Royalty

В сумраке ночи тебя жду, любимый мой. Пусть падут враги, ты руки в их крови умой. - Green Apelsin (Вальхалла).

На утёсе бушует ветер. Холодный и солёный от морской воды, он приносит с собой эхо суеты лежащей у подножия гавани и наполняет сердце умиротворением. Однако это чувство едва ли способно подавить все остальные, что бушуют в душе Джун Ли, что стоит на этом утёсе уже который час, наблюдая с заложенными за спину руками за тем, как приходят и уходят новые и старые корабли. Все они разные, у всех паруса своего цвета и свои грузы и цели, но среди них нет ни одного заветного, и Джун Ли вновь и вновь устремляет взгляд за горизонт. Человеческие чувства так сложны и непонятны. За века накопленной мудрости и знаний Джун Ли так до конца ими и не проникся, не смог разобрать их природу на составляющие и изучить каждую деталь. Ему нравилось думать, что его навыков достаточно для повседневной жизни, и это и в самом деле было так, однако Джун Ли никогда не думал, что потерпит крах там, где всем своим нутром жаждал добиться успеха. И дело не в том, что он неправильно понял чужое внимание, жажду новых встреч и разделённые на двоих часы приятного общения и прогулок по городу. Нет, дело в том, что он недооценил степень ответственности за свои эгоистичные поступки, которые, как оказалось, не вписались в лелеемые им в глубине души отношения так хорошо, как он на то надеялся. Впрочем, будет ложью сказать, что отношения с Чайльдом с самого начала виделись ему чем-то ценным. Изначально Джун Ли видел в нём не более чем угрозу и наблюдал за ним с целью выяснить, насколько именно Предвестник Фатуи опасен и как именно он может начать действовать, чтобы добиться своей цели: заполучения гнозиса. По договору с Царицей, та должна была прислать двух своих самых подходящих для этой миссии Предвестников: одного, с которым Джун Ли сможет вести переговоры, и одного, который одним своим присутствием породит хаос в Ли Юэ. И если Синьора с первого взгляда произвела впечатление, то Чайльд... Что ж, если быть честным, Джун Ли не ожидал от него того, что произошло. - Моё мнение о Чайльде? - вскинула идеальную бровь Синьора, когда он спросил её. - Что ж, будь моя воля, я бы справилась с этой миссией в одиночку. Чайльд создаёт слишком много проблем, куда бы ни пошёл. Ему бы побольше пользоваться головой и поменьше кулаками. Если хотите понаблюдать за ним близи, вперёд. Уверена, он даже не разгадает тайну вашей личности. Чайльд и в самом деле не разгадал его тайну. Конечно, Джун Ли не выставлял себя напоказ, но в нём самом, в его ауре и даже одежде было достаточно указывающих на его личность знаков. Разумеется, простые люди не отличаются наблюдательностью, поэтому для всех он был эксцентричным работником ритуального бюро, отдающим огромную дань культуре и истории Ли Юэ, но Чайльд был Предвестником, прибывшим в его регион для того, чтобы найти Гео Архонта и заполучить его гнозис. Он должен был быть крайне внимательным, расчётливым и изворотливым, но... Всё, что увидел Джун Ли, это молодого мальчишку-туриста, который больше интересовался местной кухней, чем символом Властелина Камня на его спине. Однако чем дольше они общались, тем больше Джун Ли попадал под юношеское очарование Чайльда. Тот и в самом деле был «ребёнком»: энергичным, лёгким на подъём, любознательным и любопытным. Он мог с утра до ночи исследовать Ли Юэ, часы напролёт слушать разглагольствования Джун Ли о самых тривиальных вещах и определённо находил своё удовольствие в том, чтобы иногда сделать паузу и насладиться окружающими его красотами через тихое любование. И о, он совсем не был тонким или хитрым в своих расспросах касательно Гео Архонта и его истории, однако вскоре Джун Ли понял, что Чайльд и не пытается хитрить. Он хотел знать, и интересовал его этот вопрос не столько из-за задания, сколько... - Сразиться? - не смог скрыть своего удивления Джун Ли, когда они сидели на чайной террасе, любуясь видом на гавань и наслаждаясь перекусом после долгой прогулки в предгорье. - Ты хотел бы сразиться с Гео Архонтом? - Конечно, - воскликнул Чайльд, глядя на него так, будто он задал неимоверно глупый вопрос. - Это ведь сам Гео Архонт, что победил в Войне Архонтов и отстоял своё место среди первых Семерых. Он должен быть неимоверно силён, и, конечно же, я хочу с ним сразиться. - Вот как? И ты не боишься смерти? - уточнил Джун Ли, потому что очевидно разница между силой Предвестника и силой Архонта была непреодолимой пропастью. - Воин всегда должен быть готов встретить любой вызов с мечом в руке, - пожал плечами Чайльд. - И победа, и поражение - это бесценный жизненный опыт. Проигранная битва не означает проигранную войну. Нужно лишь уметь учиться на своих ошибках. К тому же, я пока не собираюсь умирать, так что уж что-нибудь да придумал бы. Синьора была права в своих словах о Чайльде: он был ветреным, безрассудным и носил сердце на рукаве. Джун Ли не мог поверить своим глазам, ведь о Предвестниках Царицы ходила та ещё слава, но Чайльд определённо не был похож на угрозу. Он напоминал... Лиса. Маленького шебутного лиса, который любит путаться под ногами, творить мелкие шалости и совать свой нос во все дела. И Джун Ли не устоял. Не ожидая от самого себя, он сдался в плен искренним улыбкам, сверкающим озорством глазам и вниманию, которым Чайльд одаривал его, казалось, совершенно бескорыстно. Конечно, по первой поре он определённо крутился вокруг Джун Ли из-за его безграничных знаний, однако чем дольше они общались, тем больше Чайльд общался с ним как со старым приятелем, как со своим другом, и всё это в конце концов захватило Джун Ли в тёплый водоворот из таких непривычных ему чувств. - О, сяньшэн, - качал головой Чайльд, глядя на него с почти нежной жалостью. - Ты и твои навыки торговли. Разве Ли Юэ не известен этим? Как ты умудряешься забывать носить с собой мору? Джун Ли мог бы поспорить о том, кто из них больше безрассуден: забывающий мору Джун Ли или же ежедневно тратящий огромные суммы Чайльд, но у него язык не повернулся заговорить об этом, потому что тратил Чайльд свои деньги по большей части на него. Даже их первая встреча и та отличилась этим моментом, что после стал закономерностью. В тот вечер Джун Ли блуждал по торговым рядам и вдруг увидел на одном из прилавков рядок сделанных из нефрита кошек. Их было пять штук, и их цвет менялся от самого светлого, молочно-зелёного, до самого тёмного, чёрно-зелёного. С аккуратными ушами и обвитыми вокруг передних лап хвостами, они смотрели Джун Ли в самую душу, и он просто... Захотел их. Всех. Потому что поодиночке эти кошки выглядели бы весьма посредственно. Их красота, красота камня, из которого они были сделаны, раскрывалась во всей глубине перетекания цвета лишь тогда, когда они стояли рядом, позволяя наблюдать, как свет по-разному отражается от полированных боков, проникая внутрь камня и создавая разной «тишины» свечение, которое приятно расслабляло бы его уставшие от долгого чтения глаза. Но, конечно же, у Джун Ли была проблема: в своих попытках играть смертного он опять забыл мору. Он мог бы создать её, засунув ладонь в карман, однако для этого нужно было снять печатку, и это помимо того, что сотворение моры озарило бы его ладонь и карман золотым сиянием, что определённо привлекло бы внимание. А так как проблема никогда не приходит одна, рядом с прилавком помимо Джун Ли остановилась пожилая дама. И дело было не в том, что Джун Ли не смог бы отвлечь и её, и торговца одновременно, а в том, что эта дама была из того типа, что вечно всем недовольны и считают, что только они одни во всём мире и правы. Это было написано на её лице, в морщинах у её вечно поджатых губ и прищуренных глаз, и о, если с кем Джун Ли так и не научился иметь дело, так это вот с такими склочными пожилыми леди, которым никогда не угодишь, как ни старайся. - Заверните мне эту кошку, - сказала она, жестом указав на молочно-зелёную статуэтку, красота которой никогда бы не раскрылась в полной мере без чёрно-зелёной и той, цвет которой был похож на перетёртый с травой пепел. Джун Ли не мог смотреть на происходящее без боли. Если бы только у него была мора... И тут, будто кто-то в Селестии услышал о его страданиях и решил снизойти до него, за спиной вдруг послышался звонкий окрик. Джун Ли тут же обернулся, как и пожилая дама, и торговец, и все они замерли, когда увидели приближающегося к ним с обворожительной улыбкой юного красавца с густой копной пылающих закатом волос. - Ах, прости меня, сяньшэн, я опоздал, - пропел незнакомец; которого Джун Ли, впрочем, тут же узнал по маске на голове как второго из двух Предвестников Царицы. - Вот мора, о которой ты просил. Эй, хозяин, заверните нам всех этих кошек, пожалуйста! Джун Ли никогда бы не позволил себе такого вопиющего поступка. Он не просил придержать для него этих кошек. Более того, одну из них уже почти купила застывшая от захватившего её негодования стоящая рядом с ним дама. Но Чайльд, а это был именно он, явно не заботился обо всём этом. Впихнув в руку ошарашенного торговца мешочек с морой, в котором явно было больше положенной суммы, он по итогу просто сгрёб всех кошек с прилавка, не став ждать, пока события сойдут с паузы, очаровательно улыбнулся побагровевшей от злости даме и направился прочь, жестом пригласив Джун Ли следовать за ним. И пусть это было недостойно его, Джун Ли с радостью последовал этому приглашению, сбегая, потому что дама выглядела в секундах от того, чтобы раскричаться на всю улицу, призывая все кары Небес на их головы. - Кажется, мы незнакомы, - заметил он спустя две улицы, когда они оба остановились на одном из декоративных каменных мостков. - Ах, это неловко, не так ли? - легко рассмеялся Чайльд, передавая ему все пять кошек. - Я прошу прощения за эту сцену, но ты действительно выглядел так, будто расплачешься, если не получишь этих кошек, сяньшэн. О, и меня зовут Чайльд! Приятно познакомиться, Джун Ли сяньшэн, я искал тебя по всей гавани! - Искал меня? - изобразил удивление Джун Ли. - Зачем? - Ах, понимаешь ли, я - дипломат из Снежной, - улыбнулся Чайльд, ероша волосы на затылке. - Мы с моей коллегой прибыли сюда по работе, но я готов был сойти с ума от всей этой бумажной волокиты. И тогда моя помощница посоветовала мне изучить Ли Юэ: посетить местные достопримечательности и всё в этом духе. Но я не знал, с чего начать, и тогда она подсказала мне, что в Ли Юэ есть человек, который знает об этом регионе абсолютно всё, и что этот человек работает в ритуальном бюро «Ваншэн». Когда я отправился туда, молодая хозяйка сказала мне, цитирую: «Этот чудак где-то в городе. Наверняка плачет над очередной вазой, которую не может купить, потому что я перекрыла ему счёт». Она дала твоё описание, сяньшэн, и так я нашёл тебя. Ах, но я думал, она просто шутила, но ты и в самом деле выглядел очень расстроенным тем, что не мог купить этих кошек, поэтому я купил их для тебя. - С чего ты решил, что я хотел всех кошек, а не одну? - вполне искренне полюбопытствовал Джун Ли, мысленно вздыхая по Ху Тао и её финансовой жестокости. - Молодая хозяйка «Ваншэн» упомянула, что ты тот ещё любитель красоты и искусства, - пожал плечами Чайльд. - Так зачем бы тебе покупать только одну кошку, если вся их красота, очевидно, раскрывается только тогда, когда они стоят рядом все вместе? Эти слова Чайльда ещё долго блуждали эхом в голове Джун Ли. И когда он решил отблагодарить его, найдя торговую лавку, где продавались палочки для еды, среди которых он выбрал пару с драконом и фениксом - символ долгого плодотворного сотрудничества (даже если заплатить за них пришлось беззлобно посмеявшемуся над его очередной дилеммой из-за моры Чайльдом); и когда они отправились в «Ванмин», в котором, как он уже знал по слухам, готовила вернувшаяся из своего очередного похода за ингредиентами Сян Лин; и когда он наблюдал за тем, как Чайльд с красными от смущения щеками страдает из-за неумения пользоваться палочками и при этом страстного желания попробовать все стоящие перед ним на столе блюда: он заказал всего по чуть-чуть из меню и определённо жалел о выборе среди прочего «Бороды дракона». - Здесь что, только палочками и едят? - в итоге почти плаксиво спросил он. - Чтобы познать истинную красоту блюд Ли Юэ, тебе стоит овладеть искусством использования палочек для еды, - невозмутимо ответил Джун Ли, попивая свой прекрасно заваренный чай. Ответом ему был полный страдания стон, и... Джун Ли вдруг поймал себя на лёгкой искренней улыбке. Наблюдая за Чайльдом, таким открытым и таким честным в своих реакциях и мыслях, он решил для себя, что наблюдение за Предвестником может оказаться интереснее и забавнее, чем он думал изначально. И это было так, потому что Чайльд и в самом деле был маленьким шустрым лисом. Он успевал везде: в Банке, в выбивании долгов, в исследовании территорий Ли Юэ, в заведении новых знакомств. Несмотря на то, что многие относились к нему предвзято из-за его очевидной принадлежности к Фатуи, он умел обаять и расположить к себе. Джун Ли не стал исключением. Впрочем, едва ли он переживал об этом, решив совместить приятное с полезным. Да, Чайльд был Предвестником, прибывшим из Снежной с откровенно дрянной и опасной миссией, но в то же время он был простодушным мальчишкой, который жаждал новых открытий, путешествий и захватывающих схваток. Он был полон юности и самого дыхания жизни, и Джун Ли тянулся к нему, потому что именно этого ему всегда и не хватало. - Что ты делаешь? - спросил он однажды Гуй Джун, когда та потыкала его в плечо кончиком пальца. - Проверяю, живой ли ты, - хмыкнула она. - Сидишь тут и пялишься на долину уже пятый час. Я подумала, вдруг ты превратился в каменную статую. Она тоже была энергичной, жизнелюбивой и лёгкой на подъём. Она тоже улыбалась так, будто любит и хочет обнять весь мир. Лучшая подруга, названная сестра, верный учитель, именно она наставляла тогда ещё Моракса на пути его становления не только как Архонта и Адепта, но и как того, кто носит обличие человека. Она объясняла ему тонкости взаимоотношений. Она объясняла ему чувства, которые он порой испытывал, но названия которым не знал. Она была той, кто всегда протягивал ему руку. Такая слабая и хрупкая телом, она обладала железной волей и целеустремлённостью и не раз и не два вытаскивала его из кроваво-чёрной пучины собственных тяжёлых дум. Она всегда, всегда была рядом. После того, как Гуй Джун погибла, Моракс остался один. Да, были Адепты, и был Сяо, но рядом больше не было той, что умела и с радостью читала его сердце, желая помочь. И даже когда он стал Джун Ли, ничего не изменилось. Он знакомился с новыми людьми, продолжал поддерживать старые связи, однако одиночество окутывало его, куда бы он ни шёл. И вдруг в его жизни появился мальчишка-лис, который начал постоянно крутиться вокруг него, тормошить, дёргать сотнями и тысячами вопросов и таскать по всему Ли Юэ, искренне восторгаясь и интересуясь его детищем. Чайльд был ярким всплеском красок посреди монотонности его жизни, и хотел того Джун Ли или нет, всё равно привязался. А потом между ними началось это - то, что люди называют особыми чувствами. Будь Гуй Джун жива, наверняка долго смеялась бы с того, что Джун Ли охватила бессонница, как только он осознал, что начал тянуться к Чайльду куда сильнее, чем к другим людям вокруг. Вот только её не было рядом, Джун Ли пришлось разбираться со своими чувствами самостоятельно, и о, кто бы знал, как это было сложно. Потому что Чайльд оставался лисом: игривым, смешливым и невольно флиртующим со всеми вокруг. Потому что Чайльд оставался Предвестником: агентом Царицы в Ли Юэ ради выполнения миссии. Даже если он начал оказывать Джун Ли повышенное внимание, даже если в какой-то момент начал явственно напрашиваться на более частые и более долгие встречи, разыскивая его по всей гавани, Джун Ли не мог поверить в его искренность. Для Чайльда их отношения, какими бы они ни стали, наверняка оказались бы лишь мимолётным увлечением, ещё одним ярким воспоминанием о новом регионе, в котором он побывал, тогда как Джун Ли за счёт своих прожитых лет был куда более зрелым в эмоциональном плане и сразу понял, что привязался к нему куда глубже и фундаментальнее, чем мог и должен был себе позволять. - Кошка? - удивлённо спросил он в одну из их встреч на чайной террасе, что стало их традицией по вечерам четверга. - Странная? - Да, - взволнованно кивнул Чайльд, изо всех сил пытаясь совладать и с палочками, и с закуской. Сердце Джун Ли не могло не согреться от осознания того факта, что Чайльд не только отнёсся всерьёз к его словам о том, чтобы научиться пользоваться палочками, но также постоянно носил с собой и использовал его подарок. - Точнее, это был кот. Я задремал на террасе своих апартаментов, а когда проснулся, он сидел на моём животе и пялился на меня. - И поэтому он странный? - вскинул брови Джун Ли, потому что, насколько он знал, кошки не только были свободными жителями Ли Юэ, но также всегда тянулись к носителям гидро- и пиро-элементов. - Да нет же, - разочарованно застонав, ответил Чайльд, когда масляный гриб в который раз выскользнул из его палочек, плюхнувшись в тарелку. - Дело в том, как он выглядел. Его чёрная шерсть переливалась цветом морской волны, а вокруг золотых глаз и вовсе была цвета красного песчаника. Знаешь, как эти тени на твоих глазах. Я сразу вспомнил, что ты рассказывал мне про Адептов и их звериные формы, и это меня взволновало. - Среди Адептов Ли Юэ не было котов, - задумчиво протянул Джун Ли. - Я знаю, ты говорил, - кивнул Чайльд, вновь пытаясь подхватить палочками гриб. - Но этот кот был необычного окраса и, помимо этого, в какой-то момент начал переводить взгляд между моим лицом и животом, а после медленно выпустил когти, и знаешь, я прочитал в этом немое послание о том, что если сделаю хоть одно неверное движение, он выпотрошит мои кишки. Если это не Адепт, помоги мне найти этого кота? Он такой милый, я хотел бы оставить его себе! Конечно, Чайльд с радостью оставил бы себе кота, который выглядел так, будто хотел и собирался его убить. Однако на этом моменте пазл в голове Джун Ли наконец-то сложился в цельную картину, и он с тихим озадаченным «ох?» осознал, кто именно посетил Чайльда и не так уж пустословно угрожал ему. Повезло, что Чайльд был слишком занят попытками удержать палочки в правильном положении и не заметил его искреннего удивления и поселившегося в глазах знания. Но развивать эту тему и откровенничать Джун Ли не стал. Вместо этого он сдался своему желанию, поднялся из-за стола и обошёл поднявшего на него вопросительный взгляд Чайльда со спины, чтобы в таком более удобном положении поправить его пальцы и лежащие в них палочки так, чтобы ими было удобнее пользоваться. То, как Чайльд раскраснелся, звеня смущённым смехом из-за того, как близко они невольно оказались, было приятным бонусом к тому, как он забавлял Джун Ли своей абсолютной неловкостью. От него пахло морем. Его улыбка крошила каменное сердце на куски. Одним своим присутствием он рождал в Джун Ли странную слабость, и слабость эта была так приятна, что Джун Ли не мог не наслаждаться ею. - Сяо, - негромко позвал он часы спустя, как только они с Чайльдом распрощались. Появление Сяо было бесшумным, и всё же его присутствие ощутилось слабым порывом ветра. Обернувшись, Джун Ли тут же оказался в плену подведённых ало-оранжевым золотых глаз. Опустившись на одно колено, Сяо склонил голову в знак почтения, и завеса переливающихся цветом морской волны чёрных волос сокрыла выражение его лица. Он так редко использовал свою звериную форму, что Джун Ли успел позабыть, что она у него вообще имеется. Две, вообще-то, но первую свою форму Сяо категорично отринул, как только с него спали все цепи и кандалы. - Ты следил за Чайльдом, - обозначил он тему разговора, тоном намекая на желание получить развёрнутый ответ. - Я заметил его в предгорье, - начал Сяо, поднимая на него взгляд и поднимаясь с колена по велению руки. - Он выбивал долги из похитителей сокровищ, но отличался от обычных бойцов Банка физической формой и навыками. Подобравшись ближе, я заметил на нём маску Предвестника Фатуи и решил проследить за ним, чтобы узнать, как он оказался в Ли Юэ и ради чего. Это привело меня в гавань и позволило узнать о вашем с ним знакомстве. - Твой поступок мог бы расцениваться как серьёзная угроза, если бы Чайльд знал о том, что ты являешься Адептом, - хмыкнул Джун Ли, склоняя голову к плечу. - Какова причина твоего непосредственного вмешательства? Когда Сяо замялся, на мгновение отводя взгляд, Джун Ли понял, что это что-то из темы, касающейся чувств и эмоций. Будь Сяо просто обеспокоен порядком в Ли Юэ, сказал бы прямо, что расценил Чайльда как шпиона и вполне серьёзную угрозу для мира в регионе. Сложности с выражением своих мыслей он испытывал только тогда, когда замирал перед чертой, обозначающей отношения господина и его верного слуги. И пусть Джун Ли все последние века пытался привить Сяо ощущение если не равенства, то хотя бы искреннего признания между ними, тот всё равно каждый раз терялся, стоило только разговору коснуться тем, на которые он не мог открыто говорить с Джун Ли, считая это неуважением по отношению к своему господину. - Я заметил, что вы очень много времени проводите вместе, - выдержав паузу, всё-таки осмелился дать ответ Сяо, бросая на него напряжённый взгляд из-под чёлки; продолжил уже чуть свободнее после приглашающего жеста, - и я решил оставаться неподалёку на случай, если у него есть какие-то гнусные планы в отношении вас или Ли Юэ. - Даже зная, что я могу постоять за себя, - задумчиво протянул Джун Ли. - Что-то конкретное натолкнуло тебя на этот выбор? - Он не знает о вашей истинной личности, и её раскрытие было бы нежелательно, как я предположил, - ответил Сяо; продолжил с заминкой: - Однако это не единственная причина. Я также заметил, что вы очень сблизились за последние недели и... Простите мою дерзость, но я заметил признаки того, что люди называют сильной эмоциональной привязанностью. Если бы Предвестник Фатуи замышлял что-то недоброе, он мог бы воспользоваться этой привязанностью, чтобы нанести вам удар. Между ними тогда повисла напряжённая тишина. Сяо смотрел на него, ожидая ответа на свою дерзость, коей считал столь вольные высказывания в лицо самому Гео Архонту, даже если последний десятилетиями настаивал на сближении и установлении между ними более тёплых дружеских отношений. Джун Ли же был искренне удивлён причинам Сяо, а также пытался разобраться с теми чувствами, что родились в нём после его ответа. Сяо... Заботился о нём. Заботился о его чувствах. И поэтому решил приглядывать за Чайльдом, чтобы в случае чего Джун Ли не пришлось разбираться с объектом своей привязанности лично. Это было весьма говорящим поступком со стороны Сяо, и это было очень мило с его стороны. Но Джун Ли также был смущён тем, что Сяо заметил его привязанность. Был ли Джун Ли так очевиден? Когда он задумался об этом, то решил, что едва ли это так, ведь они с Чайльдом лишь встречались за обедами и ужинами, а также прогуливались по городу, обмениваясь различными историями. Это едва ли походило на свидания или нечто подобное. - Вы просто не знаете, как выглядите со стороны, когда находитесь в его обществе, - явно нехотя ответил Сяо, когда он спросил его об этом. Его щёки покрылись прозрачным румянцем из-за чуждой ему, а потому смущающей темы чувств, которые для Сяо всегда виделись чем-то очень личным, чтобы совать в них свой нос. - Когда этот Предвестник рядом с вами, вы начинаете светиться, как если бы собирались вот-вот призвать свой гео-элемент. Рядом с ним вы будто... Оживаете. Взгляды, льющиеся рекой разговоры, и даже то, как вы терпите его липкую тактильность - всё это знаки вашей исключительной привязанности. Я могу судить, потому что был рядом с вами так долго, и потому что я века наблюдал за людьми. Что ж, всё это... Было правдой. И про липкую тактильность Чайльда в том числе, потому что тот оказался не только привязчивым человеком, всем собой тянущимся к общению с Джун Ли, но и тактильным человеком, который постоянно пытается идти так, чтобы соприкасались плечи или руки, и очень часто касается, случайно и специально, передавая какие-то вещи из рук в руки или же активно жестикулируя в приступе сильных эмоций. И это помимо того, что Чайльд оказался ласковым пьяницей, который совершенно очаровательно хихикал, когда выпивал лишнего, смотрел на Джун Ли исключительно нежными взглядами и позволял себе играться с его пальцами, что Джун Ли позволял, потому что... Потому. - Вы... Не заметили? - осторожно спросил тогда Сяо, по-своему расценив его молчание. - Заметил, - честно ответил Джун Ли, потирая подбородок. - Но я не думал, что это так... Очевидно со стороны. И я благодарен тебе за твою заботу, Сяо. Однако Чайльд, похоже, решил, что ты очень милый кот, который стал бы прекрасным домашним питомцем. Пожалуйста, будь осторожнее в следующий раз, когда захочешь навестить его. Если задуматься, это был их последний личный разговор перед тем, как Джун Ли инсценировал свою смерть и сокрыл своё присутствие от всех Адептов, чтобы все вокруг поверили в то, что он мёртв. Понятие «стыд» - оно открылось ему после того, как детали контракта с Царицей были улажены, гнозис был передан Синьоре, а сам Джун Ли вернулся к рутинной жизни своего человеческого «я». Разумеется, знающий о причастности Чайльда к происшествию с Осиалом Сяо не спускал с него глаз после того, как всё улеглось. Разумеется, он отслеживал его перемещения и все точки, где тот мог находиться. Разумеется, он заметил Джун Ли в толпе, когда тот неторопливо шёл по улице мимо Банка Снежной. Сяо тогда спрыгнул с крыши, вставая прямо перед ним с широко раскрытыми глазами, наполненными надеждой. А после эта надежда сменилась болью, чувством преданности, и он исчез в вихре анемо-элемента так же быстро, как и появился. - Я не понимаю, что ты имеешь в виду, - раздражённо бросил он, когда Гуй Джун в очередной раз пыталась объяснить концепцию эмоциональной привязанности. - Люди следуют за сильнейшим. Люди идут за теми, кто может их защитить. Люди уважают силу и благодарят за неё, потому что она спасает их жизни. Они не могут быть привязаны ко мне, они абсолютно меня не знают. - Знать и не нужно, - не менее раздражённо шлёпала его свёрнутой схемой очередной баллисты по плечу Гуй Джун. - Это не о выгоде. Это высшая форма чувства, когда аргументы не играют роли. Это искренняя благодарность за то, что ты делаешь их жизнь лучше одним своим присутствием. - Да, потому что я защищаю их, - повторил в сотый раз тогда ещё Моракс. - Они благодарны за моё присутствие именно потому, что я могу быть им полезен. Они переживают за мои победы и возможные поражения, потому что знают, что если я паду, никто и ничто не убережёт их от беды. - О, ты невыносим! - воскликнула Гуй Джун, вскидывая руки к небу. - Мы прекращаем этот разговор прямо сейчас! Очевидно, в твоей голове до сих пор слишком много камней! Поговорим через несколько веков, когда - если - ты поумнеешь! Но сколько бы раз Гуй Джун ни поднимала эту тему, Джун Ли не понимал её аргументов и того, что она пыталась до него донести. Люди всегда тянулись и будут тянуться к сильным, к тем, кто может встать стеной между ними и полным опасностей миром. Его благодарили, его восхваляли, ему поклонялись, но лишь потому, что он был полезен и потому что он был настолько добр, насколько мог быть добр Архонт Войны. Они не боялись его, потому что он не был жесток, и шли за ним, потому что были за ним, как за каменной стеной, буквально. Если бы он был жестоким, если бы он был слабым, им не было бы никакого дела до него. Сяо был другим, и именно поэтому Джун Ли испытывал перед ним вину, пока направлялся к постоялому двору «Ваншу». Да, когда-то он спас его и подарил ему новое имя и судьбу, но он также наградил его проклятием Якши, болью и множеством потерь. Однако единственным, кто постоянно присутствовал в его жизни спустя века, был именно Сяо, и Джун Ли смог понять ту боль, что отразилась в золотых глазах, когда Сяо посмотрел на него так, будто он его предал. Потому что Джун Ли и в самом деле предал его. Когда шумиха вокруг его смерти улеглась, он не планировал показываться Адептам на глаза. Да что уж там, он не то что не планировал, даже не думал о том, нужно ли это сделать, потому что Адепты давно отошли от жизни Ли Юэ, запершись в Заоблачном Пределе, и он с ними не контактировал. Но Сяо не был таким, как другие Адепты. Сяо был его верным помощником и всегда находился рядом. Сяо полагался на него не только как на своего господина, но и как на своего боевого товарища, и Джун Ли всегда отвечал ему тем же. И всё же он и на секунду не задумался о том, что почувствует Сяо, когда узнает о его смерти и о том, что остался посреди Ли Юэ совсем один. - Мне очень жаль, - искренне сказал он, когда поднялся на террасу и остановился за спиной Сяо. - Вы не обязаны отчитываться передо мной, господин, - безлико ответил Сяо, не поворачиваясь, никак не реагируя на его присутствие. - Я всего лишь ваше оружие на поле боя. Владелец не отчитывается перед своим оружием за свои выборы и действия. Если вы решили оставить меня, быть посему. Я всё равно буду выполнять свой долг Якши, будьте уверены, и... Он задохнулся, когда Джун Ли подошёл к нему со спины и заключил в крепкие объятия. Застыв каменной статуей, он смотрел перед собой широко распахнутыми полными шока глазами, а Джун Ли сжимал его в своих руках и чувствовал вину, вину, вину, потому что всё было совсем не так. Сяо не был просто оружием. Сяо не был неважен. Сяо не был тем, кого можно просто отбросить в сторону, потому что надоел. Сяо не мог надоесть. Самый близкий, самый верный, самый искренний, самый преданный, он отдал Джун Ли так много, и в тот момент, когда Джун Ли почувствовал дрожь его отчаянно сдерживаемых слёз, он наконец-то понял, что до него пыталась донести Гуй Джун. Даже если Джун Ли спас его, он подарил ему не лучшую и светлую участь взамен старой. Он был по-своему жесток с Сяо, и тому не нужна была его защита, но он оставался рядом, потому что испытывал по отношении к нему ту самую эмоциональную привязанность, порождённую самим присутствием Джун Ли в его жизни. Джун Ли понял это, когда поставил себя на место Сяо и представил, что бы он сам почувствовал, если бы узнал о том, что Сяо погиб. Он понял это, когда поставил себя на место Сяо и представил, что почувствовал бы сам, если бы спустя время узнал о том, что тот жив и просто решил, к примеру, навсегда покинуть Ли Юэ. Всё это... О, это разбило бы ему его каменное, но вопреки всем представлениям такое живое и горячее сердце. - Мне очень жаль, - повторил он, прижимаясь губами к макушке Сяо, будто тот был его сыном, будто тот был его братом, будто тот был бесконечно дорог ему; был. - Мне очень жаль... В тот день он осознал, что будет лучше раскрыть правду и остальным Адептам, просто на всякий случай, и спланировал сделать это через сновидения, а также рассказал Сяо всю правду о своём плане, о своих причинах и о том, какую роль во всём этом на самом деле сыграл Чайльд. Сяо выглядел более-менее взявшим себя в руки после его исповеди и нескольких разделённых на двоих за трапезой порций миндального тофу, однако чего он не мог понять, так это... - Если ваш гнозис был отдан по контракту, почему Предвестник Фатуи всё ещё в Ли Юэ? - спросил он, склоняя голову к плечу и становясь из-за этого так похожим на кота. - Разве он не должен был отплыть на родину? Это был вопрос, который постоянно занимал голову Джун Ли. У него были некоторые факты на руках, однако картина всё равно вырисовывалась весьма размытая и неясная из-за того, на какой ноте они с Чайльдом разошлись в разные стороны после того, как всё закончилось.

- Вы знали, что Гео Архонт чувствует всех людей на своей земле? Тех, кто принадлежит этой земле сердцем - лучше, тех, кто является чужим для этой земли - хуже. - О, в самом деле? Что ж, полезный навык. Я уверен, Царица всегда знает, кто ступает на её территорию, будь то друг или враг. - Да. Но враги и друзья - это одно, а те, кто начинает принадлежать земле душой и сердцем - совсем другое.

Однажды после очередного визита Чайльда в ритуальное бюро на чашку чая Ху Тао заглянула к нему и заявила, что удивлена, что у такого занудного старикашки, как он, такой обаятельный милашка-парень. Джун Ли тогда сообщил ей, что их с Чайльдом отношения вовсе не такие, на что Ху Тао одарила его долгим взглядом, а после бросила с ощутимой жалостью в голосе «о, этот бедный парень» и удалилась, захлопнув за собой дверь. Очевидно, она посчитала, что Джун Ли не замечает привязанности Чайльда и всего его флирта, а потому пожалела его напрасные усилия. Однако всё было совсем не так. Конечно, Джун Ли замечал все эти знаки внимания, начавшие затягиваться прикосновения и полные очарованности взгляды. Однако недостаток опыта в отношениях подобного типа сдерживал его от выводов. Джун Ли едва ли понимал, чем общение Чайльда с ним отличается от общения Чайльда с людьми вокруг, с симпатичным юными девушками и изредка парнями. Куда бы Чайльд ни пошёл, он везде становился объектом внимания, и комплименты лились с его золотого языка захватывающей всех и каждого рекой. С таким отношением Джун Ли не мог считать себя кем-то исключительным, а потому старался держать дистанцию, даже если его ощутимо тянуло к Чайльду и он проводил бы часы напролёт в его компании, не обращая внимания ни на время суток, ни на что-либо другое. «Он - Предвестник Царицы», - раз за разом напоминал он себе, наблюдая за тем, как Чайльд с прикушенным кончиком языка - лис - пытается придумать, как откусить от кристального баоцзы так, чтобы тот не выскользнул из палочек и не устроил беспорядок на столе. - «Не забывайся. Его дом - Снежная. Как только его миссия будет завершена, ты больше его не увидишь». Эти мысли помогали держаться на плаву и держать себя в руках, но Чайльд не был бы собой, если бы не распространил своё умение порождать хаос и на Джун Ли. Хорошо, что в тот момент, когда Джун Ли почувствовал новую ниточку связи, что неожиданно потянулась к его землям, он находился в одиночестве в своём кабинете в ритуальном бюро, потому что чашка чая выскользнула из его дрогнувших пальцев, а на его лице наверняка застыло совершенно глупое в своей перекошенности выражение. Эта нить - она принадлежала Чайльду. Нить искренней привязанности к земле, к людям, к самому региону целиком, совершенно новая, но неожиданно крепкая, она тянулась к гавани, где среди шумных улиц находился Чайльд. Джун Ли знал это наверняка. Джун Ли отказывался в это верить. Бросив все свои дела, он отправился в гавань по следу этой нити только для того, чтобы на повороте возле Банка и в самом деле столкнуться нос к носу с Чайльдом, который сначала замер от удивления, а после расплылся в совершенно восхитительной счастливой от их встречи улыбке, которую Джун Ли мгновенно захотел сцеловать с его губ: так велико было его волнение в тот момент, когда он осознал, что понравившийся ему человек искренне привязался к его дорогому Ли Юэ. - Могу ли я пригласить вас провести со мной время, Чайльд? - спросил он тогда, даже не замечая, что вторгся в чужое личное пространство. - Конечно, - тут же привычно согласился тот, не делая и шага назад, лишь глядя и глядя ему в глаза. - Но это так внезапно. Хочешь обсудить со мной какой-то деловой вопрос, сяньшэн? - Нет, - мягко улыбнулся ему Джун Ли. - Думаю, я мог просто... Немного соскучиться. Румянец, что мгновенно вспыхнул на щеках Чайльда, был самой восхитительной картиной и ответом из всех. «Он всё ещё Предвестник Царицы», - воззвал к нему после голос разума. Джун Ли отмахнулся от него, потому что это было решаемо, не так ли? Всего несколько внесённых в контракт поправок, который он передал Синьоре с просьбой передать на рассмотрение своей Госпоже, и дело было почти сделано. Конечно, Царица могла не согласиться с этими пунктами, но Джун Ли сомневался в этом, и дело было не в стоимости гнозиса. Дело было в той связи, что возникла между сердцем Чайльда и Ли Юэ, и которую Царица не могла вскоре не заметить, не почувствовать. Чайльд полюбил Ли Юэ. Он привязался к Ли Юэ. Будто позабыв про свою миссию, он стал частью дыхания этого региона и влился в повседневную жизнь, на пару с Путешественником творя тут и там добрые дела, оказывая помощь. Он наслаждался каждым днём, и чем больше этих дней проходило, тем крепче становилась связь. Земля Ли Юэ стала его домом, таким же, каким для него являлась земля Снежной. Он бы не смог оставаться долгое время вдали от неё, как любой человек в странствиях мечтает однажды вернуться на родину. Да, семья Чайльда, его Архонт и его корни - всё это лежало в Снежной, но очевидно, что он полюбил жаркие краски так же сильно, как и безликий прозрачный холод. Царица ответила согласием, и Джун Ли не был этому удивлён. Разрывание надвое порождает колебания в душе. Колебания, в свою очередь, сказываются на понимании верности и пробуждении эгоистичных желаний. Чайльд никогда бы не стал предателем, никогда бы не оставил свою Госпожу, но тоска и хандра определённо не сослужили бы ему хорошую службу. Поэтому Джун Ли потребовал у Царицы снисходительности для её Одиннадцатого Предвестника Тартальи в том случае, если тот обратится к ней с просьбой позволить ему остаться в Ли Юэ. В конце концов, у неё в каждом регионе было по Предвестнику, творящему там свои дела. В Ли Юэ никого не было, потому что она не осмелилась проникнуть на землю того, кто по этой самой земле может отследить местонахождение любого нарушителя, и тем самым Джун Ли намекнул ей на небольшое подношение в виде возможности размещения своего Предвестника там, где тот сможет добывать для неё информацию. Если сможет, конечно, ведь даже если Джун Ли собирался оставить свой пост Архонта Ли Юэ, оставались Адепты, Миллелиты и Цисин. Что Джун Ли удивило, так это целый список требований, которые Царица выдвинула в ответ. Все они касались Чайльда и только его и поразили Джун Ли своей продуманностью и пропитанностью тем, чего он никак не ожидал от Царицы: заботой. Она требовала, чтобы Джун Ли поклялся, что для её Одиннадцатого всегда найдётся место в Ли Юэ: кров, защита, помощь. Она также требовала для него неприкосновенности со стороны правящей верхушки, если только её Одиннадцатый не сотворит что-либо совершенно вопиющее, и тому будут прямые доказательства. Она потребовала клятвенное обещание, касающееся свободы её Одиннадцатого от давления со стороны Джун Ли: тот не имел права принуждать её Одиннадцатого к какой-либо службе каким-либо способом. - Передайте своей Госпоже, что я согласен со всеми её условиями, - сказал он Синьоре, вручая в её руки запечатанный его гео-силой подписанный по всем пунктам контракт. - Это окончательная версия нашего договора. Я собираюсь начать игру. Синьора взглянула на контракт так, будто хотела вскрыть его, несмотря на последствия, и прочитать каждую строчку. Она не могла не заметить удивления на его лице и того, как спешно, несмотря на это удивление, он ставил свои подписи, заверяя их драконьей печаткой. Джун Ли же гадал, знает ли хоть кто-то среди Предвестников о том, как сильна привязанность Царицы к своему Одиннадцатому. Очевидно, Синьора считала своего коллегу ничем. Если верить слухам и людским толкам, а также шпионской сети Ли Юэ, Предвестники занимались каждый своим делом, и Царица никого из них не выделяла, холодная и безразличная и к своему региону, и к своим людям, и к своим воинам. Джун Ли и сам запомнил её такой: спрятавшей себя прежнюю за слоями мерзлоты, ставшей озлобленной и часто беспричинно жестокой. «И всё-таки она проявила такую заботу о тебе», - думал он, наблюдая за тем, как пригласивший его на очередную прогулку Чайльд выбирает среди множества игрушек в лавке лучшие, чтобы отправить своим братьям и сестре. - «Ты и в самом деле особенный, не так ли, Одиннадцатый Предвестник Фатуи Тарталья? Чайльд... Человеческое дитя, чья жизненная сила и её красота не оставили равнодушным даже закованное во льды сердце Крио Архонта». И именно поэтому он решил поторопиться с исполнением своего плана. Ему хотелось объясниться с Чайльдом, наконец-то прояснить всё между ними и обсудить касающиеся его пункты контракта. Поэтому Джун Ли решил разыграть карту своей осведомлённости о том, кем именно является Чайльд, то и дело рассказывая ему истории о великих битвах воинов прошлого и не только и не так уж тонко намекая на то, что Предвестники, которыми так гордится Царица, по сравнению с ними просто малые дети. Разумеется, это задело Чайльда за живое. Разумеется, он начал жарко спорить о том, что среди Предвестников немало невероятных по своей силе воинов, и он тоже далеко не слабак - в своём возмущении он даже не заметил, как невольно выдал себя - и «если бы я только мог показать тебе!». - Может быть, однажды ты и сможешь удивить меня, дипломат из Снежной, - чуть насмешливо улыбнулся ему Джун Ли, одарив озорным взглядом поверх чайной чашки. - Пока что я верю, что все твои способности равны выбиванию долгов из несчастных охотников за сокровищами. К слову, весьма странное хобби для дипломата. Заставить всю сцену прийти в движение оказалось просто. Падение его экзувии во время обряда Нисхождения запустило механизм, и ему осталось лишь наблюдать за тем, как Цисин роют носом землю, Адепты наконец-то возвращаются в Ли Юэ, а Чайльд начинает проворачивать свои махинации. Хотя Джун Ли определённо не ожидал от него столь грандиозного плана, как пробуждение Осиала. Однако... - Давай встретимся завтра на террасе Юйцзин, сяньшэн, - с ослепительной улыбкой предложил Чайльд, отыскав его в городе после того, как Джун Ли разделился с Путешественником, чтобы найти материалы для обряда Вознесения. - Думаю, у меня появятся кое-какие хорошие новости, которые я захочу отпраздновать. Джун Ли знал, что Чайльд вот-вот докопается до правды. В конце концов, не просто так тот слонялся вокруг да около, узнав о том, что Путешественник был приглашён в Нефритовый дворец. К тому же, пусть он и казался прямолинейным и простодушным парнем, это было только на первый взгляд. Глупцы и недальновидные «мускулы», которым лишь бы подраться, не становятся Предвестниками. Поэтому, когда он предложил встретиться в самой высокой точке Ли Юэ, Джун Ли уже подозревал, чем может закончиться их встреча. Чайльд не нашёл бы гнозис внутри экзувии - что наверняка и планировал отпраздновать - и тут же понял бы, что Гео Архонт жив. И тогда ему пришлось бы задействовать «запасной план», на который Джун Ли ещё раньше нашедшего информацию касательно этого дела Путешественника дала наводку Синьора. - Он сказал, что собирается повторить одну из сцен Войны Архонтов, когда я спросила его, как долго он собирается тянуть с выполнением миссии, - скривила она губы. - Что бы это ни значило, я собираюсь держаться подальше, потому что Тарталья всегда работает грязно. Кто бы мог подумать, что этой сценой будет битва Моракса против Осиала? Впрочем, Джун Ли не жаловался, потому что спектакль превзошёл все его ожидания. Терраса Юйцзин и в самом деле была лучшим местом, откуда можно было наблюдать воцарившийся хаос. Жаль только, что под конец ему пришлось поменять место дислокации, чтобы не столкнуться с откровенно разочарованным из-за провалившегося плана Чайльдом. Очевидно тот хотел сделать его свидетелем своего триумфа и доказать, что Предвестники Царицы являются существенной угрозой, однако Джун Ли нужно было подготовиться к передаче гнозиса. В конце концов, тот был частью его сущности столетиями, и его изъятие без подготовки и перенастройки потоков энергии гео-элемента было бы не самым приятным процессом. Вот только чего Джун Ли не ожидал, так это того, что всё закончится так, как закончилось. Чайльд был определённо зол и на Синьору, и на него самого, и Джун Ли мог это понять, потому что никому бы не понравилось узнать, что его использовали в своих целях, однако он определённо недооценил степень задетости Чайльда тем, что произошло. Чайльд ушёл, ни разу не оглянувшись на него, и Джун Ли сразу понял, что ему нужно объясниться как можно скорее. Вот только когда он отправился в гавань, откуда вот-вот должен был отплыть корабль в Снежную, там обнаружилась только Синьора. - Он не шутил, когда заявил, что не поплывёт со мной на одном судне, - фыркнула она, разглядывая свои ногти. - Не могу сказать, что так уж опечалена. И минута в его компании - сущее испытание. Не представляю, как Пульчинелла терпит это неусидчивое шумное создание. Найти Чайльда в тот вечер Джун Ли так и не удалось. Он всё ещё чувствовал себя несколько подавленно в плане силы из-за избавления от гнозиса, поэтому не мог слышать землю так же хорошо, как обычно, а во всех привычных Чайльду местах того не нашлось. Но что взволновало Джун Ли ещё больше, так это то, что он не смог найти его и на следующий день; и на следующий; и на следующий. Зная обо всех кораблях, что должны были в ближайшее время отплыть в Снежную, он постоянно заглядывал в гавань, чтобы перехватить Чайльда, если тот появится, однако Чайльд не появлялся, и это рождало в душе Джун Ли надежду, смешанную, тем не менее, с горечью, потому что Чайльд определённо его избегал. Это рисовало для Джун Ли мутную и непонятную из-за этого картину того, что происходит. Если бы Чайльд и в самом деле так сильно злился из-за обмана, он бы уже отплыл в Снежную. Если бы он злился конкретно на Джун Ли, уже заявился бы к нему, чтобы высказать всё, что думает. Это было бы вполне в духе такого порывистого и эмоционального человека, как он, да к тому же ненавидящего закулисные игры и манипуляции. Если бы он возненавидел Ли Юэ за то унижение, что ему пришлось пережить, нить его связи с землёй перестала бы существовать. Но Чайльд остался. Пусть Джун Ли никак не мог перехватить его, пусть Чайльд исчез из его поля зрения на без малого два месяца, он всё же оставался в Ли Юэ и, если верить услужливой Екатерине, продолжал свою работу в Банке, с должниками и вообще не отдавал никаких распоряжений касательно подготовки к возвращению в Снежную. - Если хотите, я могу передать ему записку от вас, - предложила она. - Господин Чайльд в последнее время не задерживается надолго в офисе. Большую часть дня даже наши агенты не могут его найти. - Нет, - покачал головой Джун Ли. - Мой вопрос можно обсудить лишь лично. Но я благодарю вас за предложение. Он не перестал искать Чайльда в толпе лиц на улицах Ли Юэ, когда выбирался в гавань, однако решил дать ему время. Очевидно задетая гордость требовала уединения для того, чтобы смириться с произошедшим, а после Джун Ли обязательно бы добился встречи с Чайльдом, и они смогли бы, наконец, всё обсудить. К тому же, у того наверняка было полно дел, порождённых последствиями устроенного Джун Ли представления. Мало того, что репутация Чайльда как Предвестника пошатнулась из-за хвастающей направо и налево Синьоры, так ещё и Нин Гуан не оставила его вмешательство без внимания, использовав этот факт в переговорах с настоящими дипломатами Снежной. Несчастные, не будь Чайльд Предвестником, они бы наверняка переложили на него всю вину и отказались от него, потребовав его отставки, дабы сбросить со Снежной ответственность за беспорядки в Ли Юэ. Но Чайльд был Предвестником, не обязанным перед ними отчитываться к тому же, поэтому они наверняка попытались испить его крови по-другому, забросав формальными обращениями, прошениями, жалобами и много чем ещё. На фоне всего этого беспорядка их с Джун Ли объяснения определённо могли подождать. Но так он думал лишь до тех пор, пока к нему не явился Путешественник и не сообщил о том, что ему нужно вернуться в Мондштадт. Он попросил присмотреть за Паймон, потому ему нужно было оставить её в Ли Юэ из-за... Джун Ли прослушал, из-за чего. Пребывая в крайне рассеянном настроении и всё пытаясь восстановить прежнюю крепкую связь со своей землёй, чтобы попытаться отследить Чайльда, он едва ли обращал внимание на то, что происходит вокруг, и едва ли слушал людей, которые пытались с ним говорить. И что за чувства он испытал, когда спустя несколько дней вышел в предгорье, чтобы сосредоточиться на восстановлении баланса внутри себя, и наконец-то смог этого добиться, но лишь для того, чтобы осознать, что след Чайльда тянется вслед за нитью Путешественника к границе с Мондштадтом. «Нет!» - вскричало в нём что-то, название чему он не знал. Что он знал, так это то, что дикая вспышка его гео-элемента пронеслась по землям всего региона, как волна землетрясения, устремляясь к границе с Мондштадтом и разбиваясь о ноги двух путников, что готовы были вот-вот выскользнуть из поля его зрения и власти. Без гнозиса у него не было сил, чтобы задержать их, не позволить уйти, однако Джун Ли изо всех сил попытался передать хотя бы немое послание, содержащее в себе «я не хочу, чтобы ты уходил». И оно определённо достигло адресата, потому что Чайльд остановился, и нить его связи с землёй Ли Юэ ярко вспыхнула золотом и зазвенела. Вот только... Считанные секунды спустя он сделал шаг прочь, потом ещё один, и ещё, и ещё, и вскоре его присутствие, как и присутствие Путешественника, на земле Ли Юэ исчезло. - Так твой милашка-парень отправился в Мондштадт? - поинтересовалась Ху Тао, в который раз игнорируя тот факт, что Джун Ли сказал ей об их с Чайльдом отношениях. - Паймон сказала мне. Теперь понятно, почему ты ещё больший занудный старикашка, чем обычно. Но не надо так расстраиваться, ладно? Он ведь всё равно вернётся. А пока что тебе лучше следить за своими финансами, потому что Банк Снежной не будет оплачивать твои расходы, как и я, за исключением зарплаты, а Паймон - бездонная яма для еды. Джун Ли пропустил все эти слова мимо сознания, задержавшись лишь на утешительном «всё равно вернётся». Верно. Ху Тао была права, не так ли? Чайльд оставил свои вещи в Ли Юэ, за которым должен был однажды вернуться. «Однажды» в теории равнялось паре недель, потому что он отправился в Мондштадт в компании Путешественника, а тот не оставил бы Паймон надолго. Значит всё, что оставалось Джун Ли, это продумывать свою речь и смиренно ждать их возвращения. Когда Сяо прибыл с письмом от Путешественника, в котором тот весьма размыто объяснял случившуюся в Мондштадте некую ситуацию и куда более конкретно спрашивал о том, может ли Джун Ли поведать что-то о проклятии, что постигло Каэнри'ах, в его душе тут же зародилось самое дурное предчувствие, и на то было три причины. Первая: сама тема письма уже сулила неприятности, как и всё, связанное с Каэнри'ахом. Вторая: если в этой «ситуации» был замешан Путешественник, то наверняка был замешан и Чайльд, что не могло не тревожить Джун Ли по причине номер один. Третья же причина заключалась в том, что на этот раз Джун Ли не мог ничем помочь. Каэнри'ах... Он знал о проклятом королевстве не так много, как могло казаться из-за того, что он, подобно другим Архонтам, был призван Селестией на эту войну. Однако то, что Джун Ли знал, несло в себе слишком тяжёлое бремя ответственности за пролитую кровь невинных, а потому он не любил и не желал вспоминать о тех днях. Первое время - десятилетия - после того, как всё закончилось, Каэнри'ах виделся ему пылающими огнём и тьмой кошмарами. В этих кошмарах Джун Ли занимал одну из главных ролей из-за своей всепоглощающей силы. Вторую главную роль занимал Барбатос: его тревожащая душу музыка, его покрытые копотью и пеплом некогда белоснежные крылья, его залитые кровью некогда белоснежные одежды, его дикие, безумные, полные сокрытого маской безразличия стыда и горя матовые - мёртвые - глаза. Джун Ли дал настолько честный ответ через ответное письмо, насколько смог себя заставить. Впрочем, особо стараться ему не пришлось, потому что Путешественник обмолвился, что в «ситуации» замешан Венти, и им просто нужно больше мнений для поиска решения проблемы. Джун Ли не стал говорить о том, что проблема никогда не сможет быть решена, если касается проклятия Селестии. Надежда - кто он такой, чтобы отнимать её? Он лишь пожелал удачи в поисках и выразил чаяния, что всё закончится быстро, тихо и мирно, и вскоре Путешественник вернётся в Ли Юэ. Тот и вернулся. Только обернулось всё совсем не так, как на то надеялся и уповал Джун Ли. - Вот как, - негромко, спокойно ответил он, когда Путешественник закончил рассказывать о том, что произошло в Мондштадте, и почему он, Дилюк Рагнвиндр и Венти так торопятся отплыть в Снежную, едва ступив на земли Ли Юэ. - Полагаю, это то, чего стоило ожидать, не так ли? Одиннадцатый Предвестник Царицы сделал бы что-то такое, если бы она приказала. Самый верный из всех Предвестников, если верить слухам прямиком из Снежной, разумеется, он сумел отринуть личное и выполнить приказ, как истинный воин и солдат своей Госпожи. Вот только спокойствию не было места в его сердце. Джун Ли не знал, что и думать. Неужели он так сильно обманулся в Чайльде? Могло ли это похищение быть своеобразной местью? Или же это была попытка выслужиться после того, как осознал, что на деле был задвинут на второй план и всю славу себе забрала Синьора? Похищение второго человека после магистра определённо не было чем-то, на что можно было бы закрыть глаза. Осознавал ли Чайльд, что творит? А если это был приказ Царицы, то какую игру она затеяла и что хотела от всего этого получить? И не потому ли она выдвинула тогда те свои условия о защите, доказательствах и всём остальном, что касалось её Одиннадцатого Предвестника? Было ли это подушкой безопасности для Чайльда с её стороны или она нисколько не заботилась о нём и больше была заинтересована в том, чтобы стравить оказавшегося замешанным Венти с Джун Ли, если выйдет так, что Чайльду по каким-то причинам придётся переправлять сэра Кэйю в Снежную через гавань Ли Юэ? - Ты и в самом деле собираешься вступить в бой? Он не мог не спросить, когда отыскал Венти на пристани. Несмотря на все свои подозрения и опасения, не получив никаких фактов и внятных объяснений, Джун Ли переживал за Чайльда и не хотел, чтобы тот пострадал. И если тот не пострадал в процессе кражи одного из самых известных людей Мондштадта, то определённо пострадал бы в бою, потому что... Что ж, если что Джун Ли и мог сказать о нём наверняка, так это то, что Чайльд никогда бы не отступил перед вызовом, перед сильным противником. Каким противником может оказаться Анемо Архонт? О, Чайльд ни за что бы не пропустил его. И это не закончилось бы ничем хорошим. - Он у тебя буйный, не так ли? - сверкнул на него беззаботной улыбкой Венти. - Не волнуйся, я позабочусь о нём. Он не дал конкретики этого «позабочусь», не стал обнадёживать, давая пустые обещания, но Джун Ли не мог требовать от него больше того, что смог получить, потому что из всех Архонтов Царица была отдельным случаем. Все ей сочувствовали из-за её судьбы и все её опасались из-за того, что она никак не хотела и явно не собиралась отказываться от своих планов по войне с Селестией. Венти мог держаться в стороне, когда Фатуи творили в Мондштадте свои грязные дела, с которыми был обязан разбираться Орден - иначе для чего он вообще существует - однако дело коснулось наследника проклятия Каэнри'аха, и это было куда серьёзнее. В таком случае, случись битва, Венти не стал бы выбирать методы. Быть может, на этот раз его истинная форма и не запятнала бы себя кровью и пеплом, однако он определённо не побоялся бы проявить насилие, если только оно одно смогло бы заставить Царицу не одуматься, так отступить. - Вы с Царицей заключили контракт, - напомнил ему тогда Венти в явном желании приободрить. - Если она уважает не тебя, так себя, сдержит слово и будет держать его в стороне. Он откуда-то - Путешественник? - узнал о его чувствах, этот пройдоха, от которого ничего не скроешь. Знал он и о деталях договора между Джун Ли и Царицей касательно Чайльда, потому что потребовал изучения контакта в оплату за все те ужасные чувства, что пережил, когда узнал о фальшивой смерти Джун Ли, который не потрудился предупредить его о своей выходке и «я никогда этого не забуду, Моракс, никогда!», что означает терпеть его укоряющий бубнёж в течение следующих нескольких веков. Однако его напоминание о договорённости с Царицей не имело веса. Джун Ли знал, что Царица не посмеет нарушить условия контракта между ними, однако если бы она решила трактовать их иным образом, чем как их понял Джун Ли, что бы он смог ей противопоставить? Он пообещал Чайльду защиту и убежище. Она пообещала, что не будет удерживать Чайльда в Снежной против его воли и не будет влиять на его выборы и решения. Другими словами, если бы её Одиннадцатый Предвестник неожиданно захотел вернуться в Ли Юэ и обосноваться там на какое-то время, она не имела бы права запрещать ему и не имела бы права манипулировать им или что-либо ещё. И Джун Ли, и вслед за ним Венти - оба решили, что это неожиданный акт глубокой заботы и привязанности, однако... Что, если на деле это было хитроумной уловкой? В настоящем Джун Ли не знает, что и думать. Около двух с лишним недель назад Путешественник вернулся из Снежной вместе с Дилюком Рагнвиндром, Венти и огромной ледяной колыбелью с запечатанным в ней дитя Каэнри'аха. Они остались всего на одну ночь, чтобы передохнуть перед долгим путём в Мондштадт и придумать, как безопасно переправить туда колыбель, но этого времени хватило для того, чтобы Джун Ли смог узнать обо всём, что произошло в Снежной. И кто бы знал, как велико было его облегчение, когда Путешественник рассказал о том, что произошедшее вовсе не было тем, чем показалось. Ещё лучше стало после того, как Венти подловил его в одиночестве и негромко рассказал за стаканом вина обо всех своих наблюдениях касательно Царицы, её отношений с Чайльдом, грядущей войны Снежной с Селестией и многого другого. Вот только... Новости о том, что Чайльд оказался заперт в Снежной, не принесли ему никакой радости. И хуже всего то, что Джун Ли не может на это повлиять, потому что Царица не нарушила условия контракта: Чайльд сам отказался возвращаться, и это решение было принято им явно до озвученного Царицей запрета, иначе она не отдала бы ему такой приказ, способная чувствовать через связь Госпожи и Предвестника его сердце. Из-за этого всё, что остаётся Джун Ли в настоящем, это ждать, надеяться и верить, что однажды связавшая Чайльда с Ли Юэ нить потянет его крюком за душу к ставшим родным тёплым берегам. - Вот, - негромко обронил Путешественник, вручая ему... Осколок резного камня, пропитанного почти выветрившейся, но всё ещё держащейся за суть материи древней магией времени? - Сувенир из Мондштадта. Чайльд собирался отдать его вам, когда вернётся в Ли Юэ. Этот осколок Джун Ли постоянно носит в кармане, изредка доставая и сжимая в ладони, чтобы почувствовать сохранившееся в его памяти тепло солнца, шелест луговых цветов и эхо голосов и смеха людей, что однажды находились рядом. Этот осколок хранит и присутствие Чайльда, его задумчивое хмыканье и эхо тихого ворчания. Джун Ли понятия не имеет, где именно Чайльд нашёл этот осколок - надеясь лишь, что это не часть какого-нибудь исторического наследия вроде пропитанного почти ушедшей магией времени Храма Тысячи Ветров, потому что это было бы совершенно кощунственно - однако ценит его больше всех своих дорогих коллекционных вещей. - Надеюсь, ты скоро вернёшься, - негромко роняет он, находя его ладонью в кармане и всё продолжая смотреть за горизонт. Солнце начинает клониться к воде, окрашивая небо в кровь и золото заката. Оно напоминает ему растрёпанные ветром волосы Чайльда. Море напоминает синь его глаз. Текучесть переливающейся чернильными бликами воды напоминает о плавности движений и даруемом мирном покое. Однажды Чайльд споткнулся на лестнице, потому что шёл, не глядя себе под ноги, отвлечённый активной жестикуляцией в процессе рассказа какой-то байки из своего прошлого, и Джун Ли пришлось подхватить его в объятии, чтобы не дать скатиться кубарем вниз. Чайльд тогда от неожиданности навалился на него всем телом, невольно обнимая в ответ, и это ощутилось обволакивающей волной, тёплым коконом, из которого Джун Ли не хотел выбираться и который не хотел отпускать. Но ему пришлось, потому что этот кокон никогда не принадлежал ему; и не успел начать. Именно поэтому всё, что остаётся в настоящем Джун Ли, это собирать информацию с мира по нитке и лишь надеяться, что агенты разведки Ли Юэ преувеличивают слухи, что забродили по Снежной после возвращения Чайльда домой: о его жестокой агрессивности и агрессивной жестокости, о постоянном проливании крови, о совершенно дикой охоте на всё живое и о том, что он якобы периодически посещает разлом Бездны; о том, что снега Снежной всё больше и больше пропитываются проливаемой им кровью. Потому что это уже не азарт и не «спортивный интерес», и не битвы ради получения нового опыта, и кому как не Джун Ли знать, что насилие притупляет сознание и погружает всё тело в неприятное онемение, если проливать кровь слишком долго. - Возвращайся, Чайльд, - вновь негромко роняет он, надеясь, что налетевший порыв ветра унесёт его слова за море и донесёт до слуха адресата. - Сколько бы времени тебе ни понадобилось, я буду ждать.

|...|