***
— Теперь понятно, почему птички вдруг запели и бабочки запорхали по периметру. С минуты на минуту жду белочек, барсуков и целого оленя в качестве хэдлайнера. Дэдпул гостеприимно разводит руки в стороны и вразвалочку идет к только что приземлившемуся на крышу Пауку с очевидной целью как минимум обнять. Тот вскидывает руки в предупредительном жесте, Уилсон разочарованно останавливается. — Держи, пожалуйста, при себе свои сердечные порывы, — Паук держится на расстоянии, но, судя по голосу, под маской он сдерживает улыбку. — Паучо-о-ок, — хныкает Уэйд, голодно протягивая руки к точеной фигуре, — мы скучали. Паук пропускает мимо ушей жалобные стенания Дэдпула, видно, что прилетел с делом. И не трудно догадаться, с каким. — Что скажешь о просьбе мистера Старка? Ты подумал? У тебя ведь было полно времени. Уэйд кривится. — Вот так сразу к делу? Ты бы хоть ужином сначала угостил, котик… Вообще, странно, что ты называешь это просьбой, ведь я отчетливо слышал что-то вроде «выметайся из города, Уилсон, и не отсвечивай с недельку, пока мы со взрослыми дяденьками и тетеньками будем проворачивать неводомую херню, которую ты точно заруинишь, оставшись в радиусе хотя бы сотни километров. А чтобы тебе, псине неугомонной, скучно не было, мы подкинем тебе вкусняшку в виде Паучка. Работающий на чистом энтузиазме, детской непосредственности и желании угодить железному папочке малец сделает все, что от него ждут, и даже не заметит, что им в очередной раз воспользовались». Но все ради великой цели, конечно. Серьезно, Паучок, пожалей себя. Я вот тебя жалею. Почему-то в этой речи не слышится привычной издевки, что озадачивает. Паук, наконец, отводит взгляд от Дэдпула и смотрит себе под ноги, будто подбирая слова. — Меня никто не принуждал. Я сам предложил, — его голос звучит растерянно и как будто смущенно. — Прости, что? — Говорю, я сам предложил, — нехотя повторяет Паук, пытаясь соскрести какую-то грязинку с ладони. — Зачем бы тебе это делать? — подозрительность Белого сочится изо рта Уэйда. Паук пропускает вопрос мимо ушей. — Так что, даже тот факт, что ты проведешь со мной в глуши пару недель, не склонит тебя на сторону добра? [Да он издевается над нами!] {Что еще за сторона добра, а на чьей стороне, по его мнению, мы все это время были?! } — Желтый преувеличенно негодует. — Не шути со мной так, это только с виду я большой, сильный и страшный, а внутри я очень ранимый и доверчивый. — Да не шучу я, — Паук пытается придать голосу еще больше бодрости и оптимизма, что уже почти граничит с легкой истерией. — Да ладно, чего тебе стоит? Пойди нам навстречу, сделай дружеское одолжение. Когда у тебя еще появится возможность провести время с Человеком-Пауком. — Чтоб ты знал, когда ты говоришь про «провести время с Пауком», у меня буквально голова разрывается от фейерверка фантазий, в которых мы и правда о-о-очень хорошо проводим время. То нежно, то жестко, и абсолютно всегда — с выдумкой и импровизацией. {Пожалуйста} — Боже, замолчи, — Паук отмахивается. — Милая моя красная шапочка, пирожки уже упаковала и топает к бабушке. Только я ж не бабушка, ты в курсе? Я большой плохой волк. На что ты рассчитываешь вообще? Совсем не боишься меня? — Я сильнее тебя, не думал, что мне нужно об этом напоминать. — Ох, Паучок, твоя самонадеянность тебя погубит. {Что ты творишь, зачем отговариваешь, совсем спятил? } — шипит Желтый. [Отвали, старая похотливая гиена, правильно делает, пацан должен знать, на что подписывается] Паук упирает руки в бока и смотрит осуждающе. Дэдпул точно знает этот укоризненный наклон головы — маской его не сбить с толку. — Ты серьезно намерен ломаться? — Да, давай уже поскорее перейдем к торгам, интересным предложениям и мольбам, — Уэйд сидит, свесив ноги, по-детски сунув сложенные лодочкой ладони между коленей. — Очень хочется донести до тебя свою мысль, я правда стараюсь сделать это максимально тактично, не травмировав твою тонкую душевную организацию… Но пусть твой дисептикон на минималках со своим дружным коллективом сосет мой большой твердый прекрасный неутомимый хер, можно по очереди. А хотя… — Дэдпул умолкает, явно отвлекшись на сопроводительные картинки в голове. — Не будь ребенком! — все больше раздражается Паук. [Херасе, где это мы в этом предложении выдали себя?] — Не знаю, что у вас за дела с мистером Старком, но если ты собираешься из принципа мешать его планам, то… — Паук с негодованием тычет в Уэйда указательным пальцем, чем искренне его умиляет до боли в щеках. — Я собираюсь показать, что Паучок не разменная монета, и что я глубоко оскорблен тем фактом, что этот ржавый маскот автосвалки считает себя в праве распоряжаться им… тобой… как ему вздумается. — Мистер Старк был против, он вообще-то уговаривал меня, чтобы я отказался. — А ты что же, настоял на своем? Пошел против папочки? По… по собственному желанию? — Н-ну да. — Есть такая книжка — «Не пизди, малышка»… — Дэдпул наклоняет голову и смотрит исподлобья. — Уэйд, я серьезно. — Есть такой журнальчик — «Не пизди, мой мальчик», — продолжает Уилсон, не сводя глаз с Паука. Тот разводит руками, не зная, как еще переубедить недоверчивого наемника. — И каков был план А? — Тебе не понравится. Он в разы менее гуманный, чем мой. — О-о, сладенький, меня бы тронула твоя забота, не будь мотивация сомнительна. {Пиздеж, у тебя пульс под 150, ты на грани обморока от того, что Паучку не насрать на тебя, мотивация ему сомнительна, кончай выделываться} — Хорошо, что мне сделать, чтобы ты согласился? — не унимается Паук. Тишина, повисшая вдруг на крыше, оглушает. Белый выжидательно молчит, делая вид, что непреклонен в своем решении жестко игнорировать Железную Башню, набитую напыщенными болванами с Пауком впридачу. Желтый же лихорадочно перебирает варианты, чтобы подбросить Уэйду самые извращенные, психует, потому что ему нравятся ВСЕ. Дэдпул весь подбирается, даже через костюм видно, как напрягаются мышцы в его теле. Голова его неподвижна, белые линзы сверлят маску Паука. — Будешь со мной нежен? — выдает он. Планировал не так, планировал сказать это более легкомысленным и веселым тоном, но получилось так, как получилось. Мрачно и хрипло. [Да какого хуя!] Истерический смех Желтого почти заглушает неуверенный вопрос: — Это как? — Паук не замечает, как делает пару шагов назад. Отлично, чувство самосохранения еще работает, хоть и барахлит. — Извини, булочка, не могу сосредоточиться, когда ты близко, — Дэдпул прижимает ладони к лицу, закрывая глаза, и обессиленно откидывается на спину, развалившись на теплой поверхности крыши. — Я вообще-то тут стараюсь ради твоего же блага. Паук двумя пальцами сжимает виски, очевидно, пытаясь собраться с мыслями и, помедлив, подходит к лежащему Дэдпулу. Нет, все-таки не просто барахлит — накрывается стремительно, ремонту не подлежит. Он опускается рядом с Уэйдом на одно колено. — Я буду… вежлив и терпелив, если ты будешь вести себя хорошо. В смысле как… нормальный человек. Как приятель, к которому можно повернуться спиной… {…и нагнуться} [Заткнись, я слушаю] Дэдпул открывает рот, но тут же закрывает, поняв, что Паук еще не закончил. — Я не хочу с тобой бодаться все время, мы можем… ну не знаю, можем просто как взрослые цивилизованные люди… {Он сказал взрослые? У него вроде голос еще не сломался, интересно, а есть ли у него щетина? А волосы на груди? А на животе? А в…} [Про цивилизованных тоже смешно] — Пожалуйста… Уэйд! Дэдпул отдергивает непослушную руку, которая уже почти доползла до паучьей щиколотки. — Ладно, ладно! — Он садится, стремительно приблизившись к по-прежнему торчащему рядом Паучку, который не отшатывается, хотя очень хочет. Мгновение они пялятся друг другу в линзы. Язык Уэйда еле ворочается, но ему удается выдать запинающееся: — Не могу обещать, что буду вести себя цивилизованно, но постараюсь не обижать тебя. Намеренно. Буду хо… хор… {Хорни. Ты будешь хорни каждый. гребаный. день} — Хорошим. Господи, блядь, боже. Я буду хорошим, — Дэдпул смотрит вверх, чуть покачивая головой из стороны в сторону, предвкушая свои страдания. Паук неожиданно крепко хлопает его по плечу и поднимается на ноги, загораживая Уэйду небо. Дэдпул смотрит на него снизу вверх и медленно закрывает глаза, когда Паук прыгает с крыши с криком «Возьми с собой теплые вещи!» {Не вздумай проебать этот шанс} — Мы совершенно точно его проебем…***
Уилсон стоит над раскрытым розовым, в потертых стикерах, чемоданом и задумчиво чешет подбородок. У него больше десятка запасных костюмов, но обычных вещей не так уж и много, из теплых — только лохматый полушубок из шерсти рыжего яка, его-то он и запихивает в чемодан последним и щелкает замками. Пришлось купить бритву — все-таки Уэйд трусливо рассчитывает на порядочность Старка. Когда он позвонил ему незадолго до этого, тот, очевидно, уже обо всем знал и на полном серьезе заявил, что через двадцать минут сыворотку доставит курьер. А еще через два часа Уэйда ждут на вертолетной площадке Башни с вещами. Распрощавшись с курьером, Уилсон бережно убирает футлярчик со шприцом и колбочкой в подсумок, натягивает маску и катит свое гремящее розовое чудовище к выходу. Весь путь над Гудзоном Дэдпул сидит притихший, уставившись в окно, иногда косится на сидящего рядом Паучка. Тот — это заметно по его возбужденному ерзанью — получает неподдельное удовольствие от полета на вертолете. Уэйд даже не находит в себе сил комментировать что-то, во рту почему-то пересохло, нервная дрожь не унимается еще с того момента, как курьер передал ему презент от Старка. Этот презент сейчас прожигает ему бедро, не давая сосредоточиться буквально ни на чем. Он только выстраданно и безнадежно вздыхает, когда ловит взглядом завороженного закатом замершего Паука. Их высаживают у границы леса. Оставшись наедине, оглушенные внезапной тишиной, они какое-то время молчат. Дэдпул бодро оглядывается, Паук неспешно взваливает на спину свою дорожную сумку, с такими обычно студенты приезжают домой на каникулы. И вот к чему сейчас была эта ассоциация? — Нам туда, — говорит Паук и топает в указанном направлении. Дэдпул, ругаясь на траву, застревающую в колесиках чемодана, тащится за ним. — Не очень практичный багаж, да? — Паук бегло оглядывается, но темп не сбавляет. Уэйд взваливает чемодан на плечо, поддерживая его одной рукой, догоняет Паука. — Иногда бывает неудобно, пуговка, но как только находишь правильное положение, все сразу становится идеально. — Ага, скажи это тому колесу, которое отвалилось от твоего чемодана шагов тридцать назад. — Ой да бог с ним, посмотри, какая ночь! — Дэдпул возводит свободную руку к небу, на котором только-только начали появляться звезды. — Потом. Нам еще шагать около километра. Если, конечно, я правильно выбрал направление. — Верю в тебя, малыш. Паук ничего не отвечает, только тихо хмыкает себе в маску. Возможности его костюма дают преимущество в темноте — он идет ровно и уверенно, в то время как Уилсон постоянно цепляется за ветки кустов и пару раз чуть не падает, оступаясь. Откуда только энергия берется на все это одержимо скалиться под маской? Или это Желтый исходится слюнями в предвкушении — сложно определить, потому что оба в данный момент слабо соображают. Дом, если и знавал лучшие времена, то точно не в этом веке. В нем всего одно помещение, сочетающее в себе функции кухни, столовой, гостиной и спальни, еще имеется за трогательной шторкой небольшой аппендикс неизвестного предназначения, с крохотным окошком под самым потолком. Туда-то уверенно и идет Паук, кидает на пол спальник и скептически оглядывается в поисках свеч. Такой роскоши, как электричество, здесь никогда не было. Пока Паук расставляет по пыльным поверхностям огрызки найденных свечей, Дэдпул сидит, развалившись, в старом кресле у окна и наблюдает. Он без особых успехов пытается отогнать черные мысли, неотвратимые, словно прилив, о том, что они тут совершенно одни, что это хрупкое создание, которое по какой-то ебанутой причине вызвалось его тут охранять, в его полной власти, и ни одного небоскреба чтобы спастись… Вспышкой пронзает мозг вид на чью-то голую стройную спину в длинных царапинах, стоны вперемешку с захлебывающимися криками и рычанием заполняют мозг, будто колодец мутной водой. Уэйда крупно трясет, и он усилием воли отводит взгляд. [Держи себя в руках] — ледяным тоном окатывает его Белый. Желтый где-то на задворках стонет в судорогах, и никто не хочет знать, что именно у него там происходит. [Займись делом. Поставь чертов чайник] Уилсон послушно выполняет. Он не собирается в первый же час пребывания в доме устраивать тут ебаный пандемониум. Он по крайне мере хотя бы попытается. [Ты обещал ему] Уэйд гремит дверцами в поисках чайника, находит его и газовый баллон, оглядывается в поисках плитки, потом тупо смотрит на нее, потихоньку доходя до осознания, что за водой надо бы двигать к ручью. Бля, и где искать этот сраный ручей? Он отставляет в сторону пустой чайник и решает еще немного исследовать кухню. — Я, кстати, Питер. Уэйд, в этот момент шарящий рукой по верхней полке старого буфета, поднимает облако пыли и пронзительно чихает. Паук смотрит на него, замерев в позе искреннего недоумения — не такую реакцию он ожидал на свое признание. {Будь здоров, недоумок}– очнулся, привлеченный голосом Паучка, Желтый. Уэйд оглядывается, краем сознания нащупывает упущенную откровенность, небрежно подталкиваемую Белым, и мгновение переваривает информацию. — Я ведь знаю твое имя, к тому же, очевидно, мы не собираемся торчать тут в костюмах все это время, так что… Я подумал, что нам обоим будет комфортнее, если я… кхм… Я Питер Паркер. — Питер говорит быстро, слегка подрагивающим голосом, его руки где-то за спиной ищут, во что бы упереться. Неловкость, не смотря на все усилия ее скрыть, просачивается и неумолимо ползет к ногам Уэйда. Тот отмирает, обещает себе погрузиться в анализ услышанного сразу, как только останется один. Насколько это, конечно, возможно в его случае. И заполняет тишину так, как умеет лучше всего: — Ммм. Питер, Питер-Паркер-Паучок, звучит очень вкусно, — задумчиво тянет он, смакуя имя, перекатывая его на языке, растирая губами. Паук кивает сам себе, будто он ожидал чего-то другого, но и так сойдет. Уилсон неприятно щурится от взвывшего Желтого. {Ты все испортил, дубина! } [Ну а хули Паук ждал? Салюта в его честь? Имя он сказал нам, подумаешь, событие. Сами бы узнали, просто не хотели] Уилсон берет чайник и направляется к двери. Он чувствует паучий взгляд в спину, но сейчас он думает только об одном — найти чертов ручей, пиздануться туда со всей дури, чтобы чутка отпустило, а потом можно и чаю попить. [А что, нормальный план. На большее вы, два озабоченных дегенерата, все равно пока не способны] Это может показаться странным, но Уилсон, действительно, быстро находит ручей. Достаточно глубокий, чтобы поместиться в его русле целиком, прям в костюме. Холодные журчащие потоки делают свое дело неторопливо, Уэйд даже умудряется вырубиться, чудом что не тонет, такая смерть — в ручье по колено — заняла бы почетное место в топ-5 личного рейтинга тупых смертей Уэйда Уилсона. {Справедливости ради, мы все же смогли засунуть те три хотдога в рот одновременно, а подавились мы, когда запивали их водой} Заторможенно силясь вспомнить остальные три, Дэдпул набирает в чайник воды и, хлюпая водой в ботинках, тащится обратно в дом. Внутри теперь горит только одна свеча — на полу у стены, где лежит развернутый спальник. А Уэйд даже его не брал, потому что у него отродясь спальников не было. Он ставит чайник возле плитки и стягивает мокрую маску. За занавеской тихо — Паук либо спит, либо хочет, чтобы Уэйд так думал. Он, кряхтя, стягивает с себя мокрый костюм и голый садится в кресло. Ему очень хочется заглянуть за занавеску — так сильно хочется, что зубы сводит, и пальцы до боли впиваются в драную обивку подлокотников. [Ты обещал. Терпи] Удивительно, что Желтый молчаливо соглашается. Видать, холодная водица и на него подействовала отрезвляюще. Уилсон закрывает глаза, делает глубокий вдох и тянется к подсумку. Он гладит бугристыми пальцами с остатками ногтей дорогой футлярчик, потом с щелчком открывает его и смотрит на мутную жидкость в стекле. Его пальцы больше не дрожат. Соседи притихли, ждут. Уэйд деловито берет шприц, набирает в него жидкость, всю, до капли. И одним уверенным движением всаживает его в бедро. Suo periculo.