Возмездие

В большие окна роскошной библиотеки замка Алвасете светило утреннее южное солнце, раскрашивая белые стены в нежный персиковый цвет. Наставник, пожилой талигойец со скучным одутловатым лицом, ходил туда-сюда, заложив руки за спину. Ричард услышал едва уловимый вздох Росио и невольно глянул на него — о, Создатель… Этот точеный профиль, излом четко очерченных бровей, блеск черных волос, которые ласкает своими лучами солнце… А его запах! Он сладкий, как цветы граната, его хочется еще и еще… Сжать в объятиях, страстно прильнуть к этим тонким бледно-розовым губам, мысли о которых не давали покоя всю ночь, и упоительно целовать, пока они не станут алыми… — Маркиз, зачитайте отрывок, который заинтересовал Вас более всего в творчестве Барботты, — строго произнес учитель изящной словесности. — Извольте, — усмехнулся Росио, поднялся с кресла и принялся с выражением цитировать: «Я безумен, как безумен олень, Средь осенних древес золотых, Одинок я, как подрубленный пень, Без ветвей, цветов и листьев густых…» Ричард едва сдержал рвущийся смешок — Росио читал стихи с такой тонкой издевкой, что любители странного творчества Барботты непременно были бы оскорблены, но не смогли бы предъявить обоснованные претензии. — Герцог Окделл, Вас это забавляет? — ледяным тоном поинтересовался наставник. — Я… — спохватился Ричард, поняв, что, все же, хмыкнул. — Ну, кого же оставит равнодушным образ бесноватого пня? — светским тоном перебил Росио. — Я, знаете ли, очень живо представил себе, как замшелый пень хаотично мечется среди тех самых осенних древес золотых, натыкается на них, бежит куда-то на своих толстеньких кривых кореньях… — Пха-ах!.. — не выдержал Ричард. О, Создатель, как же неловко!.. Но… но как же было удержаться?! — А Вы что думаете о процитированном отрывке, герцог Окделл? — невозмутимо поинтересовался наставник. — В Надоре водятся олени, — со смешинкой в голосе ответил Ричард. — В общем-то, они спокойные и мирные животные, но по осени у них случается гон. Видимо, пень решил, что он — олень, и принялся искать себе пниху. — Кого?.. — изумленно вскинул брови наставник. Изящные плечи Рокэ мелко тряслись, на длинных черных ресницах его блеснули слезинки. В этом было что-то заразное, волной накатил какой-то безумный азарт веселья и жажда сделать что-то неправильное… Дикое! — Ну, если он — пень, и безумен, как олень, то его самка, получается, пниха, — серьезным тоном произнес Окделл и глянул на Рокэ — тот вздрогнул всем телом и уронил голову на руки, пытаясь сдержать хохот. — Значит, так, молодые люди… — угрожающе произнес наставник, собирая разложенные на столе листы. — Завтра я желаю услышать развернутое мнение о каком-нибудь другом стихе Барботты. Прошу, отнестись к моему заданию серьезно, в ином случае мне придется говорить с соберано Алвой. — Пни-и-ха-а-а!.. — захохотал Росио, как только за наставником захлопнулась дверь библиотеки. — Ричард, скажите, а как отличить пниху от пня? Я теперь, если буду в лесу, не смогу спокойно присесть. Вдруг это окажется пень, у которого гон? Впрочем, я вполне могу представить себе отличия… Окделл не мог ответить. Его тоже трясло от безудержного смеха, а еще странно окрыляло сладостное чувство триумфа, будто он победил в чем-то, будто завоевал… Но что?.. — Получается, по осени пни начинают метаться и звать самок, тем самым сбивая с толку оленей, у которых тоже гон, — не унимался Росио, смахивая слезы с ресниц. — И олень, обнаружив вместо самки соперника, принимается яростно бодать его! — трясся от смеха Ричард. — Но хуже всего придется оленихе, — всхлипывал Рокэ, — Она идет на зов, ожидая встретить мускулистого рогатого «жениха», а вместо него — никуда не годный пень!.. — Вижу, урок изящной словесности удался, — прервал веселье властный голос соберано Алвы. — Наставник доложил мне о ваших выходках… Мы сделаем так: сегодня вы вместе подготовите сочинение по строкам, которые я скажу. Это понятно? — Да, соберано, — совсем другим тоном отозвался Росио. — Да, герцог, — послушно сказал Окделл. — Прошу вас поразмыслить над этим отрывком: «Он ушел, ушел далеко, ушел навсегда, Но по-прежнему точит каменья вода, Но по-прежнему ветры летят в вышине, И по-прежнему черви снуют по земле…»