Смотреть в одну сторону

Когда Танкхуну позвонил взбудораженный Порче, тот уже был готов рвать и метать. - Ну, это ни на что уж не похоже! Я тут маюсь неизвестностью, а он! Противный Киттисават! - Прости, пи... Я позвонил, как только мог. - Что, мой брат не запер тебя в кладовке на ключ?! Порче рассмеялся. - Откуда ты знаешь про кладовку? - Так все-таки запер? - воскликнул Кхун. - И ты хочешь, чтобы я тебя героически спас через форточку?? - Нет, пи. Но мне нужна твоя помощь. Голос Танкхуна тут же превратился в мурлыканье. - Что же хочет маленький Киттисават?! - Пи'Ким, он... - Оторвать ему яйца? - Нет! - лицо Порче встретилось с его ладонью. - Он позвал меня на свидание. Радостный вопль старшего заставил Порче отдернуться от динамика телефона. Танкхун зашёл - влетел! - во двор семьи Киттисават уже через сорок минут. Через час оба, и Порче, и Танкхун, связанные и накачанные транквилизаторами, вдыхали спертый воздух старого фургона, в котором их везли в неизвестном направлении. Танкхун надеялся, что его верный Арм останется жив, а Порче... Порче не мог отвязаться от мысли, что со свиданиями у него всё как-то не очень... Их, проспавших остаток пути, выгрузили где-то в пригороде. Огромный ангар, в котором можно было разместить частный самолёт и всю его борткоманду, был практически пуст, только остатки пустых ящиков и картонок, на которые похитители и сгрузили два полубесознательных тела. Услышав голос с ярким итальянским акцентом, Танкхун задрожал. Мужчина, не проронивший ни слова с момента покидания дома Киттисаватов, приподнял его подбородок жёсткими узловатыми пальцами, и Кхун мог только смотреть в сторону... - Это ты, детка, ты, не отводи взгляд. Ты изменился, за столько лет, но я помню это выражение лица. Я помню твою сладкую... - Франческо! Что ты там несешь? - Заткнись. У нас тут воссоединение после долгой разлуки. Сколько там лет прошло? Больше десяти? Я как вчера помню, как в тебе сладко и горячо. Как ты умеешь кричать... Мужчина за подбородок приподнял лицо Танкхуна еще выше и прижался носом к мертвенно-бледной щеке. - Какая у тебя сладкая кровь. .. Танкхун тихо заскулил. - Я смотрю, ты сегодня не один? Это прекрасно, прекрасно и восхитительно! Я рад, что ты пригласил в гости друга. Кстати, твой брат... Порче, у которого и так кружилась голова от происходящего, едва мог слышать то, что говорит похититель. Он честно пытался взять себя в руки и мыслить хоть немного здраво, но отбитые рёбра и остатки транквилизатора в крови этого делать не давали. Че было очень страшно. Только одно слово "брат" полоснуло острым лезвием по нервам. Их найдут! Обязательно! Он старался не смотреть в сторону манипуляций Танкхуна и не привлекать к ним внимания похитителей - на это его выдержки хватало. Но Франческо и так был слишком занят своей проклятой речью, чтобы обратить внимание на то, как Кхун распускает верёвку со своих запястий, держа руки за спиной. - Твой _младший_ брат. Который оставил мне этот замечательный шрам на рёбрах в прошлый раз, - мужчина приподнял футболку и продемонстрировал узловатую грубую полосу, уходящую к спине. - В этот раз он не придёт, верно? Он тебя бросил, дорогуша. Он может быть каким угодно крутым, но он тебя бросил. Но не переживай, - Франческо широким мазком облизал бледную щеку, заставив Танкхуеа скривиться от отвращения. - Я о тебе позабочусь. И тогда Танкхун закричал. Порче, никогда не слышавший от него ничего подобного, сжался в комок. Крик продирал до самых нервов, заставляя инстинктивно защищаться, но сейчас ярость старшего сына семьи Терапаньякул была направлена не на него. Порче не мог смотреть и не хотел слышать. Но если глаза он мог закрыть, то уши оставались свободными - руки у него так и оставались связанными за спиной. Он едва мог шевелиться. Те звуки он не забудет до конца жизни. Треск костей и суставов, глухие звуки ударов плоти о плоть, жалкие стоны умирающих и воинственные крики тех, кто еще не сдался. Танкхуна он определял по жуткому, издаваемого мужчиной вою. Так не кричат люди, так воет смертельно раненый зверь, идя в последнюю атаку. Но как бы дик и безжалостен ни бы старший принц мафии, он оставался всего лишь человеком - а у окружающих было численное преимущество. Звуки бойни резко оборвались, и на пол ангара рядом с Порче рухнуло чьё-то бессознательное тело. Юноша аккуратно приоткрыл глаза. Танкхун. Залитый кровью с головы до ног, со слипшимся ёжиком седых волос, краску с которых он все-таки смыл по совету Сэта, мужчина едва заметно дышал. Над ним, покачиваясь, стоял один из похитителей с каким-то деревянным обломком в руках. - - Сучий потрох! - выругался он и в ярости бросил своё импровизированное оружие куда-то в сторону. - Этот ублюдок свернул шею троим и вывел из строя ещё четырёх! Марко, чем ты думал, так хреново его связав?! Что ответил Марко, Порче не услышал. Кажется, тот попал в список тех, кому не повезло. - Ничего... - протянул Франческо. Мужчина шёл, подтягивая за собой раненую ногу. - Ничего, в этот раз я подрежу ему сухожилия. Он никуда не денется. И второму... Куда направился, малыш? Нога в грубом, подбитом гвоздями, ботинке, придавила щиколотку Че, попытавшегося подползти ближе к Кхуну, и юноша уже был морально готов услышать треск кости. Но нет. То ли похитителя подвела собственная травмированная конечность, то ли кости Киттисаватов были излишне крепки, но тот только выругался и сделал шаг назад. - Что, малыш, готов разделить судьбу своего приятеля? Порче встретился взглядом с мутными глазами Танкхуна, пришедшего в себя. Старший Терапаньякул медленно моргал. Понимал ли он, где находится, или нет - было непонятно... *** ... Кхун чувствовал, как в рот медленно набегает кровь, и тяжело сглотнул: сбывались самые страшные кошмары, не выпускающие его много лет из дома. Первый год после своего последнего похищения он провёл в больничной палате семейного комплекса, очень комфортабельной, удобной, но в тот момент это не имело никакого значения. В его крови тогда поплавал коктейль успокоительных средств, подавляющих вспышки травмированной памяти, и, сказать по правде, Танкхун мало помнил тот год. Он и не хотел. Ким и Чан, вытащившие его на себе из того ада, дежурили в больнице по очереди. Кхун Корн тогда лёгким движением руки отпускал Чана от себя несколько раз в неделю: даже не дожидаясь возвращения старшего сына в строй, он стал вводить в курс своих дел Кинна, который с одной стороны не знал куда деваться от подобных милостей, а с другой - слишком любил отца, что добавляло непроницаемые шоры ему на глаза. Танкхуну было всё равно, он всё больше и больше погружался в глубины тьмы, захватившей его разум. Пол и Арм были найдены и подготовлены Чаном. Кроме основной своей функции телохранителей, они выполняли ещё очень много дел, и не дать Кхуну покалечить себя было лишь вершиной айсберга. Медленно, очень медленно Танкхун восстанавливался, возвращался интерес к жизни, природное любопытство и авантюризм. Вот только своего главного мучителя, Франческо, Танкхун не забывал никогда. Тот жил в его кошмарах, пусть и угасших со временем, но все-таки не исчезнувших до конца. *** Внезапно с улицы послышался отборный мат и выстрелы. Что-то взорвалось, потянуло дымом. Что ж, эту мелодию Танкхун знал очень хорошо. Прибыла кавалерия.