олларии, сюда бы вот его, в промозглый темный подвал!.. Но что же теперь делать, ждать, пока выпустят? Сказать пажу, который приносит хлеб и воду, что просит прощения у Алвы?.. А что, если кэнналиец только и ждал предлога, чтобы отправить в темницу?.. Послышались шаги, Ричард подошел к решетке и увидел Повелителя Ветра, которого сопровождал Хуан. Кэнналиец не изменял себе — гладко выбрит, безупречный черный камзол, по-военному строгий, однако же, изысканный, бесценные «Звезды Кэнналоа» на груди… — Добрый день, герцог Окделл, — мягко начал Алва. — Обойдусь без лишних светских фраз, если Вы не против. Скажите, Вы ощутили разницу между тем, каково быть гостем и пленником в замке Алвасете? — Сполна, монсеньор, — негромко отозвался Ричард. Сердце подпрыгнуло — неужели кэнналиец его выпустит из темницы?! — И что же тогда заставляет Вас выбирать второе? Честь, гордость? Разве за то время, что Вы были моим гостем, произошло ну хоть что-нибудь, ущемляющее эту самую Вашу честь, ну или гордость? — Нет, герцог, — честно признался Окделл. — Я осознал свою ошибку. Я вспылил и повел себя неразумно, монсеньор. Мне хочется быть Вашим гостем, если, конечно, Вы все еще согласны оказать мне такую любезность. — Я прекрасно понимаю, что Вами двигало, юноша, — снисходительно произнес Алва. — Вы видите во мне врага. Скажите, Вы в детстве играли в «твари Заката — стражи Рассвета»? — Нет… — растерянно ответил Ричард, в недоумении глянув на Алву. К чему он клонит? — Мы брали деревянные рапиры и собирались на лужайке в кипарисовой роще. Кто будет стражем, а кто — тварью, определял жребий, мы вытаскивали из шляпы записки, — продолжил Алва.— Ну, и дрались, целью было выбить у противника оружие. На все отводилось ровно полчаса, побеждали те, чья сторона одолеет больше соперников. — Зачем Вы мне это рассказываете? — хлопнул ресницами Окделл. — Вышло так, что мне досталась записка с надписью «Талиг», а отцу Вашему — со словом «Талигойя». Только и всего, герцог, никакой личной вражды. Я никогда не испытывал ненависти, или даже неприязни к Эгмонту Окделлу. И победил его в честном поединке на линии. Ричард изумленно распахнул глаза. На линии?! Матушка говорила, что у отца не было никаких шансов, ведь он сильно хромал после ранения. Оказывается, он мог убить Алву?! Это, и правда, честная дуэль!.. Почему никто не говорил об этом?.. — Жду Вас к ужину, приехал мой младший… мой единственный сын, Росио, — сказал Алва, отпирая решетку. — Ему не терпится познакомиться с Вами. Рад, что не придется расстроить его известием о том, что приятному вечеру Вы предпочли беспричинно страдать в подвале. Сыну моему не столь давно исполнилось 20, полагаю, вам будет интересно вместе. Росио!.. Окделла будто прошило молнией, которая кольнула иглами в кончиках пальцев. В голове набатом гудел голос Штанцлера: «Это кольцо — точная копия твоего, что ты теперь носишь, как Повелитель Скал, Дикон. Гоганский ювелир постарался на славу, «состарил» его так, что Алва ничего не заподозрит. Алваро приучает своего единственного сына к ядам, дает ему понемногу. В день, когда это случится, подсыпь Рокэ всего одну крупинку, следов этого вещества не найдут, лишь то, что дал сам Алва. Рокэ умрет во сне, а отец его отправится на плаху за то, что собственными руками погубил сына».