16.07.2020
Еще никогда злость не была такой болезненной. Вероника никогда такое не ощущала, как ярость съедает ее изнутри. Каждая ночь становилась еще невыносимее, а голубоглазая теперь только молчала и смотрела с жалостью на Веронику, что уже на коленях стоит перед нею и умоляет ответить. «Еда картонная, сигареты пустые, даже вода отвратительна! — говорила Вероника воображаемой Ксюше. — Представляешь? Ты когда-нибудь такое ощущала?» А Ксюша даже не дернет плечом, даже не моргает. «Ни хрена ты не ощущала, ты же мразь бесчувственная» — вздыхает Вероника и поднимает взгляд. Голубые глаза совсем стали стеклянными, выцвели, как старая фотография. Девушка встала с колен, отряхнула колени от пыли. «Знаешь, — начала было Вероника, но опомнилась. — Я не буду больше унижаться! Прощай!» Шатенка впервые за все сны склонила голову в бок и ухмыльнулась. «Ты живая, что ли?!» — закричала брюнетка, прежде чем ее выкинуло из сновидения. «Живая что ли!» — эхом раздавалось в ушах еще минут пять, пока Вероника пыталась прийти в себя, глядя в бездушный потолок, освещенный солнцем. Телефон за ночь ни разу не квакнул. Только виновато смотрел на Веронику, иногда подмигивая. Подмигивая в серьез! Телефону было пора на помойку. Вероника озлобленно потрясла его в руках, но яркость телефона так и осталась до неприличия темной. Телефон «заболел» уже как дня три и не собирался излечиваться. Мастер в каком-то клоповнике пожал плечами, мастер в приличном месте с вывеской над ним «Ремонт телефонов» только безмолвно отдал обратно в руки спустя час после изучения. Оставался один выход — покупать новый. Все было как некстати! Еще никогда Веронику так не морозили. Еще никогда Веронику саму так не морозило от осознания того, что она чересчур привязана к боксерше. Это ощущалось, как болезнь. Все другие моменты исчезновения было легко пережить, но восемь дней игнора… Суставы выворачивало наизнанку, ощущалась слабость и вечно хотелось провалиться в сон, в котором шатенка изводила ее своим молчанием, но оставалась рядом, не исчезала ни на секунду, пока Вероника сама не сдавалась и просыпалась. Телефон виновато шептал «прости», показывая все то же сообщение без ответа и строка над ее именем: «Была в сети 7 июля в 21:33» — прям издевалась и горела, не сменяя статуса на онлайн. Вероника уже обращалась к Богу, успела обратиться к Дьяволу, иначе, почему ее выворачивает так, будто в ней сидит что-то темное и страшное. Среди этой невыносимо длинной недели пришли выводы: «Гештальт. Я не закрыла гештальт, точно! Мы просто недоговорили и этот факт не отпускает меня!» — уверяла брюнетка свою подругу. Олеся только хмыкнула и с сожалением положив ладонь на ее, и прошептала: «Нет, дорогая. Иногда так чувствуется любовь — это твой вариант». И, то ли от правды и безысходности, то ли от глупости подруги, Вероника зарыдала. Олеся нашептывала что-то по словам похожее на: «Они приедут. Совсем скоро они приедут, солнышко. Они не исчезнут просто так. Еще разберётесь с Ксюхой, еще и подеретесь, уж поверь, ха-ха!» А потом на удивление Вероники, темные глаза наполнились слезами. Ощущение было такое, будто взорвали дамбу. Олесю было не остановить. Темноволосая ушла доплакивать в ванную, не в силах принять такие же нелепые фразы утешения от расстроенной подруги. Спустя день после этого инцидента Олеся посреди обеда, будучи на работе, написала: «Видео удалили, Вероник!» И правда, удалили. Все новости о Асе, о драке, видео — удалилось все! Дышать стало легче, читая про одиноких лесбух, ищущих себе подружку. Вероника не в силах сдержать обещание о приезде в больницу к Асе, после этого чуда, не стала даже писать об этом. Вероника старательно склеила себя суперклеем по осколкам, как мальчишка в слезах и соплях, старательно спасающий мамину любимую вазу или чашку из нежного фарфора. Клей — обещания себе и Леськи, что все будет хорошо. И клей растворялся слезами, когда те падали и разбивались о то самое фарфоровое сердце Вероники. Оно снова расклеивалось, осколки становились еще мельче и впивались в подушечки пальцев. Сдерживая боль, слезы, тошноту от вида крови, она доклеила. Вот оно — кучка осколков, нечто похожее на чашку, нечто похожее на «все в порядке, она скоро объявится». С искусственной улыбкой пришлось разговаривать по видео-чату с требовательным клиентом, который заплатит сполна. С искусственной улыбкой пришлось работать над невыносимо тяжелой дорогущей работой. Пришлось обойти библиотеки по городу, прячась под серым зонтом от дождя и дикого ветра. Материал был, силы постепенно восстанавливались. Пошел восьмой день. Сегодня пятнадцатое число. Девушка заглянула в диалог с Ксюшей. Ее сообщение так и оставалось не прочитанным все эти восемь дней. Восемь дней игнора… Только вчера она написала поздно вечером Асе:Вероника: «Видео удалено. Ты рада?»
Ася: «Ура! Спасибо тебе и Ксюхе! Передай ей спасибо прям!» — сообщение вызвало ухмылку больного раком четвертой стадии, которому пожелали здоровья.
Брюнетка только ответила сухим «хорошо» и оставила мигающий телефон на кровати. — Че, так и мигает, да? — сочувствующе спросила Олеся, когда Вероника подсела к ней максимально близко, пытаясь подглядеть видео. — Ага, — отозвалась девушка и с тарелки Олеси украла бутерброд с маслом и сыром. — Отдыхаешь сегодня? — с набитым ртом, спросила брюнетка. — Да-а. — буркнула Олеся, отнимая уже надкусанный кусок хлеба, но быстро сдалась, отдав еще один голодной подруге. — Сходим куда-нибудь? За шмотками, например. — Вечером, угу? Я буду щас писать. Нам нужны же деньги. А если напишу половину — он заплатит ту же половину. Нам хватит на переезд точно. — Много заплатит-то? — хмыкнула Олеся. — Тысяч пять-десять? — Одурела? Пятнадцать! — с воодушевлением озвучила Вероника, поглощая уже второй бутерброд. — Ого! — Олеся аж подпрыгнула с места и стала наливать чай подруге, — Ешь, работяга. — Олесь, ты же экономишь хоть как-то? Помнишь, еще две недели, и мы съезжаем? — брюнетка попыталась заглянуть в глаза подруге, которая на этот вопрос специально их начала прятать. — Я помню, не дура. — сухо и тихо ответила темноглазая, не глядя в ответ. Ей явно не нравился разговор о переезде. За эту неделю нынче, вообще, тема переезда и дальнейшей жизни стала какой-то тяжелой, разливающимся плавленым металлом в груди. И только фраза «мы справимся» как ведро теплой воды вызывала реакцию закалки при воздействии с расплавленным металлом. И раскаленному металлу теплая вода казалась ледяной, как та же фраза. И, казалось, из ушей повалит сейчас пар, но обе сдерживались. Вероника видела, как Олеся еще с несгораемым позитивом ждала сообщения, а Олеся видела, как Веронику это все раздражало. Тема Жени и Ксюши на днях стала запретной, вызывающей огонь в зеленых глазах. Было видно, брюнетке намного больнее, чем Олесе, оттого так агрессивно и реагирует. Девушки обсуждали видео на «Ютубе», посмеивались над глупыми шутками из динамика. Когда завтрак закончился, Вероника погрузилась в работу, закрывшись в своей комнате, из которой доносился голос незнакомого юноши, что уточнял детали то ли дипломной работы, то ли чего там еще можно уточнять в июле месяце? Олеся через час собралась и вышла из квартиры. У подъезда темноволосая закурила, вдыхая в себя сигаретный дым и влажность улицы. Под палящим солнцем лужи стали испаряться, а кроны деревьев и трава стали еще зеленее. Вероника после диалога с клиентом вышла на балкон и заметив эти изменения подумала: «А может, с нами также? После таких вот недоотношений, нас ждет такой союз, после которого мы расцветем еще сильнее!» Подул легкий ветерок, Вероника не могла все зажечь сигарету. В голове снова возникла надоедающая уже шатенка. Зеленые глаза глянули на сигарету, что уже задымилась. Одна затяжка и сигарета полетела с балкона вниз. — Как же ты заебла… — со вздохом проговорила Вероника, провожая летящую вниз вредную трубочку. Сигарета упала вниз, в траву, в десятки таких же начатых девушкой сигарет.***
Ася: «Увидимся завтра? Я тебя жду, ты обещала)»
— Идем быстрее, щас магазин закроется! — поторапливала Олеся подругу, что уткнулась в экран телефона. — Вот тебе обязательно нужно это вино? — Да! Кто там пишет? — Аська.Вероника: «Хорошо) Я приеду»
— Аська? Че ей надо? — угрюмо спросила темноволосая, заводя за руку за собой девушку. — Зовет завтра к себе в больницу. — Пойдешь? — Теперь я свободна, имею право общаться с бывшими, — ухмыльнулась Вероника, подняв плечи вверх. — Почему бы и нет? — Это от безысходности? — как-то осторожно задалась вопросом Олеся, тут же переведя взгляд на злачные бутылки с алкоголем. — Сегодня страдаем последний день. — закончила она, взяв несколько с полки.Ася: «Домой ко мне приедешь? Меня выписали)»
— Последний день, — повторила Вероника. — Последний. — будто что-то она решила для себя.Вероника: «Приеду. Адрес тот же?»
Ася: «Тот же. Не боишься? Никто там не сломает мне дверь за это?)»
Вероника: «Ты после травмы, если что сломаю тебе вторую руку. Никто дверь ломать не станет, никого нет»
Ася: «В смысле никого нет?»
Вероника: «Вот так, Ась. Как не было у тебя никого, когда мы расстались»
Ася: «Поняла… К 13:00 жду у себя завтра с тортом или чего покрепче?»
Вероника: «Без крепкого. Торта хватит. До встречи»
***
Вино всегда пьется быстрее, когда наливается в одноразовые стаканчики. И красная жидкость всегда кажется вкуснее, когда пьется прямо на улице, в беседке на детской площадке, что спрятана в кустах шиповника. Только сверху, сидя на балконе на пятом этаже, можно было разглядеть девушек. — Чего, так и пялится? — прошептала Вероника, замерев со стаканчиком в руках. — Да, сволочь! — ответила Олеся, выглядывая из беседки. — Ой, не Дай Боже вызовет ментов, ой-ой будет нам… — Мы же не буяним. Сядь ты и успокойся, если что, побежим прямо через кусты, вон туда, — девушка указывает пальцем в помятый куст, в котором небольшая дырка и шипы с зелеными листьями поглядывают ехидно на двух подвыпивших девушек. — Успеем, если что. — Я туда не полезу, — и темноволосая делает уверенный глоток вина. — М-м, покурим, кстати? — О, давай. Вероника вытянула из пачки сигарету, нехотя затянулась. Олеся, выдыхая дым с привкусом шоколада, уселась снова на скамью под крышей. Тонкие пальцы темноволосой дрожали то ли от смеси никотина в крови с вином, а может дрожали от той же мысли, что зародилась уже в голове ее подруги. — Без них одиноко, — не выдержав, выдала Вероника, все также наблюдая за дрожащей рукой. — Угу, — только и смогла ответить девушка, разглядывая зеленые глаза, что стали стеклянными и неживыми последнюю неделю. — Последний день говорим о них, поклянись мне. — прошептала Вероника, заглянув в глаза подруге. — Клянусь. — громко заверила темноглазая, затянувшись. — Хотя, как ты можешь клясться, ты же простишь Женьку. — фыркнула Вероника, и потушила огонек в пальцах об скамью. — Я не знаю, Вероник, — выдыхая клубы дыма, ореховые глаза смотрят куда-то в пол. — Я уже не знаю, что я испытываю к девушке, которая выгоняет меня из своего дома и пропадает на неделю. — Легкое разочарование и покалывание в груди от предстоящей встречи. — спокойно говорит Вероника, не сводя и глаз с подруги. Ей нужна реакция, какая-то реакция, которая подтвердит, за кого она играет сейчас. Но Олеся только кривит рот в неумелой улыбке и молчит. — Тебе плевать, кем она работает, верно? — Да! — резко вырывается из Олеси. — Лишь бы любила, оберегала, давала денег! Каким способом они заработаны — не важно! — замотала она головой, рассекая темными волосами теплый воздух, смешанный с ароматом горького шоколада. Ну и странный запах сигарет, и как Олеся их курит? — Ты не бои… — Я ничего не боюсь, Вероник, — перебивает она и продолжает: — Я уверена, она не занимается наркотиками, как бывшая телка Аринки. Она не продает смерть людям. Может, черный бокс, дерется на рингах там, хер их знает! Не знаю, есть ли такое? — Сомневаюсь. Они были бы все в синяках. — спокойно отвечает Вероника, запивая все гадкие ответы для Олеси сладким вином. — Ну и все. Меня устраивает, Вероник. Че не устраивает тебя, м? — и этот вопрос остается не отвеченным, только помеченным ухмылкой подругой. Вино опускается в желудок, чуть-чуть обжигая пищевод и дарит невероятное спокойствие. Нет уж, ответ будет! — Меня не устраивает? Ха, как и тебя — их отсутствие рядом. — ответ скользит как лезвие ножа по горлу Олеси и заставляет замолчать. Добить? Конечно! — И их резкие уезды, тебя аж выпиздили из дома! Вот настолько мы для них важны, Олесенька! Настолько важны, что нам не отвечают восемь дней! — Восемь дней… — вопрос это или утверждение, Вероника не поняла. Ореховые глаза впервые стали такими же безжизненными как в отражении зеркала. — Да, восемь. — подтвердила девушка, и налив себе вина и подлив подруге еще, продолжила резать на живую: — Нас не любят, Лесь. Мы — развлечение, как для вахтовиков. За нас не волнуются, пока они отсутствуют, нам не пишут хотя бы слащавое: «зая, я скоро приеду, не переживай». Понимаешь?! В ответ приходит только кивок и моргание пустых глаз. Подруга будто вот-вот нахлынувшие слезы, запивает вином, морщась, и встает со скамьи. На вопросы Вероники: «Ты куда? Ты чего?» девушка не отвечает и продолжает собирать алкоголь в сумки, оставив прилежно одну бутылку вина ей. — Ты любишь ее. И когда поймешь, что все равно привязана к Ксюше, несмотря на их пропажу, тогда и стучись в дверь, которую поставила она. Заходи в квартиру, которую предоставила нам она! — отдаляясь, говорит девушка. Резко развернувшись, прямо перед дырой в кустах, она будто заканчивает монолог: — Это будет на дне бутылки, кстати. Вино действует на всех одинаково. Не просто так же я захотела выпить именно его. — и фигура исчезает, растворившись в зелени. Шуршание ветвей прекращается быстро. Доносятся только звуки из квартир соседних домов, что окружают беседку. И только тогда девушка внезапно осознает, что в каждом окне даже сейчас она пытается разглядеть знакомое лицо, что наконец-то улыбается ей и голубые глаза светятся ярко, одаряя ее любовью. «Неужели она права?» — промелькнет в голове и в ночной тишине раздастся смех граничащий с сумасшествием. Она же ведь права. Ее подруга всегда права, когда тема касается помешательства и любви, что идут рука об руку вместе.