В упор

Тем самым единственным бойцом, которого готов был предоставить им капитан Прайс, ожидаемо оказался… Сам капитан Прайс. — Мне следовало догадаться сразу, — пробормотал Соуп, когда они встретились с кэпом в условленном месте: на западе Эль-Баба, неподалёку от полуразрушенного храма. Выглядел городишко, конечно, немногим лучше Алеппо. Война разгулялась и здесь, оставив после себя руины и пыль. Чем дольше Соуп находился в грёбаной Сирии, тем сильнее в нём становилось ощущение неправильности, ошибочности политики НАТО в отношении этой страны. Какое ещё соглашение о ненападении, когда здесь творилось подобное дерьмо? Впрочем, кто бы стал его слушать. — Вы нашли его? — спросил Прайс вместо приветствия, обменявшись с ними рукопожатиями. Уточнять, кем являлся этот загадочный «он», не было решительно никакой необходимости: очевидно, капитан Прайс был посвящён во все детали дела. Соупа это почему-то задело. Как если бы он хотел быть единственным, кто знает о Гоусте всё. Да какое там «всё», приятель. Скажи спасибо и за те крохи, которые он тебе доверил. Он ведь, по существу, вовсе не обязан этого делать. — Выдвигаемся, — коротко бросил Гоуст, и Соуп очнулся и поудобнее перехватил пушку.

***

Координаты, которые им предоставил Хаджан, привели их в ту часть города, что особенно сильно пострадала от бомбёжек и перестрелок. По существу, это было логично — здесь мало что уцелело, немногие выжившие бежали, бросив всё. Идеальное место для базы террористов. Неплохой расклад лично для них. Многоэтажек, пусть и разрушенных, здесь было много. Каждая из них была потенциальным укрытием, возможностью отступления, вариантом позиции снайпера. Не так уж и ужасно. Ну, пока что. — Займём те два здания, — отрывисто произнёс Прайс, вместе со своим прибытием вновь взявший на себя по какой-то негласной договорённости роль командира. — У них подходящий угол обзора, кроме того, количество балконов и окон лишит противника возможности быстро вычислить наше местоположение, а нам предоставит все шансы менять локации. Гоуст… — тут он повернулся к хранящему молчание лейтенанту Райли и как будто бы слегка замялся. — Ты уверен, что готов рискнуть, сынок? Он был, должно быть, единственным человеком в мире, которому взбрело бы в голову назвать Гоуста сынок и который выжил бы после подобной реплики. Эта мысль слегка развеселила его, словно обнадёжила, и Соуп хрипло произнёс: — Он справится, кэп. Это же лейтенант, мать его, Райли. Прайс неоднозначно хмыкнул. Соуп смотрел на капитана, но ощущал — боковым зрением, пылающей щекой, каждым дюймом голой кожи — пристальный взгляд Гоуста. Слегка удивлённый, будто Гоуст не ожидал от него этой поддержки. Соуп понимал почему. Он ведь был против этой затеи. Она и сейчас казалась ему исключительно самоубийственной. Но… Но если и есть кто-то, кто способен провернуть подобную аферу и выкарабкаться из неё живым, то это, чёрт возьми, ты, элти. А я буду рядом, чтобы помочь тебе — чем смогу. — Хорошо, — наконец вынес вердикт Прайс. — В таком случае самое время нам с тобой заняться организацией взрыва. База представляла собой промышленное здание, очевидно, раньше принадлежавшее какой-то фабрике или заводу. Они уже успели осуществить краткую разведку, убедиться в том, что Хаджан не привёл их по ошибке к гражданским; нет, у прогуливающегося по периметру сирийца, которого они смогли увидеть из укрытия, определённо был отнюдь не безобидный вид. На это намекали и платок на его лице, и военная амуниция, и увесистый дробовик в руках. У Соупа была пара соображений по поводу того, до чего у чувака должно ломить руки от веса оружия. Это не сравнительно лёгкая винтовка, это грёбаный дробаш. Может, это могло чем-то помочь им. Его — наблюдателя — полагалось убрать Гоусту. Он был очень, оч-чень хорош в скрытных убийствах. Иногда Соупу казалось, что он наблюдает за персонажем какого-нибудь охренительно детализированного шутера с ебейшей графикой: ну, не могли настоящие, живые, потеющие и косячащие люди двигаться так бесшумно, выдавать такие молниеносные рефлексы, так чётко рассчитывать силу удара или удушения. Впрочем, возможно, он романтизировал. А кто ему запретит? Соуп уже обустроился в многоэтажке к востоку от базы исламистов. Прайс пока оставался там, внизу, с Гоустом: ему надлежало заложить взрывчатку после того, как тот ликвидирует охранника. А потом и самому занять позицию снайпера. Пока всё шло ровно так, как нужно. Удивительно гладко, это даже слегка пугало. Сирийский обмудок и не пикнул, когда Гоуст, подобравшись к нему сзади, врезал ему под дых, зажал рот ладонью и уволок к жестяным бакам, за которыми можно было спрятать тело. Соуп не удивился и тому, что, вновь показавшись в пределах видимости, Гоуст оказался переодет в его форму и вооружён его дробовиком. Может, он и не знал языка, но во всеобщей неразберихе мог сойти за одного из своих. Соуп надеялся на это; Соуп охренеть как сильно надеялся на то, что эта часть плана, одна из самых шатких и ненадёжных, не подведёт их. Лишь бы только не было засады. Не было их — там — поджидающих тебя всей оравой. Соуп облизнул губы. Повторил прицелом траекторию Гоуста, теперь притаившегося за ящиками в ожидании отмашки. В наушнике ожил и затрещал Прайс: — Есть. На пути к позиции. Пятиминутная готовность, парни. Пять минут обещали закончиться очень быстро. — Эй, элти, — пробормотал Соуп, вглядываясь в маленькую с такого расстояния фигуру Гоуста. В наушнике тихо вздохнули: универсальное гоустовское «чего тебе?», на которое ему даже не приходилось растрачивать буквы. — Удачи, — шепнул Соуп себе под нос. Гоуст не ответил, но Соупу почудилось, что он на мгновение обернулся и кивнул ему, будто мог безошибочно отыскать его взглядом среди десятков окон. — Сейчас, — отрывисто произнёс Прайс, а в следующую секунду прогремел взрыв: один из ящиков — не тот, за которым прятался Гоуст, а тот, что находился в совершенно другой части площадки, чтобы минимизировать риски быть обнаруженным, когда сюда стекутся бойцы «ан-Нусры» — разнесло ударной волной, возможно, в нём был порох или… Определённо что-то, что хорошо горело. Двери здания распахнулись. На пороге показались два сирийца с замотанными платками лицами. Какой-то миг они медлили, озираясь, а потом увидели столп огня — и бросились к нему, выкрикивая что-то на арабском. Соуп прижался щекой к гладкой поверхности винтовки. Стрелять пока было рано; Гоуст ещё не вошёл внутрь. Палец на курке нетерпеливо подрагивал, нажми Соуп на него сейчас, и пуля точно угодила бы в голову одного из террористов. Ну же. Ну же… — Вперёд, — скомандовал Прайс, стоило на площадке появиться ещё троим… нет. Четверым бойцам. В здании Гоуст должен был очутиться в аккурат тогда, когда противник покинет его. В противном случае его могли раскрыть сразу же. Мешкать было нельзя, любое промедление могло стоить им провала миссии, а конкретно Гоусту — жизни. Дерьмо, дерьмо, какое же дерьмище, давай, элти, не налажай… Гоуст не налажал. Он юркнул в закуток между теми ящиками, что не были объяты огнём, легко взбежал по ступеням — и исчез в чёрном провале двери. Соуп осознал, что не дышал всё это время. — Можно, — выдохнул капитан, и Соуп наконец-то пришил одну из целей. Поднялась настоящая неразбериха, сирийцы, ясное дело, сразу же заметили, что одного из них грохнули, пока они оглядывались, Прайс успел поймать на мушку ещё одного, оч-чень хорошо, оставалось четверо. Поправочка: трое. Хотел спрятаться за дверью, а, ссыкло арабское? Наконец до сирийцев дошло, откуда ведётся обстрел. Вот только и их самих стало больше — на площадку выскочило ещё несколько бойцов, сердце Соупа пропустило удар, они начали слишком рано, сколько ещё исламистов оставалось внутри? Гоуст был там один, совершенно-нахрен-один, и вот это уже тянуло на ту самую ситуацию, которую Соуп отчаянно не хотел создавать. Он выстрелил ещё несколько раз, вывел из строя одного и ранил другого, но второго успели куда-то оттащить, ладно, ладно, хрен с ним. Гоуст. Гоуст, мать его. — Элти? — оставалось надеяться, что нервная дрожь в его голос не прорвалась. Наушник разразился хрипами и звуками выстрелов, у Соупа всё сжалось в груди, он едва не промазал, и пуля, которая метила в голову, вошла в плечо, враг покачнулся, а потом что-то заорал и махнул здоровой рукой, указывая на… Ох, блядство. На то окно, из которого Соуп выглядывал и от которого ему пришлось теперь отпрянуть, чтобы не схлопотать очередь в морду. — Элти? — повторил он с напряжённым волнением, бросившись к лестнице и преодолев сразу несколько пролётов; теперь он был на третьем этаже, что делало его уязвимее, но вместе с тем — ближе к Гоусту. — Ты ранен? — Нет, — наконец хрипло выплюнул Гоуст в рацию. — Всё под контро… Связь оборвалась. Соуп выглянул из окна, пришил ещё одного араба, к линии подключился Прайс, рявкнувший: — Один направляется к тебе, осторожнее! Разберись с ним и двигай к Гоусту. Я прикрою. Вздох облегчения мог бы быть и потише. Соуп швырнул разряженную снайперку на пол, схватил штурмовую винтовку, проверил магазин. Спустился на первый этаж, теперь крадучись, стараясь не издавать ни звука. Ну и где ты, а, урод? Сириец не показывался на глаза. В какофонии выстрелов, доносящихся с площадки, было невозможно разобрать шаги или звук дыхания. Оставалось только… Ах ты ж сука! От прошившего воздух прямо перед его носом потока пуль Соупа уберегли одни только рефлексы: он дёрнулся, метнулся назад, спрятался за поворотом. Затаился. Приник плечом к твёрдой гладкой поверхности. Ублюдок медлил. Именно тогда, когда Соупу нельзя было терять ни минуты, он, сука, выжидал! Соуп пошарил по поясу, сжал в пальцах светошумовую гранату, швырнул — наобум, туда, откуда был совершён выстрел. Может, сириец уже успел сменить позицию; но, по крайней мере, небольшой ажиотаж наверняка спровоцировал бы его на более решительные действия. Соуп не ошибся. Как только пыль поулеглась, а сам он сделал осторожный шаг в сторону, из укрытия, наперерез ему метнулась тёмная фигура. Стрелять и не пришлось: Соуп элементарно оказался быстрее, успел влететь в сирийца слева, повалив его на пол, они сцепились, бестолково завозившись в дыму, оружие больше мешало, чем помогало, Соуп схлопотал по зубам, прежде чем сумел вывернуть руку и вломить уёбку прикладом, дальше дело оставалось за малым — откатиться, схватить пушку, добить. Во рту ощущалась кровь. В наушнике звенели выстрелы и крики, и Соуп не знал, чей именно звук сейчас воспроизводится. Прайс, в любом случае, был в большей безопасности, чем Гоуст. Гоуст… — Элти? — позвал он, выскочив на улицу и метнувшись к колючей проволоке, ограждающей завод. — Я в пути. Буду в здании через пару минут. Ты… — В укрытии, — чуть слышно шепнул Гоуст, и Соуп снова обрёл способность дышать. — Третий этаж. Лестница слева. Железная дверь. И ещё — совсем уж тихо: — Поблизости трое бойцов. — Понял, — выдохнул Соуп, теперь преодолев первый из череды ящиков на своём пути. В какой-то момент его заметили, кто-то из сирийцев выстрелил в него, но Соуп успел пригнуться, а атаковавшего его противника спустя считанные мгновения прошила пуля. — Отличная работа, кэп, — прохрипел Соуп, сплюнул на асфальт сгусток крови, перехватил поудобнее винтовку — и ринулся к двери. Внутри было пусто, весь первый этаж — одно гигантское помещение — представлял собой склад оружия, очевидно, те террористы, что не покинули здание, сконцентрировались на верхних этажах, где, интересно, ёбаный Джераб, впрочем, сейчас это было не так важно, приоритетная задача — найти Гоуста, я скоро, элти, так, так… лестница. Обстрелять его попытались ещё на втором этаже, Соуп успел юркнуть в небольшую комнатку справа, открыл ответный огонь из окна, прострелил башку одному из противников. Двое других отступили, за их спинами в самом деле виднелась железная дверь, но они не спешили спрятаться за нею, по всей видимости, Гоуст нашёл способ забаррикадироваться изнутри, хорошо, оч-чень хоро… Мысль оборвалась вместе со вдохом — его едва не лишили левого уха. Соуп спрятался обратно, отдышался, утихомирил сбоящее сердце. Высунулся из укрытия вновь. Попытался поймать на мушку одного из бойцов, но ублюдок двигался слишком быстро — и теперь мчался к нему, спускаясь по лестнице и лавируя в череде его пуль. — Элти! — вышло отрывисто, вышло сдавленно, вышло непроизнесённым, но и не нуждающимся в озвучивании давай, сейчас можно, мне нужна твоя помощь. Один из сирийцев продвигался к нему, очевидно, намереваясь снести ему башню выстрелом в упор. Второй прикрывал первого, оставаясь на третьем этаже. На эти мгновения оба они, по всей видимости, позабыли о железной двери, за которой прятался Гоуст — не до конца ясно, обнаруженный ли противником. Это давало им преимущество. Несколько секунд форы. Гоуст не был бы Гоустом, если бы не воспользовался ими: железная дверь распахнулась удивительно бесшумно, он выскользнул из помещения с неожиданной, не сразу угадывающейся в его большом мускулистом теле ловкостью, пуля вошла в затылок сирийца как нож в масло, Соуп на это засмотрелся и точно пропустил бы выстрел… Не позаботься Гоуст о втором бойце. Тот покачнулся и рухнул на землю в считанных футах от его, Соупа, укрытия. Вот же баран несчастный. Соберись. Соуп по лестнице поднялся почти бегом. Едва успел затормозить перед Гоустом, но его всё равно занесло, и тому пришлось ловить его за плечо, чтобы Соуп сумел устоять на ногах. — Ты в порядке? — спросили они синхронно, и Соуп хрипло кашляюще рассмеялся, а Гоуст хмыкнул. Потом небрежно стёр рукой в перчатке кровь с его подбородка — это стоило Соупу остановившегося сердца, — еле слышно шепнул: — Каждую чёртову миссию ты позволяешь расквасить тебе морду. — Может, фетиш у меня такой, — ответил Соуп ему в тон, как если бы они не были в полнейшей жопе и им не угрожала смертельная опасность. — Имеются какие-то возражения, сэр? Гоуст выглядел так, будто собирается ответить, но передумал и вместо этого лишь мотнул головой и выплюнул: — Джераб. Его здесь нет. Соуп перестал улыбаться. — То есть… — голос его чуточку дрогнул. — Всё это было зря? Гоуст помедлил. — Не совсем, — сказал он наконец — и оглянулся на железную дверь, захлопнувшуюся за его спиной. — Я оставил ему весточку. И добавил, прежде чем Соуп успел выдавить из себя хоть слово: — Пора убираться отсюда.