in situ

Когда между зданиями в акробатическом пируэте мелькает стройная фигурка, Дэдпул сначала не верит глазам и торопливо протирает линзы пальцами в перчатках. Убедившись, что это не галлюцинация, он нетерпеливо подпрыгивает на месте и скулит, прижав костяшки пальцев к губам. Желтый, конечно, умеет максимально неуместно проявиться и в искреннем порыве неконтролируемого слабоумия выставить Уэйда полным кретином. Не то чтобы Уэйду это как-то жизнь портило, но Белому, например, — да. Его всего перекашивает от подобных эпизодов нелепой, на грани абсурда, непосредственности Желтого. Фигурка плывет, мастерски лавируя в воздушных потоках, по направлению к Дэдпулу, и тот замирает посреди крыши, наблюдая за красно-синим ангелом, спускающимся… Желтый, блядь, заканчивай! Паук мягко приземляется в нескольких шагах от обомлевшего Дэдпула. — Привет! — его голос звучит так звонко, бодро и дружелюбно, что у Уэйда кружится голова от такого количества направленного на него позитива. Фантомный подзатыльник от Белого слегка приводит в чувство. — Паучок! — Дэдпул дает петуха и поспешно откашливается, почему-то густо краснея под маской. — Паук, — вернув под контроль собственный голос, повторяет он, склонив голову, едва удерживаясь, чтобы не отвесить полноценный поклон. Чтобы вы знали, это их первые слова друг другу. До этого Дэдпул стойко и преданно фанател по Человеку-Пауку на расстоянии, сохранял все новости про него из сети в отдельную папочку на стареньком, в наклейках, ноутбуке. Газеты он не читал, так что обошлось без жутковатого уголка с аппликациями из статей, который обязательно бы рано или поздно обзавелся тотемом и свечами, что неминуемо привело бы к пожару. Основной аргумент Белого против подобного проявления чувств. Частично Уэйд с ним согласен. Не очень-то хочется проснуться однажды в собственной кровати с лопающимися от жары адского пламени глазными яблоками. Пока Паук грациозно переминается с ноги на ногу, присматриваясь и изучая, Дэдпулу удается ненадолго усмирить взбудораженного Желтого. Теперь, под бдительным холодным надзором Белого, Уэйд возвращает себе беспечный образ безалаберного чувака, совсем-совсем не фиксирующегося на юном паутинковом герое, неа, нет. — Чем занят? — Паучок перемещается в сторону, обходя Уэйда по кругу, не приближаясь. [Не стоит ему, наверное, заглядывать за угол вентиляционной шахты] — резонно размышляет вслух Белый. Дэдпул небрежно двигается в направлении, противоположном от шахты и установленной в ее тени снайперской винтовки, увлекая внимание Паука за собой. [Глупый маленький Паук, веди его к краю, веди его к пропасти, веди его к пиздецу. Что он вообще от нас хочет? Мне не нравится это подозрительное дружелюбие] После повиновения Уэйда Белый почуял власть и теперь потихоньку расчехляет свой арсенал мутного манипулятора с параноидальным расстройством. Кто-то когда-то сказал, что цветные голоса в черепушке Уэйда — тоже расстройство. Так что у нас тут расстройство личности у расстройства личности. Тащите быстрее калькулятор, будем извлекать из этих разбалансированных паттернов корень в поисках хоть какого-то смысла. — А мы тут, знаешь, подыскиваем местечко для пикника, отсюда великолепный вид на закат, — Уэйд упирает руки в бока, деловито оглядываясь в поисках запада. Весь западный горизонт загораживают небоскребы. Уэйд чешет макушку. — Ну ладно, это не особо подходит, но я полон энтузиазма. У нас все получится. А что тут делает такая сладкая мармеладка? — А я патрулирую, как обычно, — Паук отвечает слишком поспешно, лишь запоздало хмурится на «мармеладку». — Увидел тебя, вот решил поздороваться. — Ты серьезно? Потому что по статистике это тот район, в котором появление Человека-Паука было зафиксировано примерно… дай вспомнить… никогда. — Что еще за статистика? — Не пытайся сменить тему, хитрый Паучок, зачем ты мне врешь? Что ты тут делаешь? — Дэдпул настороженно склоняет голову, буравя Паука белесым взглядом прищуренных линз. — Ты сам врешь! Думаешь, я хоть на секунду поверил в твои рассказы про пикники и закаты? — неожиданно меняет тактику Паук. — Нет-нет-нет, стоп! Баста! Это ты зачем-то прилетел на мою крышу, так что будь добр, признайся, зачем. Это честно и справедливо. {Пожалуйста, понежнее с ним, не спугни, какое нам дело до его мотивов, он впервые так близко. Подойди ближе, мы хотим понюхать, как он пахнет} — плаксиво просит Желтый. [Мы не хотим никого нюхать, это ты хочешь, заебал своей простотой, эта хитрая тонконожка что-то задумала] Дэдпул согласен с Белым, но ближе все-таки незаметно двигается. — Честно и справедливо? — Паук возмущенно фыркает. — И давно ты стал амбассадором мировой порядочности? — Я смотрю, ты сделал домашку перед тем, как прилетел на мою крышу. Досье мое почитал. Было интересно? Впечатлен? Хотя чего я спрашиваю, конечно, впечатлен. {На нас есть досье? У нас есть собственное досье! У Паучка! } [Слюни подбери и соберись уже давай, невозможно же] — Ничего я не читал. Слышал от наших кое-что, — буркает Паук, не замечая, как дюйм за дюймом к нему приближается Дэдпул, и добавляет задумчиво и слегка виновато: — А ведь ты прав, я здесь ни разу не патрулировал. Дэдпул вдруг одним шагом преодолевает оставшееся между ними расстояние и оказывается маска к маске с Пауком. Руки Уэйда успевают скользнуть по его талии, но замкнуться на спине — нет, потому что Паук, словно неуловимый кузнечик, выскальзывает из жадных ладоней и в одно мгновение оказывается на крыше вентиляционной шахты. — Ты ч-чего руки распускаешь? — слова буксуют и застревают, цепляясь буквами за язык, будто Паук запыхался либо возмущен. — Э, нет, ягодка, плохо ты все-таки сделал домашку. Или «ваши», — он рисует пальцами в воздухе кавычки, — тактично утаили от юного невинного Паучка большущую часть моей характеристики. Основную, я бы сказал. Самую зажигательную и интригующую. Глубоко. Порочную. Дэдпул смотрит на него снизу вверх, прикрывая козырьком-ладошкой глаза и дивясь тому, какой Паучок шустрый. {Он пахнет летним лугом в полдень. Стрекозами по кромке воды. Впитавшимся в кевлар солнечным теплом и потом. Потом, божечки, хотим нырнуть носом ему в подмышки! } [Сворачивай свое озабоченное покрывало, Желтый, не хотим мы никуда нырять!] {Хотим! Срочно!} — Тут, знаешь ли, поступило подкупающее своей новизной предложение, — начинает Дэдпул, но Паук замечает винтовку, и Уэйд поспешно добавляет: — Это не мое. — Закат, значит, — Дэдпул силится понять интонацию Паучка, а еще больше его беспокоит то, что ему вообще не срать на эту интонацию. Уэйд с любопытством заглядывает за угол вентиляционной шахты, присвистывает и осуждающе качает головой: — Надо же, кто бы мог подумать… — Извини, я что, отвлек тебя от чего-то незаконного? — Зачем ты здесь, Паучонок? Ходишь вокруг да около, говори уже, че тебе надо. Страсть как любопытно. — Пойдем со мной, Уэйд. — Прости, что? — вопрос чисто для проформы, потому что Дэдпул тут же делает шаг, чтобы следовать за Паучком куда тому вздумается, но что-то останавливает. Параноидальные вспышки Белого, скорее всего. — Пойдем со мной в Башню Старка. Есть разговор. В любой момент ты можешь уйти, никто не остановит. Но хотя бы выслушай нас. — Вас? Кого это — вас? Тебя типа послали привести меня, какой любопытный выбор гонца. Режут по живому. Знают, чертяки, не могу отказать Паучку. Или могу? — Нас всех в лице мистера Старка. Просто выслушай, — Паук старательно не смотрит в сторону винтовки, Уэйд аж чувствует, как тяжело ему это дается, эта внутренняя борьба между призванием героя, топящего за мир без убийств, и конкретным заданием от железного папаши — теперь уж становится очевидно, зачем Паук тут. {Че стоим? Идем с ним, послушаем, от нас не убудет. Зато рядом с Паучком пооколачиваемся. Попялимся. Понюхаем. Потрогаем, если уж совсем повезет. Неплохой ведь план на вечер, идем} Белый настороженно молчит. Ему не чуждо любопытство, льстит чья-то потребность в их скромной персоне и слишком уж привлекают перспективы насладиться неловкими попытками Старка выдать наверняка унизительную для него просьбу за выгодное обеим сторонам дело. Не услышав за сахарными уговорами Желтого ни единого аргумента против, Дэдпул пожимает плечами и неохотно соглашается. Паук кажется сбитым с толку — очевидно, настраивался на долгие уговоры — но быстро собирается и бодро протягивает Уэйду руку. — Тогда я жду тебя через час у Башни, идет? — Идет, тефтелька, — Уэйд энергично кивает и выставляет перед носом Паука мизинчик. Тот слегка хмурится, но потом — маске не скрыть это чудесное явление — широко и искренне улыбается. [Ну что за детский сад] Они сцепляются мизинчиками, и этот договор уже не нарушить никакими стихийными бедствиями, инопланетным вторжением и пробками на дорогах. Pacta sunt servanda.

***

Паучок шустро ведет Дэдпула по безликим лабиринтам Башни, потом напряженно стоит к нему боком в лифте, чтобы держать в поле зрения и не поворачиваться спиной. Дэдпул ведет себя непривычно тихо, прислушивается к шепоту Белого, словно боксер к тренеру в перерыве между раундами, даже пару раз кивает. Желтому плевать, он получил, что хотел и теперь блаженно липнет к Паучку взглядами при первой же возможности. В небольшой комнате с круглым столом оказывается совсем немного присутствующих. Белый даже разочарованно вздыхает: он бы хотел аудиторию побольше. Изящно откинувшись на стуле, переливается черным латексом Вдова, Хоукай барабанит пальцем по столешнице, видимо, терпеливое ожидание не его сильная сторона. Идеальный торс Капитана Америка, словно памятник, торчит во главе стола. Его красивое, без тени эмоций, лицо обращено на Дэдпула. Уэйд пожирает его взглядом, знает, что такой лакомый кусочек — даже на уровне «обшарить как следует глазами» ему не обломится больше никогда. Рядом сидит неизвестный кудрявый мужик с добрым лицом — чего только забыл тут среди этих напыщенных болванов… Еще левее — парнишка со злобными, но красивыми, немигающими черными глазами. А в углу комнаты стоит Тони Старк, немного помятый, но с гордо выпяченной грудью и неизменной надменностью в покрасневших глазах. — Черт, Тони, ты бы завязывал читать с фонариком под одеялом, — Дэдпул, не сводя с него взгляда, планирует сесть, на ощупь определяя спинку ближайшего стула. Тот пронзительно скрипит по полу, когда Уэйд начинает его медленно выдвигать из-за стола. Старк двумя пальцами массирует уголки глаз и, вздохнув, говорит: — Те, кто еще не в курсе, позвольте представить: Дэдпул. Уэйд Уилсон. Псих, трепло, беспринципный засранец. Адепт сортирного юмора. Неуправляемая похотливая машина для убийств. — Присутствует, спасибо, — вставляет Дэдпул, отвесив расхлябанный поклон, тут же забыв про злосчастный стул. Все молчат, наблюдая за ним, как за обезьянкой в зоопарке — слегка недоуменно и с опаской. Потому что, ну, знаете, обезьяны непредсказуемые и крайне неприятные в гневе твари. А Старк продолжает, уже обращаясь к Уэйду: — Я не буду ходить вокруг да около, Уилсон, постараюсь максимально коротко обозначить дело, по которому тебя сюда пригласил. — О, я совершенно не тороплюсь, специально освободил вечер, — Дэдпул картинно подмигивает Пауку, тот отворачивается, а Уэйд, наконец, разваливается на стуле, со второй попытки закинув ноги на стол. Пока Старк говорит, Уэйд сидит, чуть покачиваясь на стуле, всем своим видом демонстрируя отсутствие интереса к теме разговора и полную увлеченность Пауком в новой ипостаси. Тот, стараясь не привлекать ничьего внимания, медленно прохаживается у дальней стены, вслушивается в каждое слово Тони Старка, посматривает на него с готовностью, будто, чуть что, ринется выполнять приказ без промедления. Уэйд даже коротко хмыкает, умиляясь этим юношеским энтузиазмом. Да Паучок выслуживается! Он из кожи вон лезет, чтобы его приняли за своего эти чванливые морды за столом, в особенности та, что стоит в углу и что-то нудно бубнит про… [Они хотят, чтобы мы свалили из города в какую-то дыру под Канадой и не отсвечивали тут хотя бы неделю, идиота кусок, сосредоточься] Уэйд чуть не теряет равновесие, но вовремя скидывает ноги со стола. — Ну уж нет, ребятки, я остаюсь в городе. Вы вообще в своем уме? У меня премиум подписка на нетфликс и двадцать семь купонов на бесплатную чимичангу в ларьке Мануэля. У меня, в конце концов, по субботам в парке шахматные турниры с милыми нафталиновыми старичками, а по средам литературный кружок, и я уже почти закончил эссе на тему «О непрочности счастья, основанного на внешней привлекательности партнера». Паучок, вот послушай, нужен твой сове… Уилсон замирает на полуслове, зацепившись взглядом за плохо скрываемую ухмылку Старка. В комнате вообще стоит какая-то нездоровая робкая тишина, о причинах которой только Белый невнятно бубнит где-то в глубине, не особо рассчитывая вернуть внимание возбужденного Уэйда. — Воспринимай это как отпуск, Уилсон, природа, чистый воздух, приятное общество… Многозначительная пауза слегка сбивает с толку, Дэдпул кивает и нетерпеливо взмахивает ладонью, призывая продолжать. — Один из… присутствующих составит тебе компанию. — Ты что, приставишь ко мне… охрану? — возмущенно вдыхает Уэйд. — Господи Боже, кто же из вас настолько поехавший? — Дэдпул с азартом оглядывает сидящих за столом. Его взгляд останавливается на Черной Вдове, он с любопытством наклоняет голову, всматриваясь. Вдова закатывает глаза: — Не мечтай, красненький. Дэдпул досадно щелкает языком, но тут же переключается на сидящего рядом с Наташей Хоукая. Мгновение размышляет и, будто взвесив, наконец, за и против, снисходительно кивает: — А ты, Глазик, со мной справишься? Мне-то твои зубочистки ни по чем, можешь хоть утыкать меня всего, как подушечку для иголок. Мне даже понравится скорее всего. Хоукай молча качает головой, в бессилии и презрении. Но Дэдпул уже двигается дальше — он тактично пропускает неизвестного мужика, с этим он потом разберется, и натыкается на участливо внимающего Стива Роджерса. Уэйд благоговейно выдыхает, прежде чем набрать в легкие воздуха для комментария, когда по залу проносится звонкий голос Паучка: — Это я! Я буду с тобой, — чуть смутившись от вдруг привлеченного внимания, он добавляет тише: — Сэкономлю тебе время и избавлю всех присутствующих от твоих бредовых комментариев. В воздухе неслышно колышется вздох облегчения. Дэдпул молча и неподвижно сидит несколько секунд, завязнув взглядом в Пауке. Переваривает. В голове его калейдоскопом мелькают сцены деревенской жизни, где они с Паучком в лучших традициях постмодернистских реднеков чистят ружья и рубят дрова, потные и обнаженные по пояс, и, отдавая дань ковбоям Вайоминга трахаются на берегу реки под открытым небом. Горячий привет от Желтого, который таки достучался до подвисшего Уэйда через интерактив. Остальное — как в тумане. Дэдпул сдаётся, говорит, что подумает. Или это прорвавшийся на волне безудержного ликования Желтый, никто не уверен. Он наблюдает за тем, как комната пустеет и на ватных ногах поднимается, чтобы последовать за Паучком. — Уилсон, на минуту, — удивительно, как Тони Старк умудряется прорваться сквозь звенящие в голове восторженные вопли Желтого. Дэдпул перекатывается на шаг назад и разворачивается на пятках, кинув разочарованный взгляд в спину уходящему Пауку. — Я понимаю, насколько моя просьба… может быть для тебя трудновыполнимой. Что бы ты там ни думал обо мне, я довольно неплохой эмпат, знаешь ли. Тони неторопливо ныряет пальцами в нагрудный карман и вытаскивает оттуда миниатюрную колбочку с перламутровой жидкостью. Желтый внезапно затихает. Дэдпул хмурится, в его груди неприятно жмутся друг к другу сомнительные предчувствия, довольно потасканная, но верная, интуиция, скверные воспоминания и наглухо отбитая вековечная надежда. Тони задумчиво крутит колбочку двумя пальцами. — Ты догадываешься, что это, Алиса? Дэдпул склоняет на бок голову. О, да, он догадывается и тоненьким голоском занудно бормочет, не сводя глаз со склянки: — Прежде всего надо убедиться, что на этом пузырьке нигде не написано: «Яд!» Тони смеется, очень даже может быть, что искренне. — Будто это тебя остановит… Если согласишься, сыворотка твоя. Используй ее, как и когда посчитаешь нужным. — Как ты… Откуда? Тони доволен произведенным эффектом и искренним, хоть и мимолетным, уважением, мелькнувшим в голосе Дэдпула. — Чего только не найдешь на старых блошиных рынках Канады. Тем более, если знаешь, что искать. Ты, кстати, знал, что некоторые совсем уж отбитые коллекционеры собирают вещи, уцелевшие в пожарах? Детские вещички у них считаются наиболее ценными экспонатами. Шапочки, бирочки, одеяльца, расчески, первые выпавшие зубки в жестяных баночках… Уэйд закрывает глаза. Сглатывает. Мотает головой. — Ты сам спросил, — невозмутимо замечает Старк и убирает скляночку обратно в нагрудный карман. — Она будет ждать тебя. Только скажи. Дэдпул еще несколько секунд пялится на грудь Старка, а потом молча уходит. Тони смотрит ему в след. Знает, что тот еще вернется. Qui tacet — consentire videtur.