***
21 апреля 2013 года, шоссе между Портлендом и Аркадия Бэй, штат Орегон, США.
Стоял тёплый весенний день. На небе светило яркое солнце, однако из-за горизонта выглядывали тёмные грозовые тучи. На пустынной асфальтированной дороге неспешно ехал на гоночном велосипеде молодой юноша 21-ого года. Его лицо было спокойным и не выражало посторонних эмоций. Голубые глаза сосредоточенно смотрели вперёд. За всё время поездки ни разу парень не оглянулся назад или по сторонам. Он был одет в чёрную спортивную кофту и синие джинсы. На ногах - чёрные с белой подошвой кроссовки, а на голове красовалась серая кепка, скрывая тёмно-руссые короткие волосы. Примерно через два часа поездки с краткими остановками вдали показалась вывеска с надписью «Добро пожаловать в город Аркадия Бэй», а ещё через 3 минуты и сам город. – Аркадия Бэй. Дом. По крайней мере был, пока я однажды всё не запорол, – поникшим голосом сказал парень, когда въезжал на улицы своего бывшего «второго родного уголка». Проезжая мимо зданий, молодой человек заметил, что здесь почти ничего не изменилось с того времени, когда он был в Аркадии последний раз, разве что увидел новый строящийся район под названием Pan Estates. Всё также виднелся вдалеке маяк, хранивший одни из самых замечательных воспоминаний юноши; по-прежнему работал ресторан французской и итальянской кухни Rue Altimore, самое престижное место в городке, где можно было отметить день рождения, свадьбу или другие важные события, которые случаются в жизни каждого человека; набережная, где стояла закусочная «Два кита», куда парень любил заходить, чтобы попробовать бельгийские вафли от бессменной официантки Джойс Прайс. Конечно, это блюдо отличалось от того, что всегда готовили мама и тётя юноши, но было не менее вкусным. К тому же Джойс казалось парню очень доброй и отзывчивой женщиной. Однажды она рассказала о гибели мужа в автокатастрофе, когда он поехал забирать её, что очень сильно изменило жизнь женщины и её дочери Хлои, которую она неоднократно упоминала за редкими разговорами. За всё время, что молодой человек был в закусочной, наблюдая за миссис Прайс, он сделал для себя вывод, что Джойс – сильная личность: подавая еду клиентам, она либо злилась, либо шутила, но никогда не жаловалась. Но вот парень подкатил к одноэтажному коттеджу, что выделялся на фоне остальных домов ярким красным цветом. Удивившись, что дверь открыта, парень вошёл внутрь и осмотрелся. Здесь всё также ухожено, мебель и другие вещи стояли на тех же местах, что и были, когда он уезжал из Аркадии Бэй. И тут же внезапно на молодого человека обрушились все воспоминания, что были связаны с этим домом. « – Смотри, сестрёнка, что за место я приобрёл! И совсем недалеко от дома, где мы проводили детство. – Здесь очень круто и светло! Но вообще-то дом, где мы проводили детство, это мой дом! – Да, но я вообще-то твой кузен, и в нём тоже достаточное время прожил, так что это и мой дом тоже! – Ты самоуверенный, как всегда. – И за это ты меня любишь!» « – Плевать я хотела на свою жизнь. Моя жизнь, настоящее, будущее – это ты! А ты хочешь вот так всё разрушить! – Не хочу я ничего разрушать! В конце концов я буду прилетать, когда выпадет такой шанс, и писать тебе буду, не переставая. Или ты можешь прилетать ко мне в гости, разницы нет: мы будем снова видеться! – Нам нужно забыть всё, что между нами было. Так будет лучше для нас!» Наконец, юноша присел на диван и посмотрел на фото в рамке, где были запечатлены он и девушка с светло-русыми волосами на фоне маяка, сидящие на красном пледе вместе с корзинкой для пикника и смотрящие друг другу в глаза. – Ты выбрал не тот дом, урод! – раздался звонкий мужской голос, и на парня с бейсбольной битой набросился другой парень, одетый в клетчатую рубашку, серые брюки и чёрные кроссовки. – Эй, э-эй! Элиот! Это я, Томас! Тихо, тихо! – испуганно закричал юноша и отпрыгнул к стене, прячась за кадкой с растением. – МакКуин? – недоумённо посмотрел Элиот, но тут же положил биту на рядом стоящий журнальный столик и пожал руку старому другу, притянув к себе для дружеских объятий. – Хо-хо! Сколько лет! Прости, не узнал. Как поживаешь? – Нормально. Сам знаешь, по какой причине я вернулся сюда, – успокоившись, ответил МакКуин. – Да, помню. Ты писал. – А ты, если память не изменяет, приехал на каникулы в Аркадию Бэй? – Не совсем. В нашем университете заболело гриппом несколько преподавателей почти одновременно, поэтому пока что на месяц нас отправили по домам. Задания получаем по электронной почте и туда же высылаем выполненные работы, – пояснил Хампден. – А, ясно. И как же ты попал в мой дом, если не секрет? – Так ты мне запасной ключ дал, когда улетал в Англию, попросив присматривать за ним. Но потом я уехал в Лос-Анджелес для продолжения учёбы в новом заведении, хотя у меня была и другая причина, – вздохнул шатен, но тут же зажал себе рот рукой, понимая, что сболтнул лишнего. – Ты мне ни разу не говорил, что у тебя была другая причина. Что стряслось? Кажется, ты сейчас несколько не в восторге, – поинтересовался Томми. Элиот опустил взгляд, зная, что теперь нет смысла скрывать, и пробормотал: – Она слишком личная, но ты мой лучший друг, поэтому было бы несправедливо скрывать это от тебя. Меня поймала полиция, когда нашёл свою подругу Хлою в доме Эмберов. Она пыталась украсть деньги из сейфа твоего дяди Джеймса. Между нами произошла небольшая перепалка. Я пытался убедить её, что она сильно рискует жизнью из-за Рэйчел… – А при чём тут Рэйчел? – перебил МакКуин. – Я честно не знаю, но Хлоя хотела встретиться с каким-то Дэймоном, так она назвала имя этого человека, и от этой встречи зависела жизнь Рэйчел. Я слышал, что этот тип ранил Эмбер ножом, когда она пыталась заступиться за Хлою. – Чёрт! Почему мне дядя с тётей мне не сказали об этом?! – ужаснулся юноша. – Но продолжай, я слушаю. – Когда я попытался убедить Хлою бросить эту ужасную затею, послышались вдалеке полицейские сирены, я ей сказал, что отвлеку их, и она поблагодарила меня, сказав, что я – хороший друг. Друг. А я ведь так и не сказал, что люблю её. Но потом сработала сигнализация, она убежала, а меня задержали. После этого меня исключили из Блэквелла. А дальше ты знаешь, – закончил свой рассказ Элиот. – Вот так дела! – сказал Том. – Не думал, что моя кузина попадёт в такую прескверную историю. Я подозревал, что её дружба с Прайс до добра не доведёт, но не думал, что обернётся так, что я чуть не потерял Рэйчел на самом деле. – В смысле на самом деле? – спросил Хампден. Теперь настала очередь МакКуина зажать рот рукой и опустить взгляд, как это сделал несколько минут назад Элиот. Сделав пару вдохов, он посмотрел на друга и начал: – Когда я уехал в Лондон, она перестала общаться со мной. Не отвечала на звонки, письма. Всё о ней я узнавал от дяди Джеймса и тёти Роуз. Для Рэйчел мой отъезд стал сильным ударом, поэтому оборвала все связи со мной. – Да уж. Значит, всё прошло тогда совсем не так, как я себе представлял, когда ты мне рассказал про свой переезд. Но такая причина не может явиться настолько серьёзной, чтобы так разрывать с тобой. Томас понимал, что его страшный секрет рано или поздно выплывет наружу, поэтому решил рассказать, как есть. – Вообще есть и другая причина, но я никому никогда про это не говорил, потому что она до того безумная, что говорить о ней было равно поставить крест моей карьере. Но ты мой друг, Элиот, и ты поделился со мной своим секретом. Надеюсь, что ты не осудишь меня за то, что я тебе скажу сейчас. – Конечно, нет, бро! Как я могу осудить своего кореша! Говори! – В общем, Рэйчел и я любим друг друга. Не как кузены, а как настоящая пара. Когда я впервые за пять лет приехал в Аркадию Бэй на две недели перед турне в поддержку альбома New Beginning. Мы за это время занимались тем, что делали с далёкого детства, пока я не уехал с родителями обратно в свой родной Майами, и мне стало казаться, что Рэйчел стала относиться ко мне несколько по-другому, да и мне стали закрадываться мысли, что она девушка моей мечты. Поначалу я отгонял этот бред в сторону, но в тот день, когда я рассказал Рэйчел о своей второй жизни поп-звезды и турне, она накричала на меня за то, что я снова покидаю её. Я тогда не вник её словам, но тем же вечером, когда я пришёл к ней в комнату, чтобы извиниться, она мне и сказала, что любит меня, как парня. Я был в шоке, но внезапно понял, что и сам влюбился в Рэйчел. И тогда мы нарушили все запреты общества, проведя красивую ночь. А дальше ты и сам в курсе. Минуту Элиот сидел с раскрытым ртом, но потом всё же смог ответить на признание своего друга. – Твою ж мать! Теперь всё встало на свои места. Я искренне поражён тем, что ты мне сейчас сказал, Томми, но не стану тебя осуждать. Ведь ни ты, ни Рэйчел не знали, что вот так всё обернётся. Сердцу не прикажешь, – сказал шатен и похлопал певца по плечу. – Спасибо тебе, Элиот! Ты настоящий друг! Но есть ещё кое-что: за то время, что я делал карьеру в Великобритании, мне понравилась другая девушка. Её зовут Кейт Марш. Она одна из моих поклонниц, но совсем не похожая на них: скромная, набожная, добрая. Однажды она написал мне письмо, где рассказала о том, как любит мою музыку, но не смогла побывать ни на одном из моих концертов, так как в глазах её родителей я считался плейбоем. Я приехал в Асторию и там познакомился с её семьёй. Кейт вместе с сёстрами показали свой город, я остался с ними на ужине и даже переубедил родителей в том, что мой образ плейбоя – всего лишь образ. А потом она пришла ко мне в номер отдать очки и поцеловала меня. Мы даже полежали вместе на кровати, прежде чем попрощаться. Тогда я и запутался окончательно в своих чувствах. Хуже всего, что не смог так и решить, кого я люблю больше: Рэйчел или Кейт? Теперь она учится здесь, в Блэквелле; сказала, когда я навестил её семью во второй раз. После этих слов поп-звезда опёр лоб на кулаки, а локти подставил под колени. – Да, неприятная у тебя ситуация. Но, как мне кажется, всё разрешится. Ведь они в Аркадии, и ты в Аркадии. Просто тебе нужно ещё время, чтобы всё обдумать, а потом решишь, кого любишь сильнее, и всё Кейт и Рэйчел расскажешь. – Да, ты прав! Но давай пока не будем затрагивать эти две больные для меня темы. Может, сходим прогуляться? Уже больше двух с половиной лет этого не делали. – Давай! Хорошая идея! – улыбнулся Хампден, и друзья покинули дом, чтобы вспомнить былые времена.